Ю. С. Сорокин. К вопросу об основных понятиях стилистики 1 страница

Вопросы стилистики, т. е. вопросы, касающиеся правил и особенностей целенаправленного использования различных слов и форм общенародного языка в различного рода высказываниях, в речи, имеют острое, актуальное значение. Определение правил и законов языка всегда шло рядом с определением норм употребления тех или иных элементов языка в конкретных речевых контекстах. Нормативная грамматика и стилистика, лексикология, лексикография и стилистика связаны между собой давно и прочно. Еще Ломоносов учил, что грамматика своими правилами должна показать «путь доброй натуре». <…>

<…> Языковая оболочка мысли, как и само содержание мысли, только тогда получают полную силу, когда они органически слиты, когда с естественной необходимостью для выражения определенных идей выступают свободно избранные формы словесного выражения, единственно в данном случае подходящие для данного содержания, формы, закономерность выбора которых ясно осознает употребляющий их и остро чувствует тот, к кому обращено высказывание. Это предполагает ясное и отчетливое знание стилистических возможностей различных элементов, из которых складывается. язык, равно как и внимательное, вдумчивое изучение образцов сти-листически совершенной речи.

Среди работ советских языковедов исследования и статьи по вопросам русской стилистики занимают заметное место. Можно сказать, что теоретический интерес к основным вопросам стилистики, определение основных понятий ее как особой языковедческой дисциплины, опыты систематического изучения языка и стиля различных произведений литературы относятся прежде всего к последним трем десятилетиям. Здесь самое важное место принадлежит статьям акад. Л. В. Щербы, особенно его статье «Современный русский литературный язык»,² и многочисленным большим и малым исследованиям, монографиям и статьям акад. В. В. Виноградова. Здесь должны быть упомянуты также различные интересные исследования и статьи А. М. Пешковского, Г. О. Винокура, Л. А. Була-ховского, Б. В. Томашевского, В. А. Гофмана, Б. А. Ларина и др. В этих исследованиях были впервые на теоретической основе поставлены вопросы о задачах стилистики как лингвистической дисциплины, об основных целях, задачах, условиях и различных направлениях стилистического исследования; здесь были сделаны попытки определения основных стилистических понятий. Так, в работах акад. Л. В. Щербы и В. В. Виноградова было выдвинуто понятие «стиля языка» как особой системы средств выражения, в то же время представляющей необходимую составную часть общей системы языка при определенном ее историческом состоянии. Две идеи, две формулировки, данные в работах этих исследователей, оказались особенно влиятельными. Эти, во-первых, представление о развитом литературном языке как системе концентрических кругов, данное в упомянутой статье Л. В. Щербы. «Русский литературный язык, – согласно этому взгляду, – должен быть представлен в виде концентрических кругов – основного и целого ряда дополнительных, каждый из которых должен заключать в себе обозначе-. ния (поскольку они имеются) тех же понятий, что и в основном круге, но с тем или другим дополнительным оттенком, а также обозначения таких понятий, которых нет в основном круге, но которые имеют данный дополнительный оттенок»¹. Нельзя не заметить, что в центре стилистических разграничений, производимых акад. Л. В. Щербой в системе литературного языка, находятся синонимические соответствия языковых средств, представление о большей или меньшей регулярности синонимических серий слов, выражений, грамматических форм и конструкций.

Другим положением, оказавшим большое влияние на последующий ход стилистических исследований, явилось то определение стиля языка, которое характерно для направления исследовательской работы акад. В. В. Виноградова в 30–40-х годах и с особенной отчетливостью выражено в его статье «О задачах истории русского литературного языка преимущественно XVII–XIX вв.»: «Стиль языка – это семантически замкнутая, экспрессивно ограниченная и целесообразно организованная система средств выражения, соответствующая тому или иному жанру литературы или письменности, той или иной сфере общественной деятельности (например, стиль официально-деловой, стиль канцелярский, телеграфный и т. п.), той или иной социальной ситуации (например, стиль торжественный, стиль подчеркнуто вежливый и т. п.), тому или иному характеру языковых отношений между разными членами или слоями общества»².

