Будущее ставит на прошлое и выигрывает

 

 

Излишняя самоуверенность хороша

лишь до первой серьезной драки.

 

Настроение у Полоза было не то чтобы приподнятое и возбужденное, просто он был настроен очень решительно. Пришла пора поставить все закорючки над «й» и перестать мучить себя ненужными сомнениями. Странное стечение обстоятельств, ирония судьбы, насмешка Вершителя или происки Лихого… Не все ли равно, как назвать то, что самым невероятным образом вторглось в его жизнь и изменило отношение ко многим вещам, в том числе и к любви, главное — суметь удержать и сберечь то, что так неожиданно обрело смысл и веру. И сейчас самое подходящее время для объяснений — ни лишних ушей, ни посторонних взглядов, ни потенциальных соперников. И бежать этой маленькой вредной девчонке будет некуда. Только самое сложное, Полоз теперь это прекрасно понял, — сделать самому первый шаг. Оказывается, в бою или на турнире решиться на первый удар и победить гораздо проще. В отношении с женщинами первый удар может стать роковым для того мужчины, который его наносит. Однако хватит тянуть.

Хранитель Золота, глубоко вздохнув, словно это могло придать ему сил, вышел в коридор и неслышно скользнул к соседней двери. Странное, доселе незнакомое ему волнение на миг поубавило храбрости, но молодой наследник решил не поддаваться малодушному порыву и осторожно постучался.

 

— К тебе можно? — как-то подозрительно вежливо поскребся в дверь моей комнаты Полоз. Странный он с момента нашего возвращения на Большую землю, задумчивый, тихонький, не к добру это, хвостом чую.

Как раз накануне мы с ним благополучно покинули Пара-Эльталь. Вот уж кто действительно вежлив и учтив, так это лиебе. Мало того что они очень бережно, словно две ценные хрустальные вазы (хотелось бы верить, что не ночные), отнесли нас обратно на материк, так еще и об оставшемся нашем имуществе, как оказалось, позаботились. Лошадей и прочий крупногабаритный скарб, брошенный нами во время поспешного бегства, аккуратно переправили в одну из ближайших гостиниц, хозяин которой являлся их тайным поверенным. И то, что этот хозяин, Мераньт, темный эльф-полукровка, абсолютно никого не смущало. Даже в оппозиционных кругах можно найти хороших осведомителей и преданных соратников. Видимо, не все разделяют верховную политику темноэльфийского жреца, что лиебе только на руку. Или на крыло? А сколько еще таких недовольных подданных Мурвинальха по Царству Темных бродит, одному Вершителю известно. Не каждый способен признаться даже самому близкому существу, что правительство со своими непонятными политическими махинациями у тебя уже не только в печенке, но и во всем ливере сидит.

— Входи уж, — недовольно проворчала я, устав слушать настойчивое шкрябанье. За целый день у нас не было возможности серьезно поговорить, а теперь некоторые, судя по всему, хотят получить разъяснения на вполне конкретные темы. Вот только я не знаю, как и что буду разъяснять: ничего умного в голову не приходило, а правда может мне слишком дорого стоить. Так хотелось надеяться, что общение тет-а-тет не скоро еще состоится, но мой благоверный терпением никогда не отличался. И поздний вечер не является в данном случае сколь-нибудь оправданным препятствием на пути к достижению поставленной цели.

Полоз вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. Свечи на треножнике испуганно затрепетали от легкого сквозняка, заставив метаться и без того мрачноватые тени по углам, но тут же выровнялись, словно поняли — бояться нечего, здесь все свои. Я стояла, прислонившись к спинке кровати и скрестив руки на груди, всем своим видом давая понять незваному гостю, что здесь ему не слишком рады и затягивать столь поздний визит не стоит.

— Чего хотел? — не слишком вежливо осведомилась я и, не дождавшись ответа, принялась энергично взбивать подушки, чтобы кое у кого не возникло сомнений, кто здесь лишний. Помогать ему в таком очаровательном замешательстве я не собиралась. К тому же я очень надеялась, что за хоть каким-то делом не будет видно, как меня напрягает его присутствие. Но Полоз не был бы Полозом, если бы его так легко можно было смутить.

— Мне нужно поговорить с тобой… — неуверенно начал Хранитель Золота, обращаясь к моей спине.

— Ну?..

Тишина в ответ, а потом тяжкий вздох и пара еле слышных приближающихся шагов. Я резко обернулась, на всякий случай выставив перед собой руку, и легким движением попыталась уйти в сторону, если этому змееглазому самодуру придет в его набитую каратами голову начать разговор с силовых или запугивающих методов. Но даже мое богатое воображение и предельная бдительность не могли сравниться с его следующим маневром, на некоторое время заставившим меня потерять не только хваленую бдительность, но и частичку разума. Еще никто не целовал меня с такой нежностью, чувственностью и страстью. А если быть честной — меня вообще еще никто не целовал, но уверена — фальшь я почувствовала бы в любом случае, несмотря на вопиющую неопытность. Сейчас же Полоз был искренен в своих чувствах, как никогда, и я не смогла не ответить.

— У тебя уши горят, — с приятной хрипотцой в голосе произнес мой благоверный, рассеянно рассматривая мое растерянное от только что случившегося лицо.

Я потупила взор, чувствуя, что щеки тоже предательски покраснели, и немного от него отстранилась. Неудивительно, после такого-то поцелуя…

— Ты не поняла, — уже более открыто усмехнулся он. — У тебя уши горят, Саламандра.

Я быстро прижала руки к ушам и с ужасом поняла, что они горят в самом прямом смысле слова. И как он меня назвал?! О, силы Вершителя! Узнал-таки…

Мой испуганный взор метнулся к лицу Полоза. Его глаза смотрели теперь немного насмешливо, а на губах играла подозрительно загадочная улыбка.

Вот только самоуверенный муженек немного просчитался, меня так просто не возьмешь!

Я быстро выскользнула из его объятий и, пока мой благоверный не успел более цепко закрепить первый случайный успех, яркой вспышкой превратилась в ящерицу. Его слегка опаленные брови стали для меня достойной наградой. Метнуться под кровать было делом пары секунд.

— А ну стой, Салли! — крикнул муж, предпринимая безуспешную попытку поймать меня.

Как бы не так! Я забилась в самый дальний угол и приготовилась защищаться.

Апчхи! Вот только этого мне не хватает! Апчхи! Тут вообще убираются когда-нибудь? Апчхи! Да еще и носок вековой давности валяется, столько же до этого ношенный и ни разу не стиранный. Фу, гадость какая! Апчхи!

— Саламандра, вылезай! — раздался сверху властный голос.

Ага, щаз! Апчхи!

— Хватит там пыль собирать.

Тоже мне нашел коллекционера! Апчхи!

— Саламандра, ты меня слышишь?

Конечно, слышу, разве не заметно? Апчхи!

Снаружи воцарилась тишина, ничего хорошего не сулившая. Наверное, другую тактику подбирает. Ну вот, так я и думала.

Свисающее покрывало приподнялось и явило мне расплывчатый в полумраке лик моего благоверного.

— Салли, выходи, поговорить надо.

— Не выйду, говори так, если есть чего, — уперлась я. — Апчхи!

— Почему?

— Не выйду, и все!

— Но ведь ты сама этого хотела. И мне показалось, что тебе понравилось.

В его голосе послышались легкие нотки сомнения. Вот и правильно, пусть сомневается. Не признаваться же ему, что мне и в самом деле понравилось, да еще как, до сих пор место, где у ящерицы по идее должны быть уши, никак не остынет.

— С чего ты взял, что мне понравилось? — решила уточнить я.

— Потому что ты ответила на мой поцелуй.

— Ну и что?

— Ну и то, — начал терять терпение он. — И вообще — вылезай сейчас же, сколько ждать можно!

— Апч… — Чих застрял где-то на половине. Да что он себе позволяет? Какая вопиющая самоуверенность.

— Ну вот, я оказался прав, — расплылся мой благоверный в довольной улыбке.

— Я этого не говорила! — взвизгнула я.

— Зато чихнула. Выходи.

— Зачем?

— Продолжим! — Такое простое слово, а если учесть, чем мы совсем недавно занимались, очень даже многообещающее и соблазнительное, но сейчас оно прозвучало довольно угрожающе. Доводиловка мужа, кажется, достигла максимальной отметки.

