Б. Спиноза о происхождении и 9 страница

Сочинения: Основные проблемы социальной психологии. М., 1916; Physi­ological Psychology. L., 1905; Psycho­logy. L, 1912; Body and Mind'. L., 1912; Group Mind. L., 1920; Outline ot Psychology. N. Y., L., 1923; James. N. Y., 1927; Character and the Con­duct of Life. N. Y., L., 1927; Energies of Men. "L., 1933; The Riddle of Life. L., 1938.

Литература: FlugelJ. William Me Dougall. •— Brit. J. Psycho]. 1939, v. 29.

У. Макдауголл

РАЗЛИЧЕНИЕ ЭМОЦИИ И ЧУВСТВА '

Термины «эмоция» и «чувство» до сих пор употребляются с большой неопределенностью и путаницей, что соответствует неопределен­ности и разнообразию мнений об основах, условиях возникнове­ния и функциях тех процессов, к которым эти термины относятся. После многолетней систематической работы над тем, чтобы сделать свои представления по этим вопросам более ясными, я почув­ствовал, что имею возможность предложить схему, которая мне кажется исчерпывающей, последовательной и в принципе верной, хотя еще сильно нуждающейся в поправке и в доработке деталей.

' Me Dougall W. Emotion and feeling distinguished. — In Revmcil M L (ed.). Feelings and emotions. Worcester. 1928, pp. 200—204,

8«

t03

Предлагаемая мной схема основана на эволюционных и срав нительных данных и находится в согласии с фактами, кото­рые обнаруживаются в переживаниях и поведении человека. Она исходит из принципов волюнтаристической, или гормическои, психологии, т. е. психологии, которая в качестве основной особен­ности всей жизни животного считает его способность к активно­му достижению целей средствами пластичного поведения — на основе устремлений (striving), выражающихся в таких движениях тела, которые приспосабливаются к деталям складывающихся ситуаций способом, называемым по общему согласию интеллек­туальным.

Способность стремиться к определенным результатам, способ­ность преследовать цели, возобновлять и поддерживать действия, обеспечивающие полезные для организма или вида эффекты, должна быть признана — как я всегда это утверждал — фундаментальной категорией психологии (1). «Развилась» ли такая способность к процессе эволюции из форм, лишенных всяких ее зачатков, може1 ли быть она объяснена в понятиях физики и химии, как это пытаются показать представители гештальтпсихологии, — вопросы будущего. Психология не должна ждать утвердительных ответов на эти вопросы для того, чтобы признать устремления такой формой активности, которая пронизывает и характеризует всю жизнь жи­вотного. (...)

Разумно предположить, что первичными формами устремлений животного были поиск пищи и избегание вредного и что из этих двух примитивных форм устремлений дифференцировались и разви­лись все другие их разновидности.

Исходя из этих предположений, я утверждаю, во-первых, что все те переживания, которые мы называем чувствами и эмоциями, связаны с проявлениями устремлений организма, вызываемыми либо воздействиями извне, либо метаболическими процессами внутри организма, либо, чаще всего, обоими путями; во-вторых, что в общих чертах мы можем надежно разграничить чувства, с одной стороны, и эмоции — с другой, на основе их функционального отношения к целенаправленной активности, которую они сопро­вождают и определяют, поскольку эти отношения в обоих случаях существенно различаются.

Существуют две первичные и фундаментальные формы чувства — удовольствие и страдание, или удовлетворение и неудовлетворение, которые окрашивают и определяют в некоторой, хотя бы незна­чительной, степени все устремления организма. Удовольствие явля­ется следствием и знаком успеха как полного, так и частичного, страдание — следствием и знаком неуспеха и фрустрации. Возмож­но, что примитивные удовольствие и страдание были альтернати­вами, практически (хотя, пожалуй, и не абсолютно) друг друга взаимоисключающими. Но с развитием познавательных функций организм начинает, во-первых, одновременно схватывать разные аспекты объектов и ситуаций, во-вторых, испытывать удовольствия и страдания, вызываемые предвосхищением или воспоминанием

Первое делает возможной одновременную актуализацию различных побуждений (impulses), видоизменяющих друг друга вследствие соперничества или содействия. Второе создает возможность соеди­нения фактического успеха с предвосхищением неуспеха, фактичес­кой фрустрации с предвосхищением успеха. Соответственно этому усложняются и виды чувств.