Нетрудно заметить, что, соприкасаясь с представлением Л. В. Щербы о стилях как концентрических кругах в языке, определяемых в основном наличием синонимических серий, это определение стиля языка шире; в центре здесь оказывается вопрос о целесообразной организацииречи в зависимости от определенной сферы применения языка и условий общения. Здесь перекидывается мостик от стилистических категорий как принадлежности индивидуального высказывания к категориям языковым. Поэтому акад. В. В. Виноградов и высказывает далее в этой же статье характерное убеждение, что «построенная по этому принципу история русского литературного языка растворит в себе и языковой материал, извлеченный из сочинений отдельных писателей, лишит его индивидуального имени и распределит его по общим семантическим и стилистическим категориям языковой системы»¹.

Таковы важнейшие понятия, которые были положены в свое время в основу стилистического исследования. В ходе этого исследования довольно быстро обнаружились затруднения, которые остаются не преодоленными и до настоящего времени. В этом легко убедиться, сопоставив высказывания разных исследователей в разные годы. Затруднение представила прежде всего задача описания стилей языка как определенной системы применительно к состоянию современного русского литературного языка. В общей форме эта задача определялась ь уже цитированной статье акад. В. В. Виноградова так: «Описать и уяснить систему литературного языка в тот или иной период его истории – это значит: дать полную характеристику его звуковой, грамматической и лексико-фразеологичес-кой структуры на основе разнообразного и тщательно обработанного материала («литературных текстов»), выделить основные стили литературного языка и определить их иерархию, их семантический и функциональный вес и соотношение, их взаимодействие и сферы их применения»². Именно эти последние специфические задачи и остались до настоящего времени никак не решенными. <…>.

Почему оказалось таким затруднительным делом охарактеризовать систему стилей современного русского языка и последовательно раскрыть само это общее понятие «стиль языка?» Ведь не было недостатка ни в интересе к этому коренному вопросу стилистики, ни в различного рода попытках его разрешения.

Думаю, что причина этого коренится в неправильности постановки этого вопроса, точнее говоря – в том, что вопрос о стиле языка часто ставится неисторически, абстрактно. <…>

Было бы полезно критически осветить понятие стиля языка, обратившись к материалам современного русского литературного языка. Настоящая статья и представляет собою попытку такого критического освещения. Она не может ставить целью полное разрешение этого вопроса; она только пытается проверить, насколько плодотворно и целесообразно декларативное выдвижение на первый план понятия о стиле языка, когда речь идет о таком развитом литературном языке, каким является современный русский литературный язык, насколько это понятие теоретически основательно и практически полезно.

Выше мы приводили определение стиля языка, согласно которому он представляет собою семантически замкнутую систему средств выражения, систему экспрессивно ограниченную и целесообразно организованную. Эти системы, представляющие стили языка, соответствуют, как было сказано, определенному жанру литературы или письменности, определенной сфере общественной деятельности, определенной социальной.ситуации, определенному характеру языковых отношений между разными членами или слоями общества. Эти особые стили языка в совокупности составляют систему, характеризующую литературный язык в целом.

Нужно сказать, что эти представления в тех или иных вариациях повторяются в работах последнего времени, нередко выступая здесь в самом упрощенном виде. Так, например, А. И. Ефимов предлагает под термином «стиль языка «(которому он противопоставляет «слог» как особенность индивидуального употребления языка) понимать «… жанровую разновидность литературного.языка»¹. Что речь при этом идет прежде всего о приуроченности определенных стилей языка к определенным жанрам литературы, ясно хотя бы из следующего замечания: «Своеобразие слога, например, баснописца определяется не только характером самого литературного жанра басен, содержанием и идейной направленностью его творчества, но и тем, что этому жанру соответствует выработавшийся в литературном языке определенный стиль языка»².

