Автор 1. Василиса Политаева.
НОМЕР ЧЕТЫРЕ
Переезжать из штата в штат, из города в город, из мотеля в мотель всегда утомительно и требует определенной доли терпения и выдержки. Дорога стелется впереди бесконечным полотном, а дома и деревья сливаются в сплошной пестрый размытый фон. Сэму не нравится сидеть часами на одном месте, чувствуя, как постепенно начинают болеть колени и немеют мышцы спины и шеи. Однако Сэм бесконечно любит и ценит эти моменты. Особенно сейчас. Когда Дин вернулся.
Мерное гудение двигателя, скрип кожаного сидения и насквозь фальшивое, такое родное пение‑мурлыканье заглушают весь дискомфорт, оставляя только огромный комок счастья в груди. Дин. Живой. Рядом. Улыбается.
Дин вернулся, и жизнь потекла своим чередом ― тоже вернулась на привычную широкую дорогу, знакомую до мелочей. Но Сэм не мог не замечать некоторых изменений, произошедших с братом. Нет, тот не вскакивал с криками по ночам, пугая Сэма до смерти, не принялся есть младенцев на завтрак, но Дин... Дин иногда вел себя странно. Покупал сладкий латте вместо своего обычно эспрессо ― «кофе для настоящих мужчин», брал номера
дороже, но со свежим бельем на мягких кроватях, чтобы с блаженной улыбкой уткнуться в подушку. Сэм считал, что так Дин доказывает себе, что живой.
Но один случай ― особенный случай ― Сэм поклялся навсегда сохранить в сердце.
Они были где‑то посреди заснеженной Миннесоты, сидели уже вторые сутки в номере из‑за жуткого мороза и гололеда, мешающего им покинуть это царство холода, когда это произошло. Сэм вышел из душа и намеревался переодеться в теплые штаны и толстовку, но обнаружил полное их отсутствие в своей сумке. Чертыхнувшись, он принялся по второму разу перебирать все вещи в надежде, что одежда всё‑таки найдется ― ноги уже начинали стыть на холодном полу ― когда за спиной раздались мягкие шаги.
― Что‑то ищешь, Сэмми? ― поинтересовался выруливший из крохотной кухоньки Дин, державший в руке пузатую чашку с дымящимся чаем. Сэм отчего‑то не сомневался, что чай сладкий.
― Да, моя одежда... Она... ― Сэм не договорил, разглядев представшую перед ним картину во всей красе.
Дин, его большой старший брат, стоял закутанный в его толстовку и мягкие теплые штаны. Вещи были как минимум на пару размеров ему велики ― Дин в них почти тонул и выглядел непривычно юным и хрупким. Дин не стал закатывать штанины, а просто натянул их на ступни в подобии носков, рукава толстовки почти скрывали его пальцы. Таким Сэм не видел брата никогда. Даже когда тот простывал в детстве и лежал с температурой, Дин
выглядел более... По‑диновски.
― Что‑то не так, Сэм? ― как ни в чем не бывало спросил старший, смотря на брата честным и невинным взглядом.
― Эм... Нет. Нет, Дин, все отлично. ― ответил Сэм, убирая наконец руки от сумки.
― Отлично. Тебе чаю сделать? Я нашел в шкафчике со вкусом малины. Говорят, малина полезная, а тут холод собачий...
Сэм стоял и улыбался, почти не слушая столь проникновенную речь брата о чае и о малине. Какие же это были мелочи, в самом деле, по сравнению с тем, что Дин был рядом, стоял перед ним такой смешной и трогательный, вызывая волну нежности в груди и непреодолимое желание обнять его покрепче.
***
Сэм оторвал взгляд от окна, на котором стали появляться первые капли начинающегося дождя, и мельком взглянул на брата, отстукивающего пальцами какой‑то ритм на руле. Он коротко улыбнулся, тут же пряча улыбку в вороте толстовки, которая так приятно пахла Дином.
НОМЕР СЕМЬ. ВИНЦЕСТ-АУ
Когда Дин нанимался на эту работу, он на такое не расчитывал. Скромное объявление в газете гласило, что в особняк, расположенный в паре миль за городом, требуется садовник.
Владелец особняка оказался... странным. Вся прислуга, от младшего поворенка и до старого дворецкого, почтительно называла его Хозяином. Когда он появлялся в гостиной или столовой, все тут же опускали глаза. По-началу, Дин решил, что это от большого к этому человеку уважения, но со временем понял, что его просто опасаются, боятся. И Дин мог понять почему.
Хозяина окружала пугающая своей силой, подавляющая аура. Когда он впервые посмотрел на Дина, у того возникло чувство, будто смотрит он не в глаза, а прямиком в его душу, видит каждый ее темный уголок. Было во взгляде этого сильного, высокого и красивого мужчины что-то тёмное, потустороннее. От этих глаз у Дина сбилось дыхание. Теперь ему хотелось смотреть еще. Чтобы хозяин поместья снова ему улыбался своей жутковатой улыбкой, растягивая тонкие губы.
Иногда Дин ощущал присутствие за своей спиной. Например, когда подравнивал изгородь, а еще, когда обрезал ветки, напротив спален второго этажа. Он знал, что ему не кажется, и такое внимание было лестно, но хотелосьчтобы хозяин проявил себя более... настойчиво.
И Дин дождался. В одну из ночей он проснулся от того, что не мог перевернуться на живот. Придя в себя от сонного дурмана, он понял, что руки его накрепко примотаны к спинке кровати. Испугаться Дин не успел.
- Ну, как? Нравится? - глубокий низкий голос заставил его повернуть голову в сторону угла, где стояло большое кресло, в котором отчетливо различался силуэт мужчины.
- Я... Что происходит? - Дин, конечно, хотел более близкого контакта, но вот так сразу переходить к связыванию...
- Ты так хотел меня, Дин. Твои мысли! Они донимали меня днем и ночью. Все твои фантазии... Ммм, мне нравится каждая.
Стоп! А вот это уже звоночек. Кажется, Дин связался с психом.
- Отпусти меня! Ты ненормальный!
- Тихо! - хозяин вдруг оказался совсем рядом, впился своим взглядом, прожигая насквозь, усмиряя. Большая теплая ладонь надавила на грудь. - Сегодня ты для меня. Будешь послушным? - чёрт знает, почему Дин кивнул
Дин плохо понимал, что с ним происходит. Кажется, он все же сопротивлялся, пока его шею не обвил мягкий кожаный ошейник, туго сдавливая адамово яблоко и мешая дышать. Горячие руки обласкали все его тело, не пропустив ни миллиметра, возбудили и завели до подрагивания кончиков пальцев. Он чувствовал мягкие губы на своей шее, на ключицах и острые укусы на груди и животе. Хозяин был с ним то груб, то нежен, кидал его от боли к сладкому наслаждению. В какой-то момент умопомрачительной пытки прикосновениями Дин почувствовал, что в него толкается что-то твердое и прохладное.
- Ммм! - этот нечленораздельный стон был единственным протестом, который он смог высказать. Наверное, ему только послышался снисходительный и довольный смех.
Жесткий и гладкий предмет протиснулся дальше, растягивая неподготовленные стенки, причиняя боль. Дин сжался, стараясь помешать.
- Ты должен быть послушным. Расслабься, - звучало как приказ, которого нельзя ослушаться.
Совсем скоро боль отступила, давая место удовольствию. Дин и правда расслабился, позволяя творить с собой все, что угодно. Но тут его бедра коснулось что-то мягкое и пушистое. Он замер, напрягая спутанные веревками руки.
- Не переживай так. Это всего лишь твой хвостик, - горячее дыхание опалило ухо, язык лизнул мочку, - Мы игрем.
В этот момент пробка внутри сместилась, давя на правильную точку. Дин выгнулся, с задушенным стоном толкаясь в заботливо подставленную ладонь.
- Хочу-хочу-хочу!
- Нет. Еще не время. Мы будем развлекаться всю ночь.
* * *
Дин проснулся, когда солнце едва начало подниматься. Он лежал на кровати, в выделенной ему комнате. Подскочив, он осмотрел свои руки - ничего, никаких следов. Ничего не болит, поясницу не тянет. Странно, будто...
- Будто и не было ничего, Да? - Дин не заметил, что в его комнате есть кто-то еще. Чёрт, секунду назад он был один.
- Что ты... - отступая проговорил Дин.