Организму, достигшему этого уровня развития познавательных функций, не приходится уже больше колебаться между простым \,ювольс1вием и простым страданием. Помимо этих простых и примитивных крайностей он способен испытывать целый ряд чувств, являющихся в некотором смысле сочетанием или смесью удоволь­ствия и страдания; он переживает такие чувства, как надежда, тревога, отчаяние, чувство безысходности, раскаяние, печаль. По мере усложнения душевных структур взрослый человек познает «сладкую печаль», радости, отмеченные страданием,... «необычное сплетение грусти и веселья»,... мрачные минуты его неудач освет­ляются лучами надежды, а моменты триумфа и торжества омра­чаются сознанием тщетности человеческих стремлений, недолговеч­ности и зыбкости всех достижений. Словом, взрослый человек, наученный «смотреть вперед и назад и тосковать по отсутствую­щем)», больше не способен на простые чувства ребенка. С развитием сил познания его желания становятся сложными и разнообразными, а простое чередование удовольствия и страдания уступает место нескончаемому передвижению по диапазону сложных чувств. Такие сложные чувства в обыденной речи называются эмоциями. При­держиваясь предложенной Шандом терминологии, я везде называл их «эмоциями, производными из желания...» (2; 3).

Научные исследования станут значительно более ясными и точными, если мы перестанем называть такие сложные чувства общим термином «эмоция». Трудность разграничения сложных чувств и собственно эмоций, как и существующая тенденция смеши­вать их, обусловлены тем, что почти все устремления в развитой психике окрашены как собственно эмоциями, так и сложными чувст­вами, или «производными эмоциями», смешанными в одну сложную целостность.

Рассмотрим теперь собственно эмоции.... Как только первичные устремления дифференцируются на побуждения, направленные на более специфические цели и вызываемые более специфическими объектами или ситуациями, — каждое такое специализированное побуждение получает свое выражение... в виде комплекса телесных приспособлений, которые облегчают и поддерживают соответствую­щую телесную активность. Не принимая полностью теории Джемса — Ланге, мы, однако, должны предположить, что каждая такая система телесных приспособлений отражается в переживаниях организма, придавая тем самым каждому специализированному устремлению своеобразное отличительное качество — качество одной из первич­ных эмоций. Когда же психическое развитие достигает уровня, на котором в игру одновременно вступают, противодействуя или сотрудничая, два или более специализированных побуждения, эти

первичные качества сливаются в сложные образования, называемые нами вторичными или смешанными эмоциями; такими сложными качествами являются смущение, стыд, благоговение, почтение, позор.

Попытаемся сопоставить сложные чувства, или «производные эмоции», и собственно эмоции, первичные и смешанные, учитывая что все конкретные эмоциональные переживания в развитой психи^ ке являются образованиями, в которых подлинные и производные эмоции, абстрактно нами разделенные, смешаны.

1. Сложные чувства, так же как и простые, возникают в зави­симости от успешности или неуспешности осуществления наших устремлений. Они влияют на дальнейшую судьбу побуждений, от которых они сами произошли, усиливая их и поддерживая, когда баланс чувственного тона находится на стороне удовольствия, или задерживая их и отклоняя, когда баланс чувств на стороне стра­дания.

С другой стороны, подлинные эмоции предшествуют успеху или неуспеху и от них не зависят; они возникают вместе с актуали­зацией соответствующих побуждений и продолжают окрашивать в особый тон переживания каждого из устремлений, придавая свое специфическое качество всему образованию, независимо от величины успеха или неуспеха, как действительного, так и пред­восхищаемого. Они не оказывают прямого влияния на изменение силы устремлений. Являясь качеством субъективного переживания, они лишь свидетельствуют о природе телесных приспособлений, органически связанных с каждым фундаментальным видом устрем­лений. В развитой психике, однако, они косвенным путем влияют на протекание произвольных действий: открывая самосознающему организму природу действующих побуждений, они создают некото­рую возможность контроля и управления ими.