Усложненную вариацию в этом же роде находим в статье Э. Г. Ри-зель о проблеме стиля. Здесь за первым рядом таких стилей языка, как, например, стиль художественной литературы, публицистики, прессы, научной литературы, следует другой ряд, подчиненный первому и представляющий разновидности этих основных стилей. Так, например, разновидностями стиля художественной литературы признаются стиль поэзии, стиль прозы, стиль драмы. Внутри этих своего рода «подстилей» являются еще более частные стили. <…>

Четырьмя стилями, приуроченными к определенным жанрам литературы или письменности, ограничивается проф. А. Н. Гвоздев в своих «Очерках по стилистике». Это – научный стиль с примыкающим к нему деловым, стиль художественной речи и публицистический стиль как важнейшие элементы книжного стиля. В. Д. Левин, принимая как особые стили языка стили публицистический, научный и официально-деловой, не согласен с выделением на равных с ними правах стиля художественной литературы.

Мы помним, что, с другой стороны, стили языка рассматриваются как система определенных средств выражения, определенных элементов языка. Для каждого из них должны быть характерны определенные слова и выражения, формы, конструкции, не характерные для других стилей языка. Это – важнейшая сторона дела; в ней заключено основание для выделения всех этих разновидностей как стилей языка.

Но оправдывают ли это положение факты современного языкового употребления? Как будто бы не оправдывают. Во всяком случае, пока никому не удавалось показать, что с каждым из этих стилей связаны специфические элементы языка, особые элементы его словаря и фразеологии, особые формы и конструкции, невозможные в других стилях или выступающие в этих других стилях как инородное тело.

Очень показателен данный в «Очерках по стилистике» А. Н. Гвоздева перечень стилей языка, сопровождаемый краткой их характеристикой: «Научный стиль, основное назначение которого – давать точное, систематическое изложение научных вопросов; в нем основное внимание привлечено к логической стороне излагаемого, поэтому иногда этот стиль обозначает как стиль интеллектуальной речи. К нему примыкает строго-деловой стиль законов, инструкций, уставов, деловой переписки, протоколов и т. д., в котором также господствуют интеллектуальные элементы языка (?); 2) стиль художественной речи, для которой типично стремление к яркости, образности, экспрессии речи: он включает большое число разновидностей (?); 3) публицистический стиль – стиль агитации и пропаганды; его цель – убеждать массы, давать им лозунги для борьбы, организовать и вести их к победе. Этот стиль, в связи с такими задачами, широко пользуется как средствами интеллектуальной, так и средствами экспрессивной речи»¹.

Не вдаваясь в критику многих частных противоречий и двусмысленностей в этих формулировках, отметим главное. В этой характеристике нет и намека на языковую специфику указанных стилей, она покоится на самом общем определении особых задач каждой из указанных разновидностей речи. Но могут ли в таком случае эти разновидности рассматриваться как особые стили языка? С другой стороны, можно ли отказать художественной литературе в интеллектуальных элементах языка, если только под ними понимаются прямые, лишенные экспрессивной окраски обозначения понятий; и распадается ли научный стиль, теряет ли он точность и систематичность в изложении научных вопросов при использовании в нем средств экспрессивной речи?

Всего страннее то, что всем этим разновидностям книжной речи противопоставляется стиль разговорной речи, в котором выделяется, в свою очередь, просторечный стиль. Но как тогда быть со стилем художественной речи, который никак не может уместиться в рамки речи книжной, если ее понимать как противоположность разговорной? Как быть, например, со стилистическими особенностями драмы, со стилистическими особенностями диалогов в различных жанрах художественной литературы? Что касается стиля просторечного, который, по утверждению А. Н. Гвоздева, выражается в отступлениях от принятых норм общения, в допущении языковых элементов, имеющих экспрессивную окраску грубоватости, то этот стиль, поскольку речь идет об особых языковых средствах, оказывается возможным в различных жанровых разновидностях речи. Можно ли, например, заказать стилю художественной речи или публицистическому стилю или даже научному стилю пользоваться в необходимых случаях этими элементами, имеющими экспрессивную окраску грубоватости?

