Б. Спиноза о происхождении и 6 страница

Отсутствие двух первых звеньев цепи встречается очень редко. ибо редко бывает, чтобы стремление не имело источником либо сознательного ощущения, либо чувствования. Но, однако, неко-1

торые инстинктивные стремления вызываются «бессознательными» ощущениями и чувствованиями, как, например, стремление любить при наступлении зрелости человека. (...) Впрочем, и в этом четвертом случае бессознательность первых двух моментов может зависеть не от условий организации, а от отвлечения внимания в другую сторону: иногда, не отдавая себе отчета в наших ощущениях ц чувствованиях, ибо наше сознание занято другим делом, мы вдруг замечаем в себе желание переменить положение тела или перейти в другую комнату и тут только уже начинаем сознавать, что мы неловко сидели или что в означенной комнате был спертый воздух. Однако стремление, как мы видели, всегда имеет, если не сознательный, то бессознательный источник в каких-нибудь ощущениях или чувствах.

Пятый и шестой из отмеченных случаев основаны на возможности перерыва в развитии психического процесса. Бывает иногда, что новые впечатления с силою врываются в сферу сознания, когда развитие старого оборота еще не пришло к концу. Если эти новые впечатления очень сильны, то внимание отвлекается от прежних впечатлений, и таким образом последний или два последних момента оборота остаются недовершенными (...)

Из всех этих фактов мы можем заключить, что если в правильном преемстве психических явлений и бывают отклонения, то последние имеют более видимый, чем действительный, характер:

одни моменты могут быть слабее других и могут поглощаться этими последними; иные моменты надо искать в области бессознательных психических отправлений, между тем как другие принадлежат сознанию; наконец, дополнительных звеньев преемства надо иногда искать, в прошедших или будущих психических оборотах. Все это дает нам право признать общею основою смены психических явлений закон, что ни одно чувствование не может возникнуть без участия ощущения, как ни одно стремление без участия чувствования, ни одно движение без участия стремления. Тот же закон применим и к смене сложных психических явлений, и поэтому его можно формулировать так: ни одно психическое явление, простое или сложное, не может возникнуть без настоящего или хоть прошедшего участия явления, соответствующего предыдущему моменту в правильном типе психического оборота.

...Приведенный закон можно дополнить обратным положением, что ни одно психическое явление, простое или сложное, не может не вызвать за собою в настоящем или хоть в будущем того явления, которое соответствует последующему моменту в правильном типе психического преемства.

Условия образования первоначальных чувствований

Мы пришли к заключению, что чувствованиями всего правильнее называть те состояния сознания, которые вытекают из субъективной оценки ощущений. Такая оценка выражается в противо-

б. „

положных состояниях удовольствия и страдания, которые служат! первоначально единственными источниками для образования стремлений и движений, т. е. для ответной реакции организма в направ. лении к внешнему миру. (...)

Мы сделали в свое время замечание, что явления удовольствия и страдания по тем признакам, которые лежат уже в самих поня. тиях, могут быть определяемы как явления сознания, вытекающие из субъективной оценки гармонии или дисгармонии каких-то отношений... Но далее поднимаются вопросы:, какого характера эта оценка, сознательная или бессознательная? Каков t.-e критерий, абсолютный или релятивный? Наконец, какого рода те отношения, гармония или дисгармония которых служит материалом для означенной оценки? Длинный анализ мнений множества психологов по этим вопросам привел к выводу, что решения их были самые разносторонние и противоречивые. Но в то же время анализ показал, чт<з большинство современных психологов склоняется к объяснению всех чувствований из бессознательной и релятивной оценки степени гармонии внутренних отношений. Прежде всего мы должны убедиться, что этот вывод действительно единственно правильный, и затем уже надо постараться на основании его точнее формулировать условия образования удовольствия и страдания.

Во-первых, разберем вопрос, какие отношения, внутренние или другие какие-нибудь, служат предметом нашей субъективной оценки? Признав, что чувствования соответствуют второму моменту психического оборота и находятся в прямой зависимости от ощущения, — иначе сказать, что они представляют собою как бы «вторичные» ощущения или «ощущения ощущений», мы этим самым уже определили общее направление, в котором надо исследовать данный вопрос; необходимо только решить, что именно, т. е. какая сторона в «объективных ощущениях» служит предметом той «субъективной» оценки, которая дает начало чувствованиям удовольствия и страдания?

