Флуктуации высоты профессиональной стратификации

Рассматривая существующие организации с профессиональной точки зрения, можно увидеть между ними большую разницу. Сравним, к при­меру, руководителя общественного учреждения, такого, как университет, с руководителем частного бизнеса. Объем власти ректора университета и предпринимателя не идентичен. Ректор не может по своему усмотре­нию закрыть университет, радикально изменить его устав или уволить некоторых членов факультета или других служащих. Предприниматель же может все это сделать. У него больше власти и свободы. Это сравнение показывает, что высота профессиональной стратификации меняется в зависимости от типа организации. Она может варьироваться и в рамках одного и того же учреждения с течением времени. Исследова­тели различают абсолютный и конституционный режимы. Точно так же можно выделить абсолютный и конституционный режимы в професси­ональной стратификации. Так, любой шаг к ограничению прав и воли руководителей профессиональной организации может рассматриваться как уменьшение высоты профессиональной стратификации.

Есть ли какое-нибудь определенное направление в изменениях высо­ты стратификации? Некоторые теоретики утверждают, что направление идет в сторону ее сокращения, другие настаивают на противоположном. Какая из этих двух гипотез верна? Думаю, что никакая.

Остановимся кратко на доказательствах сторонников первой гипо­тезы. Свои построения они основывают на утверждаемой ими тенденции замены частной собственности социалистической или коммунистичес­кой. Они считают, что при социалистическом строе профессиональная дистанция между управляющими и рабочими исчезнет, а высота профес­сиональной стратификации сильно уменьшится или будет равна нулю. Несмотря на популярность этой гипотезы в настоящее время, я считаю ее весьма сомнительной. Во-первых, будущая отмена частной собствен­ности раз и навсегда, установление социалистического или коммунисти­ческого рая не вызывают уверенности. Временно этого конечно же можно достичь, как это и не раз случалось в истории различных стран (скажем, в Древнем Египте, Китае, Спарте и в некоторых других гречес­ких полисах, Древней Персии, в государстве таборитов, в Новом Иеру­салиме, в современной Венгрии и России и в ряде других стран)¹.

¹ Во всех этих экспериментах настаивалось на замене частной собственности и частного менеджмента в экономике на государственный социализм или неог­раниченный государственный контроль. Именно этим путем они реализуют фундаментальное требование всевозможных вариаций социализма, коллективиз­ма и коммунизма, а потому все подобные эксперименты должны именоваться социалистическими или коммунистическими. Принципиальное отличие между прошлыми и нынешними экспериментами заключается лишь в "словах", со­провождавших или оправдывавших их. Однако, как я уже неоднократно писал выше, не следует придавать никакого значения вербализации и пышной фразе­ологии. Что действительно существенно важно, так это объективные результаты подобных экспериментов, а не "желания, мотивы и слова".

Но при всех этих исторических "казусах" рай устанавливался и исчезал; в одних случаях — через короткий промежуток времени, в других — через более длительный. Если так было в прошлом, то нет никаких препятствий полагать, что подобная "история" не повторится снова. Короче говоря, история не дает ровным счетом никакого фактического подтверждения существованию такой тенденции как постоянной. По этому вопросу доказательства профессиональных уравнителей не валидны.

Мой второй довод заключается в том, что, хотя социалистическая организация возникает для того, чтобы таковой остаться, нет гарантий, что такая организация ведет к сокращению высоты профессиональной стратификации. В упомянутых выше исторических экспериментах госу­дарственного или военного социализма не наступало такого сокраще­ния. Нынешние эксперименты в России и Венгрии дали тот же результат. При коммунистическом режиме рабочий превращен в раба правительст­венного уполномоченного; он не смеет возражать ему, иначе подвергся бы наказанию, а потому ему приходится действовать так, как ему прикажут. Он даже не может уволиться с работы, бастовать, так как забастовки запрещены; он не может просить защиты от своих нанимателей у правительства, так как его наниматель — государство; он не может апеллировать к общественному мнению ввиду отсутствия тако­вого (кроме мнения правительства) и запрещенности всяких митингов. Он не может обратиться в суд, так как судьи — доверенные лица того же самого правительства. При таких условиях наемный рабочий стано­вится совершенно беспомощным. Дистанция между ним и комиссаром даже больше, чем между Генри Фордом и его наемными рабочими. Те, кто исследовал подобные эксперименты в истории, должен знать, что русская картина, которую мы только что нарисовали, суть самая типичная. Я не вижу никакой исторической причины утверждать, что в будущем при каком-нибудь социалистическом или коммунистическом эксперименте ситуация изменится. Я верю, что социалисты имеют самые чистые намерения, но благими намерениями вымощена дорога в ад: важны не намерения, а реальные результаты и воплощения. Уроки истории не дают никакой почвы для веры в будущие чудеса социализма.