- Очень правельный вопрос, Дин, - отозвался хозяин, надвигаясь, - Но немного не своевременный. Я тебе расскажу. Даже имя назову. Но все это потом.
- А сейчас? - Дин уже уперся в край кровати.
- Сейчас воплотим твой сон в жизнь.
Автор 2. Арина Зарубина
Текст 11.
Когда Сэм был совсем маленький, он очень любил слушать сказки Дина, который в одной истории умудрялся переплести и черепашек-ниндзя, и Бэдмена, и Индиану Джонса, и даже, этот секрет умрет с братьями, волшебных пони. Но время шло, мальчики взрослели, истории рассказывались все реже и реже. Да и сама жизнь становилась все стремительней - переезды, новые школы, тренировки в стрельбе, уроки, ссоры с братом. А потом Дин ушел. На охоту. И Сэм остался наедине с реальностью. Тут уж было не до сказок,вот только именно сказки и остались с Сэмом, как источники информации о тех чудовищах, на которых охотились отец и брат.
Поэтому пухлая тетрадка в вещах Дина никогда не вызывала интереса- очередной дневник или подборка легенд и мифов о тварях на которых они охотились. Брат же менялся кардинально, стоило этой вещице попасть ему в руки- начинал улыбаться, практически незаметно, но так тепло, что когда тетрадь осталась без присмотра на столе в библиотеке бункера, Сэм тут же взял ее в руки. В груди что-то екнуло, а пальцы тут же узнали шершавую поверхность из детства, а вот память никак не хотела подсказывать, откуда сердце знает эту тетрадку. Быстро став просматривать лист за листом Винчестер узнавал подчерк отца, писавший о каких-то героях-братьях, которые спасают свою маму от чудовища, размашистую манеру письма Бобби, описывающее о путешествии пикапа по стране с друзьями, округлые буквы Дина, повествующие о любимых героях детства, и,с несказанным удивлением, обнаружил собственный убористый подчерк.
Последняя история, естественно, привлекла наибольшее внимание. Это был поистине сумасшедший рассказ со светящимися собаками, летающими мартышками и нападающими солнечными лучами. Сэм читал и не мог поверить, что это когда-то писала его собственная рука, а на последней странице была вклеена фотография- они с Дином лежат на полу и вместе читают какую-то книгу. Память мгновенно вернула в тот день- его не первая охота, но самая яркая- охотились на вендиго. Все прошло, на удивление, идеально и отец остался доволен своими мальчиками. Не смотря на глубокую ночь, спать совершенно не хотелось, и Джон попросил рассказать какую-нибудь историю. Вот тогда то и родилась это сказка в голове Сэма. После окончания рассказа, Дин все пытался выяснить кем же были эти собаки – адовыми гончими или призраками. В момент копания в книгах и была сделана фотография отцом.
Сэм понял, что сидит и просто улыбается. Все же у него было детство. Не совсем нормально и не с классическими сказками, но оно было.
Под фото была надпись: «Не все сказки правда, Сэмии. Хотя бы в наши.»
Автор 3. Марина Власова
Текст 5.
Дин устало посмотрел на рядом привязанного к столбу брата. Он был без сознания, и его рана на ноге все сильнее сочилась кровью. Луна ярко светила в окно сарая, в котором их оставили твари, на которых они охотились, и в этот раз монстры их связали и просто ушли.
- Сэм, - закашлявшись, сказал Дин. - Сэмми!
Ответа не последовало, и сердце Дина участило свой ход от страха, как это уже не раз бывало.
- Вот же сукины дети! Так крепко меня еще не привязывал никто, - все еще смотря на брата, Дин пытался развязать веревки, опутавшие его запястья, но они никак не поддавались. Глаза Дина забегали в поисках хоть какого-то острого предмета, но ничего подходящего как назло не было. Спустя еще пару минут, которые показались Дину вечностью, веревки все-таки сдались и немного ослабли, что дало возможность рукам выпутаться, а глазам снова устремить свой взволнованный взгляд на Сэма.
- Да что же это такое! – с бешеными криками Дин стянул веревки с рук и рванул к Сэму, который за все это время ни разу не пошевелился, и отвязал брата от столба.
- Эй,эй, Сэмми, - Дин мягко пошлепал своего брата по щекам, но тот не очнулся. - Сэм!
В сознании Дина пронеслась мысль о том, что Сэм потерял много крови от раны на ноге, поэтому он поочередно стянул с себя кожаную куртку, рубашку и футболку, чтобы изорвать последнюю для жгута.
- Сейчас, сейчас, - тихо проговаривая эти слова, Дин заматывал рану Сэма и старался сам себя успокоить, но это выходило из рук вон плохо, поэтому и повязка была кривой и слишком тугой. Но сейчас повязка его волновала меньше всего. Он еще раз взглянул на брата и одним рывком посадил себе на спину. Через минуту они уже были за порогом злосчастного убежища ужасных тварей.
- Тихо, тихо. Я держу тебя, братишка, - вполголоса говорил Дин, искоса поглядывая на брата, но не видел его лица, так как тот повернулся к нему затылком. - С тобой все будет хорошо.
Пройдя несколько десятков метров по чаще густого леса, освещаемого лишь полной луной, Дин донес Сэма до их малышки. Дин осторожно посадил Сэма на заднее сидение Импалы. Он еще раз посмотрел на брата, и перед тем, как закрыть дверь, мягко провел тыльной стороной пальцев по щеке брата, надеясь, что с ним все будет хорошо, как он и сказал парой минут ранее. Засмотревшись на брата, Дину показалось, что Сэм едва заметно улыбнулся в ответ на его касание, но Дин списал это на волнение и усталость.
Будучи уже на полпути домой, Сэм очнулся. Ему в глаза светило солнце, которого он уже не видел, казалось, целую вечность. В последнее время их с братом преследовали облака и дождь, словно наказывая за то, что они виновны в освобождении Тьмы. Сэм смотрел на поля и редкие дома, которые мелькали за окном Импалы. Когда подобный пейзаж ему надоел, он опустил глаза и заметил вырезанные им с братом на двери инициалы, и невероятное спокойствие нахлынуло, погружая под своими волнами все переживания, заставляя забыть все события вчерашнего дня. Заставляя вспомнить, что Дин ему сказал, пока он был в полусознательном состоянии. "Со мной и правда все будет в порядке," - пронеслось в голове Сэма, и он посмотрел в зеркало заднего вида, увидев только уставшие глаза Дина, которые тут же устремили свой взгляд прямо на Сэма. - "Пока он со мной".
Автор 4. Olcha Baldan
Текст 3.
Темнота пожирала все, что окружало их: площадь, где недавно произошла дуэль; мертвое тело Феникса, которое превращалось в порох; Каса, возникшего позади Дина и ищущего глазами Сэма; и многие другие предметы. Тревожные взгляды двух родных и очень близких людей встретились буквально за милисекунду до падения в бездну, которая, видимо, являлась лучшей подругой тьмы, унесшей с собой все вокруг...
А дальше были пустота и страх, окутывающие Дина и въедающиеся под кожу, заставляя бессильно кричать такое нужное, такое любимое:
- Сэээээээээм!
Просыпаться в мокрой от пота постели было лучше, чем после смерти оказаться у ворот рая, куда так стремятся попасть почти все люди. Кроме Дина и Сэма Винчестеров, конечно же. Дин бы тоже согласился туда попасть, если бы душа Сэма туда попала вместе с его душой. Как говорится, собственный рай на двоих. Это бы устроило их обоих куда больше.
Подскочив на кровати с очень быстро бьющимся сердцем и принимаясь лихорадочно натягивать на себя одежду, Дин думает только об одном - о Сэме. О том, что тот должен находиться где-то рядом, что должен найти брата, не задумываясь о последствиях.
И уже выходя из мотельного номера, Дин понимает, что что-то не так. Так и не дотронувшись до дверной ручки, Дин вспоминает не только то, что его брат, его Сэм, Сэмми, исчез в темноте, но и то, что до того, как проснуться в мокрой постели, они с Сэмом были на площади и во времени, где мужчины носили длинные поло, рубашки с узорами диковинных цветов на воротниках, ковбойские шляпы и сапоги на каблуках. Да и сам Дин сейчас был одет в такого же стиля вещи. Вестерн, черт его побери. Прекрасно. Может, вчерашнему ему и понравилось бы это, - да что тут говорить, вчерашнему Дину это определенно нравилось - но только не сегодняшнему. И Дин понимает, что с сегодняшнего утра будет ненавидеть все, что связано с Диким Западом. А все потому, что Сэм наверняка пропал из-за Феникса. Он понимал это где-то поближе, чем на переферийном сознании. Возможно, чувствовал.