— Значит, я тебе нравлюсь? — не удержалась я от кокетливого вопроса.

— Что за вопрос, Салли… — Полоз протянул ко мне примиряюще раскрытую ладонь. — Иди сюда.

— А может, мне нравится… Апчхи!.. когда ты стоишь передо мной на коленях и уговариваешь, — мстительно ответила я, пятясь от его руки еще дальше в угол. Концентрация пыли здесь достигала поистине колоссальных значений, но чего не вытерпишь из-за собственного упрямства. — Апчхи!

— Ну все! — прошипел он, сверкнув на меня золотыми глазищами. — Ты меня достала!

Вообще-то я думала, что мой благоверный по давно установившейся привычке так и будет изображать разъяренное спокойствие, но, как оказалось, ошиблась — терпение и у змей не бесконечное. Будем надеяться, что он не станет менять сейчас ипостась, чтобы показать мне, насколько мелко я выгляжу по сравнению с его чешуйчатым величием.

Но Полоз опять меня удивил. Его уже изрядно стоптанные за время поисков меня сапоги (это все, что мне было видно в щелку между полом и свисающим с кровати покрывалом) потопали по направлению к выходу. Он что же, собрался убраться восвояси, громко хлопнув от распирающей его злости дверью? Было бы неплохо, но рассчитывать на столь легкую победу глупо.

Я, затаив дыхание, следила, как мой муженек приоткрыл дверь комнаты, но выходить не стал, напротив — тут же захлопнул ее обратно. И что бы это значит, хотелось бы знать? На вызов подмоги не слишком похоже.

Однако долго держать меня в неведении никто не собирался.

— Все, вредная девчонка, ты сама напросилась!

Покрывало снова приподнялось, словно занавес в театре, и в мое мрачное пыльное убежище бесцеремонно вторгся… самый обыкновенный веник. Я даже сначала не поверила своим глазам, что и немудрено — три свечи комнату-то не слишком ярко освещают, что уж о дальнем уголке под кроватью говорить.

— Это что? Веник?! — решила все же уточнить я. Мало ли чего в потемках примерещится.

— Веник, веник, — подтвердил мои самые худшие опасения Полоз, хищно сверкнув правым глазом, которым следил за мной из-под покрывала. — В борьбе с тобой в данный момент самое то оружие. Я же, помнится, обещал при первом удобном случае отшлепать свою женушку.

— Но не веником же! Я все-таки царевна, а не нашкодившая кошка!

— Сейчас это почти одно и то же. — И с этими словами мой благоверный пустил в ход свое не столько грозное, сколько обидное оружие.

Я с визгом: «Помогите! Спасите! Убивают!» — бросилась в противоположный угол под тумбочку. Полоз со зловещим шипением: «Теперь-то ты от меня не уйдешь!» — рванул следом. Не под тумбочку, конечно, с его габаритами в любой ипостаси это нереально, но настроен он был очень решительно. К моему вящему сожалению, веник — не ремень, во все щелки хоть одной веточкой да пролезет, на то он и веник. Но я-то не пыль! И даже не таракан! Я — Саламандра! И уворачиваться от бытового инвентаря было довольно проблематично. Место под тумбочкой пришлось в срочном порядке покинуть как ненадежное и поискать защиты сначала под столом, потом под стулом и вернуться опять под кровать. Мой благоверный все это время не терял надежды меня сцапать, и неудачи его нисколько не пугали.

— Тебе Зелин сказал, кто я такая? — не удержалась я от мучившего меня вопроса в краткий миг передышки. Вездесущая пыль мешала быстро восстановить дыхание после беготни, но я старалась делать как можно более короткие и неглубокие вдохи.

— Сам догадался, — не стал увиливать от ответа муж, тоже решив немного передохнуть и усевшись прямо на пол рядом с кроватью, чтобы не упустить меня в очередной раз. Вылитый кот у мышиной норы, который уверен, что добыча никуда от него не денется.

— И давно?

— Почти сразу после встречи с Алессандрой, а на Пара-Эльтале только уверился окончательно.

— А чего молчал до сих пор?

— Интересно стало.

Я возмущенно фыркнула, пытаясь тем самым показать свое истинное отношение к его так внезапно возникшему интересу, за что и поплатилась, принявшись чихать и кашлять одновременно от набившейся куда только можно пыли. Полоз решил не мешать мне несвоевременными разговорами.

— Почему сейчас решил… апчхи!.. раскрыться? — полюбопытствовала я, как только смогла сказать что-либо более внятное кроме чихов. — Да еще и таким оригинальным… апчхи!.. способом.

— Ты сама себя выдала. Собственно, на что и был расчет, — спокойно пояснил этот рассудительный сердцеед.

— Это была запрещенная провокация!

— Зато она себя прекрасно оправдала.

Еще как оправдала. Я возмущенно пыхтела в своем темном пыльном углу, пытаясь придумать, как в очередной раз выкрутиться из щекотливого замужнего положения, но, как назло, в голову не приходило ничего умного.

— Ты ведь могла остаться на Пара-Эльтале, — как-то уж больно резко сменил тему Полоз. — Почему не осталась?

— Вообще-то хотела, но в последний момент передумала, — осторожно ответила я, не зная, чем может грозить более развернутый ответ.

— Почему?

— А зачем? Если только тебя позлить.

— Поверь, у тебя это всегда хорошо получается. — Мне показалось или я действительно уловила в этих словах еле различимую горечь? — Можно сказать — профессионально.

— А если бы осталась, ты бы уехал один? — Я даже дыхание затаила в ожидании ответа. Неужто я совершила самую большую ошибку своей замужней жизни, не согласившись на любезное предложение Зелина предоставить мне не столько политическое, сколько брачное убежище?

— Вот еще! — тут же осадил меня Полоз. — Даже не надейся.

— Прямо и помечтать нельзя…

— Если только помечтать, не больше.

— Спасибо, благодетель, утешил.

— Салли, давай прекратим эти детские игры и поговорим как нормальные взрослые люди, — снова попытался проявить дипломатические способности мой благоверный. — Как твое обручальное кольцо оказалось у той девицы?

— Подарила, — снова фыркнула я и тут же неизбежно закашлялась. Такое впечатление, что пыль здесь размножается с невероятной скоростью.

— А если серьезно? — Хранитель Золота не был настроен шутить.

— Очень просто — она его украла, — не стала и дальше скрываться я. Какой теперь в этом смысл? — Оставив мне в качестве благодарности изрядную дозу яда вкупе с болотной топью.

— Рассказывай!

О, узнаю нормального и привычного муженька, требовательного, непререкаемого и дотошного.

А, ладно, была не была, пусть знает. В крайнем случае, отомстит за личное оскорбление как за нанесенное всему вымирающему владыческому роду. После того как сам меня пристукнет, конечно.

Растягивать и живописно разукрашивать мое несостоявшееся убийство я не стала, ограничилась короткой и довольно сухой версией, но и этого было вполне достаточно, чтобы Полоз начал пыхтеть, словно перекормленный шишками самовар — и выплюнуть излишки не может, и истопить все не получается.

Но надо отдать должное моему благоверному, у него была одна потрясающая особенность — если он не в курсе каких-то событий, всегда дослушивает собеседника до конца, лишь шипящими и не всегда цензурными репликами выражая свое истинное отношение к излагаемому. Перебивает он, только когда свято уверен, что знает гораздо больше и лучше, что, как правило, происходит намного чаще. Но во время моего рассказа он был просто паинькой. Злобное пыхтение и несколько крепких комментариев по существу, с которыми даже я была полностью согласна, не в счет.

— Теперь, я так понимаю, ты вознамерилась разыскать эту гадину и забрать у нее свое кольцо? — не столько спросил, сколько подтвердил Полоз.

— Естественно, — и тут не стала отпираться я. — Это кольцо МОЕ и принадлежит только МНЕ. И не как обручальное, а как Кольцо Саламандры. В чужих руках оно может быть опасно.

— Вот как? Это тебя Зелин просветил? — Мой змееглазенький постарался, чтобы голос прозвучал как можно равнодушнее, но зубовный скрежет не услышать мог разве что только совершенно глухой.

— Ага, он его создавал.

