Сабельный удар» Святослава

Конец Хазарии. В середине 60-х гг. X в. Русь предприняла ряд новых военных походов на Восток и на Запад. Инициатором, вдохновителем и организатором этих походов стал князь Святослав Игоревич, которому в это время было уже за двадцать и который, опираясь на верную ему языческую дружину, старых воевод Игоря, сумел отодвинуть в тень княгиню Ольгу и взять руководство страной в свои руки. Его походы в 964—967 гг. прочертили на карте Восточной Европы огромную дугу, края которой упирались в Каспийское побережье Кавказа и устье Дуная, а вершина приходилась на междуречье Волги и Оки, на леса, где жило восточнославянское племя вятичей. «Сабельным ударом» великого полководца назвал эти походы, эту дугу видный советский историк академик Б. А. Рыбаков.

Сохранился портрет Святослава, данный в «Истории» византийского автора Льва Дьякона. Это описание дополняет образ князя, нарисованный Нестором. Невысокого роста, коренастый, немногословный, в скромной одежде, отличающейся от обычной одежды воинов лишь своей чистотой, с бритой головой и свисающим по славянскому обычаю чубом — таким предстает Святослав под пером византийского хрониста. Лишь одно выделяет его среди своих соратников — золотая серьга с прекрасным рубином, которая была вдета в его левое ухо.

В течение многих поколений историки рассматривали Святослава в соответствии с этим образом, в связи с его молниеносными и грозными походами лишь как талантливого военачальника, храброго воина, вечного воителя. Такое понимание, в общем правильное, но одностороннее, затушевывало его государственную и дипломатическую деятельность, которая также отличалась крупными масштабами, смелостью решений, ясным и глубоким пониманием государственных интересов Руси.

К середине 60-х гг. внутри- и внешнеполитическое положение Руси стабилизировалось. Во главе государства стоял молодой князь, создавший многочисленную и преданную ему дружину. Русско-византийский договор 944 г. был подтвержден, а это означало, что, посылая свои войска на помощь империи, Русь в то время получила ее благожелательный нейтралитет, а в случае необходимости и военную помощь в борьбе с Хазарией.

В 964 г., по сведениям «Повести временных лет» и арабского автора Ибн-Хаукаля, русское войско двинулось в междуречье Волги и Оки, в землю вятичей.

Святослав не случайно появился в здешних местах: вятичи были последним восточнославянским племенем, которое еще уплачивало дань хазарам.

Руссы прошли сюда давно знакомым сухопутным торговым путем — от Киева в район современного Воронежа, а далее через лесостепные пространства в район Пензы и южнее Тамбова, затем через мордовские леса и степи к правому берегу Волги. Но о присоединении вятичей к древнерусскому государству нет никаких сведений, и это тоже не случайно. Уже на этом этапе Святослава интересовало не подчинение вятичей, а противник более серьезный. Русский князь лишь спросил вятичей: «Кому дань даете?» И те ответили: «Козаромъ по щьлягу (денежная единица. — А. С.) от рала (от плуга. — А. С.) даемъ». А затем идет фраза: «Иде Святослав на козары». Уже в этом шаге виден определенный расчет русского князя: ему нужен был спокойный и дружелюбный вятичский тыл; присоединение вятичей пока не входило в его планы. Но зато, пройдя земли вятичей, Святослав нанес страшный удар по землям союзников Хазарии — Волжской Булгарии и буртасов. Руссы, по данным восточного автора, разорили земли буртасов, опустошили город Булгар и жители его разбежались. И уже вслед за этим «пришли в Хазаран, Самандар и Итиль...». Летопись рассказывает, что хазарский «каган выступил навстречу Святославу «и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святославъ козаромъ...» Русские и восточные авторы сообщают, что руссы взяли столицу Хазарии — город Итиль, расположенный в устье Волги, и, продолжая движение на юг, нанесли удар по северокавказским владениям каганата. Там был взят и сожжен город Семендер, бывшая столица хазар. Затем руссы прошли через земли алан и касогов и вышли на хазарскую крепость Саркел, которая в русских летописях носила название Белая Вежа.

Саркел — это старое хазарское разбойничье гнездо, откуда каганат постоянно угрожал русским границам, — был буквально стерт с лица земли. Этот поход решил судьбу Хазарии. Отныне она перестала существовать как политическая сила. Византия при этом хранила полное молчание — действовал русско-византийский военный союз, заключенный в 944 г.

Если в Семендере, в Прикаспии Святослав долго не задерживался и не проявлял к этому району никакого интереса, то на Волге, в землях каганата руссы повели себя по-другому. Ибн-Хаукаль сообщает, что они попытались закрепить эти земли за собой и заключить с местной верхушкой, проявившей лояльность в отношении победителей, мирный договор. Местные жители, поначалу разбежавшиеся, затем вернулись на старые места и «просили, чтобы с ними заключали договор, и они были бы покорны им (руссам. — А. С.)». Дипломатия вновь пришла на помощь оружию.