<…> Дело в том, что в развитом национальном языке, как, например, в современном русском литературном языке, и нет таких замкнутых жанрово-речевых разновидностей. И художественная литература, и публицистика, и научная литература представляют сейчас столь развитые области человеческой деятельности, имеющие такое большое количество разнообразных задач, касающиеся столь различных сторон действительности и в таких различных аспектах, что ограничить их стиль какими бы то ни было изолированными элементами языка нет никакой возможности. В любой сфере общественной деятельности, в любом жанре литературы или письменности мы можем пользоваться и практически пользуемся различными средствами, которые предоставляет нам общенародный язык. Выбираем мы те или иные средства в каждом отдельном случае, исходя не из отвлеченных требований жанра, а учитывая конкретное содержание и назначение речи. Этот выбор определяется отношением пользующихся языком людей к данному содержанию, их всякий раз конкретными представлениями о назначении, функции данной речи. Вот почему правильнее было бы говорить не о публицистическом, литературно-художественном, научноми т. д. стиле языка, а о различных принципах выбора, отбора и объединения слов в художественно-литературных, публицистических, научных произведениях данной эпохи. Или иначе говоря: если и выдвигать общие понятия литературно-художественного, публицистического, научного стиля, то нужно помнить, что они выходят за рамки собственно языковые, что с точки зрения языковой они обнаруживают исключительное разнообразие и изменчивость.

Думаю, что это не требует особых доказательств в отношении художественной литературы, в которой широта, свобода объединения, разнообразие и многообразие применяемых языковых средств, проявившиеся уже в пору расцвета русской реалистической литературы со времен Пушкина и Гоголя, общеизвестны. Наиболее целесообразным было бы остановиться на этом вопросе применительно к так называемому научному стилю. В самом деле, в отношении выбора и подбора языковых средств он представляется с первого взгляда наиболее обособленным. Говорят, что научный стиль характеризуется подбором особых слов и выражений – специальной терминологии, логических или «интеллектуальных элементов языка» (вспомним характеристику А. Н. Гвоздева). Конечно, верно то, что излбжение вопросов науки невозможно без разработанной системы специальных терминов. Но наличие специальных терминов само по себе не может еще составить характеристики научного стиля. С одной стороны, употребление научной терминологии далеко выходит за рамки только научной литературы. С другой стороны, было бы крайним упрощением представлять дело так, что научность освещения вопроса определяется только употреблением особой специальной терминологии.

Верно, далее, и то, что основное внимание при научном способе изложения привлечено к логической стороне излагаемого. Но разве логическая стройность изложения не является общим его достоинством? Более определенной была бы чисто негативная характеристика научного сподоба изложения, т. е. указание на то, что в научных произведениях, как и в любых чисто деловых документах, не является существенной забота об образном применении слова, об украшении слога. Но, во-первых, отсутствие образности и заботы о красоте и изяществе изложения вовсе не есть обязательная принадлежность слога научных произведений. А во-вторых, эта особенность опять-таки не укладывается в рамки чисто языковых категорий.

Научный характер изложения определяется прежде всего содержанием речи, ее общей направленностью, характером и типами связи понятий, последовательностью в ходе изложения мысли, а вовсе не абстрактными нормами отбора языковых средств. Истинно научное изложение не замыкается в рамки каких-то особых форм речи. Оно может быть столь же разнообразно и изменчиво, как и изложение чисто художественное.

<…> В развитом национальном литературном языке (с характерным для него многообразием выразительных средств и с возможностями извлекать из многих слов и выражений различные тональности) возвышенный, риторический (ораторский), сниженный и т. п. стили речи также определяются не только (и, может быть, не столько) выбором каких-то особых, изолированных, специфических средств, слов, грамматических форм и синтаксических конструкций. В современном русском языке сравнительно мало таких слов и выражений, которые могли бы быть приурочены только к одному из таких стилей речи. Возвышенный, сниженный и т. п. стили речи не исключают употребления слов и выражений различной стилистической окраски. Решающим для характеристики того или иного стиля речи являются принципы соотношения и приемы объединения различных языковых средств в контексте речи.

<…> Еще Пушкин и Гоголь показали, что наряду с употреблением традиционно закрепленных за старыми стилями языка средств в разнообразных стилистических целях могут применяться такие средства, которые были ранее прикреплены к совсем другим разновидностям речи. Ср. в этом отношении сложность языкового состава известных патетических мест из лирических отступлений в «Мертвых душах» Гоголя.

