Института научной информации по общественным наукам, Центра гуманитарных научно-информационных исследований, Института Всеобщей истории Российской академии наук 3 страница

Пятый тип азиат, субкультур — католический, включающий большинство населения Филиппин. Филиппинский католицизм испытал на себе сильное влияние дохрист. местных традиций. Психология большой семьи — одна из важнейших характерных черт этого типа субкультуры.

Лит.: Культура в странах Азии и Африки: Вопр. теории и практики. М., 1989; Лит-ра и культура народов Востока. М., 1990; Weggel О. Geschichte Chinas in 20. Jahrhundert. Stuttg., 1989.

M.Н. Корнилов

АККУЛЬТУРАЦИЯ — процесс изменения материальной культуры, обычаев и верований, происходящий при непосредств. контакте и взаимовлиянии разных соци-окультурных систем. Термин А. используется для обозначения как самого этого процесса, так и его результатов. Близкими к нему по значению являются такие термины, как “культурный контакт” и “транскультурация”.

Понятие А. начало использоваться в амер. культурной антропологии в к. 19 в. в связи с исследованием процессов культурного изменения в племенах сев.-амер. индейцев (Ф. Боас, У. Холмс, У. Мак-Джи, Р. Лоуи). Первоначально оно применялось в узком значении и обозначало преимущественно процессы ассимиляции, происходящие в индейских племенах вследствие их соприкосновения с культурой белых американцев. В 30-е гг. данный термин прочно закрепился в амер. антропологии, а процессы А. стали одной из осн. тем эмпирич. исследований и теор. анализа. А. была предметом полевых исследований Херсковица, М. Мид, Ред-филда, М. Хантер, Л. Спайера, Линтона, Малиновского. Во вт. пол. 30-х гг. наметился интерес к более систематич. изучению аккультурационных процессов. В 1935 Редфилд, Линтон и Херсковиц разработали типовую модель исследования А. Они определяли А. как “совокупность явлений, возникающих вследствие того, что группы индивидов, обладающие разными культурами, входят в перманентный непосредств. контакт, при к-ром происходят изменения в изначальных культурных паттернах одной из групп или их обеих”. Было проведено аналитич. различие между группой-реципиентом, изначальные культурные паттерны к-рой претерпевают изменение, и группой-донором, из культуры к-рой первая черпает новые культурные паттерны: эта модель была удобна для эмпирич. исследования культурных изменений в небольших этнич. группах вследствие их столкновения с зап. индустриальной культурой. Редфилд, Линтон и Херсковиц выделили три осн. типа реакции группы-реципиента на ситуацию культурного контакта: принятие (полное замещение старого культурного паттерна новым, почерпнутым у донорской группы); адаптацию (частичное изменение традиц. паттерна под влиянием культуры донорской группы); реакцию (полное отторжение культурных паттернов “донорской группы” усиленными попытками сохранить традиц. паттерны в неизменном состоянии). Данная схема анализа оказала благотворное влияние на эмпирич. исследования и получила дальнейшую разработку.

В работах Херсковица исследовались процессы комбинации культурных элементов контактирующих групп, в рез-те к-рых складываются принципиально новые культурные паттерны (исследования синкретизма в негритянских культурах Нового Света, в частности синкретич. религ. культов). Линтон и Малиновский анализировали негативную реакцию “примитивных культур” на ситуацию контакта с зап. индустриальной культурой (Линтон ввел с этой целью понятие “нативистские движения”; Малиновский использовал термин “трайбализм”). Линтон разработал типологию нативистских движений (“Нативистские движения”, 1943).

Важное теор. значение для исследования А. имела работа Линтона “А. в семи племенах амер. индейцев” (1940), где были выделены два типа условий, в к-рых может происходить А.: 1) свободное заимствование контактирующими культурами элементов друг друга, протекающее при отсутствии военно-полит. господства одной группы над другой; 2) направляемое культурное изменение, при к-ром доминирующая в военном или полит. отношении группа проводит политику насильственной культурной ассимиляции подчиненной группы.