Сжимая зубы до скрежета, Дин сильно хватается за ручку двери, открывает ее, выходит и видит вместо мотельного коридора... темноту, тьму - как хочешь. Сердце снова начинает биться в невероятном ритме, и через какой-то шум то ли в голове, то ли в этой темноте, Дин слышит приглушенный крик, который кого-то зовет. Сглотнув и рванув в самый эпицентр темной гущи, он так и слышит в своей голове - а это он понимает отчетливо, так как вне его разума крики стихают - голос Сэма, который кричит и зовет его, Дина, старшего брата, который должен был присматривать за ним. "Это не первая твоя оплошность", - повторяет в своей голове Дин. Так и есть, ведь не один раз из-за него страдал Сэмми.
Уже стоя в самом центре и стараясь отдышаться в рекордные сроки, Дин оглядывается и ищет Сэма. "Ну же, Сэмми, позови еще разок, я должен найти тебя, давай же...". Кажется, даже в голове в его голосе слышится горечь.
- Диииииин! - будто услышав или прочитав его мысли, где-то рядом кричит в пустоту Сэм.
"Мой мальчик", - проносится в мыслях, и уголки диновых губ чуть приподнимаются в улыбке. Впрочем, тут же опомнившись, он бежит к отголоску крика. К Сэму. Все должно быть хорошо, ведь так? Так?!
И оказывается, что все на самом деле неплохо, потому что Сэм стоит на коленях, часто и рвано дыша. Сэм дышит - а это самое главное. И определенно все совсем неплохо.
Он все в той же ковбойской одежде, а шляпа его валяется чуть поодаль. Его глаза зажмурены так сильно, а все тело сотрясает дрожь, что Сэм так и не замечает рухнувшего рядом Дина, который трясущимися руками крепко обхватывает его и чуть не душит в своих тисках-обьятиях.
- Дин... - уже не кричит, а шепотом произносит Сэм, наконец-то замечая и поворачиваясь к нему. Дин держит крепко, его сердце бьется так же быстро, как и сердце Сэма. Рука уже поглаживает сэмову щеку, стирая прозрачные дорожки слез. Они смотрят друг на друга, не отрываясь. Живые, дышащие. И все определенно неплохо.
НОМЕР ДЕВЯТЬ. ВИНЦЕСТ.
Сэм чувствует, как его собственная кровь смешивается с другой, демонической; в голове уже все принимает другой вид - кровавый; а Дин... Дин остается прежним. Наверное, он единственный, кто ходит без мишени на спине и надписи: "убить" в глазах Сэма. С его новыми способностями и жаждой крови также приходит и правда. Правда, которую можно увидеть лишь в глазах, поведении, каких-то незначительных жестах.
Поэтому в промежутке времени между тем, когда Дин ловит его в Род Айленде и связанного отвозит к Бобби, он понимает, что Дин любит его. Так сильно, что, кажется, ему даже плевать на то, что Сэм - не тот младший братишка, каким был, а монстр. И хочет его.
Когда Дин развязывает его руки, чтобы приковать к кровати, Сэм ловит полный боли и отчаянья взгляд и, продолжая смотреть тому прямо в глаза, нарочито медленно проводит языком по верхней губе, будто стирая кровь. Взгляд Дина сразу прикипает к его губам, и Сэм, пользуясь этим, вырывается из сильной хватки. А уже через пять секунд его прижимают лицом к стене с тихим рычаньем и проводят языком по скуле, вызывая приглушенный стон.
- Сэм, - Дин тяжело дышит, его руки уже успели расстегнуть несколько пуговиц сэмовой рубашки, - дверь...
Сэм ухмыляется и закрывет дверь бункера одним взмахом руки, а Дин со скоростью света избавляет его от рубашки - рвет на кусочки, - поворачивает его к себе и целует.
Горячо, глубоко, жестко. И Сэм ведется, принимая язык брата и прикусывая попеременно верхнюю и нижнюю губы. А через некоторое время они уже не могут различить, чьи стоны нарушают тишину комнаты.
- Не боишься, что сбегу, Дин? - почему-то шепотом спрашивает Сэм, ухмыляясь, и отрывается от губ, которые только и делают, что сулят грех. И он внезапно понимает, что очень любит грешить.
- Нет, - отрезает Дин. А когда одно запястье опутывает веревка, Сэм громко стонет, потому что от осознания полного контроля Дина над ним, член уже стоит по стойке "смирно".
Дин связывает его руки не так сильно, как связал бы любой другой человек, и Сэм вдруг очень ясно понимает, что тот боится повредить ему хоть что-нибудь. От такой заботы даже в плане секса часть Сэма, которая отвечает за жажду демонической крови, проникается большой недемонической любовью к Дину. Когда веревку, связывающую его руки, вешают на железный крюк, вбитый в потолок, Сэм тянется за поцелуем. Дин целует его собственически, зарываясь в волосы, будто только сейчас понимает, что Сэм его. Навсегда.
- Дин, потрогай меня, - хрипло просит Сэм.
И Дин со стоном отрывается от него, проводя немного загрубевшими руками по спине, царапая и оставляя красные полосы; по груди, цепляясь за соски и наклоняясь, чтобы мокрым, горячим языком покружить вокруг, белоснежными зубами прикусить выпуклость и позже зализать укус. Сэм стонет громко, вьется и жалеет, что не может отплатить брату тем же, потому что все, что делает сейчас Дин - настоящая пытка.
- Твоя рубашка... расстегни ее, Дин, - и он расстегивает.
Медленно, очевидно красуясь, смотря прямо в глаза.
Расстегивает, но не снимает до конца.
Сэм чувствует, что разрядка уже близко. А когда рука Дина ложится точно на его промежность и сильно надавливает, он кончает. Громко, много, мокро. А где-то на периферии сознания Сэм слышит, как Дин дрочит, и его демоническая часть улыбается.
Автор №5. Little Terror
Текст 2.
В полутьме мотельного номера, за плотной тканью старых пыльных штор, сидит на смятой постели Дин. Закрытый в себе полностью со своими демонами под одним замком. Он за горлышко «Джека» держится, как утопающий в самый страшный шторм хватается за спасательный круг.
Дин очень аккуратен. Он и пространство вокруг него живут в гармонии друг с другом. Поэтому во времена даже самых страшных мыслей Дин просто замирает. Он сидит на разобранной постели Сэма, сжимая бутылку алкогольного напитка в руке. В его голове хоровод голосов и каждый о своём, о себе, о недостаточности. Потрескавшиеся после уличного холода губы сжаты в тонкую линию. Трещинки неприятно цепляются за ткань старой пропахшей порохом и древесиной рубашки. Виски пульсируют тупой многозначительной болью.
В тишине слышится только сердцебиение часового механизма на стене, да стук высохших веток старой яблони по грязным окнам. Он вдыхает в себя сгусток пыли, выдыхает на счет «три». Дин не шевелится даже тогда, когда рядом слышится жалобный скрип половиц и тень от стоящего над ним Сэма падает на постель, растекаясь где-то за кроватью в черное пятно.
Сэм тянется к бутылке, но Дин только сильнее сжимает пальцы. Сломанные механизмы внутри каждого из них, как это обычно случается, начинают позвякивать, ударяясь расшатанными деталями о души и начинают свой бег. Младший брат глубоко вдыхает, выдыхает сразу же. Грозно с претензией, но молчит. В отличие от Дина, Сэм и его пространство – будто две разных планеты. Младший Винчестер постоянно беспокоит все вокруг себя. Ему немного неловко в себе, поэтому и пространство вокруг него кривится, как искаженное временем зеркало.
После нескольких минут молчаливого препирательства, Сэм медленно опускается на колени и их лица оказываются на одном уровне, но Дин упорно не смотрит на брата. Если он сам не перестрадает все то, что в нем происходит, это сделает за него Сэм, что совсем не желательно. Как Дин не давал Сэму в детстве падать и разбивать коленки, так Сэм теперь не дает Дину сжирать себя изнутри… в одиночку.