Мой третий довод заключается в том, что в любом профессиональ­ном учреждении с несколькими десятками рабочих (будь то частная, правительственная корпорация или общественная организация) опреде­ленная высота профессиональной стратификации неизбежна. Успешное функционирование этого учреждения требует наличия управляющих и подчиненных. Если этого нет и все люди — руководители, а подчи­няться некому, то каждый будет делать то, что пожелает. Ни разработка единого систематического плана совместной деятельности, ни его ре­ализация невозможны при таких условиях. Несостоятельность подобно­го учреждения неизбежна. Чем сложнее техника производства, тем вер­нее это утверждение. В настоящее время она столь сложна, что средний рабочий едва ли сможет компетентно организовывать и управлять круп­ной корпорацией. Чем более некомпетентным он будет в будущем, тем выше будет роль специалистов и управляющих. Более того, как видно из опыта современных больших предприятий, труд среднего наемного ра­бочего становится все более монотонным и автоматичным. При таких условиях ни социализация, ни национализация не смогут уничтожить высоты профессиональной стратификации. Национализация предприя­тий Форда не сможет лишить "общественных менеджеров" сильной контролирующей власти, если конечно же предприятия продолжат рабо­тать эффективно. Отсутствие эффективного функционирования комп­лексного механизма организации нарушило бы саму организацию и при­вело бы к срыву производства. Подобный срыв, происходящий по тем же самым причинам в других отраслях промышленности, нарушил бы всю экономическую жизнь общества, что привело бы к нужде, нищете и страданиям людей. В результате общество приходит к настоятельной необходимости возродить свое производство, а это значит восстановле­ние профессиональной стратификации. Таков цикл, который происходил много раз в истории, происходит и сейчас на наших глазах в России¹. Существует только одна возможность избежать значительной высоты профессиональной стратификации — это вернуться к первобытной эко­номической организации "дикарей" — охотников, рыболовов и прими­тивных земледельцев. Но так как это невозможно, то вывод, к которому мы приходим, следующий: пока существуют профессиональные учреж­дения с их современным сложным механизмом производства, любая организация труда обречена на стратификацию.

¹ О России см. мою "Социологию революции", гл. 14.

Гипотеза об увеличении высоты стратификации также не подтверж­дается. Существуют объективные условия, не допускающие неограничен­ного увеличения высоты стратификации. Среди этих условий самые важные следующие: 1) ограниченные способности индивида; 2) склон­ность человека сглаживать любую чрезмерную форму неравенства. Со­временная техника организации и управления настолько сложна, что даже такие выдающиеся руководители, как Генри Форд, не могут обой­тись без сотрудничества со специалистами. Любой глава такого пред­приятия должен внимать и подчиняться советам своих многочисленных экспертов. В обратном случае руководители могут совершить много ошибок, которые приведут к дезорганизации предприятия. Эти фак­тические ограничения руководства суть всего лишь ограничения высоты профессиональной стратификации. Всем известно также, что успех рабо­ты предприятия зависит не только от высшего руководства, но и от многих других второстепенных специалистов, да и от всех рабочих. Их недовольство приводит к замедленному производственному циклу, к за­бастовкам и другим разрушительным актам, препятствующим успеху самого учреждения. Чтобы избежать этого, руководители вынуждены подчинять свое поведение требованиям служащих, искать сотрудничест­ва с ними, ограничивать своеволие и абсолютизм. Это означает, что заданные объективные условия производства настоятельно приводят к ограничению высоты профессиональной стратификации. Когда она слитком высока, учреждение не может успешно функционировать и об­речено на неудачу. Примечательно также и го, что в настоящее время стремление к равенству в различных социальных сферах все усиливается.

Так как существуют ограничения высоты профессиональной стратифи­кации в обоих направлениях, то отсюда следует, что и в истории профессиональных учреждений, и в истории всего профессионального состава населения страны существуют только временные изменения высоты, то есть нет постоянных направлений в ее колебаниях. Благодаря множеству разнообразных конкретных условий высота профессиональной стратифика­ции может увеличиваться: в другие периоды она же уменьшается. Возьмем ли мы средневековые гильдии (взаимоотношения между профессиональны­ми группами мастеров, учеников и подмастерьев), или руководство римской католической церковью папами и кардиналами, или дистанцию во власти главы государства и его подчиненных в руководстве государственными делами, или дистанцию между владельцем предприятия и его служащими, или меняющееся руководящее влияние ректоров одного и того же универси­тета, или степень влияния командующих одной и той же армии — повсюду мы увидим, что во всех этих профессиональных объединениях руководящая власть глав одного и того же учреждения не представляет собой чего-то неизменно застывшего на все периоды, а чувствительно колеблется с течением времени. Власть Григория VII или Иннокентия III была больше власти других католических пап. То же можно сказать и о любом другом профессиональном учреждении, частном или общественном.

Изменяясь во времени, высота профессиональной стратификации колеблется также и в пространстве, от одного учреждения к другому, от одной профессиональной отрасли к другой. Нам говорят, что управле­ние на предприятиях Форда более авторитарное, чем на многих других предприятиях. Личное влияние ректоров различных университетов опять же отличается. В военной сфере высота профессиональной стратифика­ции между командующим и солдатом намного выше, чем между руко­водителем исследовательского института и научным работником. Про­фессиональное поведение солдата, особенно во время войны, полностью зависимо от его "босса", а роль солдата в руководстве армией почти равна нулю. В то время как научный работник более независим от своего "босса". Метод исследования, процесс и результаты определяются ком­петентностью самого ученого, а не приказами его руководителя. Все это иллюстрирует флуктуации высоты профессиональной стратификации в пространстве.

Резюмируем сказанное: точное измерение высоты профессиональной стратификации почти невозможно, тем не менее попытка хотя бы приблизительно ее измерить не даст никаких ровным счетом законных оснований считать, что существует постоянная тенденция в ее ко­лебаниях.