До 50-х гг. изучение А. ограничивалось исследованием изменения традиц. культур под воздействием зап. цивилизации; начиная с 50-60-х гг. произошло ощутимое расширение исследоват. перспективы: возросло число исследований, посвященных взаимодействию и взаимовлиянию незап. культур и'таким процессам, как испанизация, японизация, китаизация и т.п., характерным для отд. культурных регионов (Дж. Фостер, Дж. Фелан и др.); методы исследования А. были применены к исследованию процесса урбанизации в сложных об-вах (Р. Билз). Бели ранее основное внимание акцентировалось на влиянии “доминирующей” культуры на “подчиненную”, то теперь предметом исследования стало и обратное влияние (напр., афр. муз. форм на совр. зап. музыку). Явное или неявное отождествление А. с ассимиляцией уступило место более широкому пониманию А. как процесса взаимодействия культур, в ходе к-рого происходит их изменение, усвоение ими новых элементов, образование в результате смешения разных культурных традиций принципиально нового культурного синтеза.

Лит.: Вахта В.М. Проблема аккультурации в совр. этногр. лит-ре США // Совр. амер. этнография. М., 1963; Redfield R., Linton R., Herskovits M.J. Memorandum for the Study of Acculturation // American Anthropologist. 1936. Vol. 38. № 1; Hallowell A.I. Sociopsychological Aspects of Acculturation // The Science of Man in the World Crisis. Ed. by Linton R. N.Y., 1945; Worsley P. The Trumpet Shall Sound: A Study of “Cargo” Cults in Melanesia. L., 1957; Herskovits M.J. African Gods and Catholic Saints in New World Negro Belief // American Anthropologist. New Series. Menasha, 1937. Vol. 39. № 4; Hogbin H. Social Change. L, 1958; Foster G. Culture and Conquest: America's Spanish Heritage. N.Y., I960; Polgar S. Biculturation of Mesquakie Teenage Boys // American Anthropologist. Menasha, 1960. Vol. 62. № 2; Acculturation in Seven American Indian Tribes. Glouchester, 1963.

В. Г. Николаев

АКМЕИЗМ (от греч. — расцвет, вершина, острие) — литературное течение, отразившее новые эстетич. тенденции в искусстве нач. 1910-х гг., охватившее не только словесность, но и живопись (К. Коровин, Ф. Малявин, Б. Кустодиев), и музыку (А. Лядов, И. Стравинский). А. возник как реакция на крайности “теургич. символизма”, по отношению к к-рому акмеисты занимали противоположные позиции (антагонизм у С. Городецкого и преемственность у И. Гумилева). С символизмом акмеистов сближала общая цель: “жажда культуры”, сочетающей в себе нац. традиции и европеизм; разъединяло — различие в выборе путей для достижения этой цели.

Атаки на символизм начались с выходом журнала “Аполлон” (1909). В программных статьях И. Анненского “О совр. лиризме”, Л. Бакста “Пути классицизма в искусстве”, М. Кузмина “О прекрасной ясности”, H. Гумилева “Жизнь стиха” содержались идеи, в дальнейшем вошедшие в программу акмеистов. Параллельно внутри символизма, в к-ром никогда не было единства, обостряется борьба между сторонниками “реалистич. символизма”, исповедующими “жизнетворчество” и “теургию” (Вяч. Иванов, А. Блок, А. Белый), и В. Брюсовым, поддержавшим акмеистич. лозунги автономности искусства и поэтич. ясности (“кларизм”).

Начиная с 1909 идейным главой художников, отрицающих в искусстве любые абстракции и ставящих во главу угла мастерство и формальные поиски, становится Гумилев (стихотворение “Капитаны”). В период обострения противоречий внутри символизма единомышленники объединяются в лит. содружество “Цех поэтов” (20 окт. 1911), название и устав к-рого были почерпнуты из традиций ср.-век. ремесленных гильдий. Синдиками в “Цехе” стали Гумилев и Городецкий, на правах учеников в него вошли А. Ахматова, Г. Иванов, Г.Адамович, H. Оцуп, О. Мандельштам, М. Лозинский, В. Нарбут, М. Зенкевич и др. Весной 1912 новое объединение получает свое имя. В октябре акмеисты организуют спец. журнал “Гиперборей” (ред. М. Лозинский), а в конце года Гумилева приглашают заведовать отделом критики в “Аполлоне”, и журнал, т.о., превращается в рупор нового течения. Именно в нем появляются статьи Гумилева “Наследие символизма и акмеизм” и Городецкого “Некоторые течения в совр. русской поэзии” (1913, N 1), третья запланированная статья О. Мандельштама “Утро акмеизма” выйдет лишь через шесть лет. Излагая эстетич. программу А., каждый из авторов определял его задачи по-своему. Поэтому А. изначально не обладал единой концепцией; в дальнейшем акмеисты свободно развивали свои творч. индивидуальности и вышли за тесные рамки школы (Гумилев, Ахматова, Мандельштам).

