Мастер Евфроний. «Пелика с ласточкой». Около 500 г. до н.э. СПб., Эрмитаж.
Как и другие художники, гончары в своем творчестве следовали принципу подражания – уподобления действительности, которая, в свою очередь, осознавалась как воплощение качеств мироустройства. Космос рационален, упорядочен, гармоничен, соразмерен человеку. То же можно сказать и об изделиях из обожженной глины, создаваемых по законам существования этого прообраза. Античные мастера разработали множество типов ваз, что соответствовало представлению о многообразии, красочности, пластическом многообразии форм, в которые облекаются идеи, положенные в основу мироздания. В то же время количество этих типов не беспредельно, а связано с количеством функций, которые могут заключать в себе вазы. Возникает система, при которой за сосудом определенной формы закрепляется определенное назначение (функция). Так, можно выделить тип сосуда для питья (килик, канфар, ритон, скифос); для хранения вина и масла; для смешивания жидкостей (амфрора, стамнос, кратер, псиктер); для наливания и черпания (гидрия, ойнохойся, киаф); для хранения зерна; для захоронения; культовые; парфюмерные и т.д. К числу сосудов-хранилищ относится и пелика. С принадлежностью ваз к определенному типу нередко согласовывались и сюжеты росписей: например, на лекифы – сосуды, использовавшиеся в похоронном церемониале, нередко наносились сцены ритуальных культов, имевшие особую эмоциональную наполненность.
Содержание росписей ваз, относящихся к разным периодам античной культуры, отражает процесс изменения отношения к человеку, его места в космосе. На вазах 2 тыс. до н.э. изображения человека отсутствуют; в вазы «гомеровского стиля» (XI–VII вв. до н.э.) изображения вводятся только в VIII в., но носят абстрактный характер; в вазах коврового стиля (VII в. до н.э.) впечатления от жизни облекаются преимущественно в изображения мифологических существ (богов, героев); в VI–V вв. до н.э. в вазах «чернофигурного» и «краснофигурного стиля» наряду с изображением мифических существ появляются образы людей, причем в V в. до н.э. символическая условность изображений сменяется передачей событий повседневной жизни: мифологическое содержание вытесняется собственно «человеческим». «Пелика с ласточкой», датированная VI в. до н.э., – замечательна как раз росписью на бытовой сюжет. Три человека – мужчина, юноша и мальчик, переговариваясь и энергично жестикулируя, наблюдают за ласточкой. Их диалог известен благодаря записям, дополняющим изображение. «Смотри, ласточка», – говорит мужчина. «Да, ласточка, клянусь Гераклом», – вторит юноша. «Вот она, уже весна», – радуется мальчик. Важнейший принцип античного мироустройства «человек – мера всех вещей» выражается не только в сюжете, но и в эмоциональной наполненности сцены, передающей любовь к жизни, праздничное, восхищенное восприятие космоса, прекрасного во множестве своих проявлений. Фигуры людей виртуозно вписаны в форму сосуда, гармонично соотнесены с ней, что также созвучно представлению греков о месте человека в мироздании. Взгляды участников композиции, их указующие вверх жесты подчеркивают строение пелики: ее строгую симметрию, суженную горловину, акцентированную стилизованным растительным орнаментом. Представления о логической упорядоченности космоса требовали от античного художника соблюдения определенных норм, условностей. Это касается в первую очередь изображения богов и орнаментов. В данном случае орнамент – и геометрический, и цветочный – украшает горловину и бока вазы, подчеркивая ее конструкцию и обрамляя пространство развивающегося действия.
Как правило, уступая размерами скульптуре – главному виду искусства этой эпохи, античные вазы производят впечатление монументальности, основательности. В закономерностях их строения (архитектонике), в обозначении частей (шейка, ручки, тулово, ножка) ясно прочитывается человеческий модуль. Например, пропорции «Пелики с ласточкой» соотносимы с пропорциями женской фигуры, хотя и не отвечающей требованиям классического канона. В этом памятнике нашло отражение важнейшее качество античной культуры – пластичность, т.е. соразмерность, выразительность, ясность формы, наполненной особым духовным содержанием, которое можно полностью выразить в красоте телесных свойств человека.