2. Сложные чувства, кроме того, зависят от развития позна­вательных функций и по отношению к этому процессу вторичны. Можно, пожалуй, утверждать, что они присущи только человеку, хотя простейшие их формы доступны, вероятно, и высшим животным. С другой стороны, следует думать, что подлинные эмоции появля­ются на значительно более ранних этапах эволюционного развития. На протяжении большей части процесса эволюции они выступают просто как побочный продукт импульсивных устремлений живот­ного, и только у человека они становятся важным источником самопознания и, следовательно, самоуправления. (..)

3 Указанные сложные чувства (такие как надежда, тревога, раскаяние) не представляют собой отдельно существующих явлений и не происходит из каких-либо особых установок организма. Каж­дое из названий, употребляемое нами для описания такого рода чувств, обозначает, пожалуй, просто плохо очерченную часть ши­рокого диапазона, который в целом может обнаружиться в процес­се удовлетворения любого сильного желания, независимо от его природы и происхождения. По мере того как субъект, движимый желанием, перемещается по этому диапазону сложных чувств,

дждая из частей, обозначаемых тем или иным названием, пере­живается отдельно и постепенно переходит в соседнее качество;

чедовательно, здесь нет смешения этих качеств.

С Другой стороны, всякое подлинное первичное эмоциональ­ное качество возникает при актуализации соответствующей целе­направленной установки, являющейся неотъемлемым свойством психической структуры организма; следовательно, каждое из этих цдчрств переживается только в связи со специфическим побужде­нием или желанием. Далее, поскольку в игру одновременно могут вступит"¹¹ we или более таких установок, порождая содействующие друг Другу или же противоречащие желания, то точно так же могут одновременно появиться и смешаться или слиться друг с другом в различных пропорциях соответствующие первичные эмо­циональные качества. Я проиллюстрирую эти противоположные осо­бенности примерами. Надеждой мы называем сложное чувство, возникающее у нас при действии любого сильного желания и при предвосхищении успеха; в случае появления новых затруднений надежда уступает место тревоге или отчаянию, но ни в коем случае нельзя сказать, что она смешивается с отчаянием, порождая тревогу;

скорее всего, по мере уменьшения благоприятности обстоятельств, чувство, коренящееся в нашем желании, изменяется незаметными градациями от надежды к тревоге и далее — к отчаянию. Проти­воположный случай можно проиллюстрировать эмоцией, которую мы называем любопытством или интересом, и ее отношением к эмоции, которую мы называем страхом. Некоторая степень эмоцио­нального качества, называемого интересом, всегда сопровождает побуждение или желание исследовать и лучше освоить какой-либо объект; интерес, не связанный с таким побуждением, просто не­возможен Процесс исследования ведет к проникновению в природу объекта, а это, в свою очередь, может вызвать страх — качество, всегда сопровождающее побуждение избежать объект, или желание от него удалиться. Но с появлением этого нового побуждения и характерного для него эмоционального качества интерес вовсе не обязательно вытесняется или задерживается; побуждение к иссле­дованию может сохраниться наряду с побуждением удалиться, и в этом случае мы переживаем эмоциональное качество, которое обнаруживается сходство как с интересом, так и со страхом, и которое нам кажется возможным изображать как своего рода смс<'ь эгих fTyx лерг.яччпх г^чсств.

ЛИТЕРАТУРА

1 М с D о u g а 1 1 W. Purposive striving as a fundamental category of psychology.

Presidential address to the Psychological Section on the British Association, 1924

Reprinted in Science, November, 1924. 2. М с D о u g a I I W. Outline of psychology. N. Y., 1923 У. Макдауг^' У. основь-.-р проблемы социальной психологии. М, 1916.