Какое-то время Полоз молчал, видимо переваривая услышанное, но потом заговорил снова, подозрительно мягко, чуть ли не мурчал:

— Салли, хватит уже препираться. Мы и так из-за твоего упрямства на другом конце Мира Царств оказались. Пора бы, наверное, и успокоиться. Иди же сюда. — И приветливо раскрытая ладонь, не побрезговав повышенной антисанитарией, снова сунулась под кровать.

Несмотря на всю свою взрослость и деловитость, мой муж все еще оставался наивным и простоватым ребенком. Или меня за такую принимал?

— Салли…

— Ага, — неопределенно выдавила из себя я, осторожно, чтобы он ничего раньше времени не заподозрил, вкладывая в доверчиво протянутую мужскую длань прозябающий без дела носок. — Уже, уже…

— Вот и умница!

Полозовы пальцы осторожно сжали ставшую в этот раз такой легкой добычу и поспешно вытащили ее из подкроватного плена, полного вездесущей пыли.

— Нет, ты все-таки паршивка! — Мерзкий носок полетел обратно под кровать, чуть не попав в меня, но я ожидала чего-то подобного и увернуться от противно пахнущего снаряда успела.

— Ты бы определился уже, за кем замужем, тьфу, на ком женат, — глумливо хихикнула я из своего спасительного угла. — А то тебя не поймешь, непостоянный какой-то…

— Саламандра!!!

Веник бесцеремонно вторгся в мое уже ставшее личным пыльное пространство и принялся нагло выметать мое мало чем отличающееся от пресловутого носка раздора тельце наружу. Не без посторонней помощи, конечно, но думаю, как раз с самим веником договориться я бы смогла, а вот с тем, чья рука им управляет, вряд ли. Пришлось срочно делать лапы, а то мой благоверный с таким остервенением принялся шуровать своим импровизированным орудием под кроватью, что мне не оставалось ничего иного, как бешеной блохой скакать, чтобы не быть ненароком придавленной.

— Куда?! — раненым зверем взвыл горе-охотник, когда мне удалось прошмыгнуть мимо него, бодро вскочил и кинулся следом за ускользающей добычей, размахивая веником почему-то над головой.

Я драпанула по уже хорошо знакомой по предыдущей гонке траектории — тумбочка-стол-табуретка. А дальше почему-то лапки потеряли точку опоры, и я поняла, что зависла над полом. Да еще и обмотанная какими-то непонятными веревками, при малейшем движении начинающими очень неприятно жечь кожу.

— Ух ты! Даже не думал, что все окажется намного проще, чем я думал.

Судя по тому, что Полоз сейчас стоял недоуменным изваянием с нелепо занесенным за спину веником в нескольких шагах от меня, сказанная только что фраза принадлежала не ему. К тому же его задачу по отлавливанию меня простым делом точно не назовешь, еще ни разу не поймал. Значит, наше «милое» семейное уединение кто-то бесцеремонно нарушил. Я подняла голову и обомлела. В проеме распахнутой настежь двери (это мы так увлеклись игрой в догонялки, что не заметили, когда в комнату проник незнакомец!) стоял странный тип, одетый в бесформенный балахон, полностью скрывавший его фигуру. Если бы несколько мгновений назад я не слышала его голоса, то вполне могла бы принять неожиданного пришельца как за мужчину, так и за женщину, что и немудрено — с моего места, подвешенной в неудобной позе где-то на уровне колен, да еще и при не слишком хорошем освещении, ракурс открывался не сказать чтобы удачный.

— Ты?! — отмер наконец Полоз, перехватывая поудобнее веник на манер меча. Глаза моего благоверного недобро сощурились, из чего я сделала вывод — не друг закадычный на мальчишник пожаловал.

— Тихо, тихо, Хранитель Золота, — нисколько не испугавшись, предостерег незваный гость. — Не стоит делать резких движений, а то твое грозное оружие пугает меня до колик в животе. — Его приторный голос просто сочился ядом.

— Что тебе здесь надо? Ведь я не ошибся, ты тот самый чокнутый Жрец Темных? — А моего мужа не так-то просто сбить с мысли.

— Молодец, узнал, — мерзко захихикал пришелец и даже изобразил нечто, отдаленно напоминающее поклон. — Это приятно. Только меня зовут Мурвинальх, и мне больше нравится, когда ко мне обращаются по имени.

Ого! Так вот кого принесла к нам нелегкая в столь поздний час! Я повозилась в своем ячеистом узилище, чтобы устроиться поудобнее и получше видеть все, что происходит, но смогла лишь слегка перевернуться. От жгучей боли, причиняемой заговоренными веревками сетки, у меня выступила горячая испарина по всему телу, а общее ощущение было, будто из меня заживо пытаются шашлыки сделать. Вот гад! Хочет меня моим же оружием поработить. Никогда не думала, что такое возможно, но этот номер ему даром не пройдет.

— Твое имя — мерзавец, и другого ты не заслуживаешь, — сквозь зубы прошипел Полоз, тем не менее пока остерегаясь делать резкие выпады. Кто знает, какую гадость способен породить темноэльфийский ум. Риск, конечно, дело благородное, но чаще всего оценивается по достоинству только посмертно. Мой благоверный мельком глянул на меня, еще крепче сжал губы, подозреваю, чтобы не наговорить непоправимых гадостей.

Воспользовавшись моментом, пока мужчины пронзали друг друга жалящими взглядами, я собралась с духом, зачем-то зажмурилась и попыталась сменить маленькую, не слишком выгодную в сложившейся ситуации ипостась на человеческую. Именно попыталась, потому что все мои потуги и сознательные призывы своего второго — и, надо отметить, основного — естества закончились ничем. Нет, не так. Ничем закончилось только само превращение, а вот ощущений, которыми первое мое столь сокрушительное фиаско сопровождалось, было целое море и маленькая лужица. Меня словно вывернули наизнанку, долго и методично пинали, жгли раскаленными прутьями и, ко всему прочему, лишили притока свежего воздуха. Безвольно обвиснув в коварной сетке и выпучив глаза, я жадно хватала ртом раскаленный воздух, который сотнями острых безжалостных игл пронзал мои так и не превратившиеся в человеческие внутренности.

— Маленькая бедненькая глупышка. — «Сердобольный» жрец приподнял сетку со мной к глазам и покачал на манер маятника. Не скажу, что стало легче, даже мое оптимистичное желание выжить любой ценой несколько притупилось, а вот плюнуть в эту мерзкую самодовольную физиономию захотелось со страшной силой. Желательно разъедающим все и вся ядом.

Кстати, жреческая физиономия была далека от прекрасного образа, приписываемого народной молвой темным эльфам. Даже слишком далека, и это я еще ему польстила. Вот как может бледное, рябое, как после оспы, лицо с маленькими бегающими глазками и тонкими бескровными губами внушать уважение и навевать эротические мечтания? А если прибавить к этому сальные, свисающие сосульками волосы, из которых по бокам, словно два сучка, торчали заостренные ушки, да еще крючковатые паукообразные пальцы и длинную, тощую, как у общипанного журавля, шею, то можно подумать, что у народа, так воспевающего эльфийскую красоту, очень извращенное понятие о привлекательности и сексуальности.

— Не будучи уверена в своих силах, не рыпайся, — назидательно продолжил Темный Жрец, снова встряхивая своей ловчей сетью с незаконной добычей. Со мной то есть. Все только-только немного успокоившиеся ужасные ощущения тут же вернулись обратно, заставив мое сознание позорно обратиться в бегство, но мне удалось в последний момент ухватить его за хвост и зависнуть на грани небытия, ни здесь ни там.

— Надо ли говорить, что любое твое движение в мою сторону может убить твою ненаглядную женушку, Великий Полоз, — донеслось до меня, как сквозь толщу воды.

— Она нужна тебе живой, — прорычал (или просто показалось?) мой благоверный. — И ты не посмеешь причинить ей вред, несовместимый с жизнью.

— Конечно, в этом ты прав, — покаянно развел руками злостный мучитель маленьких беззащитных ящериц. При этом меня снова ощутимо тряхнуло и вывернуло. — Поэтому поспешу откланяться, пока особо рьяные борцы за саламандр не угробили единственный уникальный экземпляр. Всего хорошего. — Эльфийское чудовище изобразило очередной издевательский поклон, но, прежде чем развернуться и уйти, не удержалось от еще одной ядовитой колкости: — Совсем забыл поблагодарить тебя, Хранитель Золота, за посильную помощь в поимке этой… — Он снова потряс сеточкой.

