Это интуитивно чувствовали многие философы и поэты Востока и Запада. Ср.: «Мысль изреченная есть ложь» (Тютчев).

ниями Веданты (джняна-йоги). Весь текст насчитывает 24 000 стихов, в нем рассмотрены почти все жизненные ситуации. Приоритетной темой является вайрагья (непривязанность), которая уравновешивается абхьясой (эффективной йогической практикой).

Однако высшие уровни этого знания были изложены в Васиштха Самхите, которая, к сожалению, до нас не дошла. В богатом наследии духовной литературы Гималаев сохранились многочисленные ссылки на этот источник. Считается, что он был одним из самых авторитетных текстов тантрической школы Шри Видья, которая бережно хранит сокровенную сущность ведической традиции. В ней обучают высоким йогическим практикам самоуглубления и достижению единства с Шивой и Шакти. Фрагменты утраченного текста можно встретить в других источниках в форме цитат, но та мудрость, которую Васиштха вложил в этот труд, сохранилась невредимой лишь в устной традиции гималайских мастеров.

Глава 4

Даттатрея

Отец Даттатреи, Атри, и его мать, Анасуя, были известными мудрецами. Их сын прославился не только глубокой мудростью, но и великими достижениями в йоге: подобно Шиве, он почитается как воплощение Брахмы и Вишну.

Места, где обитал Даттатрея (а многие верят, что он и теперь живет там в своей тонкой форме), насыщены столь мощной духовной энергией, что это ощущают даже новички. Подобных мест немало на склонах гор Нилачала в Восточной Индии, в Гималаях, но особой известностью пользуется Гиринар в Гуджарате, на западном побережье Индии.

Ашрам родителей Даттатреи существует в Читракуте до сих пор; он расположен в Центральной Индии в живописной горной местности Виндхья. Крутые уступы гор, чистые воды реки Мандакини, вытекающие из близлежащей пещеры, атмосфера покоя и умиротворения, удивительные рыбы, выпрыгивающие из реки, чтобы взять рис из рук паломников, обезьяны, приветствующие посетителей и, подобно старым друзьям, разделяющие с ними трапезу, — все это привлекает многих путешественников. Возможно, ваш рациональный ум нашептывает, что в этой картине нет ничего необычного: животные просто хотят есть и используют для этого любую возможность. Но прислушайтесь к природе, и вы услышите её тихий голос: «Не оскверняйте царящий здесь дух святости холодным практицизмом».

Однажды, когда Даттатрея был еще ребенком, ашрам навестил правитель соседней страны. Родителей в то время не было дома, и мальчик сам приветствовал гостя и позаботился о том, чтобы он чувствовал себя комфортно. Царь видел, как светилось лицо мальчика от радости; он понял, что так выражалась незаурядная мудрость и красота его души. Пытаясь узнать об источнике мудрости столь юного создания, правитель начал задавать вопросы.

Царь: Ты всему научился у своих родителей?

Даттатрея: Можно многому научиться у всех и у всего, не только у родителей.

Царь: Значит, у тебя есть учитель? Кто он?

Даттатрея: У меня двадцать четыре гуру (духовных наставника).

Царь: Двадцать четыре гуру в таком возрасте? Кто же они?

Даттатрея: Мать Земля — мой первый гуру. Она учит меня терпеливо сохранять любовь в своем сердце ко всем, кто топчет, царапает и ранит меня. Она учит воздавать добром и помнить, что действия других с их точки зрения являются нормальными и естественными.

Царь: Кто же второй гуру?

Даттатрея: Вода. В ней сила жизни и чистоты. Она очищает все, к чему ни прикоснется, и дает жизнь тому, кто ее пьет. Вода течет непрерывно. Если ее движение прекращается, она застаивается. «Двигайся, двигайся» — вот чему учит меня вода.

Царь: Кто третий гуру?

Даттатрея: Огонь. Он сжигает все, превращая в пламя. Пожирая мертвые бревна, он излучает тепло и свет. Так и я Учусь поглощать все, что преподносит мне жизнь, и преобразовывать в свет. Этот свет озаряет мою жизнь и освещает путь другим.

Царь: Кто ваш четвертый гуру, сударь?

Даттатрея: Ветер. Неутомимый, он одинаково нежно касается и цветов, и их шипов, оставаясь при этом независимым. Как и ветер, я учусь не предпочитать цветы шипам, а друзей врагам. Подобно ветру, я хочу нести свежесть всем, не привязываясь ни к кому.

Царь: А пятый?