Другие сведения показывают, что Святослав не собирался отказываться от завоеванных земель. Вместе с освоенным ранее Таманским полуостровом и устьем Днепра владения Руси охватывали теперь огромную территорию Поволжья, Приазовья и Северного Причерноморья. Лишь южное побережье Крыма с Херсонесом и прилегающие к греческим владениям земли херсонесских сателлитов в северной части Крыма оставались вне русского влияния.

В 966 г. были наконец покорены и вятичи. Они вошли в состав Русского государства.

По мере утверждения Руси в Северном Причерноморье и освоения захваченных территорий нарастало напряжение между местными византийскими колониями и Русью. Судя по сведениям греческих и восточных авторов, между ними начались столкновения. Дело кончилось нападением русского отряда на византийские климаты — область, находившуюся под защитой Византии. После отпора руссы ушли, для того чтобы, собравшись с силами, нанести врагу окончательный удар. Но глава климатов — топарх не стал искушать судьбу: он отправился к Святославу, согласился отдаться под протекторат Руси и, обласканный русским князем, сохранив управление над своей областью, вернулся на родину. В этих условиях положение Херсонеса стало угрожающим.

Посольство Калокира. Именно в это время в русской столице появился византийский посол патрикий Калокир, сын херсонесского стратига. Уже одно то, что посол принадлежал к херсонесской верхушке, указывало на серьезное осложнение между Русью и Византией в Северном Причерноморье и Крыму. Но не только эти проблемы беспокоили в то время Византию. Обострились ее отношения с Болгарией. В 966 г., т. е. в то время, когда, сокрушив Хазарию, Русь осваивала захваченную территорию и подступала вплотную к византийским владениям в Крыму, разгорелся конфликт между Болгарией и Византией. К тому времени Болгария окончательно попала в сферу влияния Византии. Во главе страны стояли деятели, настроенные провизантийски. Но в стране имелись влиятельные противники Византии. Еще живы были традиции царя Симеона, боярские и церковные круги настаивали на возвращении Болгарии на путь самостоятельной политики, на путь прежнего союза с Русью, с которой страну связывали давние политические, экономические и культурные отношения. Обострились противоречивые политические тенденции, в стране усиливалась феодальная раздробленность, приводившая к ослаблению централизованного руководства. В то же время Византия к 60 гг. X в. сумела преодолеть многие свои внутри- и внешнеполитические трудности. К этому времени она обладала превосходной армией, ядро которой составляли закованные в броню всадники. Новым императором Византии стал известный полководец Никифор Фока. Он перешел к активному наступлению на Арабский халифат, отвоевал остров Кипр, захватил ряд крепостей в Малой Азии, отказался платить дань сицилийским арабам, предпринял мощное наступление против халифата в Сирии.

Византия хотя и сумела во многом ослабить Болгарию, нейтрализовать ее, но по-прежнему боялась и ненавидела своего основного противника на Балканах, который в союзе с Русью и Венгрией мог представлять еще грозную силу.

В этих условиях острое недовольство в Византии вызвало разрешение Болгарии проходить венгерским отрядам по своей территории к византийским границам. В Константинополе подозревали, и не без оснований, что между венграми и болгарами существовал по этому поводу тайный сговор. Болгария силами венгров еще пыталась как-то освободиться от той железной хватки, которой ее держала последние годы империя.

Никифор Фока потребовал от болгарского царя Петра воспрепятствовать венгерским рейдам к югу от Дуная. Но то ли болгары не хотели удовлетворить эту просьбу, то ли у них не было сил воспрепятствовать натиску венгров на владения Византии, но венгерские нападения через болгарскую территорию продолжались. Вернее всего предположить, что в болгарском руководстве брали верх то провизантийские, то антивизантийские настроения и политика страны была переменчивой, непоследовательной.

Когда царь Петр попытался продлить действие прежнего мирного договора между Болгарией и Византией, греки согласились, но лишь при условии, что болгары окончательно закроют для венгров свою территорию, а в виде гарантии отправят в Константинополь в качестве заложников сыновей царя — Бориса и Романа. Византия диктовала свою волю ослабевшему ненавистному противнику. А в 966 г. после очередного нападения венгров на Византию из Константинополя с позором было изгнано болгарское посольство, которое явилось туда за ежегодной данью, которую, согласно условиям мира, Византия платила Болгарии, как и Руси.

Никифор Фока двинул войска к границам Болгарии и одновременно отправил Калокира к Святославу. По данным византийского историка Льва Дьякона, писавшего в X в., перед Калокиром была поставлена цель: «...чтобы он, раздавши тысяча пятьсот фунтов (15 кентинариев) врученного ему золота, привел их (руссов. — А. С.) в землю мисян (болгар. — А. С.) для ее завоевания». Византийский историк, видимо, не знал о событиях, разыгравшихся в Северном Причерноморье и в Крыму, не ведал он и о том, что Русь прочно осваивала район устья Днепра и, вопреки договору 944 г., ставила там свои зимние поселения, в одном из которых, кстати, зимовал Святослав, блокированный на порогах печенегами, после своего возвращения из похода на Балканы; неведомо было Льву Дьякону и то, что Русь и Византия к 966 г. находились в состоянии войны.

В этих условиях мы должны совершенно по-иному понимать цель посольства Калокира в Киев.