Крюгер ^Krueger) Феликг (19 августа 1874—-25 февраля 194») - немецкий психолог и философ Учился в Мюн­хенском университете. С 1906 г.-- про­фессор психологии, с 1917 i. -дирек­тор Института экспериментальной пси­хологии в Лейпциге. Основатель так называемой «лейпцигской школы» пси­хологии, отстаивавшей принцип перво­начальной целостности любого психи­ческого переживания, из которой лишь вторично могут быть вычленены отдель­ные его моменты. Среди целостных пе­реживаний («целостных качеств») Ф. Крюгер выделял кроме гоштальт-качеств особые «комплекс качества», которые диффузны, нерасчленены, аф­фективно окрашены. Психическое раз-вигие (в онто-, фило, антропо- и акту-алгенезах) идет от комплекс-качеств к более расчлененным, «прегнантным» гештальт-качествам. За переживания­ми лежат особые целостные, длительно существующие образования, называе­мые Ф. Крюгером «структурами». Вы­деляются индивидуальные и надинди-видуальные структуры души и объек­тивно-духовные структуры. Централь­ное место в душевной структуре инди­вида занимает структура его ценност­ных направленностей, которая опреде­ляет особенности человеческого харак­тера. Структуры проявляются в психи­ческих переживаниях и, прежде всего, в чувствах. Ф. Крюгер вводит новое «измерение» чувства — его глубину Чувство тем глубже, чем более оно расчленено и чем больше в нем выра­жаются «ядерные» слои душевной структуры. Чувства, согласно Ф. Крю-геру, определяют закономерности всех остальных психических процессов. Сочинения: Der Structurbegriff in der Psychologie. Jena, 1924; Uber psy-chische Ganzheit. — Neue psychologi-sche Studien, Bd. 1, Miinchen, 1926;

Lehre von dem Ganzen. Bern, 1948;

Zur Philosophie und Phychologie der Ganzheit. В. 1953.

Ф. Крюгер

Сущность

ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ'

Еще с древних времен известно — то, что радует человека, что его «интересует», повергает в уныние, волнует, что представляется ему смешным, более всего характеризует его «сущность», его характер и индивидуальность. Эмоциональные переживания каким-то образом охватывают или пронизывают все прочие психичес­кие явления. В определенной мере «эмоциональное» дает нам знание о строении душевного, «внутреннего» мира в целом. (...)

Как только наука с ее анализом и схематическими абстракци­ями, с ее разрушающим действительность разделением труда поко­лебала простодушное серьезное отношение к «делам сердца», так наиболее глубокие и внутренние переживания человека перестали

Krueger F. Das Wesen der Gefdhle. Entrourf eines systematischen Theo-ne. 3-e & 4-e unveranderte aufl. Leipzig, 1930, pp 2—37.

поддаваться пониманию. (...) Начиная с древнегреческого периода, психологическая мысль всегда была склонна описывать психическую реальность, исходя из рационалистической модели, смешивая, таким образом, эмпирические закономерности с логическим идеалом.

Поучительно, что мыслители, являвшиеся, подобно французским метафизикам XVII столетия, наиболее решительными привержен­цами интеллектуализма в психологии, больше всего сил затратили ца включение в свои системы «аффекта». При этом аффект весьма противоречиво сводился к неуместному действию тела или же просто истолковывался как патологическое нарушение

(...) Несмотря на то что в общих геориях психического стало общепринятым рассматривать эмоциональные явления как нечто качественно особое, проницательные специалисты все снова пыта­ются от этого отделаться. Их «сводят» к «отношениям представле­ний» (гербартианцы), к свойственному элементарным ощущениям постоянному «тону» (В. Вундт в своих «Началах»), или к орга­ническим ощущениям (У. Джеме); другие же, а именно немецкие теоретики, вновь рассматривают эти важные явления в качестве эпифеноменов, не имеющих значения. (...)

Естественно было бы ожидать, что ясность господствует по крайней мере в вопросе о том, какие хорошо описанные феномены. подлежат истолкованию в теории эмоциональных явлений. Между тем едва ли найдутся два учебника, единогласные в том, где в нашем опыте проходит хотя бы приблизительная граница между эмоциональным и неэмоциональным. Что общего между собой имеют явления, называемые «эмоциональными», при их непосредственном сопоставлении? Противоположные ответы постоянно получает и связанный с предыдущим вопрос о видах эмоциональных пережи­ваний.

(...) Из всех форм и оттенков нашего опыта эмоциональ­ные явления наиболее «летучи» и лабильны... Для многих из них характерна хрупкость, прямо-таки не выносящая прикосновения. При этом все непосредственно испытываемые порывы чувства обла­дают одной общей и изначальной особенностью, состоящей в том, что переживающий субъект не может не обратить на них определен­ного внимания. Но если он изменяет направление или интенсивность этого внимания, или, особенно, если думает о нем, сами чувства также неминуемо изменяются. Это положение следует выразить в более определенной и общей форме: в той мере, в какой целостное эмоциональное явление расчленяется, так что его части или отдель­ные моменты начинают выступать относительно обособленно и от­четливо, оно (при прочих равных условиях) теряет свою интен­сивность и выраженность своего эмоционального характера. (...)

