Источник исторической истины

Так получилось, что первым, кто приютил редакцию Книги Памяти РТ, был архив. Тогда, в 1990 г., это был еще архив Обкома КПСС. Выделили нам тогда комнатку, но для трех сотрудников редак­ции это была очень своевременная поддержка. Мы, нако­нец, обрели конкретный ад­рес, смогли пригласить посе­тителей, родственников погибших земляков в редакцию. Появилась крыша над го­ловой - закипела и работа...

Всего полтора года жили мы под одной крышей с партархивом, но это было время набора информации, опыта, рабочего ритма. Результатом нашего ус­пешного сотрудничества был 1 том Книги Памяти Республики Татарстан, кото­рый появился в 1993 г.

Это было лишь началом на­шего плодотворного сотруд­ничества. Когда архив КГБ республики начал рассекре­чивать дела земля­ков, которые оказались в пле­ну, передача их в архив про­исходила через нашу редак­цию. Воспользовавшись слу­чаем, мы создали банк дан­ных на 60 тысяч земляков, зафиксированных в немецкой картотеке военноп­ленных и в фильтрационных делах НКВД. Работая совместно с Госархивом, мы можем в считанные часы дать информа­цию о каждом из жертв не­мецких лагерей, чьи имена упоминаются в делах КГБ. Насколько важна эта ра­бота, можно судить по конк­ретному примеру.

Однажды в редакцию об­ратился профессор МГУ Осокин Николай Николаевич, уро­женец г. Менделеевска. Полвека он безуспешно пытался найти следы пропав­шего на фронте брата - Лео­нида. Найдя это имя в банке данных редакции, мы нашли карточку из немецкого лаге­ря для военнопленных. В ней записано:

«Осокин Леонид Никола­евич, дата рождения - 4.8.1917 г., уроженец п.Бондюга (ныне - Менделеевск), инженер-конструктор, красноармеец 164 полка, по­пал в плен 23 июля 1941 г. в районе г.Локня Псковской обл., находился в лагере для военнопленных IX А (Гер­мания, местность Ведлау, м.Ликен). 8 июня 1942 г. передан в «СД».

Получив копию карточки, Николай Николаевич смог не только узнать о судьбе брата, но и увидеть его отпе­чаток пальца. К карточке была приложена и фотография Ле­онида, сделанная в плену.

Стоит ли говорить, како­ва была реакция убеленного сединой профессора, который все эти годы безуспешно ис­кал хоть какие-то сведения о брате. Ситуация осложнялась, оказывается, тем, что органы советской контрразведки посчитали фразу «передан в «СД» свидетельством предательства. Потому и информа­цию о пребывании Л.Н. Осокина в плену строго засекре­тили.

Мучило сомнение и самого Николая Николаевича: слишком часто после войны в их доме появлялись особисты и выпытыва­ли информацию о брате. Все сомнения отмел до­кумент, найденный в Госархи­ве РТ. Капитан госбезопасно­сти УМГБ Казанской области Бухтияров 30 декабря 1952 г. сделал заключение: «Компрометирующих материалов, под­тверждающих практическую преступную деятельность Осокина Л.Н. за время нахож­дения в плену не имеется. Оставить его на оперативно-справочном учете, как бывше­го военнопленного». Документ почему-то но­сил гриф «Совершенно секретно» и родные опять ничего не узнали об этом.

Сколько их, таких судеб, было засекречено в архиве КГБ даже от родственников! Сколько родителей, жен и детей так и умерло, не по­лучив информацию о судь­бе солдата, которая храни­лась в Казани, в закрытом архиве. Сколько примеров му­жества и героизма военноп­ленных хранят карточки из немецких лагерей и «фильтрационные» дела НКВД. Примеров того, что наши земляки не просто до­стойно держались в плену, но и находили силы вести подпольную работу, совершать побеги, воевать в составе партизанских отрядов. Сви­детельство тому - сохранив­шиеся в архиве характерис­тики из партизанских штабов, удостоверения участников Сопротивления Франции, Италии, других стран Европы, фотографии и свидетельства очевидцев.

Именно архив сохранил эти ценные свидетельства, но нужно сделать так, чтобы они помогали конкретным людям. Информация имеет смысл только тогда, когда ее имеют родственники погибших, сами ветераны, исследователи истории.

Справедливо это и в от­ношении огромного массива документов, отразившего факты политических и административных репрессий. О том, что в 30-е годы был массовый террор сейчас знают сравнительно многие. Но мало кто знает полную правду. Документы, сохранивши­еся в архивах, свидетельству­ют: репрессии против своего народа Советская власть практически не прекращала со времени революции до 80-х годов. Особенно это ка­сается жителей деревни, про­стых земледельцев, объяв­ленных «классом кулаков», «социально чуждым элемен­том собственников». И это при том, что крестьяне, в от­личие от рабочих, трудились как государственные рабы, почти не получали материального вознаг­раждения до 60-х годов.

Сохранившиеся в архиве документы подтверждают, что в республике практически нет сельского рода, который не имел бы раскулаченного, арестованного или выслан­ного в течение этой много­летней войны власти со сво­им народом.