Даттатрея: Всенаполняющее и всеобъемлющее пространство. Оно вмещает и солнце, и луну, и звезды, хотя само места не имеет. Так и я должен вмещать разнообразные проявления бытия, сам оставаясь нетронутым. Все видимые и невидимые объекты занимают достойные места внутри меня, и при этом они не в силах ограничить мое сознание.

Царь: Кто же шестой гуру?

Даттатрея: Луна. Луна растет и убывает, но свою сущность, цельность и форму она не утрачивает никогда. Наблюдая за Луной, я понял, что рост, убывание и исчезновение, удовольствие и страдание, потеря и приобретение — всего лишь фазы жизни. Проходя эти фазы, я никогда не перестаю осознавать свое истинное «Я».

Царь: Кто же седьмой гуру?

Даттатрея: Солнце. Своими ослепительными лучами солнце собирает влагу отовсюду, преобразует ее в облака, а затем раздает, не оказывая предпочтения никому. Дождь падает на леса, на горы, на долины, на пустыни, океаны и города. Солнце научило меня, как собирать знание из всех источников, преобразовывать его в практическую мудрость и делиться им со всеми, не отдавая никому предпочтения.

Царь: А восьмой гуру?

Даттатрея: Стая голубей. Когда один из голубей попал в охотничью сеть и заметался в отчаянии, его товарищи попытались его спасти и тоже были пойманы. Эти голуби научили меня, что даже добрые действия, вызванные привязанностью и сантиментами, могут запутать и завести в ловушку.

Царь: Кто же девятый гуру?

Даттатрея: Питон. После того как он поймает и проглотит свою добычу, он не охотится в течение долгого времени. Питон убедил меня в том, что, если удовлетворить свою насущную потребность, можно освободиться от утомительной погони за новыми объектами чувств.

Царь: Кто десятый гуру?

Даттатрея: Океан, водная стихия. Океан принимает в себя воды всех рек в мире и все же никогда не выходит из берегов. Океан научил меня, что независимо от жизненного опыта и обрушивающихся на меня испытаний необходимо всегда сохранять дисциплину.

Царь: Кто твой одиннадцатый гуру, о маленький мудрец?

Даттатрея: Мотылек. Привлеченный светом, он летит прочь из своего дома, чтобы сгореть в пламени. Он научил меня тому, что, когда я однажды увижу сияние знания, я должен преодолеть свой страх, быстро взлететь и погрузиться в это пламя, которое все поглощает и преобразовывает.

Царь: Кто двенадцатый?

Даттатрея: Шмель. Подлетая к цветку, он добывает из него ничтожную капельку нектара. Но прежде, чем взять нектар, он долго жужжит и танцует вокруг цветка, создавая атмосферу радости. Он не только поет цветам песню радости, он дает им больше, чем берет: перелетая от одного цветка к другому, шмель опыляет их. Благодаря ему я узнал, что нужно брать от природы меньше, а отдавать больше. Так обогащается источник, который меня питает.

Царь: А тринадцатый гуру?

Даттатрея: Труженница пчела. Собирая нектар, она превращает его в мед и оставляет в улье. Сама она потребляет лишь часть меда, разделяя остальное с другими пчелами. Так пчела учит меня приносить пользу, извлекая мудрость из многих учений, используя это знание для самосовершенствования и разделяя его с другими людьми.

Царь: Кто твой четырнадцатый гуру, о мудрый искатель знаний?

Даттатрея: Однажды я увидел, как дикий слон попал в ловушку. Приманкой для него послужила прирученная слониха. Ощутив ее присутствие, дикий слон направился к ней и упал в яму, хитро прикрытую ветками и листьями. В дальнейшем его приручили и заставили работать на людей. Этот слон стал моим четырнадцатым гуру. Он научил меня быть осторожнее со своими желаниями и страстями. Обаяние внешнего мира пробуждает в нас чувственные импульсы, и, когда ум поддается искушению, он попадает в ловушку и превращается в раба, хотя и обладает недюжинной силой.

Царь: Кто твой пятнадцатый гуру?

Даттатрея: Олень с его острым слухом. Олень чутко прислушивается ко всем шорохам, но мелодия флейты охотника губит его. Наши уши так же чутки ко всяким новостям, слухам и сплетням. Олени подсказали мне, что и нас часто очаровывают отдельные слова. Они связаны с нашими тайными желаниями, привязанностями, влечениями и васанами (тонкими впечатлениями прошлого). И часто мы наслаждаемся ими, доводя до беды себя и других.

Царь: А кто шестнадцатый гуру?