В области мировой лит-ры акмеистич. эстетика тяготеет к франц. традициям с их “светлой иронией и конкретностью”. Гумилев указывает на Т. Готье (“безупречность форм”), Ф. Вийона (жизнеприятие), Ф. Рабле (“мудрая физиологичность”), сюда же относятся лирика “парнасцев” (Леконт де Лиль, Ж. М. де Эредиа) и опыт проникновения во “внутр. мир человека” у Шекспира. Из рус. лит-ры Гумилев выделяет поэзию Брюсова (стройность композиции, яркая изобразительность), Блока (мужественность художника перед лицом жизни) и Кузмина (очарование жизненных мелочей). Среди других видов искусства А. предпочитает живопись и графику: первобытное искусство, традиц. искусство народов Африки, Океании и Америки, творчество европ. художников до эпохи Возрождения, совр. примитивизм. Несомненное влияние на становление А. оказали идеи феноменологич. школы Гуссерля (ценность реального человека в реальном мире), популяризатором к-рых стал выходящий с 1910 междунар. ежегодник по философии культуры “Логос”.

Осн. принципы А.: а) жизнеприятие (героика у Гумилева и Ахматовой); б) первобытно-звериный взгляд на мир, “адамизм” (Городецкий, М. Зенкевич “Дикая порфира”), В. Нарбут (“Аллилуйя”), Гумилев — афр. тематика; в) формальное совершенство, интерес к проблемам поэтики (статьи Гумилева “Анатомия стихотворения”, “Письма о рус. поэзии”, Мандельштама “О природе слова”, “Заметки о поэзии”, романо-герм. семинар в Петербург, ун-те; г) стремление видеть и показывать мир вещно и четко (Мандельштам — “Камень”, “переживание предметности” — Ахматова); д) внимание к конкретному смыслу слова (“слово — материал для строительства, соединение многих элементов, образующих содержание” — Мандельштам).

И среди художников, и среди критиков литер, программа А. вызвала разнополярные мнения: неприятие (А. Блок), отрицание самобытности (Шкловский) и, напротив, позитивный анализ (Жирмунский, “Преодолевшие символизм”). Однако и противники, и сторонники отмечали два важнейших недостатка программы: 1) жизнеприятие и эстетизм в конечном счете должны были обернуться всеприятием и примирением со “страшным миром”; 2) отрицание запредельности, тайны бытия грозило лишить творения акмеистов филос. глубины и значимости.

При всей строгости цехового устава А. не избежал действия центробежных сил. Верным правилам и, соответственно, неинтересным оставался лишь Городецкий, у остальных художников наблюдаются тенденции к разрушению гл. акмеистич. канонов жизнеприятия, вещности бытия и конкретности слова (Гумилев, “Огненный столп”; Ахматова, “Белая стая”; Мандельштам, “Tristia”).

К началу Первой мир. войны интерес к А. угасает, а с уходом Гумилева на фронт распадается “Цех поэтов”.

Позже были сделаны две попытки возродить былое содружество: Цех-11 (1917; Г. Иванов, Г. Адамович), Цех-111 (1921; Н. Гумилев, И. Одоевцева, Вс. Рождественский, издание альманаха “Дракон”).

Лит.: Поэтич. течения в рус. лит-ре кон. XIX-нач. XX в.: Хрестоматия. М., 1988; Смирнова Л.А. Рус. литра конца XIX-нач. XX в. М., 1993; Грякалова Н.Ю. Н.С. Гумилев и проблемы эстетич. самоопределения акмеизма // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994; История всемирной литературы: В 9 тт. Т. 8. М., 1994; Корецкая И.В. “Аполлон” / / Корецкая И.В. Над страницами рус. поэзии и прозы начала века. М., 1995; Эткинд Е. Кризис символизма и акмеизм // История рус. лит-ры XX в.: Серебряный век. М., 1995.