Дин сдается ровно тогда, когда большая ладонь Сэма ложится на его затылок, а вторая неуклюже, совсем «по-сэмовски», бьет по предплечью, мол «давай же или дай помочь, или прекрати». И это настолько больно. Больно, чем все потери вместе взятые, потому что и Дин ничего сказать не может, и Сэм делать вид, что все хорошо тоже не может.
Они больше не дети.
Ржавые шестеренки набирают обороты. За спиной Дина солнце разливается вплоть до самых темных уголков маленькой комнаты. Со стороны Сэма полумрак все еще мягко окутывает стены и плохо собранный столик у самой кровати.
В детстве Сэма часто мучали кошмары, Сэм рассказывал о них Дину, а тот лишь укутывал брата в свое одеяло и молчал. Младший брат засыпал, только когда старший ложился поверх одеяла и прижимал его к своей груди. Звук чужого сердцебиения успокаивает и дарит ощущение защиты. Чувство, будто ты один во всем мире и вокруг тебя мягкая и уютная тьма, в которую можно укутаться и заснуть.
Дин недолго думает об этом, после чего расслабляет напряженные плечи, поворачивает голову к брату. Его лоб упирается в грудную клетку Сэма и теперь вместе с тиканьем часов, скрипок веток за окном он слышит и сердцебиение Сэма.
Сбитое, беспорядочное. Но своё, знакомое. Дин чувствует, как одна рука Сэма сползает с его плеча, а пальцы второй… теплые пальцы расслабляются на шее и Сэм, мягко улыбаясь, опускает щеку частично на свою руку, частично на макушку Дина.
Слаженный, но старый и ржавый механизм начинает работать быстрее, цепляясь одними шестеренками за другие. Кончено, Дина от кошмаров его жизни не избавит, но Сэм уверен, что если и побежать кошмары то вместе…
…упираясь друг другу сердцами в душу.
НОМЕР ШЕСТЬ. ДЖ2
Первое января. Новый год. Ночь. Дженсену не спится, потому что…
...Джаред пахнет сексом. Не наигранным, настоящим. С тяжёлым запахом виски, пряным и древесным от того, что два разных одеколона смешались на коже. Горький на шее, горький на запястьях. Покрытые рисунками миллиметры кожи. Золотистые отливы, расползающиеся по венам, ещё ярче, когда Дженсен касается их.
Джаред дышит тяжело, пытается что-то говорить. Сбивается, задыхается и, сдаваясь, впивается большими ладонями в плечи Эклза, вдавливая горячее тело дальше в полуразобранную кровать. От предплечий до груди Джареда расползаются рисунки, золотистые с зелёным отливом. Дженсен, прикусывает нижнюю губу, расфокусированным взглядом продолжая рисунок по мощным плечам, по выступающим ключицам, под хлопковую ткань растянутой майки.
Эклзу хочется дотянуться до ворота, резко рвануть на себя. Порвать и выкинуть ненужную сейчас вещь, но из-за частых и рваных толчков, он только теряет координацию. В глазах расплывается то ли золотистый цвет глаз Падалеки, то ли эхо ярких рисунков навсегда отпечаталось на сетчатке.
Дженсен не выдерживает. Он кладёт руки на талию Джареду и обманчиво нежно сползает к ягодицам. Промокшая ткань путается между пальцев. ЭклзЭклз теряет голову от жара и резко тянет Джареда на себя, задавая новый дикий темп, царапая короткими ногтями его ягодицы.
Падалеки вдыхает, выгибается, рычит, но повинуется. Дженсен чувствует давление, чувствует Джареда на себе. Чувствует себя в нем, так правильно, так ярко.
От кончиков пальцев до груди, вниз по рёбрам, собираясь в единый поток, разряды тока скатываются к паху и ногам. Дженсен упирается пятками в постель, подтягивается вверх. Цепляясь руками за хлопковую майку, он поднимает их. Запускает пальцы в волосы Джареда, притягивает к себе, прижимает. Чувствует, как после долгого поцелуя в шею, на губах остаётся горький привкус одеколона. Чувствует, что Джаред пахнет усталостью и удовольствием.
Майка Падалеки задирается на животе и, продолжая толкаться, он влажной кожей касается голого тела Эклза. Дженсен чувствует, как все татуировки оставляют следы на его коже.
Джаред срывается, и только тогда Дженсен делает одно движение — меняет их местами, нависая над измученным Джаредом.
Опускается ниже, впивается губы от чего-то почти жёстким поцелуем.
После беспрестанных касаний, Джаред перестаёт различать что-либо перед собой кроме Дженсена. Он улыбается и, чуть оттолкнув Эклза, переворачивается на живот, пошатнувшись, приподнимается, прогибаясь. Вытягивает длинные руки, скидывает подушки с постели.
Дженсен проводит руками от его плеч с причудливыми узорами до поясницы. Подтягивает к себе. Без труда входит, выдыхает и наконец, сдирает с Джареда надоевший кусок ткани.
Майка кое-как сдирается с взмокшего Джареда, летит за изголовье. Дженсен толкается отнюдь не на пробу. Сразу, резко, выбивая из Джареда то ли стон, то ли вскрик. Он опускается, по мере своих толчков, от которых Джареда пробивает во всю мелкая дрожь и дыхание учащается как после бега, он наклоняется и губами повторяет один из узоров. Он чувствует, как напрягается Джаред. Да, слабое место. Придерживая его на месте, Дженсен проделывает то же самое, но уже языком, собрав соль с широких плеч, с золотистых рисунков.
Он начинает толкаться чаще и быстрее, постоянно полу кусая, полу целуя выставленную шею Джареда и позвонки, вдоль которых располагаются нити узоров, от которых Дженсена ведёт даже ещё больше, чем от стонов и хриплого дыхания Падалеки. Он чувствует, как между его бёдер и кожи Джареда нагревается клеймо отпечатков, как сердце уже где-то в горле, как разряжаются вольты от кончиков пальцев до живота, как Падалеки сжимает кулаки, сводит сильнее ягодицы, сжимая Дженсена…
Несколько секунд он еле сдерживает себя от желания кончая укусить Джареда в шею, оставив ярко-алый след, но потом обессилено падает. Протискивает свои руки Джареду под грудь, тот сразу же опускает свои. Переплетает пальцы, поворачивает голову.
Улыбается, зараза, и эта улыбка ярче, чем все его тату.
И Дженсену сносит голову от улыбающегося Джареда.
Потому что Джаред пахнет сексом, выглядит как секс...
И на его идеальном теле идеальная карта слабостей Дженсена.
НОМЕР ЧЕТЫРЕ
Пальцы дрожат. Их сводит болезненной судорогой от напряжения. Дин пытается закрепить кусок дешевого пластыря, который нашел в бардачке, но тот размок от сэмовой крови и держится только на молитвах и проклятья старшего Винчестера.
Дин осторожно прижимает последний кусок к брови Сэма. Младший брат рефлекторно взмахивает свободной рукой, когда он слишком сильно прижимает к ссадине пластырь.
— Сэмми, терпи, ты же не маленький, - хрипло выдавливает Дин, отмахиваясь от руки Сэма. И это настолько противоречиво, потому что «Сэмми» давно уже нет. Перед ним сидит «Сэм», которому сильно досталось, и цепляется тонкими пальцами за измятый, грязный рукав куртки Дина.
Детство кончилось. Осталось позади вместе с разбитыми коленками, вопросами о маме и многим другим, что связывало память Дина с ярким и солнечным «Сэмми». Сейчас все намного хуже. Его Сэм сидит рядом на пассажирском сидении Шеви, молча прижимая ладонь к поврежденному глазу.
И старший брат ни черта не может! Это не тот случай, когда можно залить в Сэма литр виски и преспокойно зашить его самому. У Дина нет времени что-то придумывать, да и думать тут особо нечего. Нужна больница.
Только сев на водительское сидение Импалы, захлопнув дверь со стороны Сэма, Дин понимает в каком он дерьме. Голова звенит, будто рана на лбу это вовсе не царапина, а трещина, из которой норовит утечь последняя здравая мысль. Руки все еще дрожат. Будь он сто раз Винчестером, пройди он тысячи и тысячи битв — Сэмми всегда будет самым ценным грузом в его Детке. Даже сейчас Дин не думает о том, что у него болят ребра и предательски звенит в ушах.