Я затуманенным от боли взором смотрела на Полоза, который в бессильной ярости разрывался между желанием броситься и покарать негодяя, посмевшего забрать у него еще не до конца обретенную супругу, и страхом причинить мне неосторожным движением сильнейшую боль. Первое желание все-таки победило. На ходу меняя ипостась, муж золотой стрелой метнулся к Мухомору, как я окрестила поймавшего меня задохлика по причине неудобоваримости его имени.

— Вот теперь точно: «Пока!» — помахал жрец ручкой, больше напоминающей желтую куриную лапку, и легким маревом растворился в воздухе.

Мощный стремительный бросок Полоза, направленный даже не столько убить, сколько сбить с ног, оглушить и дезориентировать противника, пропал впустую. Вот только что кривлялся здесь темный эльф, и через мгновение его уже нет, только неприятно пахнущий дымок портит воздух в том месте, где стоял трусливо сбежавший мерзавец. С каким бы удовольствием Хранитель Золота задушил этого Верховного Жреца в объятиях своих смертоносных колец, а треск ломающихся ребер стал бы настоящей прекрасной музыкой, услаждающей слух и успокаивающей жадно клокочущее в груди чувство мести, странной щемящей боли и чего-то еще, в чем не было времени разбираться.

В общем, Полоз с разочарованным осознанием полного проигрыша пролетел мимо уже не существующей цели, а инерция броска была рассчитана на точное попадание. Быстро среагировать и вовремя затормозить при своих довольно крупных змеиных размерах Хранитель Золота уже не мог, но сгруппироваться в последний момент успел, после чего не слишком эстетично врезался в противоположную стену. Грохоту было… Еще бы, такая туша, да со всего маху. Как только стена не разлетелась на маленькие щепочки, непонятно.

Не считая нужным отползать в сторону и менять ипостась, Полоз свернулся кольцами там же, где приземлился, и, похлопывая хвостом по полу, попытался подумать. Получалось плохо, злость и хлещущие наружу эмоции мешали сосредоточиться на главном — решении очередной проблемы.

Да что же за невезуха такая с этой саламандрой! Мало того что наследник Царства Золотоносных Гор за ней на другой конец Мира Царств тащился, так теперь еще какой-то сморчок ее из-под самого носа увел, и самое отвратительное — в такой ответственный момент.

— Не удивлюсь, если это маленькое землетрясение дело рук моей малышки, — совсем близко раздался довольно громкий шепот, и из-за угла осторожно выглянул не кто иной, как Змей Горыныч собственной персоной. Причем в человеческом облике. — Она у меня ух какая взрывоопасная. Вся в меня.

Жаль, такая жертва пропала! Только Полоз хотел выместить на ком-нибудь свою бессильную ярость, но на тесте отыгрываться, пусть и таком непутевом, — слишком недальновидно. Кстати, а что он-то здесь делает?!

— Ух ты! Кажется, детишки тут на пару развлекаются. — Голова Змея убралась и кому-то все тем же громким шепотом принялась докладывать: — Слушай, может, мы зря сюда тащились? Обратно точно на тебе поедем, а то ты мне всю спину отсидел, пока до этой тьмутаракани добирались.

— Не зря! — глухо рыкнули в ответ. — И прекрати перегораживать весь коридор, дай посмотреть, что там происходит.

Теперь из-за угла высунулась другая голова, которая заставила Полоза удивиться намного больше, чем пару минут назад.

— Отес-с-с, какого дива вы тут делаете?! — не выдержал Хранитель Золота такого повышенного и ничем не оправданного любопытства со стороны старшего поколения. Топать за молодыми на другой конец материка только для того, чтобы удовлетворить жажду интимных подробностей и подсчитать предположительную дату рождения долгожданного внука?!

— Полоз, мы это… — как-то нехорошо замялся владыка, чем только подтвердил самые худшие опасения сына относительно истинной причины своего здесь пребывания. Точно шпионят. Причем на пару. И когда только эти непримиримые враги спеться успели?

— Еще скажи, мимо проходили, — не смог удержаться от сарказма молодой наследник, несмотря на всю плачевность своего нынешнего положения.

— Не совсем, — снова как-то подозрительно виновато потупился всегда уверенный в себе отец. Странно, подобные приступы зашкаливающей совестливости никогда раньше не были ему свойственны.

— Влад, хватит мямлить, надо говорить по существу, — отодвинул в сторону неуверенного родственничка Змей. — Полоз, нам стало известно, что в землях темных эльфов творится что-то неладное. И это самое «неладное» напрямую связано с моей дочерью.

— А еще с мифическими лиебе, о которых ТАКОЕ говорят, что чешуя дыбом становится. И это настораживает не меньше, — внес и свою толику информации в разговор владыка.

— Тош-ш-ше мне новос-с-сть, — пренебрежительно фыркнул Полоз. — Эти лиебе, тош-ш-шнее, их главарь ш-ш-шуть не нас-с-ставил мне рога. Крас-с-савш-ш-шик с-с-с огненными крылыш-ш-шками… Ещ-щ-ще рас-с-с вс-с-стреш-ш-шу — как куренка общ-щ-щипаю. Пойдем в комнату, а то тут лиш-ш-шних уш-ш-шей слиш-ш-шком много с-с-становитс-с-ся.

И действительно. Из дальних комнат и с лестницы стали выглядывать заспанные постояльцы, видимо привлеченные недавним шумом, но Хранитель Золота успел скользнуть за дверь прежде, чем кто-либо успел его разглядеть. Присутствие отца и даже тестя придало Полозу немного спокойствия и, что уж греха таить, — уверенности. Хорошо, что они «мимо проходили». Вот если бы еще чуть пораньше… Никогда еще молодой наследник Золотоносных Гор не чувствовал себя настолько паршиво. И ему очень хотелось получить хоть какой-нибудь совет, пусть даже не совсем дельный. Просто, когда тебе предлагают сделать что-то неправильное, ты сразу начинаешь понимать, как нужно поступить на самом деле.

 

— Вот так, с-с-собс-с-ственно, и обс-с-стоят дела на данный момент, — завершил свой краткий экскурс в историю поимки сбежавшей жены Полоз. Менять ипостась он не торопился, в змеином облике, видимо, чувствовал себя более уверенно.

— Да, дела. — Влад постучал кончиками пальцев по столу. — Если бы не из уст собственного сына услышал, ни за что бы не поверил в безобидность эльфырей. Значит, одной проблемой у нас меньше, уже хорошо. А эти Темные недаром сидели до сих пор тихо, как мышки. Стоило бы чуть раньше насторожиться, а мы все проворонили. Причем самым позорным образом.

— Просто они давно серьезных интриг не плели, вот мы и подзабыли их гадкую натуру. — Царь Долины прошелся взад-вперед по комнате. — Помнится, последний раз, лет этак около трехсот назад, их предыдущий жрец спал и видел захватить мировой океан и стращать неугодных самой обычной водой, наделяя каждую ее каплю поистине смертоносными свойствами. Только этот придурок, даже имени его уже не помню…

— Берликсай, — услужливо подсказал Влад.

— Вот он самый. Так просчитался же. Сам сдуру напился отравленной водицы, над которой опыты проводил, да и сдох.

— Туда ему и дорога.

— Это точно. Только дочку мою эти воспоминания из плена вряд ли вытащат. Надо что-то делать. И срочно.

— Войска на Побережье мы сможем подтянуть самое скорое через месяц, — тут же прикинул в уме владыка.

— Какие войска?! Никаких войск! — на удивление слаженно в один голос возопили Змей Горыныч и Полоз. Озадаченно посмотрели друг на друга, словно встретились в одном замке два привидения, и понимающе заулыбались.

— Я не пойму, вы хотите, чтобы мы втроем взяли штурмом цитадель темных безумцев? — не до конца вник в суть проблемы Влад, но в нормальном душевном состоянии этих двоих уже сильно засомневался. Однако тут же вспомнил, что один из них беспробудный пьяница, хоть сейчас и трезв как горный хрусталь, но пара веков злоупотребления спиртным мало кого оставит в здравом уме; а второй вообще запутался и в себе, и в своих чувствах, и в собственных желаниях.