А.А. Лельков

АКСИОЛОГИЯ (от греч. — ценность) — учение о ценностях, их происхождении, сущности, функциях, типах и видах. В традиц. понимании — раздел филос. знания, ориентированный на решение проблемы обоснования общезначимости и теор. знания, и практич. нравств. действия. Однако, являясь одной из фундаментальных проблем для всего гуманитарного и социально-научного познания, анализ ценностей входит в качестве аксиологич. компонента не только в филос., но и во многие социол., психол., этнологич. и др. концепции.

Термин “А.” впервые использован П. Лапи, за ним Э. фон Гартманом, хотя сама проблематика разрабатывалась уже в философии Др. Востока и античности (Платон).

Базовой для А. является проблема обоснования возможности существования ценностей в структуре бытия в целом и их связи с предметной реальностью. Многообразие трактовок центр, для А. понятия “ценность”, обусловленное различиями в решении проблемы соотношения онтологического-гносеологического-социологического, объективного-субъективного, материального-идеального, индивидуального-общественного применительно к характеристике ценностной системы, порождает многообразие аксиологич. интерпретаций мира культуры, толкований структуры, положения и роли ценностей в социокультурном пространстве. Разночтения определяются, прежде всего, расхождением в след. позициях: а) отождествление ценностей с объективно существующими феноменами культурного пространства против признания их в качестве характеристики, связанной с оценочной деятельностью субъекта;

б) признание в качестве ценностей особых абстр. сущностей против их трактовки как предметов, значимых для субъекта и удовлетворяющих его потребности; в) отнесение ценностей к индивидуальной реальности, значимой только для переживающего ее субъекта, против их существования в форме надиндивидуальной реальности.

В культурологич. познании проблема ценностей занимает особое место, прежде всего, в связи с широко распространенным толкованием культуры как совокупности всех ценностей, созданных человечеством, что делает ценности специфич. объектом культурологич. анализа. В отличие от устоявшегося толкования А. как филос. учения о ценностях как таковых, об их метафизич. сущности, А. в ее культурологич. измерении является конкретно-научной системой знания о механизмах порождения, векторах и стадиях изменения ценностей, о многоликих в своей конкретике формах их представленности, суммирующих достижения цивилизации (цивилизаций) в разл. областях человеч. практики. Данный подход находит наиболее яркое проявление в таком разделе культурологич. знания, как культурология историческая.

Культурологич. знание предстает как знание аксиологическое и в контексте интерпретаций культуры как регулятивно-нормативной области человеч. жизнедеятельности. Поскольку ценности, наряду с нормами, образцами, идеалами — важнейшие компоненты этой. регулятивной системы, анализ аксиологич. оснований разл. видов социальной практики выступает как одна из базовых составляющих культурологич. исследования. Осуществляемое в процессе и посредством деятельности человека “вотелеснивание” той или иной системы ценностей в конкр. предметы, явления, процессы, образующие социокультурное пространство, делает обоснованным отнесение аксиологич. рассмотрения самых разл. феноменов этого пространства — А. труда, политики, религии, образования, быта, А. тела, архитектуры и т.д. — к областям культурологич. знания.

Аксиологич. проблематика в культурологии существует также в контексте разработки проблемы идеалов, т.е. обобщенных представлений о совершенстве в разл. сферах обществ, жизни, о той нормативной модели, ориентация на к-рую и стремление к к-рой задается в каждой культурной системе.

Теор. анализ ценностной системы как важнейшего компонента культурного пространства, основания и регулятора социально-культурной практики широко представлен в истории мысли. Представители баденской школы неокантианства (Виндельбанд, Риккерт) рассматривают ценности как бытие нормы, соотносящееся с “чистым”, нормативным сознанием, как идеальное бытие. Нормы составляют общий план всех функций культуры и определяют каждое отд. осуществление ценности. В то же время способом бытия нормы является ее значимость для субъекта, только лишь и придающая ей статус нормы (Риккерт).

М. Вебер, один из наиболее активно введших аксиологич. составляющую в социально-культурную проблематику мыслителей, в значит, мере наследовал неокантианскую традицию в понимании ценностей, использовав ее для общетеор. интерпретации социального знания и социального действия, а также подвергнув анализу ценностно-нормативное содержание и смысл таких

феноменов, как религия, хоз., полит., нравств. культура, характер их сопряженности между собой.