Для этого прежде всего надо точнее вникнуть в природу и значение самих ощущений. (...)

Ощущения сами по себе еще не способны регулировать отправлений организма, к какой бы области — обмена вещества или обмена впечатлений — они ни относились. Ощущения служат только показателями того, что происходит в различных наших органах под влиянием разнообразнейших действий внешней среды. Они, следовательно, представляют только первый шаг к регулированию процессов организма, т. е. снабжают сознание основаниями для такого регулирования и дают ему первый толчок. Настоящим регулятором взаимодействия организма с окружающей средою является только весь психический оборот в совокупности, и каждый момент этого оборота есть новый шаг к окончательному регулированию такого взаимодействия. Какая же роль в этом акте регулирования принадлежит чувствованиям? Чувствования как продукт субъективны оценки ощущений, очевидно, отвечают на вопрос: какое значена¹' в экономии целого организма имеет это нечто, происходящее '^;

каком-нибудь нашем органе и открытое нами при содействии ощущения? Ответом на этот вопрос служат чувствования удовольствия и страдания. Отсюда мы можем уже с полною достоверностью утверждать, что чувствования служат продуктом оценки внутренних отношений. (...)

Внешние отношения оттого не могут служить предметом непосредственной оценки нашей, что мы судим о достоинстве и недостатках предметов только по тому действию, которое они производят на нас. Отчего мы говорим, что пирамидальный тополь красивее обыкновенного, отчего какую-нибудь мазурку Шопена мы ставим выше, чем мотив танца каких-нибудь Зулуев, отчего «Критику чистого разума» Канта мы считаем более совершенным произведением ума, чем какую-нибудь «Историю души» Шуберта, отчего запах резеды ценим больше, чем запах липового цвета и т. д.? Очевидно оттого, что первые впечатления и сочетания впечатлений, сравнительно со вторыми, производят более гармонические возбуждения в различных органах нашей нервной системы. Если отвлечься от такого действия предметов на наши органы, то большая часть, если не вся совокупность параллелей, проводимых нами между предметами и явлениями внешнего мира, с точки зрения их относительного достоинства потеряет всякий смысл. (...)

Теперь необходимо только точнее выяснить, гармония и дисгармония каких внутренних отношений служит источником явлений удовольствия и страдания. После того что было сказано нами выше о значении отношений вещей к нам в образовании чувствований, ясно, что последние должны выражать собою степень гармонии между возбуждениями наших тканей предметами внешней среды и предшествующим состоянием этих возбуждаемых тканей. Но возбуждение тканей, особенно внутренних, в сложном организме может быть и независимо от непосредственного воздействия внешних предметов. Поэтому вернее будет, если мы скажем, что чувствования могут иметь источником «всякое отношение между возбуждением наших органов и данным их состоянием», какую бы основу ни имело это возбуждение. Но такою фразою еще не все выражено. Всякое возбуждение наших тканей, с точки зрения тех последствий, какие оно за собою влечет, называется работою этих тканей; всякое состояние их, предшествующее этой работе, принято рассматривать, в отношении к последней, с точки зрения силы или энергии, какую эти ткани могут обнаружить во время работы; в этом смысле состояние тканей равносильно присущей им энергии. Поэтому основою для образования различных чувствований должно считать отношение работы какой-нибудь ткани организма к ее энергии. Нечего и говорить, что это отношение далеко не всегда доступно сознанию; но в тех случаях, где оно доступно, единственным выражением его служат чувствования удовольствия или страдания. Теперь остается еще определить, какое или какие отношения между Работою и энергией тканей служат, в частности, источником удо-^льствия, и какое или какие — источником страдания. Для этого ^ипомним прежде всего проводимое Вундтом и подробно опреде-

ляемое Горвицем различие между положительною и отрицательно молекулярною работою тканей: положительная работа состоит в трате вещества и в переходе более сложных, но менее прочных соединений веществ в этих тканях в более простые, но твердые. отрицательная, обратно,— в накоплении вещества и образовании более сложных соединений, служащих новым запасом рабочей силы в органах. (...) Если же так, то и гармония, а равно и дисгармония, между работой в тканях и их энергией может быть двоякая, а именно:

1) гармония имеет место как в том случае, когда положительная молекулярная работа тканей происходит в размерах той энергии, которая образовалась вследствие предшествующей отрицательной работы в тех же тканях, так и тогда, когда отрицательная молекулярная работа происходит в пределах, предписанных предшествующею положительною работою в том же органе;

2) дисгармония точно так же ощущается, как в том случае, когда положительная молекулярная работа переходит'за черт\, намеченную предшествующей отрицательной молекулярной работой, так и тогда, когда отрицательная работа перешла за пределы, указанные предшествующею тратою-вещества.