Два тактильных или яркостных впечатления, две геометриче­ские формы или два словесных значения вполне могут наблю­даться одновременно и сравниваться непосредственно. Что же ка­сается эмоциональной жизни, у нас есть все основания утверждать, ^о даже теоретически два переживания никогда не могут испыты-^ться строго в одно и то же время. Экспериментальный принцип

повторения сталкивается в этой области с той трудностью, что на переживания оказывает влияние любое изменение одновременных с ним содержаний сознания, с чем связана их особая способ­ность к «расплыванию». (...)

Позитивизм, как известно, противопоставил всей психологии возражение, что процесс наблюдения, будучи направлен на содер­жание психической жизни самого наблюдателя, всегда изменяет свой объект. Для психологии эмоциональных явлений, как мы уже видели, это справедливо в наибольшей степени. (...) Но задача науки и состоит в том, чтобы сначала познать существо подобных затруднений, а затем, применяя адекватные методы, шаг за шагом их преодолевать.

ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ И ПСИХИЧЕСКАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ

Психология впервые встала на путь строгой научности под влиянием своих ранее сформировавшихся сестер — естественных наук. Но поскольку в середине XIX в. она приняла за образец не биологию, а физику и химию, то на события психической жизни она перенесла не только методы эксперимента и измерения, но одновременно и постановку проблем, основные понятия и механи­стический идеал познания точных наук, изучающих безжизненную и чуждую развитию реальность.

Д. Целостность психической жизни

(...) Австрийская школа психологии показала, что, например, любой аккорд, мелодия, ритмический ряд, в той мере, в какой они непосредственно переживаются, обладают в качестве целого особыми свойствами, независимыми от любого актуального анализа, и что эти «гештальт-качества» (Gestaltqualitaten) не могут быть сведены к качествам отдельно существующих частей этого целого. Отсюда следуег еще одно положение, тысячу раз подтверждавшееся опытом, — подобие переживаемых комплексов основывается не толь­ко на существовании у них подобных или «равных» частей, а во многих случаях вообще с ним не связано. Однако в области эмоцио­нальных явлений эта «целостная» точка зрения до настоящего вре­мени проводилась недостаточно. С тех пор как X. Корнелиус (1897) вполне однозначно перенес в область эмоций понятие «гештальт-качества», на эту далеко идущую гипотезу почти никто не обратил внимания. (..)

В течение более 30 лет я непрерывно занимаюсь развитием этой новой теории о сущности эмоциональных явлений и психи­ческой целостности вообще. Я применил ее к переживанию ценности и нашел ей подгверждение в обширных экспериментальных иссле-

„ованиях аккордов, созвучий, диссонансов и интонационной мелодии речи (1898, 1900, 1903, 1904, 1918).

При этом, основываясь как на теоретических, так и на экспе­риментальных соображениях, я соотнес исходное понятие «гештальт-«ачества» с более широким понятием «комплекс-качества» (Komplex-qualitat). Оба эти понятия... я связал с еще более общим поня­тием психической целостности (см. 1926), прежде всего целост­ности внутреннего опыта fErlebens), Это расширение и дифферен­циация оказались необходимыми главным образом по двум основаниям.

1. Прежде всего, в связи с тем фактом, что нерезко очерченные, диффузные, гетерогенные и даже совершенно неструктурированные данности опыта (связанные, например, с низшими органами чувств, ощущениями времени и своего положения, первобытным мышле­нием) также обладают непосредственно данными и сравнимыми качествами целого, которые являются «эмоциоподобными». Причем диффузные целостности характеризуются такими качествами на­много чаще и генетически раньше, чем «гештальты» в узком смысле слова, то есть актуальные единства отдельных взаимосвязанных частей (1924, 1926).

2. Для обозначения и понимания некоторых специфических структур, например, геометрических, музыкальных, логических и т д., требуется особое понятие. Именно к этим структурам и относятся понятие «гештальта» (см. 1926). (...)