Совершенно очевидно, что сын херсонесского стратига должен был предотвратить натиск Святослава на византийские владения в районе Северного Причерноморья, в первую очередь отвлечь его от крымских колоний империи. Взамен Византия соглашалась с появлением русского войска на Дунае, в районе, который издавна притягивал к себе внимание русского купечества, так как отсюда открывались торговые пути и на Балканы, и в Византию, и в страны Западной Европы.

Византия, судя по дальнейшему развитию событий, стремилась столкнуть между собой два славянских государства, наказать болгар руками руссов, а потом при помощи Болгарии удалить Святослава с Дуная.

Свои цели были у Святослава, и это видно из тех сообщений, которые приводит тот же Лев Дьякон. Он рассказывает, что Калокир явился к русскому князю, «подкупил его дарами, очаровал лестными словами» и убедил выступить против болгар, однако с тем условием, чтобы, «покоривше их», удержать их страну «в собственной власти», а ему, Калокиру, содействовать в завоевании византийского престола. В свою очередь Калокир якобы обещал Святославу предоставить за это «великие сокровища из казны государственной».

Византийцы пытались сделать Святослава орудием своей политики, а русский князь стремился использовать ситуацию для сокрушения главного соперника в Северном Причерноморье, Поднепровье и Подунавье — Византийскую империю. Планы его простирались далеко: он намеревался, судя по данным Льва Дьякона, которые подтверждаются и другими — русскими, византийскими и восточными — источниками, победить Византию, посадить на ее трон своего ставленника, оторвать Болгарию от союза с империей и помочь взять власть в Болгарии феодальной группировке, дружественно настроенной по отношению к Руси. Сам он стремился, как мы это увидим ниже, не к завоеванию Болгарии, а к овладению лишь Нижним Подунавьем — ключом к транзитной торговле в тогдашней Восточной Европе. Судя по тому, что в 967 г. русское войско уже появилось на Дунае, поход был запланирован ранее и Византия вовсе не приглашала туда Святослава (ей было бы невыгодно иметь рядом такое опасное соседство), а просто согласилась с его присутствием в Подунавье, пытаясь извлечь из этого для себя максимум выгоды.

Таким образом, в 967 г. Святослав заключил с византийским представителем два договора: один — официальный, как с послом Никифора Фоки, а второй — тайный, личный с самим Калокиром. По первому договору Русь и Византия вновь восстанавливали между собой мирные отношения, нарушенные столкновением из-за Херсонеса. Вновь вступал в действие договор 944 г. и одно из его главных условий — выплата империей дани Руси. Русь отказывалась от своих притязаний на византийские владения в Крыму, а Византия обязалась соблюдать нейтралитет во время предстоящего русского похода на Дунай. Второй договор показывал, что Святослав уже в 967 г. предвидел события. Руссы прекрасно понимали, что основное столкновение после овладения Нижним Подунавьем произойдет с Византией: империя не согласится с присутствием там опасного соседа. Святослав заранее готовился к будущей борьбе. Заключенный договор между Русью и Византией с момента своего появления был обречен на провал.

Поход на Дунай. Летом 967 г. русская рать появилась на Дунае. Святослав двинулся туда не сразу, а вначале вышел к Днестру, где, по сведениям историка В. Н. Татищева, располагавшего не дошедшими до нас летописными данными, «ему помощь от венгров приспела», потому что Святослав с ними «имел любовь и согласие твердое». Это известие подтверждается и последующими нападениями венгров на Византию, и открытым военным союзом двух стран против империи, и совместным походом их войск на Константинополь.

Движение союзных войск на Дунай в 967 г. показало, что, готовясь к этому военному предприятию, Святослав направил своих послов к венграм и договорился с ними о совместных действиях.

А далее все было так, как условились Русь и Византия. Святослав одолел высланное против него болгарское войско, овладел на берегах Дуная рядом городков во главе с местным центром — Переяславцем и сел княжить, как говорит летопись, в этом городе, «емля дань на грьцех», т. е. по-прежнему получая ежегодную дань с Византии. «Сабельный удар» Святослава был завершен: конец «сабли» уткнулся в дельту Дуная, очертив огромную территорию, на которой Святослав одержал военные победы и не только сокрушил своих соперников, но, что самое главное, попытался сохранить за Русью жизненно важные районы Поволжья, Северного Причерноморья и Подунавья.

У Руси не было намерения захватывать Болгарию, как об этом тут же затрубили в Византии и как позднее об этом многократно писали буржуазные болгарские и западные историки. С лета 967 г. по лето 968 г. Святослав оставался в Переяславце. Позднее он сказал откровенно о своих намерениях: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа (середина. — А. С.) земли моей, яко ту вся благая сходятся».

Летопись четко отразила стремление русского князя закрепиться в Подунавье, потому что и позднее, когда он вторично вернулся сюда после годичного пребывания на Руси, считал, что он навсегда уходит из Киева, так как разделил Русскую землю между своими сыновьями, а свою резиденцию перенес в Переяславец. Это был шаг большой государственной важности, который при удаче резко мог изменить всю последующую историю Руси.