В двух первых случаях, очевидно, продуктом указанных отношений является удовольствие, в двух последних — страдание или неудовольствие. Очевидно, наука должна отличать те удовольствия и страдания, которые сопровождают нормальную и ненормальною положительную молекулярную работу, от тех, которые сопровождают такую же отрицательную работу. Этой цели конечно всего лучше должны удовлетворять те самые понятия, которые опре деляют двоякий вид работы в тканях организма. Поэтому весьма удобно называть удовольствие и страдание в первом случае положительными, во втором — отрицательными. Эти термины тем удобнее, что они, как мы могли убедиться, уже и ранее были приняты в психологии и даже имели приблизительно то же самое значение Гамильтон, отчасти Спенсер и Вундт, и в особенности Дюмон пользовались ими почти для тех же целей. Мы лично только дали новую мотивировку такому словоупотреблению. Определим же теперь в более точных и по возможности кратких формулах условия образования положительных и отрицательных удовольствий и страданий. (...)

1) Положительное удовольствие сопровождает всякое соответствие траты вещества предшествующему его накоплению

2) Отрицательное удовольствие сопровождает всякое соответствие накопления вещества предшествующей его трате.

3) Положительное страдание сопровождает всякий избыток траты вещества сравнительно с его накоплением.

4) Отрицательное страдание сопровождает всякий избыток накопления вещества сравнительно с его тратою. (...)

Теперь постараемся точнее определить отношение упомянуты'-четырех продуктов субъективной оценки между собою. Так как трата и восстановление веществ следуют друг за другом в опреде-

ленной преемственности, то представляется весьма вероятным, что и упомянутые чувствования относятся друг к другу не только как разнородные продукты субъективной оценки, но и как моменты одного непрерывного психического процесса. Это предположение вполне подтверждается внимательным сравнением условий образования отдельных типов чувствований.

Положительное удовольствие, вытекая из умеренной траты вещества, естественно является большею частью прямым антецедентом положительного страдания, связанного с избытком траты вещества сравнительно с его восстановлением. Даже не увеличиваясь нисколько в своих размерах, каждая работа всегда в конце концов приводит к некоторой дисгармонии траты и восстановления, ибо вещество по мере продолжения работы постепенно истощается и необходимою потребностью является отдых. Но пока мы не принялись отдыхать, мы более или менее долго бываем жертвою чувства усталости, истощения, каковые состояния и являются первыми образчиками положительного страдания. Итак, положительное страдание обыкновенно следует за положительным удовольствием. Когда дисгармоническая деятельность наконец прекратилась, то положительная молекулярная работа сейчас же заменяется отрицательной, ведущей к новому восстановлению потраченного вещества, и этот процесс естественно сопровождается снова удовольствием, но уже не положительным, а отрицательным. Последнее длится до тех пор, пока количество накопленной силы не слишком' превышает количество потраченной. Но если накопление вещества значительно превосходит предшествующую трату, а новая деятельность, т. е. трата, еще не наступила, то мы опять начинаем страдать, и это страдание имеет отрицательный характер. Когда работа, соответствующая накоплению вещества, снова начинается, то отрицательное страдание опять заменяется положительным удовольствием и т. д.

Из этого анализа очевидно, что указанные первоначальные чувствования действительно составляют моменты одного процесса и даже одного цельного, постоянно повторяющегося по отношению к каждому органу круговорота деятельности. Строго говоря, в этом круговороте нет ни начала, ни конца, ибо каждое последующее состояние предполагает до известной степени предыдущее. Но все же начало этого круговорота, несомненно, удобнее вести с одного пункта, чем с другого: положительные звенья процесса, например, правильнее поместить в середине и считать началом его—отрицательное страдание, совпадающее с потребностью или стремлением к деятельности, концом — отрицательное удовольствие, связанное с отдохновением от деятельности. (...) Таким образом, смена моментов в развитии чувствований при нормальном ходе процесса следующая:

1) Отрицательное страдание (потребность, лишение).

2) Положительное удовольствие (наслаждение, работа).

3) Положительное страдание (усталость, истощение).

4) Отрицательное удовольствие (отдых, восстановление).