Но одно дело - говорить об этом в общем масштабе, оперируя в прессе и на ми­тингах упоминанием милли­онов жертв репрессий, дру­гое - проводить скрупулезную работу по восстановлению справедливости, разыскивая конкретные имена и судьбы, называя конкретные примеры неоправданной жес­токости, доходящей до абсур­да. Можно ли считать нор­мальным, к примеру, тот факт, что родственникам подавля­ющего большинства расстре­лянных в 30-40 годы полити­ческих узников сообщили, что «смерть наступила в резуль­тате болезни». Правды доби­лись лишь самые настойчивые. Но и они не всегда зна­ют о месте захоронения рас­стрелянного.

Это значит, что еще пред­стоит предать огласке сохранившиеся в архиве сведения о тех, кто расстрелян в тюрь­мах на территории республи­ки, найти родных и близких. Сообщить о жертвах террора хотя бы детям и внукам.

Такое уж у нас государ­ство: арестовывать и рас­стреливать оно бралось само, без законных ос­нований, а вот возвращать доброе имя соглашается только на основе заявления и только при подтверждении архивными документами. Презумпция невиновности так и не утвердилась в нашей юридической практике. Каж­дому приходится доказывать свою невиновность, тогда как цивилизованный порядок требует доказательства вины.

Архив еще долгое время останется единственным источником восстановления историчес­кой справедливости, после­дней надеждой людей на воз­вращение доброго имени предков. Важно, что­бы дела архива не оставались предметом рассмотрения уз­кого круга ученых-исследова­телей. Чтобы сокровища архи­ва стали общим богатством всех граждан республики. Немаловажное условие для этого - тесное сотрудни­чество между Госархивом республики и редакцией Кни­ги Памяти.

МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ?

Государство наше уникально в том смысле, что начиная с 1918 г. практически не выходило из состояния войны. Красная, Советская, Российская Армии воевали практически постоянно. Гражданская война, «усмирение» Польши, «освобождение» Средней Азии от местного населения, война в Китае, Испании, Финляндии, Прибалтике. Потом пришло время защищать свою Родину от фашистских захватчиков, а затем - «пол-Европы прошагали, полземли» с оружием в руках. После Великой Отечественной – войны в Корее, Вьетнаме, в африканских странах, на Кубе. Затем - Афганистан, братоубийственные конфликты между республиками бывшего СССР. Теперь - Чечня.

Трагичность этого явле­ния заключается в том, что народ, обществен­ность, до сих пор не знает истинного количества жертв этой непрекращающейся войны. Даже в военкоматах нет точных сведений о коли­честве потерь.

До недавне­го времени даже гробы с телами убитых солдат привозились тайно, по ночам, чтобы, как говорили тогда, «не будора­жить общественность». Роди­тели давали расписки «о не­разглашении» того, что их сын погиб в боевых действиях. Все это выдавалось за не­счастный случай, за какие-то чрезвычайные обстоятель­ства. На первых могилах во время афганской войны над­писи гласили «Погиб при ис­полнении военного долга». Где, какого долга - неизвест­но.

Всё больше убеждаешься в том, что мы до сих пор воюем и, наверное, будем воевать, потому, что ни госчиновники, ни обществен­ность, ни родственники не знают истинной цены войн, которые мы ведем (часто по своей инициативе, с соседями и не только). Мы не были, как это постоянно вну­шали нам, миролюбивым го­сударством. Мы пытались ре­шить вопросы, которые не касались ни СССР, ни Рос­сии, ценой жизни своих отцов,бра­тьев, сыновей. Казалось бы, какое нам дело - какая воин­ствующая группировка, аф­риканское племя займет сто­лицу Сомали? Но это был, как нам внушали, интернацио­нальный долг, и сотни ребят шли его исполнять, и погиба­ли неизвестно за что.

Мы до сих пор не знаем реальное количество наших потерь в Великой Отечественной войне. В 60-е годы военкоматам была дана негласная команда уничтожить списки призван­ных на войну. И она исполнялась, списки исчезали - при переезде или ремонте. Но в некоторых во­енкоматах списки все-таки сохранились, и когда читаешь их, сверяешь данные, убеждаешься, что потери были огромные. О жертвах, которые были во всякого рода локаль­ных военных конфлик­тах, где участвовали наши солдаты, сведения тоже ми­нимальные.

Наше государство един­ственное в мире, кото­рое истратило миллиарды рублей на всякого рода мемориалы, вечные огни, салюты, митинги, парады. Но долгое время не выделяло ничего на захоронение остан­ков солдат, найденных во время поисковых экспедиций на полях сражений. Только в 1995 г. в связи с 50-летием Победы от государства на эти цели ста­ли перепадать какие-то деньги. Было наконец-то при­знано, что поисковики не туристы, шата­ющиеся по лесам, а люди, вносящие огромную лепту в дело увековечения памяти о погибших.

Интересен и такой факт. Миллион со­ветских солдат, попав­ших в плен, оказались в партизанских отрядах, силах Сопротивления. Они продолжали воевать, своей кровью поливали чужие зем­ли до прихода союзных войск. Но об этой цене войны тоже мало говорится. Многих партизан даже не считают участника­ми войны.

Госчиновники, отправляя солдат в «горячие точки», всегда прикры­валось словами о воинском долге. А что такое воинский долг? Любое выполнение приказа командира? Что такое армия, для чего она существует в стране? В чьих интересах воюет? Кому нужна была Афганская война? А чеченская? Кто понесёт отвественность за их развязывание? Кто, наконец, подсчитает, какова истинная цена войны? Или так и не остановится счёт погибших солдат, вдов и сирот?