— Допустим, безумец там только один, — веско уточнил Змей. — И он не столько силен, сколько хитер и коварен. Такого банальным нахрапом не возьмешь, тут нужна другая война. Тонкая и осторожная.

— И что? Есть идея? — Полоз не удержался и резко подался вперед, ткнувшись тестю в плечо и чуть не сбив того с ног.

— Ты поосторожнее, зятек, я ведь тоже перекинуться в халу могу, а если еще и выпью хорошенько…

Угроза возымела моментальное действие. Золотистая змея тут же испуганно отпрянула и растерянно захлопала глазами.

— Кстати, а это неплохая идея… Должен же мой многовековой порок хоть один раз сослужить добрую службу.

— Хочешь сказать, что пьянство может оказаться полезным? — не поверил владыка. — Не смеши меня, Змей.

— Ха, ты меня плохо знаешь, — гордо выпятил грудь вперед Змей Горыныч. — Главное, с дозой не переборщить, а то ведь я все их Темное Царство с землей сровняю.

— Вот этого-то я и опасаюсь больше всего.

— А у тебя есть более дельное предложение?

— Нет, но…

— Тогда сиди и молчи в тряпочку. Когда придумаешь свой заумный план, тогда и будем решать, чего больше всего бояться. Пока жизнь МОЕЙ дочери в опасности, и я готов на любое безумство и глупость, лишь бы ее спасти.

— Я тоже, — обреченно вздохнул Полоз и виновато прикрыл золотистые глаза. Он до сих пор не мог простить себе, что упустил свое счастье.

— Вот это я понимаю — наш человек, — похлопал его по шее Змей. — Значит, тогда поступаем таким образом…

 

За окном еще даже не начал брезжить рассвет, но ночь уже начала сдавать свои позиции. В такое время обычно темнота достигает своего максимального пика, сгущается, становится почти осязаемой и глубокой и кажется, что даже звезды перестают светить, словно боясь своим неосторожным далеким призрачным светом нарушить этот волшебный миг, принадлежащий одной только королеве Темноте. А потом словно по волшебству на востоке загорается тонкая полоска зари. Сначала слабая и неуверенная, а потом разгорающаяся все ярче и смелее. Маленькая искорка, превращающаяся в пылающее всеми оттенками нового дня пламя. Многие романтики и просто любители прекрасного специально мучаются, превозмогая приступы невероятной сонливости (а именно в эти часы в сон клонит непреодолимо), и ждут этих мгновений, чтобы не упустить рождение нового, таинственного, возбуждающего проявления чуда Вселенной.

Но троим мужчинам, воровато и почти бесшумно пробирающимся по коридорам приграничной гостиницы, было сейчас не до романтики. Рассвет они рассчитывали встретить уже в некотором отдалении от этого места, и непроглядная темнота была им только на руку.

— Фух! Я думал, что на этой проклятой лестнице все кости себе переломаю, несколько раз спотыкался так, что чуть кубарем не летел, — приглушенно пожаловался один из них. — Объясняй потом набежавшим постояльцам, что мы не запасы воровать вышли.

— Зато ты сопел так, что у тех, кто не спал, наверняка сложилось впечатление, будто мы уже эти самые запасы украли и теперь с натужным пыхтением вытаскиваем, — строго отчитал первого второй.

— Хватит спорить, — вступил в разговор третий, раздраженно и нетерпеливо. — Мы уже давно на улице, и через несколько минут начнет светать. Или вы уже пересмотрели наш план и мы никуда не отправляемся?

— Отправляемся, отправляемся, Полоз, не кипятись.

— Тогда меняй ипостась, Змей, и — вперед!

— А может, ты все-таки уговоришь своего отца остаться. Влад мне по дороге сюда всю спину промял, до сих пор кости ломит, а тут двойной вес.

— А может, мы лучше эти пару бочонков оставим, — вкрадчиво предложил Влад. — Они, думаю, — что-то в темноте характерно булькнуло, — побольше меня весят.

— Эй, ты там поосторожнее с ценной стратегической жидкостью, не пролей, без нее спасение может дать очень ощутимые сбои, — забеспокоился Змей. — Сам знаешь, я без этого горючего буду много думать и просчитывать, а в нашем плане важно — что? — Он выдержал паузу, будто ожидал ответа, но так и не дождался, поэтому сам же и продолжил: — Правильно: как можно меньше логики, чтобы противник не знал, чего ждать от меня в следующее мгновение, а этого можно достигнуть только…

— Да помним мы, — со злостью рыкнул Полоз прямо на ухо тестю. — Или нам до вечера болтовню на тему сомнительной пользы горячительных напитков слушать? Пускай любимая доченька там погибает.

— А я не знаю, что вы стоите? Не я движение тут задерживаю! — Три тонкие струйки огня довольно красноречиво обрисовали посреди гостиничного двора внушительный силуэт халы. Хорошо, в сторону улицы ушли, а то бы не миновать пожара.

— Давно бы так. — Хранитель Золота легко запрыгнул на чешуйчатую спину и устроился на гребне между крыльями. Полеты на грифонах уже давно научили молодого наследника безошибочно находить на спинах летающих существ наиболее безопасное и удобное место.

Следом водрузили две бочки с вином, для надежности связанные между собой, чтобы не упали во время полета. И последним полез владыка. Он, конечно, тоже был неплохим наездником на грифонах, а вот на хале перемещался впервые. Чешуя — не шерсть, за нее так легко не уцепишься, в ладонях сильно скользит.

— Ох ты ж… — натужно крякнула средняя голова Змея, когда владыка все-таки умостился позади сына, и вместе с двумя другими обернулась к седокам. — Влад, может, ты пешочком пойдешь, а? Я — существо уже преклонного возраста, тяжести мне таскать вредно…

— Да я своим ходом только через несколько дней доберусь, — справедливо возмутился владыка. — К тому же не пристало такому здоровому ящеру ныть в столь ответственный момент.

— Так мне же чем меньше весу на спине, тем быстрее летится.

— Значит, так, — окончательно потерял всякое терпение Полоз. — Или мы взлетаем сейчас же, или, Змей, ты действительно летишь налегке… — И мстительно добавил, постучав по деревянным бокам винных емкостей: — И насухую!

— Все! Понял! Осознал! Исправился! Стартую! — затараторили все три головы разом. — Эх, дожил ты, Царь Долины, до грузовых перевозок. Но чего не сделаешь ради счастья собственных детей! Приготовились! Поехали!

В этот момент первый луч солнца разрезал ночную темноту, знаменуя начало нового дня, новых возможностей, новых надежд… и пока еще не решенных старых проблем.

 

Приходила я в себя тяжело. Сознание упорно не желало возвращаться в мою больную голову, но в какой-то момент мне удалось поймать его за хвост и с трудом разлепить веки. Перед глазами все расплывалось, и понять, где я нахожусь и что со мной происходит, было довольно проблематично. А еще сильно тошнило. Очень сильно.

— Я уже думал, что ты лапы откинула, — почему-то сразу со всех сторон раздался до омерзения противный голос. Мужской, и мне он показался смутно знакомым.

— А должна была? — еле слышно прохрипела я и, не справившись с рвотными позывами, сделала-таки грязное дело. Судя по изощренным ругательствам, слишком конкретно указывающим степень моего родства со всякими сомнительными личностями, попала на своего таинственного собеседника.

— Противная девчонка! — через некоторое время поставили мне «диагноз», который стал для меня неприятной неожиданностью. — Мало того что чуть не сдохла в самый ответственный момент, так еще и в себя пришла самым неподобающим образом.

— А подобающим — это как? — После освобождения желудка мне стало немного легче, даже мысли и зрение приобрели пусть нечеткие, но хоть какие-то очертания.

— Это значит быстро, радостно и молча, — охотно поставили меня в известность. — А то возись тут с тобой, откачивай…

— Зачем возился, если не доволен результатом?

— За надом!

— Исчерпывающий ответ, ничего не скажешь.

И тут меня ударило мощной горячей волной чистого пламени. От неожиданности я сначала даже захлебнулась и, не удержав равновесия, кубарем скатилась с того места, на котором лежала. Благо падать оказалось невысоко и нежестко. Зато память, зрение и все прилагающиеся к этому эмоции вернулись моментально. Огонь придавал мне сил и наполнял энергией, голова постепенно прояснялась, обрывки мыслей постепенно складывались в единую картинку. Надо же, я хотела возмутиться, а эффект неожиданности себя неплохо оправдал.