Согласно концепции Шелера, априорная структура ценностей не зависит от целеполагающей деятельности субъекта, а, напротив, задает онтологич. основу личности. Ранги ценностей связаны с такими их характеристиками, как долговечность-кратковременность, экстенсивность-интенсивность, степень доставляемого удовлетворения.

Отказ от поиска универсальной системы ценностей и утверждение множественности равноправных ценностных систем, выявляемых с помощью истор. метода, стали базовым основанием для школы культурно-истор. релятивизма (Дильтей, Шпенглер, Тойнби, Сорокин и др.). Развитие сравнит, культурных исследований, рез-ты к-рых стали эмпирич. основанием для утверждения идеи относительности и содержания, и иерархич. структуры ценностей любой культуры (Боас, Риверс, Р. Бенедикт, Самнер), акцентировало аксиологич. проблематику в познании культуры. В то же время распространение концепции аксиологич. плюрализма означало по сути отход от самих оснований общей теории ценностей, введение ее составляющих в конкретно-истор. культурный контекст. Поскольку стандарты и ценности имеют особенный характер в разных культурах, то невозможно сформулировать универсальный культурный кодекс для человечества в целом (Херсковиц).

Значит, место анализ ценностей занимает в социо-культурных концепциях в связи с проблемой оснований интеграции социальной системы, обеспечения социального взаимодействия. В функционалистской концепции Радклифф-Брауна осн. абсолютная ценность — выживание об-ва, а все другие культурные ценности служат инструментами для ее осуществления. Школа структурно-функционального анализа (Пирсоне и др.) акцентирует необходимость для сохранения любой социальной системы существования разделяемых всеми ценностей, к-рые рассматриваются в качестве высших принципов, “неэмпирич. объектов”, вызывающих общее “благоговение” и тем самым обеспечивающих согласие в об-ве в целом и в отд. социальных группах. Это ценностно-консолидирующее пространство и есть культурная составляющая.

Без ценностей, согласно позиции Клакхона, “жизнь об-ва была бы невозможна; функционирование социальной системы не могло бы сохранять направленность на достижение групповых целей; индивиды не получали бы от других то, что им нужно...; они бы не чувствовали в себе необходимую меру порядка и общности целей”.

Аксиологич. измерение социокультурного пространства включает также рассмотрение ценностных оснований для возникновения и существования разл. социальных групп и субкультурных образований в культурном контексте, едином в своем многообразии.

Аксиологич. анализ — важная составляющая при изучении процессов инкультурации, связанных с усвоением индивидом опр. системы культурных ценностей

и норм. Одна из крайних позиций в этом вопросе — психоаналитич. концепция, акцентирующая противостояние внешних социальных требований и внутр. побуждений личности (Сверх-Я против Оно). Для вт. пол. 20 в. характерны более “мягкие” трактовки механизма социальной регуляции в процессе инкультурации, где подчеркивается структурирующая и организующая роль внешних влияний по отношению к культурной активности индивида (Д. Ли). Анализ культурно-истор. механизмов формирования структуры личности, интериоризации изначально внешних по отношению к субъекту нормативно-ценностных регуляторов раскрывает генезис и место ценностей в пространстве “внутр.” культуры личности (Выготский, О.Г. Дробницкий).

Важный аксиологич. аспект изучения культурного поведения индивида — проблема соотношения между ценностями, к-рые декларированы и к-рые выступают реальной побудит, силой, поскольку всякая общезначимая ценность становится действительно значимой только в индивидуальном контексте (Бахтин).

Повышение интереса к проблеме изучения ценностей происходит в период ценностных кризисов, ломки сложившейся системы и поиска новых культурных оснований и ориентации существования человека. Наряду с процессом трансформации аксиологич. шкал при сохранении их иерархизированности как таковой, кризисные эпохи порождают также и идеи отказа от предпочтительности той или иной ценностной позиции, глобального аксиологич. культурного релятивизма (Ницше, постмодернизм). Последний необходимо отличать от социол.аксиологич.релятивизма,акцентирующего связь ценностных ориентации и предпочтений с местоположением субъекта в системе социальной организации об-ва, с особенностями образа жизни.