Даттатрея: Рыба, глотающая крючок с наживкой. Внешний мир подобен приманке. Если я буду помнить о судьбе рыбы, я не попадусь на крючок.

Царь: Кто семнадцатый гуру?

Даттатрея: Продажная женщина. Она знает, что не любит своих клиентов, а клиенты не любят ее. И все-таки она ждет их. А когда они приходят, она разыгрывает драму любви, хотя ее не удовлетворяет ни эта искусственная любовь, ни плата, которую она получает. Благодаря этой женщине я понял, что все люди подобны проституткам, а мир использует их, подобно клиенту. Плата всегда неадекватна, и люди постоянно неудовлетворены. Тогда я решил жить по-другому, уважая собственное достоинство. Я не стану ждать от этого ни материального, ни духовного удовлетворения; я найду удовлетворение в самом себе.

Царь: Кто же восемнадцатый гуру?

Даттатрея: Маленькая птичка, летевшая с червячком в клюве. Большие птицы догнали ее и клевали до тех пор, пока она не выпустила червя. Так я узнал, что тайна выживания не в обладании, а в отречении.

Царь: Кто девятнадцатый гуру?

Даттатрея: Грудной ребенок. Он плачет, когда хочет есть, и замолкает, как только мать даст ему грудь. Когда ребенок насытится, мать не сможет заставить его продолжать пить молоко. Этот ребенок научил меня брать только то, в чем я действительно нуждаюсь, и не брать ничего лишнего.

Царь: Кто же двадцатый гуру?

Даттатрея: Молодая женщина, которую я встретил, когда просил подаяния. Она велела мне подождать, пока она приготовит еду. Браслеты на ее руках звенели при каждом движении, и женщина сняла один из них. Но звон продолжался, пока она не сняла все браслеты, кроме одного. Тогда наступила тишина. Так я узнал, что везде, где собирается толпа, царят шум и разногласия. Покой можно обрести лишь в одиночестве.

Царь: Кто же твой двадцать первый гуру?

Даттатрея: Змея. Она не строит себе жилищ, а использует любые отверстия и щели, оставленные другими животными, а затем уходит на новые места. Змея научила меня приспосабливаться к окружающей среде и довольствоваться Ресурсами природы, не обременяя себя постоянным домом. Многие существа на земле постоянно путешествуют, оставляя свои прежние жилища. Вот и я учусь находить в окружающем мире места для отдыха. А как только отдохну, двигаюсь Дальше.

Царь: Кто двадцать второй гуру?

Даттатрея: Мастер, который был так поглощен изготовлением наконечника для стрелы, что не заметил, как мимо него прошла целая армия. Он научил меня сосредоточению, глубина которого не зависит от важности работы. Чем сильнее концентрация, тем глубже сосредоточенность, чем глубже сосредоточенность, тем тоньше понимание. Тонкую цель можно поразить лишь тонким пониманием.

Царь: Кто двадцать третий гуру?

Даттатрея: Маленький паучок, выткавший себе роскошное жилище. Когда его стал преследовать большой паук, он так быстро побежал по своей паутине, что запутался в ней и был схвачен большим пауком. Так я узнал, что мы сами создаем те сети, в которых запутываемся и погибаем. Не стоит искать защиты и безопасности в сложном переплетении своих действий.

Царь: Кто двадцать четвертый гуру?

Даттатрея: Мой двадцать четвертый гуру — червяк, которого птичка принесла в свое гнездо. Когда птичка запела, червяк так заслушался, что позабыл об опасности. Наблюдая за маленьким существом, так поглощенным песней перед лицом смерти, я понял, что должен так же развить свое искусство слушать, чтобы полностью слиться со звучащей во мне вечной вибрацией, нада.

Слушая Даттатрею, правитель понял, что мудрость этого юноши исходит из его решимости хранить верность прочно утвердившейся в его сознании цели жизни, а также из умения извлекать уроки из всего.

Учение Даттатреи сохранилось в обширной литературе Пуран, а также в Датта Самхите, Авадхута Гите, Даттатрея Упанишаде и Авадхута Упанишаде. Приведенный здесь фрагмент взят из Шримад Бхагаватам.

Глава 5

Парашурама

С самого раннего детства Парашурама проявлял большой интерес к военному искусству, в частности к стрельбе из лука, оставаясь совершенно безразличным к философии и духовной практике. Его родители — отец Джамадагни и мать Ренука — были мудрыми людьми, а сам он от природы был наделен добросердечием и часто проявлял незаурядное милосердие и сострадание к людям. Однако мальчик оставался беспощаден к тем, кто нарушал принципы, которые он почитал священными. Парашурама любил отца, мать и гуру больше, чем себя или даже Бога, и не терпел ни малейшего проявления неуважения к ним.