Проблема «гештальта» в последние годы приковала к себе всеобщее внимание. (...) В связи с этим появилась опасность, что термин «гештальт» будет использоваться в качестве волшебной лампы для обозначения всех темных мест в психологии и что злоупотребление этим важным понятием воспрепятствует точности анализа как самих явлений, так и их условий. (...)

То, что мы хотим объяснить научно, необходимо, в первую очередь, хорошо и точно знать. К задаче аккуратного и возможно более полного описания явлений мы должны относиться серьезно. Тогда, наряду со многим другим, мы увидим, что гомогенные, четко очерченные и внутренне расчлененные (в соответствии со структу­рой объекта) «восприятия», которые вследствие методической тра­диции все еще являются преимущественным объектом эксперимен­тальных исследований, представляют собой в лучшем случае весьма специальный, к тому же генетически поздний продукт абстраги­рующего внимания, а нередко и вовсе являются чуждым жизни порождением лабораторного исследования. (...) В действительности,.опыт любого нормального индивида... в своей основной массе состоит из диффузных, нечетко очерченных, расчлененных слабо или нерас­члененных вовсе комплексов, в образовании которых принимают Участие все функциональные системы и органы. (...) Даже на высших стадиях развития, у взрослых людей и высших животных, чегкого расчленения не бывает, например, в состояниях высшего и Длительного возбуждения, сильной усталости, полной захваченности Чем-либо. Ко-^" же р^с¹'.".'-'носгь (-•iLi'r.'i сущестс'..' то его

различимые «части» или стороны никогда не являются столь изолированными друг от друга, как «куски» физической материи ее атомы и молекулы. Все, что мы можем различить в опыте' всегда многообразно вплетено друг в друга и переплетено друг с другом. И всегда, без исключений, «части» включены в общег целое, пронизаны им и более или менее единообразно им охваты­ваются (см. 1926).

Эмоциональные явления представляют собой переживаемые ка­чества (Eriebensqualitaten) этого общего целого. В той мере, в какой из целого выделяются, более или менее резко, частичные комплексы, они также обладают в качестве (частичных) целост-ностей своими специфическими качествами, а именно различного рода «комплекс-качествами». (...) Чем в большей спепени частич­ный комплекс совпадает с общим целым, чем менее он отделяется от «фона» одновременных с ним остальных составляющих опыта и, при прочих равных условиях, чем менее расчленен он внутри себя, тем в большей степени его «комплекс-качества» по своей природе подобны эмоциональным переживаниям f.gefuhlsartiger). Наш наиболее естественный, обычный и генетически ранний опыт, такой как восприятие оптико-моторной ситуации, серии звучащих тонов или шумов, осознание изменения в нашем физическом состо­янии, наши поиски, нахождения и желания, наша расположенность к чему-либо или направленность на что-либо, короче говоря, все наши психические реакции определяются комплекс-качествами, а значит эмоционально. Любая «умственная деятельность» — узна­вание, припоминание, знание, умозаключение—также с самого начала протекает в аналогичных формах целостных комплексов. (...)

Общее целое опыта обладает специфическим качеством, соответ­ствующим обстоятельствам и непосредственно обнаруживаемым, которое непрерывно изменяется особым образом, выделяясь на фоне прочих наличных содержаний опыта в определенные сукцессивные целостности, такие как аффекты и другие эмоциональные процессы. Такими качествами общего целого являются различные виды удо­вольствия-неудовольствия, возбуждения, напряжения, расслабле­ния, а наряду с ними и множество иных разнообразных окрасок и форм протекания целостности опыта. Число их не поддается исчис­лению, и мы пока не имеем возможности полностью их расклас­сифицировать.

В феноменальном плане все эти «качества целого» (Gesamt-qualitaten) обладают общей чертой—тем, что я называл «протя­женностью, заполняющей все сознание» (1918). С другой стороны, им присуще, как отметил еще Лотце, «неравнодушие», или, в позитивной форме, «теплота» или «весомость». Все из того, что принадлежит нашему опыту или различимо в нем, в той мере подобно рассмотренным качествам (т. е. является эмоциогао(5о(5ныл<), в какой оно полностью заполняет весь объем опыта и, с другой стороны, не оставляет переживающего субъекта равнодушным. В наибольшей степени это справедливо для тех качеств, которые связаны с самыми обширными частичными комплексами....