Лит.: Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов. М., 1967; Ценности культуры и современная эпоха. М., 1990; Чавчавадзе Н.Э. Культура и ценности. Тб., 1984; Философия и аксиология. Велико Търново, 1993; Сто-лович Л.Н. Красота. Добро. Истина: Очерк истории эс-тетич. аксиологии. М., 1994; Культурология. XX век:

Аятология. Аксиология, или филос. исследование природы ценностей. М., 1996; ЛеонтьевД.А. Ценность как междисциплинарное понятие: Опыт многомерной реконструкции // ВФ. 1996. N 4; Kluckhohn С. Values and Value-Orientations in the Theory of Action // Toward a general theory of action. Camb.; Massachusets, 1962; Parsons T. The Social System. N.Y., 1964.

И.М. Быховская

АЛПАТОВ Михаил Владимирович (1902-1986) - историк и теоретик искусства. А. внес самобытный вклад в теорию т.н. “структурного анализа”, а также в осмысление эстетич. и общекультурного своеобразия худож. наследия России.

Учился на филол. ф-те Моск. ун-та (отделение истории искусств; 1919-21). Испытал значит, влияние И.

Тэна, из отеч. историков и теоретиков культуры — Ф.И. Буслаева и Д.В. Айналова. Работал в Моск. музее изобразит. искусств (1921-23) и Ин-те археологии и искусствознания РАНИОН (1923-30). Преподавал (во Вхутеине, МГУ и др. ин-тах; с 1943 — проф. Моск. худож. ин-та им. В.И. Сурикова). Действит. член АХ СССР (1954), член-корр. Австр. АН (1978).

В 20-е гг. занимался преимущественно искусством Византии и Др. Руси, подытожив свои изыскания в книгах “Памятники иконописи” (совместно с О. Вульфом, 1925) и “История древнерус. искусства” (т. 1-2, 1932, совм. с Н.И. Бруновым, изд. на нем. яз. в Германии).

Наиболее характерные исследования А. создавались в русле “структурного метода”, известнейшим представителем к-рого был Зедльмайр (отметивший важные приоритеты А. в становлении метода). В противовес “формализму” Г. Вёльфлина и чисто описат. иконографии А. стремился органически соединить формально-стилистич., сюжетно-символич. и историко-средовой подходы к худож. творчеству; охотно прибегая к сравнит. культурологии, к мотивам других видов искусства и лит-ры, он неизменно подразумевал целостность произведения как высшего формально-содержат. единства (поэтому “структурный метод” А. не следует путать с собственно структурализмом, где проблемы худож. синтаксиса обычно доминируют над произведением как таковым). Недовольный иконологией (с ее преимущественным вниманием к символико-эмблематическому подтексту), А. в качестве необходимого коррелята между формой и содержанием выдвигал (прежде всего в своих исследованиях зап.-европ. Возрождения) понятие “худож. мифа”, общетипологически выявляющего гл. тенденции культуры данной эпохи.

История искусства была у А. неразрывно связана с историей как таковой, претворяясь в своего рода прикладную теорию культуры.^Чрезвычайно значителен его вклад в осмысление отеч. худож. традиции, проблемы “русскости рус. искусства”. Развивая концепцию Айналова применительно к Др. Руси, он выявлял эллинские истоки древнерус. художества, находя отзвуки “классики Фидия” в творчестве Андрея Рублева и его круга. Обращаясь к средневековью, более поздним эпохам и морфологически определяя нац. своеобразие, А. по сути продолжал историософию “русской идеи”, переводя ее в конкретно-искусствоведческий план. С одной стороны, это своеобразие, очерченное А., не избежало перекличек с официальным националистич. мифом, с другой — вступало во внутр. оппозицию этому мифу благодаря целому ряду новаторских исследоват. интуиций (специфическая “античность вне Запада” внутри рус. ср.-век. древности; особое богатство “перекрестных культурных влияний” в России; Россия дольше других европ. стран сохраняла “великие традиции ранней ступени”, т.е. народной архаики; роковые, поляризовавшие общество “переломы” ее истор. судеб (главные из них — переход от слав. язычества к христианству и реформы Петра I); наконец, необходимость выявления типол. “лейтмотивов” рус. искусства и разработки их особой терминологии).

В годы тотального идеол. контроля А. стремился обеспечить гуманистич. полноценность искусствоведческой деятельности (выводя ее за рамки чистой фактологии, равно как и чистой идеологии), сохранить максимально широкий познават. горизонт (в т.ч. и в отношении официально шельмуемого модернизма). Богатое — вопреки всем цензурным ущемлениям — историко-теор. наследие А. активно утверждает первостепенную и непреложную роль худож. произведения в определении всего поля культуры.

