Иллюзорные плафоны, которые в ренессансных росписях были отдельными исключениями, теперь становятся почти правилом. Эффект оптической иллюзии - любимейший эффект барокко. И здесь проявляется много изобретательной фантазии. Знаменитый зодчий и скульптор Лоренцо Бернини так спроектировал лестницу в Ватиканском дворце, что она снизу кажется гораздо длиннее, чем есть на самом деле, потому что кверху она сужается, свод становится ниже, колонны меньше по размеру и промежутки между ними теснее. Когда на верхней площадке лестницы во время торжественных церемоний появлялся папа римский, его фигура благодаря ложной перспективе казалась снизу неожиданно большой и потому величественной. Так хитроумное искусство нашло способ преодолеть отрезвляющее и уравнивающее действие законов перспективы и их же использовать для возвеличивания сильных мира. Древние египтяне, не мудрствуя лукаво, делали статуи правителей колоссальными. Искушенному XVII веку требовались более ухищренные средства.
Пьетро Кортона. Триумф правления папы Урбана VIII. Плафон дворца Барберини в Риме. 1633-1640 гг.
Тут было много театральности. Римское барокко проникнуто духом зрелищного ансамбля. Оно снова, как в готике, соединило архитектуру, скульптуру и живопись в многоголосый хор, только по-иному звучащий. Мастера барокко приобщили к нему и природу, сделали и ее театральной: вокруг загородных дворцов и вилл они разбили великолепные парки, спустив их террасами с холмов, украсив гротами и каскадами фонтанов. Они создали целую архитектуру фонтанов и в самом городе, извлекая восхитительные эффекты из союза скульптуры с водой. Барокко не так любило взлетающую ввысь и рассыпающуюся брызгами узкую струю воды, как массивные водяные каскады, сильно и шумно падающие вниз и расходящиеся, подобно тяжелому шлейфу. Широкие потоки уступами низвергаются в нижний бассейн из верхнего, где по колено и по пояс в воде резвятся морские божества, тритоны, вздыбленные кони, - так выглядит фонтан Треви, сооруженный уже в XVIII столетии.
Если бы мы даже не знали, что именно в эти времена расцветает итальянская опера, мы должны были бы об этом догадаться. Блестящее, поражающее, импозантное - вот пафос и стихия римского барокко. Это подразумевалось под категориями барочной эстетики: «красота», «декорум», «большой стиль».
Николо Сальви. Фонтан Треви в Риме. 1732-1762гг.
Лоренцо Бернини. Королевская лестница в Ватикане. 1663-1666 гг.
Собор и площадь св. Петра в Риме
Ансамбль св. Петра в очень большой мере детище Бернини. Это он соорудил перед собором, начатым Браманте, Микеланджело и продолженным архитектором Карло Ма-дерной, обширную овальную площадь с колоннадой, подобной «распростертым объятиям» (выражение самого Бернини), с двумя фонтанами и обелиском.
Он наполнил собор скульптурой, начиная с конной статуи императора Константина в вестибюле и кончая огромной, тридцатиметровой в высоту «Кафедрой св. Петра» в конце главного нефа. Причем все эти статуи, рельефы и надгробия, которые в совокупности могли бы составить целый музей, выступают в продуманном ансамбле с архитектурой храма и сами являются архитектурными сооружениями: Бернини мыслил в формах синтеза искусств. В оформлении собора он дает столько патетики, порывов, чудес, молитвенных исступлений, игры возбужденных форм, позолоты, узоров, регалий, сколько только могли пожелать папы - его заказчики (Бернини с ними не спорил, как спорил когда-то Микеланджело). Но всего чересчур много, все чересчур нагромождено, нарочито и не принадлежит к лучшим творениям Бернини, хотя и нельзя не отдать должного поразительному размаху, неистощимости сил, познаний и фантазии художника. Зато одна-единственная скульптурная группа, находящаяся в небольшой церкви Санта Мария делла Виттория, - алтарь св. Терезы - раскрывает искусство Бернини глубже. Тут всего две фигуры - святая Тереза и ангел, направляющий ей в сердце стрелу. Надо заметить, что Тереза не мифический персонаж, а реальная монахиня, жившая в XVI веке и причисленная потом церковью к лику святых. Она оставила записки, где рассказала, как к ней однажды во сне явился ангел «в плотском образе» и пронзил ей сердце золотой стрелой с огненным концом, отчего она испытала «сладостную муку». Обе фигуры он сделал из чистого белого мрамора и поместил их в глубокую нишу, обрамленную цветным мрамором, - как бы раздвинутый занавес, за которым разыгрывается мистерия сновидения. На рельефах боковых стен Бернини поместил изображения заказчиков, 
созерцающих этот спектакль.