Он смотрит на брата и, повинуясь инстинктам, которые в него вложил/вколотил Джон, мягко хватает Сэма за руку и отводит ее от глаза.
— У тебя ладони грязные, убери…
— Дин.
— Сэм, все будет хорошо, - обнадеживает Дин. А что он еще может сказать? Что все плохо, и он не помнит – бывало ли хуже? Старший брат держит одну руку на руле, а второй обхватил запястье Сэма, прижимая её к холодной обивке. — Все обязательно будет хорошо.
Младший брат начинает потихоньку покачиваться на месте. Слева темнота. Он не видит ту часть дороги, но, что самое страшное — он не видит Дина. Он не может видеть лица брата. Сэм сглатывает, выдыхает. Становится еще больнее. Тошнота подступает к ребрам, сжимает их, выдавливая глухой стон.
Сэм отводит от себя руку, на которой плотно сжались пальцы брата, и цепляется за влажную от дождя ткань потертых джинсов.
— Что такое? — Дин разжимает пальцы. Сэм подтягивается к нему. Как в детстве, юности, и в остальные периоды своей жизни. Он тянется к Дину, будто это все, что он может и должен иметь в своей жизни. Будто бы вся жизнь черно-белая, а Дин — единственное, что он видит в цвете.
Младший брат прижимается спиной к плечу Дина. Тот заводит руку (пусть это будет неудобно, пусть будет опасно, ему плевать), обхватывает Сэма, прижимает к себе вплотную.
От одного пункта до другого несколько миль. Старший Винчестер вцепился взглядом в дорогу, на автомате считая фонарные столбы, изредка косясь краем глаза на Сэма, успокаивающе касаясь губами его перепачканных кровью скул. Сэмми больше не маленький. Он упорно не издает ни звука, только с силой сжимает пальцы на ноге Дина, каждый раз, когда пульсирующая волна боли наступает. Он молчит, только сильнее прижимается к брату, будто бы Дин — панацея от душевной и физической боли.
Дорогу окутывает тьма. Чем дальше от штата, тем тусклее свет фонарей. В салоне Импалы все теплее и теплее. Сэму кажется, что тьма опутывает его со всех сторон. Он дергается и сжимает пальцы до боли.
— Дин!
— Сэм, все хорошо. Я здесь, - старший брат касается его уха
потрескавшимися после холода губами. — Я здесь. Мы почти приехали.
Шоссе погружается во тьму. В машине слышится только механический лязг деталей. Сэму кажется, что боль побеждает. Он закрывает здоровый глаз и пытается максимально близко сесть к брату.
Вжаться. Как будто родился для того, чтобы быть частью Дина.
Автор№6. Мария Лис
Текст 13.
1996 год
Очередной стон старой кровати на другом конце комнаты заставил Дина оторваться от бессмысленного созерцания нарисованного вендиго в отцовском дневнике, над которым юноша честно пытался не заснуть.
Обычно Джон брал свои записи с собой, но вчера внезапно сорвался на сольную охоту без объяснений, опять оставив сыновей праздновать Рождество одних. А перед уходом выложил на стол дневник, предупредив, что по возвращении устроит экзамен на знание привычек и способов убийства разных тварей.
С одной стороны, Дин злился, что отец не взял его с собой на дело и заставил торчать в этой дыре, которую по ошибке назвали мотелем. Да и работать без привычного прикрытия старшего сына тому было опасно. А с другой – радовался, ведь мелкий находился в безопасности, под надёжной защитой вооружённого брата. В глубине души Дин был благодарен отцу за то, что тот не стал впутывать младшего в новую охоту, особенно в канун Рождества. На себя было плевать, а Сэм, хоть всё чаще в последнее время и возмущался их образом жизни, но если старшие Винчестеры собирались на дело, то постоянно просился пойти с ними. И далеко не ради библиотечной пыли. Мелкий хотел «прикрывать им спины». Дину было смешно от этих заявлений. А ещё страшно. Безумно страшно. Он не передавал отцу и трети подобных просьб.
– Хватит ёрзать, была команда отбой, – проворчал Дин, нарушая тишину и оглядываясь на брата. Тот лежал на боку на широкой двуспальной кровати, упираясь согнутыми коленками в стену и подложив под голову все три найденные в номере жёсткие подушки.
– Не могу заснуть. Ты то зеваешь, то шуршишь страницами, то... то ещё что-нибудь. Надоел, – отозвался с заминкой Сэм.
Дин, уверенный, что вовсе не шумел, на обвинения не отреагировал. Уж очень неубедительно прозвучал тонкий, ещё детский голосок.
– А если серьёзно? Ты уже вторую ночь плохо спишь. Сам какой-то дёрганый. Что случилось? – Сэм его вопрос проигнорировал, только засопел громче в полумраке номера. – Это из-за того, что отец уехал?
Снова не дождавшись ответа, Дин поднялся со стула, подошёл к брату и вытянул у него из-под головы одну из подушек. Сложив её пополам, улёгся макушкой к макушке Сэма. Благо, кровать позволяла, и Дин уместил на ней всё туловище, оставив ноги на весу и опустив ступни на пол.
– Сэмми? – снова попробовал старший Винчестер. – Может, у нас нет денег на клёвые подарки и ёлку с игрушками, – на этих словах брат едва ощутимо дёрнулся, – но без праздника ты не останешься, обещаю. Ну чего ты?
– Мне не пять, Дин. И дело совсем не в подарках, – буркнул Сэм.
– А в чём?
– Неважно.
– Слушай, если ты снова чем-то недоволен, то лучше выскажись сейчас мне, а не оставляй для выяснения отношений с отцом! – воскликнул Дин. – Сколько можно?
– Да не в этом дело! Просто... вчера библиотекарь увидел, что я взял почитать учебник по мифологии, и рассказал местную легенду, – выпалив это, младший умолк.
– И? Что за легенда? Из тебя каждое слово клещами вытягивать?
– Да ничего такого, просто глупые выдумки. Гуляет в городе страшилка: те, у кого в доме на Рождество не стоит красивая наряженная ёлка, до утра не доживают. За ними приходит чёрная тень дерева с игрушками и убивает во сне.
– Что за бред? – фыркнул старший Винчестер.
– И я так отреагировал, – вздохнул Сэм. – Но библиотекарь показал мне газеты с некрологами на целые семьи – три случая за пятнадцать лет. Последний случай – прошлое Рождество. У семьи не было ели, и утром нашли два трупа. Без ран, просто сердца… остановились, – договорил мальчик уже шёпотом.
– Мало ли, что с ними случилось, мелкий. Слишком редко. И потом, если бы здесь было что-то важное, отец бы не уехал, согласен? – успокоил Дин и завёл руку за голову, чтобы ласково взлохматить волосы брата.
– Да. Но у нас с тобой нет даже гирлянды... А вдруг… – голос Сэма дрожал.
– Эй, ты в безопасности. Пока я рядом, с тобой ничего не случится.
– Обещаешь? – Дин почувствовал, как маленькая ладошка на мгновение сжала его пальцы в полутьме.
– Обещаю! Ну, хочешь, не будем выключать свет до утра? И никакие тени нам не страшны! – он старался говорить убедительно. – Так что засыпай, и я скоро лягу.
Всё же, когда успокоенный Сэм заснул, Дин сделал свет поярче, насыпал вокруг их кровати широкий соляной круг и вернулся за стол. Конечно, это глупая легенда, но пока не пройдёт Рождество, он не сомкнёт глаз.
НОМЕР ОДИН. ДЖ2
Джаред мерил шагами гостевую комнату шикарного особняка, засунув дрожащие руки в карманы брюк элегантного костюма-тройки. Дженсен уже должен был прийти. Он ведь пообещал, что появится через десять минут, и не мог снова передумать. Не мог! Взгляд Падалеки метался по светлой уютной комнате, постоянно цепляясь за огромную кровать с белыми шёлковыми простынями – его спонтанный, но удачный выбор места встречи. Если эта встреча состоится.
Когда через целых двадцать минут раздался быстрый стук, Джаред уже накрутил себя от ожидания и возбуждения настолько, что посмотрел на Эклза почти с яростью, когда распахнул ему дверь. Тот стремительно вошёл и с тихим щелчком закрыл её снова, останавливаясь перед Джаредом. Изумительно красивый, с уложенными гелем волосами, в дорогом костюме и галстуке-бабочке.