Нечего и говорить, что и этот специальный круговорот явлений, вновь нами найденный, допускает такие же видимые отклонения от правильной последовательности моментов, как прежде рассмотренный общий круговорот психической, деятельности. Бывает часто, что деятельность начинается и прямо доставляет нам наслаждение без того, чтобы ей предшествовало отрицательное страдание неудовлетворенной потребности. Бывает также, что деятельность была окончена или прервана, прежде чем наступила дисгармония между тратою и запасом накопленной энергии, — тогда положительное удовольствие не ведет за собой положительного страдания. Бывает и то, что отрицательное страдание не имело дополнением своим положительного удовольствия, — деятельность так и не началась, и потребность постепенно затихла: орган приспособился к новым условиям. Точно так же возможно, что отрицательное удовольствие не последовало за положительным страданием, — отдых еще не успел наступить, как началась новая деятельность, и орган опять приспособился к новым условиям. (...) Последовательность тех моментов, которые уже участвуют в том или другом обороте, отнюдь никогда не нарушается, ибо она естественно связана с физиологическими законами самой работы ткани. Вообще же тесная связь означенных моментов подтверждается еще и тем соображением, что присутствие предыдущего момента всегда увеличивает интенсивность последующего: чем продолжительнее и интенсивнее явление, соответствующее предыдущему моменту, тем продолжительнее и интенсивнее в свою очередь и данное явление;

удовольствие всегда возрастает при некотором лишении его, усталость тем больше, чем интенсивнее была деятельность, а с нею вместе и наслаждения отдыха тем приятнее, чем сильнее была усталость. Итак, не подлежит сомнению, что оба типа удовольствия и оба типа страдания относятся к одному и тому же обороту чувствительности и что моменты последнего неразрывно связаны друг с другом и служат взаимным дополнением друг друга.

В связи с этим выводом возникает вопрос: какое же отношение имеют моменты специальных оборотов чувства к моментам выше разобранного общего оборота сознания? Мы уже убедились, что чувствование всегда является продуктом субъективной оценки ощущений. Стало быть, теперь необходимо решить прежде всего, какие четыре типа ощущений соответствуют указанным четырем проявлениям означенной субъективной оценки. Отрицательное страдание неудовлетворенной потребности, по-видимому, совпадает не с каким-либо определенным ощущением, а напротив — с отсутствием всякого ощущения: если нас мучит неудовлетворенный голод или жажда, то может казаться, что чувство в этом случае сопровож дает отсутствие известных необходимых нам в данную минуту ощущений, например ощущений вкусовых. Но это предположение противоречило бы выводу, что всякое чувствование вытекает из оценки ощущения, и действительно: если одни ощущения (по преимуществу внешние) в данном случае и отсутствуют, то они заменяются другими (внутренними) ощущениями, связанными с этим

отсутствием, которые и служат, очевидно, предметом субъективной оценки в данном случае. (...) Когда наступает удовлетворение потребности, вызвавшей ряд неприятных органических ощущений, то эти органические ощущения уступают место тем по преимуществу внешним ощущениям, которых недоставало организму, и с тем вместе наступает период положительного удовольствия. Когда трата вещества при работе дошла до своего максимума и период высшего наслаждения прошел, тогда то же самое ощущение, которое сначала было приятно, делается тягостным — наступает положительное страдание. Наконец, когда истощение дошло до крайних пределов, то работа, а вместе с тем и внешние ощущения, ее сопровождавшие, прекращаются, и наступает удовольствие, связанное с отдыхом, т. е. восстановлением тканей; предметом этого удовольствия уже опять являются иные ощущения и притом снова органические или внутренние, соответствующие тем самым органическим ощущениям, которые вызвали отрицательное страдание. Стало быть, в каждом процессе развития чувствований участвуют две группы ощущений — группа внешних и группа соответствующих им, т. е. относящихся к той же самой системе органов, внутренних ощущений, и притом внешние ощущения служат источником по преимуществу (хотя не исключительно) положительных, внутренние — отрицательных моментов развития чувствительности. (...) Из сказанного нами уже ясно, что каждый момент круговорота чувствительности характеризует лишь частное развитие одного из моментов общего психического оборота. Но так как каждый из них имеет источником особое ощущение, то он должен составлять принадлежность особого общего психического оборота; иначе сказать, упомянутым непрерывным развитием моментов чувства как бы сплачиваются воедино четыре отдельных общих оборота, составляющих вместе более крупную единицу в целом психическом процессе. Это подтверждается и тем, что каждому моменту чувствительности соответствует специфическое стремление и специфическое движение. Чтобы сделать мысль свою более понятной, приведем схемы упомянутых четырех связанных между собою элементов психического процесса:

1) Органическое ощущение, происходящее, от бездеятельности какого-нибудь органа. — Отрицательное страдание. — Стремление приблизить к себе объект, необходимый для взаимодействия. — Движение, чтобы достать этот объект.