Пламя перестало бушевать вокруг меня так же неожиданно, как и налетело. Зато теперь я отчетливо видела и помещение, в котором находилась, и своего похитителя, с задумчивым видом стоявшего неподалеку, и ту странную большую прозрачную конструкцию, в которой я находилась. Вот она-то и встревожила меня больше всего. Во-первых, отсутствием отверстий, хотя бы отдаленно напоминающих дверь; во-вторых, наличием странных тонких трубочек, тянущихся в нескольких местах к моему узилищу; в-третьих, наличием из предметов обихода всего лишь маленькой подушечки, с которой я, оставаясь по-прежнему в виде ящерицы, и сверзлась благополучно, когда в меня огнем шмальнули. Кстати, откуда этот огонь появился и как попал в почти полностью замкнутое стеклянное пространство, я так и не смогла понять и за ответом повернулась к моему похитителю, придав мордочке максимально свирепое выражение.

— И что все это значит?!

Теперь я смогла как следует рассмотреть пресловутого Верховного Жреца Темных (как его там? Мурло… Мувра… Мурвинальха, во!) и, честно говоря, была сильно разочарована. Этот крутой, по слухам, мужчина до личного знакомства представлялся мне эдаким серьезным, пышущим здоровьем и силой красавцем, способным только одним своим грозным взглядом заставить трепетать от страха недругов и захлебываться в хлещущем через край почтении сторонников. Но сейчас передо мной стоял какой-то бледный тощий задохлик с маленькими беспокойными глазками и нервно подрагивающими руками, которые он не знал куда деть. Может, это не сам Верховный, а какой-нибудь его помощник? Нет, я вспомнила, что он еще перед моим похищением назвался.

— Это значит, саламандра, что теперь ты никуда от меня не денешься, — самодовольно заявил явно страдающий манией величия жрец. Он неторопливо прошелся по огромной зале, где мы находились, и снова остановился напротив меня, сцепив руки за спиной, а когда заговорил, голос его звучал совсем по-другому — властно, жестко, маниакально. — Стихия огня наконец-то подчинится мне. Я стану ее полноправным хозяином, единственным властелином, главным направляющим. Меня одного, и только меня, будет слушаться каждая искорка. Любой костер загорится и погаснет лишь по моему мановению. Пламя пожарищ прокатится там, где еще недавно меня ни во что не ставили, высмеивали или просто игнорировали. Царство Долины падет первым, за отказ на мое сватовство к тебе. Затем Царство Леса, а то эти выскочки Светлые, которые считают пустым местом всех, кроме себя, а по сути, если присмотреться, то они еще большее пустое место, чем все остальные расы вместе взятые. Да и раздражают они меня своим соседством, ничего не могу с этим поделать. Следующим по плану стоит Царство Золотоносных Гор. С ним все понятно — золото, камни драгоценные, такие богатства зазря пропадают. Роду владык все равно скоро конец придет, так какая разница когда — веком раньше, веком позже…

— Ты больной, да? — вкрадчиво перебила я столь высокопарную и пугающую своим неподдельным фанатизмом речь. У меня в голове не укладывалось, что распинающийся сейчас передо мной мужчина нормален и адекватен.

Жрец подавился следующим недосказанным словом и, возмущенный моей вопиющей непочтительностью, закашлялся.

— Я — не больной, я — разумный! — выдал он после недолгого замешательства. — Причем разумный гораздо больше всех вас вместе взятых.

— Понятно. Значит, точно больной, — кивнула я скорее своим мыслям, чем ему. Что ожидать от этого политического маньяка, представлялось с большим трудом.

— Ничего ты не понимаешь, безмозглая ящерица! — не дал мне развить мысль Мурвинальх, почти вплотную наклоняясь к разделяющему нас стеклу «террариума», как я окрестила место своего временного (очень надеюсь!) заточения. — Это вы носитесь со своим благородством, компромиссами, дипломатией и прочей придуманной глупцами ерундой, а на самом деле их не существует! Как не существует бескорыстной любви, безмерного счастья и мира во всем мире! Это иллюзия, которой прикрываются ни к чему не годные безвольные тупицы, сказочки для наивных глупцов, неспособных разобраться даже с собственными желаниями. Истинная сила, куда бы ни была направлена, требует широкого размаха и постоянной демонстрации. — Чокнутый жрец так разошелся, что даже слюной начал брызгать, оставляя на поверхности стекла (хорошо еще, что с той стороны) маленькие, но противные капельки. Я брезгливо отодвинулась на противоположный конец «террариума», будто эти капельки могли каким-то образом просочиться внутрь и попасть на меня. Теоретически это, конечно, вряд ли возможно, но практика обычно плевать хотела на теорию. В данном случае — в самом прямом смысле. — Чтобы быть по-настоящему сильным и могущественным, нужна твердая рука, — между тем продолжил разглагольствовать Темный, а желтый паучий кулак опасно навис над стеклом, — железная хватка, твердые намерения, четкая великая цель и полное отсутствие жалости. Последнее — самое главное условие.

— А еще нужно иметь безвозвратно уехавшую крышу и прогрессирующий маниакальный синдром, — с совершенно серьезным видом поддакнула я и не удержалась — мстительно добавила: — А за безмозглую ящерицу ответишь.

— Глупо. — Неприятное лицо с лихорадочно поблескивающими от переизбытка эмоций глазками наконец-то отодвинулось от меня и немного разгладилось, перестав напрягать слишком явно проступающим безумством. — Угрожать мне не имеет смысла, я сильнее, запомни это. Даже лиебе не смогут помешать мне достичь того, чего не удавалось еще никому за последние несколько тысячелетий. Весь Мир Царств будет моим!

— Действительно, глупо, — пробурчала я себе под нос и уже громче поинтересовалась: — Зачем?

— Ты все равно не поймешь, — махнул на меня рукой как на безнадежную идиотку жрец. — Но у тебя есть то, что может мне сильно облегчить задачу. К сожалению, тебе придется умереть, чтобы отдать мне свою огненную сущность, но это не такая уж и большая цена за великие идеалы. К тому же ты все равно ею толком пользоваться не умеешь. — Он фальшиво вздохнул, будто ему приходится делать такой сложный выбор, что совесть (несуществующая, конечно) вот-вот не выдержит. — Но ты еще можешь себя спасти…

— Да? И как же?

— Ответь мне на несколько вопросов.

Я удивленно наклонила голову вбок. Чем дальше, тем страннее и страннее кажется мне этот темный тип. Сначала открыто заявляет, что убьет меня якобы во имя достижения великой цели, потом опрос какой-то проводить собирается. Хотя его версию о возможности сохранения моей собственной жизни я охотно послушаю.

— Ты когда-нибудь мечтала отомстить своим обидчикам, да так, чтобы полностью удовлетворить самолюбие, и без всяких неприятных последствий? — вкрадчиво начал вопрошать Мурвинальх.

— Нет, — немного подумав, ответила я, не совсем понимая, к чему он клонит.

— А доказать всем, что ты намного могущественнее и сильнее всех?

— Нет. Зачем мне это надо?

— А желание заставить трепетать весь мир только от упоминания одного твоего имени разве не возникало?

— Не-а.

— А чисто женское — всех самых прекрасных и лучших мужчин видеть у своих ног разве никогда не хотелось?

— Нет конечно, — недоуменно воззрилась я на явного безумца. — Что с такой оравой делать-то?

— А стать единоправной правительницей всех рас и народностей, подмять под себя даже таких высокомерных выскочек и снобов, как светлые эльфы, держать на посылках лиебе…

— Нет!

Мурвинальх посмотрел на меня, словно сомневался — как это я не понимаю самых элементарных вещей, и состроил недоуменную физиономию.

— Почему ты все время отвечаешь «нет» да «нет»?

— Наверное, потому, что ты все время задаешь не те вопросы.

— А какие надо?