– Почему так долго? – тихо прорычал Падалеки, подходя вплотную, вжимаясь всем телом и сразу чувствуя чужое возбуждение.
– Не вышло раньше уйти незамеченным. Но у нас всё равно мало времени. Джей, зачем ты вообще… – начал шептать Эклз, но его заставили умолкнуть, яростно целуя в губы и проталкивая язык в жаркий рот. И чёрта с два Дженсен не ответил с таким же напором! Они исступлённо целовались у двери до тех пор, пока у обоих не закончился воздух.
– Зря ты… пришёл сюда. Мы же решили… – снова попытался возразить Дженсен, когда они оторвались друг от друга. Его грудь тяжело вздымалась, а глаза потемнели от нахлынувших эмоций.
– Я не смог, – просто ответил Джаред.
И больше слов не понадобилось. Да и не ради разговоров они оба здесь.
Не разрывая зрительного контакта, они принялись быстро и аккуратно скидывать одежду, чтобы не испортить её. Хоть Падалеки и хотелось содрать с Дженсена эту долбанную бабочку и оторвать все пуговицы на ненавистном костюме, делать это было нельзя. Когда они разделись догола, Джаред толкнул любовника на кровать и повалился следом, вдыхая знакомый мускусный запах и жадно оглаживая ладонями твёрдые мышцы груди, рук, живота… Он хотел запустить их в волосы Эклза, но тот остановил его.
– Укладку испортишь, – сорванным голосом пробормотал он, потёршись всем телом о Падалеки, задевая его болезненно стоящий член своим.
Джаред простонал от этого движения, приподнялся и перевернул Дженсена на живот. Им не до прелюдий. И только тогда подумал, что не захватил презервативы и смазку, настолько спонтанным было решение приехать.
– Джен, я забыл взять…
– Ты вернулся специально, чтобы трахнуть меня, но ничего не взял? – хохотнул под ним Эклз, опираясь на локти и колени, подставляясь. – Твоё счастье, что ничего и надо, Падалеки.
Глаза Джареда расширились, и он осторожно провёл пальцем между ягодиц Дженсена. Скользкого, растянутого, готового. Блядь. Этот сукин сын ждал его! Глухо зарычав, Джаред придвинулся и вошёл одним резким движением, тут же услышав громкий протяжный стон выгнувшегося навстречу партнёра.
Дженсен, молчаливый и спокойный в повседневной жизни, в постели быть тихим не умел. Обычно это безумно заводило. Джареду казалось, что он может кончить только от этих стонов – низких, сексуальных, тягучих, словно мёд… Но сегодня их могли услышать. По коридору за дверью постоянно сновали гости – родственники, друзья и знакомые Дженсена. Они не должны узнать.
Ускорив движения, Джаред зажал ладонью рот любовника, вынуждая того сдержать рвущиеся стоны. Он вбивался сильно, так, как они оба любили, слушая, как тихо скулит Эклз, уже забравший пальцы Джареда в рот и прикусывающий их. Через жалкие несколько минут Падалеки кончил первым, шепча «Джен» и толчками изливаясь в горячее нутро. Впервые. После чего снова перевернул Дженсена на спину, не давая себе расслабиться после оргазма.
– Хочу ещё раз увидеть… как ты кончаешь, – прошептал Джаред, опускаясь ниже, и просунул язык в сокращающееся отверстие, слизывая собственную вытекающую сперму. Закончив с этим, он насадился ртом на подрагивающий член и поднял взгляд. Дженсен смотрел на него неотрывно, и Падалеки видел опьяняющее сочетание любви, страсти и глухого отчаяния в родных глазах. Не сдержав последнего стона, Эклз кончил ему в горло и обессиленно растёкся по кровати.
Проглотив всё до капли, Джаред подтянулся и поцеловал его в искусанные губы, оставив на них терпкий смешанный вкус их спермы, после чего молча встал, вытерся и оделся, двигаясь механически и игнорируя прожигающий взгляд. Прошёл к двери и осторожно выглянул в коридор. Там никого не было. Падалеки обернулся напоследок, чтобы запечатлеть в памяти образ лежащего на белом шёлке обнажённого Дженсена.
– Будь счастлив, – безжизненно проговорил Джаред. И вышел, аккуратно захлопнув дверь.
А Дженсен ещё несколько минут лежал неподвижно и смотрел в потолок, прежде чем встать, привести себя в порядок и снова надеть свадебный костюм. В его глазах блестели слёзы.
НОМЕР ТРИ
«Если сейчас уйдёшь, не возвращайся больше!»
Это первое, что увидел Джаред, проснувшись утром с сильной головной болью. Он со стоном распрямился в кресле у стола, за которым уснул, и взглянул на лежащий перед ним черновик сценария к новой серии, который он писал полночи, выплескивая туда всю свою злость. Когда в памяти стал всплывать прошедший вечер и брошенные в невменяемом состоянии слова, Джаред вцепился пальцами в волосы. Что он натворил?!
– Дженс! – позвал он почти без надежды, зная, что в квартире пусто. Тогда Падалеки достал телефон и, поколебавшись минуту, набрал номер. Но вместо родного баритона из динамиков послышался совершенно незнакомый женский голос.
– Кто это?
– Медсестра из центральной больницы Ванкувера. Вы родственник...
– Что с Дженсеном?! – не дав ей договорить, хрипло выкрикнул Джаред.
– Мистер Эклз попал в аварию, его привезли ночью, – ответила девушка, и мир сценариста Джареда Падалеки пошатнулся.
***
Спустя две минуты он выскочил из квартиры, а спустя десять уже гнал по шоссе в больницу, погребая себя в чувстве вины и с ужасом вспоминая вчерашние события.
...Дженсен вернулся очень поздно. Так поздно, что к этому времени Падалеки успел выпить почти половину бутылки виски, а Эклз лишь загадочно улыбнулся ему и сразу скрылся в кухне, когда пришёл домой.
– Где ты был? – хмуро поинтересовался Джаред, не вставая с дивана.
– Мы с партнёром репетировали общие сцены, совсем забыли о времени, – отозвался Дженсен. – Прости, что задержался.
Джаред крепче сжал в руке до краёв наполненный виски стакан и прищурился.
– Опять твой драгоценный «Сэмми», да? – ядовито спросил он.
Эклз вернулся в комнату и недоумённо взглянул на Падалеки.
– Он классный чувак. Джей, я не понимаю, что...
– Ах, вот как! Сколько ещё ты будешь скрывать, что трахаешься с ним за моей спиной?! – прорычал Джаред, вскакивая и расплёскивая часть виски на себя. Сочетание обиды, ярости и алкоголя туманило мозг. – И не смей врать, думаешь, я ничего не замечаю? Мне не нужен парень, который ведёт себя, как... – Джаред оборвал себя и покачнулся, не решившись сразу озвучить самую отвратительную мысль.
Дженсен молча слушал его пьяную тираду, но на последней фразе не выдержал, поднимая заледеневший взгляд.
– Как кто? Нет… Скажи, – очень тихо проговорил Эклз.
– Как шлюха, – выдохнул Джаред.
Слово прозвенело слишком громко в замершем воздухе квартиры. Дженсен несколько секунд стоял неподвижно с непроницаемым лицом, а потом развернулся, направившись в коридор и набрасывая на ходу куртку.
– Если сейчас уйдёшь, между нами всё кончено! – в запале прокричал Падалеки, но ответом ему послужил только грохот захлопнувшейся двери.
***
Медсестра сначала не хотела пропускать Джареда, думая, что он обычный фанат, но тот смог убедить её. В одиночной палате были задёрнуты шторы, а тишину нарушал только писк кардиомонитора. Падалеки судорожно вздохнул и сделал несколько шагов вперёд.
– Дженс… – прошептал он, оглядывая бледного, неподвижного парня на больничной койке. Голова Дженсена была перебинтована, к носу тянулась кислородная трубка, а на руке закреплён манжет тонометра. К счастью, другой страшной аппаратуры Падалеки не обнаружил, потому что даже в сериале от вида Дина с дыхательными трубками во рту ему становилось плохо. Джаред придвинул кресло поближе и сел, осторожно взяв Дженсена за руку. Он хотел побыть рядом молча, но чувство вины оказалось слишком сильным, чтобы удержать слова.