2) Внешнее ощущение, вытекающее из взаимодействия с добытым объектом.—Положительное удовольствие.—Стремление еще более приблизить объект, удовлетворяющий потребности взаимодействия. — Движение с целью удержать его в своем распоряжении, пока взаимодействие с ним приятно!

3) Внешнее ощущение, продолжающее сопровождать взаимодействие с объектом и тогда, когда граница нормальной деятельности перейдена. — Положительное страдание. — Стремление удалить объект, уже излишний. — Движение с целью удалить его или удалиться самому от него.

4) Органическое ощущение, сопровождающее восстановление потраченной энергии по прекращении взаимодействия с объектом. — Отрицательное удовольствие. — Стремление продолжить состояние покоя и процесс восстановления. — Движение с целью продолжить и даже увеличить покойное бездействие органа или всего организма. (...)

Законы осложнения чувствований

...Не подлежит сомнению, что развитие всех психических явлений должно быть подчинено одним и тем же неизменным законам. (...) Следовательно, приступая к рассмотрению законов развития чувствований, мы должны ознакомиться вообще с закона-ми развития психических явлений и не упускать при этом из виду общих принципов развития явлений органической жизни. (...)

Законы психического развития, по нашему мнению, необходимо поставить в связь с двумя главными процессами — интеграции и дифференциации психических явлений. Эти термины мы намерены употреблять в том значении, какое им дает Спенсер в своих «Началах». Процессы интеграции и дифференциации он признает общими чертами развития (прогресса) не только организмов, но и неорганических тел. (...)

Нашею задачею будет разобрать подробнее процессы интеграции и дифференциации психических явлений и определить точнее частные условия этих процессов. Так как интеграция всегда предшествует дифференциации, то ее условиями мы и займемся прежде всего.

Интеграция есть продукт известного рода соединения, сложения или сочетания веществ, сил или явлений. Общий характер сочетания психических явлений давно определен и выражен в особом понятии «ассоциации». Стало быть, интеграция психических явлений предполагает прежде всего ассоциацию их друг с другом по тем законам, которые были отчасти намечены уже Аристотелем, точно выражены Юмом и еще более полно разработаны современными английскими психологами. Но сама ассоциация предполагает еще один, предшествующий ей и обусловливающий ее процесс, а именно процесс «закрепления» психических явлений в сознании, без которого никакое связывание их невозможно. Стало быть, законы ассоциации в свою очередь подчинены законам «памятования» или сохранения следов психических явлений в сензориуме. Так как единственными условиями этого сбережения следов являются самые феномены восприятия и деятельности сознания, то можно по справедливости сказать, что законы памятования суть первые условия психического развития. Прежде чем подробнее остановиться на законах памяти, ассоциации и следующей затем интеграции психических явлений, рассмотрим теперь также кратко условия их дифференциации. Конечно, первыми условиями последней являются памятование, ассоциация и интеграция, но этих условий еще недостаточно. Для

того чтобы было возможно распадение целого психического агрегата на несколько более специальных агрегатов, необходима вообще возможность отделения психических явлений друг от друга, после того\как они однажды вошли в связь. Такой процесс отделения, разобщения психических явлений тоже давно признан английскою психологическою школою и выражен в общем термине «диссоциации». И точно так же, как ассоциация предполагает память, так никакая диссоциация психических явлений не могла бы состояться, если бы не было возможно «забвение», т. е. уничтожение следов психических явлений в сензориуме. Таким образом, законы забвения, диссоциации и дифференциации составляют вторую серию условий, от которых зависит возможность психического развития вообще и в частности осложнение каждой отдельной группы психических явлений — ощущений столько же, сколько чувствований, стремлений и движений, — идей в той же мере, как чувств, желаний и действий. (...)