Соч.: Очерки по истории портрета. М.; Л., 1937; Итальянское искусство эпохи Данте и Джотто. М.; Л., 1939; Этюды по истории западноевропейского искусства. М.; Л., 1939; 1963; Всеобщая история искусств. Т. 1-3. М.;Л., 1948-55; The Russian Impact on Art. N.Y., 1950; Андрей Рублев. М., 1959; Этюды по истории русского искусства. Т. 1-2. М., 1967; Художественные проблемы итальянского Возрождения. М., 1976; Этюды по всеобщей истории искусств. М., 1979; Поэзия Мике-ланджело. М., 1992; Этюды об изобразительном искусстве. М., 1993; 1994; Воспоминания. М., 1994.

М.Н. Соколов

АМЕРИКАНОЦЕНТРИЗМ - одна из разновидностей европоцентризма, рассматривающая Америку как цитадель новой культуры. Осмысление культурных связей между Европой и Америкой имеет в философии давние традиции; реальные социально-истор. особенности судьбы амер. нации позволяли говорить о своеобразии США. Нек-рые философы усматривали в переменах, происходивших на Амер. континенте, прообраз принципиально иной цивилизации, опережающей европейскую и ценностно несоизмеримую с ней. Философы Нового Света, в согласии с этой установкой, развивали мессианские идеи, представляя Америку “спасительницей” старой Европы, якобы исчерпавшей свою духовность.

Однако культурные узы Европы и США порождали в филос. лит-ре и противоположный ход мысли: энтузиазм по поводу социальных и духовных преобразований на новых землях сменялся унынием, разочарованием в цивилизаторской миссии Америки.

Ранее господствующий в зап. сознании строй мысли не включал даже намека на культурное различие между Европой и Америкой. Постепенно в амер., а отчасти в зап.-европ. сознании складывалось иное убеждение: подчеркивалось культурно-истор. своеобразие Америки, укреплялось представление, что именно в Новом Свете разыгрывается новая драма истории, выявлялся особый потенциал человеч. духа. Однако попытки раскрыть неповторимость амер. культуры, доказать ее своеобразие, принципиальное отличие от европейской то и дело приводили к прямо противоположным результатам: духовная жизнь Нового Света представлялась лишь в малой мере отличной от европейской. Амер. мыслители находились под сильным влиянием европ. идейного наследия,

хотя и придавали ему особую трактовку. Так, амер. интеллектуалы восприняли основы англ. пуританизма, сообщив ему, однако, мессианистский оттенок. Именно поэтому в амер. обществ, сознании стали укрепляться универсалистские идеи, согласно к-рым Америка в противовес Европе может стать истинным проводником религ. и гражд. свобод.

Англ. Америка рассматривалась идеологами Нового Света как бастион гражд. и религ. свобод. Война с Францией укрепляла провиденциалистские настроения. Наступление амер. революции оценивалось как божеств, промысл. Концепция божеств, провидения стала важным рычагом нац. самоутверждения. Амер. революция приравнивалась к исходу евреев из Египта, основатели гос-ва — к библейским патриархам, Вашингтона уподобляли Моисею.

Гос-во, основанное на новом континенте, не имело ни прошлого, ни гомогенного населения, но именно поэтому создавалась социальная мифология, появилась идея, будто Америка начинает новую историю человечества.

Игнорируя социально-экон. факторы нац. сплочения, амер. теоретики подчеркивали консолидирующую роль мифов, изображая завоевателей материка подвижниками, имеющими полное право предписывать свою волю “примитивным” народам Америки и Африки; оправдывались насилие и геноцид. Истор. становление мыслилось как борьба с “дикостью” индейцев, как цементирование нации на основе неоспоримых культурных стандартов.

Амер. философы возвещали наступление новых времен, грядущее торжество принципов демократии и гуманизма. Культурное своеобразие новой нации расценивалось как залог уникального истор. развития.

Исторически амер. нац. сознание включало в себя глубокую веру в исключительность происхождения и судеб развития страны: американцы — новый народ, сформировавшийся из тех, кто искал и обрел свободу в Новом Свете, обладающий своего рода миссионерским предназначением. Своеобразие этой культуры — в особой приверженности идее техн. прогресса, динамизма, преобразования.