– Боже, Дженсен, – горячо зашептал он. – Не знаю, что на меня нашло, никогда не прощу себе этих слов… Врач сказал, у тебя просто небольшое сотрясение и нет серьёзных травм, кроме удара головой. Но я чуть сознание не потерял, когда услышал, что ты в попал в аварию… из-за меня. Если бы не я, ты сидел бы дома, в безопасности… – Джаред чувствовал, как с каждым словом глаза наполняются влагой. – Прости, прости меня…
Давно сдерживаемые слёзы кривыми дорожками побежали по щекам.
В это мгновение Дженсен открыл глаза, и Падалеки, вздрогнув, тут же наклонился к нему. Эклз сперва рефлекторно схватил его за рубашку, но потом поднял растерянный взгляд на парня и тут же попытался оттолкнуть Джареда слабым движением руки.
– Вы кто такой? – испуганно спросил он. Джаред отшатнулся и нервно сглотнул – взгляд красивых зелёных глаз был чужим. Потом медленно, как во сне, Падалеки встал с места и отошёл от кровати.
– Почему я в больнице? Я ничего не помню… Вы же не врач, верно? – продолжал спрашивать Дженсен.
А Джаред с каждым словом будто слышал, как его уже пошатнувшийся мир теперь разваливается на части. Он не помнит… ОН НЕ ПОМНИТ!
– Я... никто. Лучше позову врача, – едва выговорил Джаред и побрёл к двери.
– Джей, стой, – сразу же послышалось с кровати.
Джей?! Падалеки обернулся и дико посмотрел на Дженсена, чувствуя, что у него сейчас подогнутся колени. Слишком много потрясений для одного утра. Эклз смотрел устало, но уже по-другому. Так, как всегда смотрел на Джареда.
– Ты притворился?! – истерично спросил Падалеки.
– Ты забыл, что я актёр, чувак, – вздохнул Эклз. – Который вчера ездил покупать любимому человеку подарок на Рождество и хотел сохранить это в тайне. А в итоге… Считай, это была маленькая месть.
– Я чуть с ума не сошёл... Никогда больше так не делай, – в следующее мгновение шептал Джаред, сжимая Дженсена в объятиях и вытирая бегущие слёзы о его больничную пижаму.
– Ты тоже.
Автор № 7. Арина Бровкина.
Текст 12.
— Дин! — громко крикнул Сэм и навалился на спящего брата. Тот сонно завозился под одеялом, но продолжил нагло спать. Сэма такая реакция совсем не устроила, и он, недолго думая, молниеносно сдернул с брата одеяло.
— Сэм! Ты совсем оборзел?! — рассвирепел Дин, грозно сверля брата взглядом. Сэм, не обращая внимания на злость Дина, радостно объявил:
— Отец обещал сегодня попрактиковаться с нами в стрельбе. Я наконец-то покажу ему, как метко я научился стрелять по банкам!
Дина не впечатлили слова братишки и он, хмуро посмотрев на жизнерадостного Сэма, грубо ответил:
— Рад за тебя. Отдай одеяло, я дальше буду спать.
Сэм на мгновенье замер, но, упрямо посмотрев на брата своим щенячьим взглядом, попросил:
— Дин, пожалуйста...
— Что "пожалуйста"? — раздраженно уточнил Дин, зябко поджимая пальцы на ногах - в номере было прохладно.
— Я хочу, чтобы ты был готов, когда отец приедет за нами. Пожалуйста. — Сэм изобразил самый жалостливый взгляд, на который был способен. Дин несколько минут молча смотрел на него, после чего тяжело вздохнув, обреченно сказал.
— Ладно. Сейчас встану.
***
Дин озабоченно наблюдал за братом. Сэм уже несколько часов к ряду сидел на кровати, поджав под себя ногу, собирая и заново разбирая оружие. Он даже не сразу пошел есть, когда его позвали. Сэм был полностью погружен в свои мысли.
— Сэмми… — Дин тихо подошел к брату и стал внимательно разглядывать его. Тот продолжал выполнять однообразные движения. Дин всмотрелся в его лицо, когда тот со злостью передергивал затвор, откладывал одну и брал другую пушку. Сейчас ему казалось, что Сэм вскочит с кровати и бросится яростно крушить весь их номер, истошно вопя о том, что отец опять не смог сдержать своё обещание и забыл о них. Но Сэм этого не делал. Не выдержав долго молчания, Дин окликнул брата ещё раз и взлохматил ему челку.
— Чего тебе? — пробормотал Сэм, не поднимая головы.
— Пойдем — сказал Дин и протянул руку брату.
— Куда? — недоуменно спросил Сэм.
— На улицу. По банкам стрелять.
— Зачем?
— Сэм, я хочу пострелять с тобой. Заодно посмотрю, чему ты научился. Пошли.
***
Дин силой вытянул брата на улицу и пошел расставлять банки, заставив Сэма готовить оружие. Они по очереди стреляли, пока это развлечение не превратилось в настоящее состязание. Условия с каждой очередью все усложнялись, от этого захватывало дух. В итоге победил Дин.
— Ты хорошо стреляешь, Сэмми, молодец! — похвали Дин брата и привычно взлохматил ему волосы. Сэм застыл на мгновенье, а после бросился к брату и обнял его со спины.
— Спасибо!
— Да ладно. Надо же как-то развлечься, — простодушно ответил Дин.
— Все равно, спасибо, — тихо сказал Сэм, продолжая прижиматься к брату.
НОМЕР ВОСЕМЬ. ДЖ2
Это была небольшая бухта, скрытая от всех, и незнающий вряд ли её нашел бы. Она утопала в зелени, а на белый песчаный берег лениво накатывали океанские волны. Ещё это место вселяло надежду на то, что в этот раз все получится. Должно получится!
— Давно мы здесь не были, - прервал молчание Джаред и закинул камушек в воду. — Старик Джон хорошо заботился об этом месте. Он сохранил его таким, каким оно было. Это здорово! Здесь так много наших воспоминаний. Помнишь, что мы тут вытворяли? — почти прошептал последнюю фразу Джаред и смущенно отвел взгляд.
— Помню, — незамедлительно ответил Дженсен, вспоминая все те безумия, что они творили тут, и стыд, мешавший смотреть людям в глаза. Это были самые яркие моменты его жизни. Тогда они здесь скрывались. Это было их убежище, где можно скрыться от злых взглядов, от душащей заботы родных и непонимания друзей. Как бета и омега могут быть парой? В них никто не верил, даже они сами не всегда верили в себя. Но продолжали бороться за своё счастье.
Как-то, в самом начале, Джаред обмолвился, что они пара, и он понял это "с первой встречи и навсегда!"
Они не брали с собой много вещей, в основном запасы продуктов, так что обосновать стоянку было нетрудно. Ближе к вечеру подул прохладный бриз, освежив душный, пропитанный жарой, воздух. Под шум прибоя, ловя соленые брызги, в золотистых лучах вечернего солнца, свободные от дел, они гуляли вдоль берега.
— Дженс, может, окунемся? — заигрывая протянул Джаред, всем телом прижимаясь Дженсену. В одно мгновение они избавились от одежды, Джаред смерил Дженсена долгим взглядом и бросился в воду, Дженсен кинулся следом. И вот, они уже в шутку борются в воде. Бой закончился быстро. Дженсен страстно схватил пылающего и возбужденного Джареда и притянул его к себе. Они стояли, вжавшись в друг друга, сверля друг друга взглядом в безмолвном вызове. Оба готовы были сорваться, но ни один не хотел быть первым, страсть разгоралась от этого все сильнее. Не выдержав, Джаред прошептал: — Задержи дыхание, — и потянул их под воду. Сначала он легко коснулся губ Дженсена, а потом жадно впился в его рот и обвил руками плечи. Дженсен разомкнул губы, впуская его внутрь, их языки переплелись. Они делили одно дыхание на двоих и это было восхитительно. Вскоре они всплыли. Отдышавшись, Дженсен собственнически сжал руки на ягодицах Джареда и потерся о них твердым членом.