Психическую жизнь, согласно указанным выше соображениям, можно определить как... «взаимодействие с окружающей средою с целью приспособления отношений между психическими явлениями к отношениям между раздражениями, их вызывающими». Из этой формулы уже ясно вытекает, что принципом психического развития служит «.приспособление отношений между психическими явлениями к отношениям между раздражениями», являющееся результатом психического взаимодействия организма с окружающим миром. Но термин «приспособление», однако, еще не довольно определенный. В чем состоит это приспособление? Мы видим на каждом шагу, что сильные раздражения ведут к развитию в нас сильных ощущений, чувствований и т. д., что смежные раздражения устанавливают известную смежность и между психическими явлениями, что последовательные раздражения ведут к установлению соответственной последовательности между психическими явлениями, что сложные отношения раздражении вызывают такие же сложные комбинации психических явлений и т. д. Все это убеждает нас, что «приспособление отношений психических явлений к отношениям раздражении» есть, говоря точнее, «уподобление или ассимиляция отношений психических явлений отношениям раздражении». Этот принцип и есть общий принцип психического развития или прогресса, из которого можно легко определить общее условие каждого частного момента развития. Памятование есть процесс уподобления отношений психических явлений отношениям раздражении со стороны их силы или интенсивности, ассоциация — со стороны их смежности, интеграция — со стороны их сложности и т. д.

(...) Прежде чем перейти к определению специальных законов осложнения чувствований, мы, однако, должны отметить еще один факт, о котором мы уже кратко упомянули, но который мог ускользнуть от внимания читателей. При анализе развития каких бы то ни было психических явлений не надо забывать, что упомянутые нами процессы интеграции и дифференциации повторяются не раз и не два, а множество раз последовательно друг за другом. Вслед-

ствие этого и ступеней осложнения в каждой области явлений может быть несколько. Пример этому мы имеем в осложнении ощущений: ощущения интегрируются сначала в представления, потом при содействии представлений — в понятия, наконец, понятия могут выражать собою различные ступени отвлечения от первоначальных ощущений и интегрироваться в новые единства различной высоты и всеобщности. Дифференциации точно так же могут быть более или менее частными, смотря по ступеням интеграции, за которыми они следуют: дифференциация представлений иной степени, чем дифференциация понятий и проч. Эту последовательность ступеней осложнения психических явлений надо будет иметь в виду и при анализе специальных законов развития чувствований. Выразим сначала в общей форме законы указанных нами различных процессов, лежащих в основе этого развития, и проследим затем различные направления, в которых эти законы прилагаются:

I. Чувствования удерживаются в памяти, когда возбуждения, им соответствующие, обладают известною силою, — все равно, слагается ли последняя под влиянием внешних или внутренних условий раздражения и имеет ли она источником единовременное или разновременное действие раздражении.

II. Чувствования входят в ассоциацию между собою и с другими психическими явлениями, когда возбуждения, соответствующие тем и другим, при известной силе представляют и известную смежность в сознании — все равно, вытекает ли эта смежность из внешних или внутренних условий и касается ли она одновременных или разновременных раздражении.

III. Чувствования интегрируются друг с другом и с другими явлениями в сложные группы, когда соответственные возбуждения при известной силе и смежности представляют еще известное органическое единство — все равно, слагается ли оно под влиянием внешних или внутренних условий раздражения и имеет ли оно источником совокупность одновременных или разновременных раздражении.

IV. Чувствования подвергаются забвению, когда возбуждения, им соответствующие, постепенно или внезапно ослабевают — под влиянием ли внешних, или же внутренних условий действия раздражении.

V. Чувствования диссоциируются друг от друга и от других явлений, когда соответственные возбуждения, ослабевая, сверх того разобщаются, причем это разобщение столько же может зависеть от внешних, сколько от внутренних условий психической деятельности и может относиться как к одновременным, так и к разновременным раздражениям.

VI. Сложные агрегаты как одних только чувствований, так и в связи их с другими явлениями дифференцируются, когда соответственные возбуждения вместе с ослаблением их взаимной связи распадаются на несколько меньших групп, причем это распадение может вытекать столько же и из внешних, сколько и из

внутренних условий действия раздражении и может касаться единства столько же одновременных, сколько и разновременных раздражении.

Очевидно, эти формулы, если бы заменить в них термин «чувствований» термином «психических явлений», вполне годились бы ц для выражения законов развития всех психических феноменов вообще. Но ради особых целей нашего анализа, мы предпочли дать им частный характер. Посмотрим теперь, в каких разнообразных направлениях прилагаются исследованные нами законы. развития к осложнению чувствований. (...)