— Подумай, прояви фантазию, ты же мужчина…

Жрец скептически фыркнул, будто сомневаясь то ли в своей фантазии, то ли в том, что он мужчина, но, судя по изменившемуся выражению лица, над одним из этих вопросов задумался основательно. Я не стала ему мешать, хотя некоторым нельзя давать долго думать, от этого могут возникнуть нехорошие последствия для окружающих. И чтобы не нарваться на эти самые последствия и результат ненужных мне сейчас мужских фантазий, я решила срочно предпринять отвлекающий маневр, то есть поговорить.

— Слушай, Мурвин, а ты в детстве чем увлекался? — спросила я первое, что пришло в голову. Вопрос, конечно, глупый, сама понимаю, но ничего более дельного на ум так быстро не пришло.

— Чего? — не сразу понял меня жрец. Даже глазками для скорейшего переключения внимания похлопал. Не помогло.

— Ну заниматься чем любил, когда бы маленьким? — охотно пояснила я. Главное, наладить контакт и отвлечь. — Кто-то камешки красивые собирает, кто-то с начинкой для пирогов постоянно экспериментирует, кто-то кораблики из щепочек делает…

— А, ты об этом, — сообразил-таки ушастый тугодум и сразу заметно оживился. — Я планы по захвату мира строил. У меня даже тетрадочка была, куда я подробненько все записывал. Этих планов больше сотни накопилось, и все разные, один другого интереснее. Я тут как-то перечитал все ради интереса, и, знаешь, кое-что уже тогда было вполне достойно применения.

Вот дивы! Кажется, с отвлекающей темкой я немного просчиталась.

— А может, стоило бы направить твои гениальные таланты несколько в иное русло? — Чуть-чуть лести и капелька заискивания, надеюсь, меня не выдадут. — Например, почему бы тебе не заняться созданием развивающих игрушек для таких же, как ты сам, детишек? А что? Игра «Империя», где одна команда игроков пытается захватить чужие земли, а другая их всеми силами защищает. Сделать ее настольной, что-то вроде лото, придумать красивую атрибутику, фишки особенные, правила посложнее, как в жизни. Это и многим взрослым было бы интересно, между прочим. Знаешь, сколько мужчин прозябает с нереализованными полководческими стремлениями? А тут такая потрясающая возможность показать свои скрытые лидерские таланты во всей красе. И убивать никого не надо, и ссориться ни с кем не придется, и мужик не по бабам и кабакам шляется, а вроде как делом занят. А сколько тебе денег в карман за такое изобретение капать будет… Учти, если что, тридцать процентов с продаж мои, за идею!

— Не смеши меня, ящерица! — Мурвинальх нервно расхохотался мне в лицо. Точнее, в мордочку. — Никакая игра, даже самая захватывающая, не сравнится с чувством настоящей, вырванной зубами, заслуженной победы. С чувством, что ты сильнее и выше всех вместе взятых, с ощущением своей избранности и непобедимости, с осознанием могущества, достигнутого путем долгого ожидания и лишений. Ты не представляешь себе, какая огромная разница между переставлением никому не нужных бездушных фишек и манипулированием судьбами живых существ! О, ни с чем не сравнить чужую жизнь, которая зависит только от тебя. Когда только ты решаешь ее дальнейшее существование, будет оно иметь место или эта никчемная душонка через три минуты умрет.

— М-да, тяжелый случай, — потрясенно пробурчала я себе под нос, но жрец меня даже не услышал и продолжал взахлеб делиться своими психическими отклонениями:

— А все остальное — иллюзия, фальшь, глупая и никому не нужная имитация. Самообман. Я хочу свергать существующих царей, стирать реальные границы между царствами, владеть самым настоящим миром! Я хочу, чтобы мне поклонялись, чтобы передо мной трепетали, чтобы меня БОЯЛИСЬ! Вот истинное предназначение любого осознающего свою избранность государя!

И, выдав сию высокопарную речь, чокнутый Верховный гордо удалился, оставив меня наедине со своей незавидной участью.

 

К вечеру, когда я уже отчаялась обрести хоть такую сомнительную компанию, как ненормальный Верховный Жрец, одна из хорошо замаскированных в стенах дверей отворилась, резким скрипом нарушая мое вынужденное уединение.

За неполные сутки, что я находилась в этом кошмарном месте, мое богатое воображение успело напридумывать невесть чего касательно моей скоропостижной кончины. Тому еще очень способствовали странные скребущие звуки, раздающиеся, как я поняла, откуда-то снизу. Получается, под мозаичным полом находится какое-то помещение или подземелье, где содержат неведомое живое существо. Жертва ли оно жреческого произвола или его столь же повернутый на власти помощник, понять было невозможно, но мысли о нерадужном бренном существовании его царапанье по камню навевало соответствующие. Накрутила я себя по полной программе. Обсудить насущные проблемы с уходом Мурвинальха мне было не с кем, а ничто не лишает душевного равновесия лучше, чем полная изоляция. Этим-то недоделанный мировой властелин без зазрения совести и воспользовался.

— Как дела? — будто просто зашел в гости к старой знакомой, спросил темный эльф.

— Да пошел ты… — угрюмо ответила я и отвернулась.

За время его отсутствия я успела детально рассмотреть помещение, где стоял мой странный «террариум». Ничего особо примечательного оно собой не представляло и могло использоваться как в качестве семейного танцевального зала, так и комнаты для проведения собраний. Мебели тут почти никакой не было, если не считать нескольких канделябров и маленького высокого столика на одной ножке у окна. Только мозаика на полу по-настоящему привлекла мое внимание. Наверное, это обусловлено теми странными звуками, которые из-под нее доносились. Или мне только казалось, что оттуда, я же за стеклом сижу, направление звука вполне может искажаться.

К тому же я очень надеялась, что Полоз не останется в стороне от такого вопиющего произвола Верховного Жреца и постарается вытащить меня из лап этого чудовища. Пусть не из пылких душевных побуждений, а хотя бы из чувства собственничества. Ведь такая животрепещущая сцена была, когда Мурвинальх бесцеремонно вторгся в нашу семейную разборку. И когда несколько мгновений назад скрипнула открывающаяся дверь, я с замиранием сердца жаждала увидеть входящего. Разочарование не заставило себя долго ждать. Вот почему так — когда от Полоза стараешься быть как можно дальше, он тут как тут, а когда он действительно нужен, от него ни слуху ни духу?

— Грубость никогда не украшала женщин, но иногда только с ее помощью можно ответить разом на все незаданные вопросы, — улыбнувшись одними уголками губ, философски изрек темный эльф. — Я так понимаю, дальнейшие переговоры бессмысленны и ты решила выбрать никому не нужное благородство?

— Не все ли равно? — следя за каждым его движением, ответила я. — Тебе не понять.

— Куда уж мне в лаптях да по паркету, — закатил глаза к высокому потолку жрец.

— Может, на кладбище? — осторожно предположила я.

— Если только тебя проводить.

Забавно, его противность шутить пытается. Что ж, ничего удивительного, его положение это позволяет, а вот в моем впору истерику устраивать. Но я воздержусь от столь малодушного проявления эмоций, чтобы не доставить ненароком моему тюремщику хоть каплю удовольствия.

— О, мужчине с такими выдающимися способностями, как у тебя, и на кладбище местечко найдется, — не осталась в долгу я.

— Решила повеселиться напоследок? — вдруг резко сменил Мурвинальх тон с саркастического на зловещий. От взгляда его маленьких бегающих глазок мне стало по-настоящему страшно. Этот неопрятный зачуханный темный эльф внушал одновременно презрение, ужас и недоумение. Я не понимала его. Конечно, завоевание всего мира — цель, может быть, и великая, но уж больно хлопотная. Не стоит она таких усилий. Вряд ли этот наделенный неограниченной властью и довольно серьезной силой в рамках одного государства эльф является первым, кому пришла в голову столь сумасбродная идея. А судя по тому, что до сих пор царств в нашем мире несколько и у каждого есть свой законный правитель, усилия всех прежних завоевателей пропали впустую.

— Зачем тебе саламандра? — решила я задать такой важный для меня вопрос, пока не стало слишком поздно. Возможно, окончательно уяснив для себя, почему второй попытки убийства не последовало, а напротив — меня попытались захватить живой, я пойму, как мне выкрутиться из этого поистине опасного для жизни положения.