— Пошли на берег, — проворковал он и с оттяжкой шлепнул Джареда. Они буквально рухнули на свои шмотки, не желая отпускать друг друга ни на миг. Дженсен покрывал поцелуями грудь и живот Джареда, терся о его член, вызывая у них обоих приливы острейшего желания. Не выдержав больше, Джаред быстро проверил наличие у себя смазки, И, опрокинув Дженсена на спину, оседлал его берда. Прикусив губу, Джаред выгнулся и член плавно погрузился в его тело. Он вошел так глубоко, что Джаред даже вскрикнул. Но это ему понравилось, и он начала двигаться, стараясь чтобы член входил глубже. Дженсен помогал ему двигаться и подкидывал бедра в едином ритме, быстрее и быстрее... Эти бешенные скачки продолжались недолго. Они стонали унисон, предчувствуя достижение пика, отдаваясь другу другу без остатка. Оргазм настиг их одновременно, и в этот момент пошел сильный дождь. Они сидели тяжело дыша, не расцепляясь, пока Джаред не прервал молчание:
— Я думаю, это знак, что все получилось.
— Согласен, но лучше мы это закрепим, — ответил Дженсен и ласково провел по животу Джареда.
Он уверен у них все получится.
НОМЕР СЕМЬ
— Нет! — Сэм вскрикнул и проснулся. Его сильно трясло, тело сводило судорогой, отдышаться никак не получалось. Рваным движением он сел на кровати и подтянул к себе ноги, смяв в неровных складках влажное от пота одеяло. Его снова мучил кошмар, в котором Дин стал демоном. Уже много времени прошло, пора бы позабыть о том дне, но каждую ночь Сэм видит и переживает заново всю свою боль.
...Дин упирает острие ножа в скулу, ведет осторожно, легко придавливая кожу лезвием, к носу, затем замирает возле уголка глаза, надавливает чуть-чуть сильнее. Сэм зажмуривает глаза, и Дин, нехотя, убирает оружие, обманчиво ласково ведет ладонью по щеке, размазывая кровь. Налюбовавшись кровавым узором, он, склонившись к уху брата, нежно шепчет
— Сэмми, не закрывай глазки. Это только начало...
Наваждение постепенно отпускает Сэма. Демона больше нет. Сэм исцелил брата. Дин ни в чем не виноват. В том, что случилось, виноват только демон. Это был не Дин. Утерев ладонью пот со лба, Сэм размышляет, как долго еще его будут преследовать кошмары. Он так глубоко уходит в себя, что не замечает, когда в комнату входит брат.
— Сэм, все в порядке? — садясь на край кровати спрашивает Дин. Он замечает, что Сэм вздрагивает от его голоса.
— Да, в полном порядке, — не задумываясь отвечает Сэм, не глядя Дину в глаза.
— Я решил... Мне надо уехать. — будто в пустоту сказал Дин.
— Что? Зачем? — сразу отзывается Сэм и недоуменно смотрит на брата.
— Ты шарахаешься от меня, вздрагиваешь, каждый раз, когда я случайно прикасаюсь к тебе! Тебе станет легче, если меня не будет рядом.
— Дин, — шепчет Сэм искусанными губами, — это не выход.
— А какой тогда выход, Сэм?! — негодуя спрашивает Дин.
— Ты ведь всё помнишь?
— Да.
... — Не надо, — шепчет Сэм. — Пожалуйста, Дин. Это не ты, слышишь? Не ты… — Дин замирает на мгновение над Сэмом и хрипло говорит:
— Это я. Твой брат.
Сэм, дрожит, придавленный телом брата. Дин сильнее дергает за собачку на джинсах и одним резким движением стаскивает джинсы вместе с бельем до середины бедра.
— Дин, — сипло просит сорванным голосом Сэм. — Хватит...
Пальцы грубо растягивают неподдающуюся плоть. Сэм всхлипывает, инстинктивно сжимается, пытаясь вытолкнуть. Дин не отпускает...
— Теперь уже глупо спрашивать, зачем ты это сделал, — усмехаясь говорит Сэм, — но все же?
— Я давно хотел тебя, — медленно отвечает Дин, — ещё до Стенфорда. А демон не стал рефлексировать, и просто взял то, что я хотел.
— Понятно. Но это не повод бросать меня. Ты... ты должен все исправить! — нервно заявил Сэм и выжидающе посмотрел на брата.
— Как такое можно исправить? — недоуменно спросил Дин. Сэм с минуту смотрел на брата, а после медленно прижался к нему всем телом.
— Попробуй не просто взять, — прошептал Сэм легко целуя Дина в губы.
Автор №8. Диана Сашина
Текст 9.
Семейное дело — спасать людей, охотиться на нечисть. Дело Дина Винчестера — оберегать младшего брата. Дин и без напутствий отца всегда приглядывал за Сэмом. Дул на болячки, что тот набивал при спасение очередного котёнка с дерева. Пускал к себе в кровать, когда шорохи из-под дивана или в шкафу. Пускал, когда в дерьмовом мотеле топили традиционно дерьмово. Защищал от хулиганов в школе. И отпустил в чёртов Стенфорд, тоже защищая. От себя. Так надо было. Правильно, но до воя болюче. Он вырастил Сэма. Его имя было первым словом мелкого. Первые шаги были сделаны в сторону Дина. И этими самыми ногами Сэм ушёл. Да мать вашу, Сэм и для Дина был всегда первым, как тут не заработать зависимость? Первым, за кем приглядывать; первым, кого защищать, кого любить...
Силе воле Дина Винчестера мог бы позавидовать любой. Только всей воли мира не хватило, чтобы совсем отпустить. Дин нашёл бы причину, да отец помог своим исчезновением. Да и можно было бы назвать это исчезновением, когда в детстве Джон мог оставить сыновей и на более долгий срок? Сэм знал, что старший справился бы без него. Дин знал тоже, но зачем? Вот он — шанс. Забрать младшего, снова видеть его недовольную мину на соседнем сидении Импалы. Слушать бесконечный трёп о добре-зле. Слушать, видеть. С Сэмми всё в порядке, главное рядом, а сколько и о чём он там трещит Дину до небес. Оберегать младшего стало жизненно необходимым. Чтобы просто иметь возможность дышать, понимаете? Нет, не понимаете. Необходимо чувствовать его у себя за спиной, знать, что дышит, зараза здоровая, в макушку. Да ничего больше не надо, так жить спокойнее, ладно?
Сэм нос воротит от такой заботы, а сам тянется, как зверёк. С детства сам привык, что Дин рядом, всегда рядом — чихни, а этот уже платок протягивает, ржёт довольно, а улыбку тёплую в кулак прячет.
Приучил, привязал к себе своей защитой, что морской узел — бантик на кроссовках малолетки. Не оставил шанса на тихую жизнь в домике за белым заборчиком. Вырастил под себя, что и Сэм теперь жизни без брата не представляет. Давно перерос пелёнки, а Дин не замечает или не хочет замечать, что младший действительно вырос. Не в росте, хотя это чистая несправедливость! Сэмми просто вырос. Для Дина он навсегда останется мелким, да оно и к лучшему. Пусть думает так дальше, а Сэм за его спиной будет защищать от удара в эту самую спину. Незаметно, молча, чтобы старший не догадался.
Сэм не против быть защищённым Дином, зная, что тот под его присмотром.
НОМЕР ТРИ. ДЖ2
Их отношения нельзя назад дружескими или любовными. Они никогда не общались в живую, не слышали настоящий тембр голоса, не имеют общих друзей. Они даже не знают, существует ли один из них, или это какая-то особая стадия шизофрении. Но все эти отрицательные факты не мешают знать мысли, желания, чувства и ощущения другого. Двойной образ жизни, когда днём ты работаешь, встречаешься с знакомыми, отдыхаешь, а ночью попадаешь в другую реальность: с другими людьми, улицами, городами.
Сквозь сон нельзя чувствовать боль, можно чувствовать наслаждение. Фантомное прикосновение его руки к телу. Стоит прикрыть глаза, как чужое-родное дыхание касается шеи. По внутренней стороне руки легко проходятся кончиками пальцев, ведя их к запястью. Они оба почувствовали, как участился пульс — в голове глухо бухает, подушечкой пальца чувствуешь быстрые стуки. Хочется поцеловать в венку, почувствовать губы на запястье. Дженсен решил растянуть удовольствие, Джареду остаётся только подчиниться и прикоснуться в ответ, к грудной клетке. Услышать стук сердца и провести рукой вниз, заставляя напрячь мышцы живота, втянуть воздух. Ловить эти почти невесомые касания, тянуться к ним, как к единственному источнику наслаждения. Почувствовать ладонь на члене, задержать дыхание и выгнуться навстречу.
Это похоже на стихии природы.
Вода. Тебя раскачивает на волнах удовольствия. Голова немного кружиться о