, Но не страдает ли при такой трактовке определенность основ цого понятия? Не размоется ли теперь опять противоположность эмоционального и неэмоционального? (...) То, что эмоциональные явления (например, беспредметное волнение подобное опьянению или просто возбужденное настроение) постоянно переходят в ка- чества более ограниченных, и прежде всего, мало расчлененных частичных комплексов (например, в сознание того, что меня волнует на что я надеюсь, к чему стремлюсь или чего боюсь) и наоборот' является установленным фактом. Фактом является и качественное родство этих двух рядов явлений между собой. Для обозначения феноменального сходства и способности этих явлений к взаимо­переходам и необходимо понятие эмоциопо<5обного. Мне кажется, что наша теория однозначнее (насколько это возможно без насилия над фактами), чем предложенные до сих пор другие теории, -опреде­ляет, прежде всего описательно, что такое эмоциональное явление в собственном смысле слова. Мы рассматриваем их как отличные от всех прочих видов переживаний, но в связи с ними: эмоциональ­ные явления суть комплекс-качества переживаемого общего целого, глобальной целостности опыта.

В. Функциональные взаимосвязи

(...) Общее представление о сущности эмоциональных явлений должно теперь доказать свою плодотворность путем последователь­ного теоретического объяснения известных фактов. Уже из пред­шествующего изложения вытекают в качестве необходимых три момента, полностью подтверждаемые тщательным и непредвзятым наблюдением: 1) универсальность, 2) качественное богатство и 3) изменчивость и лабильность эмоциональных явлений. Рассмот­рим их подробнее.

1. Универсальность эмоциональных явлений. Какие бы свойства ни были присущи событию психической жизни субъекта,... рассмат­риваемое как целостность опыта, оно всегда обладает своим особым качеством. Разумеется, эта общая окраска может быть более или (в случае приближения к безразличию) менее выраженной и доми­нирующей.

(...) Многие из таких качеств являются, при рассмотрении с генетической точки зрения, примитивными. Соответствующее им поведение гораздо чаще наблюдается у примитивных народов, де­тей, животных, необразованных или умственно отсталых взрослых, чем у образованных людей. Но, с другой стороны, формы органи­зации опыта, вытекающие из истинной культуры,... вполне сов­местимы с одновременными им эмоциональными явлениями и, более того, закономерно сопровождаются и пронизываются ими. Поду­майте о самоотверженности облагороженного религией сердца или о том, как образ искусства... полностью захватывает человека и может приводить к напряжению всех его душевных сил. Разу­меется, речь идет при этом об эмоциональных явлениях особого

рода, обладающих многочисленными дополнительными свойствами. Конечно, наблюдать настоящие, сильные эмоциональные пережива­ния в лабораторных условиях очень трудно. Однако с помощью адекватных методов мы можем воссоздавать некоторые генетические взаимосвязи в сокращенном виде и исследовать их закономерности. Такой, как выражаемся мы в Лейпциге, «актуалгенез» всегда по­казывает, что отдельные ощущения, восприятия, отношения, а также воспоминания, отчетливые мысли, определенные волевые акты, ко­роче говоря, весь организованный опыт отщепляется вначале от диффузных эмоциональных состояний и всегда остается под их господством в функциональном отношении. Во всяком случае, эти события психической жизни обязательно остаются более или менее глубоко «встроенными» в эмоциональное, которое как бы запол­няет «пустоты» в наличной целостности опыта и составляет общий «фон» для всего, что сколько-нибудь выделяется. Эмоция пред­ставляет собой материнскую первооснову прочих видов психических явлений и наиболее благоприятную почву для них. Всякий раз, когда у живого существа имеет место какое-либо психическое явле­ние, мы всегда наблюдаем или с полным основанием можем заклю­чить о существовании эмоциопоцобного состояния. Любое изменение в опыте есть изменение эмоционального явления, взятого отдельно либо вместе с определяемыми им другими изменениями. (.,..) Это и есть, в общих чертах, то, что должно называться «универсаль­ностью» эмоциональных явлений. (...)