— Все просто, мне нужна власть над стихией огня, — не стал отпираться Мурвинальх. — Сначала я рассчитывал получить тебя законным путем, но твой папашка в этом вопросе проявил прямо-таки завидное упрямство (как ему это удалось, в том состоянии, в котором он пребывал тогда, непонятно) и отказал наотрез моим сватам. Мне нужна была не ты, а твое кольцо. Кольцо Саламандры. Я думал, что оно появляется в день бракосочетания во время проведения обряда, но, к сожалению, просчитался. — Жрец заходил по зале, охотно погружаясь в воспоминания. — А через некоторое время я узнал, что тебя выдали замуж, да не за кого-нибудь, а за сына владыки Золотоносных Гор. Честное слово, худшего варианта я и предположить не мог. Тогда-то я и придумал замечательный план. Надо было всего лишь похитить детеныша лиебе и потихоньку подкинуть его во дворец владыки. Этим я убивал сразу трех призраков. Во-первых, отомстил этим ханжам эльфырям, которые даже слушать меня не хотят, во-вторых, сеял панику среди населения почти всех царств (грамотно и заблаговременно распространенные слухи сослужили мне здесь добрую службу), и, в-третьих, представляешь, как отразилась бы на межгосударственных отношениях информация о присутствии, пусть и принудительном, лиебе в Царстве Золотоносных Гор. Вражда, травля и, вполне возможно, война были обеспечены, что мне только играло на руку. Правда, ты успела сбежать раньше, чем мой план осуществился в полном объеме. И не удивляйся, — ответил он на мой недоуменный взгляд. — У меня везде есть соглядатаи. Твой побег намного упрощал мне задачу. Тогда в игру вступила моя маленькая Эмма…

— И где эта мерзавка?! — вмиг вспомнила я свои претензии к рыжей отравительнице.

— Я тоже очень скорблю по ней, не меньше тебя. — Насквозь фальшивый жрец совсем не горестно вздохнул. — Она была настоящим профессионалом по части ядов, и я ценил ее, как никого и никогда, но со всеми иногда происходят случайности, порой смертельно опасные.

— Ты убил ее? — У меня почему-то не возникло ни капли сомнений, что несчастный случай тут не имел места быть. — И без меня?! — А вот этот возмущенный крик вырвался сам по себе. Нет, все-таки месть — штука несправедливая и вероломная. Ты ее лелеешь, как малого ребенка, вынашиваешь под своим трепещущим в сладком предвкушении сердцем, вскармливаешь самыми коварными мыслями, а она, подлюка, в один прекрасный момент — раз, и бессовестно переметнулась в чужие руки.

— Вижу, кое-какие общие точки соприкосновения у нас с тобой все-таки имеются, — не преминул указать мне на проявление эмоций расплывшийся в довольной улыбке Мурвинальх.

— Не дождешься, моральные ценности у нас слишком разные, — парировала я.

— А у меня их вообще нет.

Ладно, не будем спорить, тем более что в отсутствии у данного субъекта чего-то, хоть отдаленно напоминающего нормальность, я уже нисколько не сомневалась.

Дальше мне очень красочно расписали ужасную смерть моей несостоявшейся убийцы и даже великодушно открыли врата в ту преисподнюю, что поглотила самонадеянную наемницу. Я впечатлилась до такой степени, что даже на некоторое время потеряла дар речи. Милая паучиха-переросток, питающаяся исключительно человечинкой, эльфятинкой и не гнушающаяся никем другим, в принципе не укладывалась в моей голове. Жуткое и омерзительное зрелище. А то, с какой нежностью и обожанием двинутый на все внутричерепное пространство эльф рассказывал о ее прелестях, достоинствах и непревзойденных возможностях, вызывало тошноту. Такое впечатление складывалось, что он на ней жениться собирается. Извращенец.

— В общем, замечательная малышка — залог моего будущего процветания. Благодаря ее способности аккумулировать и преображать любую энергию в магическую и передавать ее своему властелину, то есть Верховному Жрецу (мне, короче), я смог достичь такого могущества, которое еще никому доселе даже не снилось. Вот скормлю моей лапочке еще одно хорошо всем известное двухипостасное существо, возьму власть над огнем в свои руки, и весь мир будет у моих ног.

— Это кого же ты скармливать своему чудищу собрался? — Я не верила до конца, что все услышанное мной сейчас стоит считать правдой. — Уж не меня ли?

— Нет, конечно, моя хорошая замечательная саламандрочка, — слащаво заулыбался Мурвинальх. — Из тебя я по крупицам вытащу огненную сущность. Жаль, конечно. При других обстоятельствах, думаю, мы бы с тобой неплохо поладили. А Ллоточка, чтобы окончательно завершить ритуал вхождения в силу, поглотит так не любимого тобой Хранителя Золота. Ты же все равно хотела от него избавиться. К тому же я уверен, что он рано или поздно сюда явится, мне даже напрягаться не придется. Правда, расторжение брака произойдет посмертно для вас обоих, но что поделаешь… Будем надеяться, что в следующей жизни кому-то повезет больше.

— Не тебе уж точно, — вне себя от нахлынувшей злости прошипела я. Мало этому недоумку меня, так он еще и Полоза использовать в своих гнусных планах собирается. Вот подлец! Негодяй! Тварь! Я ведь даже предупредить моего благоверного не могу, чтобы на арбалетный выстрел не приближался к этому паучиному логову. А вдруг у него хватит ума, он махнет на все рукой и просто вернется к себе в Царство Гор? В данном случае это было бы неплохо, но маловероятно. Придет. Обязательно придет. К тому же прекрасно знает куда, только вопрос времени. Вот гадство!

— …так что — не стоит. Но что-то заболтался я с тобой, — донесся до меня уже порядком опостылевший голос Темного Жреца. Оказывается, я за своими думами пропустила какую-то часть очередной лекции по завоеванию мира и роли в нем отдельно взятых личностей. — Пора и к делу приступить.

И в его корявых паучьих руках, словно из ниоткуда, появилось до боли знакомое мне колечко с настоящим язычком пламени вместо камня. Многострадальное колечко, злополучное, прошедшее сквозь толщу веков, но так и не утратившее своей привлекательности для сумасшедших мировых завоевателей. Таких, как стоящий сейчас передо мной с безумным блеском в маленьких глазках темный эльф.

Мурвинальх между тем поместил кольцо куда-то под мое прозрачное узилище и принялся возиться со странными трубками, с разных сторон отходящими от стенок «террариума». Я поспешно задвинула подушку в угол, чтобы не загораживала обзор, и с любопытством уставилась на то, что происходило подо мной. Не верилось, что смерть именно сейчас подкралась ближе некуда и вполне реально дышит в затылок.

Колечко мое, порядком потускневшее и какое-то безжизненное, лежало в таком же стеклянном кубике, как мой, только размером меньше. К нему-то и прикреплял жрец те странные трубочки.

— Ты чего это, экспериментатор ушастый, делать собираешься? — забеспокоилась я. — Опыты над живыми существами давно запрещены, имей в виду! А при перегонке саламандры все равно самогона не получится.

— Фу, ящерица глупая, — досадливо сморщился эльф, отчего его лицо стало совсем уж безобразным, но от своего занятия так и не оторвался. — Баба, она в любом облике баба.

— Так ты мой ум собираешься себе перекачать? — удивленно воскликнула я и тут же вкрадчиво добавила: — А что, своего маловато для грандиозных планов по захвату мира?

— Мне нужна твоя огненная сущность, способность повелевать стихией огня, — не оценил шутки противный зануда.

— Думаешь, ее из меня, как яд из гадюки, в стаканчик сцедить можно?

— Именно ТАК я не думаю, зато хорошо знаю, КАК это сделать.

— И что? Больно очень будет?

— Вот сейчас и узнаешь…

И это гнусное эльфийское недоразумение замысловато взмахнуло руками. Вокруг кольца подо мной пробежала робкая огненная змейка, потухла на миг, потом вспыхнула уже внутри колечка, заставив его сильно раскалиться, и по трубочкам устремилась ко мне.

— Эй, эй, мы так не договаривались! — забегала я по стеклянному периметру. — Это произвол! Самоуправство! А завещание написать?! А с родными повидаться?!

Огненные змейки со зловещим шипением выскользнули уже внутри моего «террариума», начали подкрадываться, и я первый раз в жизни испугалась открытого пламени. Просто потому, что сейчас оно не пред