Отец Парашурамы, известный ученый и учитель, руководил большим ашрамом. Воспитывая сына в духе свободы, он не препятствовал развитию его разнообразных способностей. В те времена военная наука и искусство владения оружием значительно превосходили все то, чем мы гордимся сегодня, ибо оружием управляли прежде всего с помощью силы мысли и особых звуковых вибраций (мантр). Отец позаботился о том, чтобы его сын овладел этим искусством.

Парашурама был способным учеником и блестяще овладел не только тем оружием, которое было известно, но и, как гласит легенда, тем, которое не было знакомо его современникам. Он изучил также все виды боевых искусств и стал непревзойденным воином.

Следуя правилам воинской дисциплины, Парашурама решил не связывать себя семьей и всю жизнь посвятить служению родителям и наставникам. Он считал своей целью установление прочного и вечного мира на земле. Но жизнь уготовила ему другой путь.

Как-то раз один могучий правитель вместе со своей многочисленной свитой посетил ашрам Джамадагни. Его встретили воистину по-царски. Правитель удивился, каким образом мудрец мог позволить себе устроить столь роскошный прием, и поинтересовался, в чем источник богатства ашрама. Отец Парашурамы простодушно ответил, что его единственным богатством являются коровы. Такой ответ не удовлетворил царя, и после настойчивых расспросов отец признался, что одна из коров, Камадхену, была особенной: равной ей не было на всем свете.

Эти слова еще больше заинтриговали царя, и он захотел увидеть эту корову. А когда Джамадагни показал корову правителю, тот заявил, что хочет забрать ее себе. Но мудрец возразил: «Не подобает царю отбирать чужое имущество. Эта корова дает мне и моим ученикам средства к существованию. Вы же — царь, и ваши поступки должны быть примером для других. Если кто-либо не хочет отдавать своего имущества, не следует принуждать его. Так гласит основной закон».

Разгневанный царь хотел было отобрать корову, но одумался: применение силы против известного мудреца могло привести к восстанию подданных. Поэтому он решил сдержать свой гнев и дождаться удобного случая.

Когда Парашурама узнал о случившемся, им овладела жажда мести: он не привык сносить оскорбления, направленные против тех, кого он любил. Но поскольку царь не отобрал коровы, отцу удалось убедить сына не предпринимать никаких действий.

Прошло несколько месяцев. И однажды, когда Парашурама ушел в лес собирать плоды и орехи, царь украдкой проник в ашрам, где Джамадагни сидел один в глубокой медитации. Воспользовавшись ситуацией, царь отсек голову мудрецу и сбежал с желанной коровой.

Вскоре Парашурама вернулся из леса и увидел мать, рыдающую над телом отца. В страшном гневе он поклялся ей, что отомстит убийце: «О мать, эта земля, что впитала твои слезы, будет пропитана кровью тех, кто опьянен своей властью».

Парашурама своими собственными руками уничтожил царя и всю его армию, истребил всех его родственников и тысячи других кшатриев*. Но ярость юноши была неутолима. Уцелели лишь те кшатрии, которым удалось бежать в другие земли.

Со временем Парашурама понял, что должен был отомстить лишь убийце своего отца. Раскаявшись, он отправился к своему гуру Кашьяпе, и учитель посоветовал ему посвятить себя духовной практике.

Несколько лет духовного совершенствования Парашурамы прошли в мире и покое. Но однажды ему случилось узнать, что сбежавшие приближенные царя-убийцы живут и процветают в соседней стране. И вновь память об отце пробудила в нем чувство мести. Парашурама завоевал эту страну, и каждый, кто имел хоть какое-то отношение к царю или его клану, был убит.

И опять Парашурамой овладело чувство раскаяния. Он вернулся к своей духовной практике, поклявшись никого и никогда больше не убивать. Однако вновь до него дошли слухи о том, что кто-то из приспешников злодея уцелел, и Парашурама вновь стал беспощадно истреблять людей.

Это повторялось двадцать один раз. Обессилев от чувства вины и презрения к самому себе, Парашурама отправился за Помощью к своему наставнику. И тогда Кашьяпа посоветовал

Это интуитивно чувствовали многие философы и поэты Востока и Запада. Ср.: «Мысль изреченная есть ложь» (Тютчев). — Прим. ред