К каким же выводам можно прийти на основании всех предшествующих рассуждений? В современном языке, со времен Пушкина, окончательно подорвавшего и разрушившего авторитет действительно существовавших разобщенных, замкнутых и систематически организованных стилей литературного языка XVIII в., не существует различных обособленных стилей, какой-либо системы концентрических кругов, замкнутых и лишь частично соприкасающихся, иерархически соподчиненных. Что же тогда есть в языке с точки зрения стилистической? Что позволяет в разных случаях, в разных условиях речи выражать по-разному сходные понятия? В языке с его обширным и разнообразным кругом слов, выражений, форм, конструкций мы имеем лишь определенные стилистические возможности, которые могут быть очень различно реализованы в той или иной разновидности речи, в том или ином контексте высказывания. Понятно, что эти возможности, предоставляемые языком, могут быть очень разного порядка. В одном случае это будут слова и формы, которые мы могли бы традиционно обозначить как «нейтральные». Они действительно нейтральны или, если можно так сказать, безразличны к стилю, т. е. могут выступать в различных по своему стилистическому характеру высказываниях и, в зависимости от обстоятельств, от всего контекстового окружения, получать ту или иную окраску. Таких слов, выражений, форм слов и конструкций в языке много, они, без сомнения, составляют основную массу его средств. Что мы можем сказать, например, о словах основного словарного фонда, имея в виду их основные, прямые значения, являющиеся устойчивым, обычным для общенародного языка обозначением различных понятий и предметов? Такие слова, как вода, камень, идти и ходить, белый, острый, напрасно, этот и многие другие, действительно безразличны к стилю высказывания. Но само собою понятно, что говорящий не может быть безразличен к выбору слов. При определении стилистического характера речи, ее направленности мы не можем игнорировать важнейшего вопроса: прибегает ли говорящий или пишущий к этим обычным, простым и «нейтральным» словам или избегает их, заменяя их возможными синонимическими словами или оборотами, хотя в данном случае было бы необходимо и естественно употребить именно эти простые слова. Разве не характерно стремление Пушкина в борьбе с перифрастической и жаргонной манерой выражения опереться, как на важнейший элемент стиля, на эти простые, обычные слова? <…>

Нейтральными по своей природе, несмотря на свое специальное назначение, являются и слова-термины, как прямые и точные обозначения определенных понятий. Лишь в особых условиях контекста они получают особую выделяющую их стилистическую окраску, обычно сталкиваясь в речи с их синонимами не специального значения или являясь в таком контексте, где их появление не ожидалось.

Нейтральными являются и многие другие слова, не имеющие себе в словарном составе синонимических соответствий и не несущие яркой экспрессивной окраски. Но в языке имеется определенный круг (и в таких развитых литературных языках, как русский, хотя и несравненно меньший, чем первый круг, но достаточно широкий и разнообразный) таких слов и выражений и – отчасти – таких форм и конструкций, сфера употребления которых ограничена. Такие слова и выражения, такие формы являются не только носителями определенных лексических или грамматических значений, но и предполагают выражение того или иного отношения говорящих к определенным предметам и понятиям. Об этих словах можно, сказать, что они обладают определенной стилистической тональностью сами по себе, как данные слова, независимо от контекста, что они несут собой в тот или иной контекст определенную общую настроенность.

Вопрос об общей стилистической ограниченности тех или иных языковых средств тесно связан с вопросом о наличии в языке синонимических рядов соотносительных по значению слов и форм. Там, где при назывании определенного понятия, предмета есть возможность выбора одного из наличных в языке слов с соотносительным значением, там обычно, наряду со словами нейтральными, которые возможно употребить в контекстах с очень различной стилистической окраской, выступают слова, определенным образом стилистически ограниченные. <…> Стилистические пометы при таких словах в современных толковых словарях обычно и имеют своей целью указать на такую общую стилистическую настроенность слова, которая предполагает наличие особых условий для его употребления. Но при стилистической характеристике слов не следует смешивать наличие общей стилистической окраски отдельных слов или выражений с теми экспрессивными оттенками, которые могут явиться у слова в различных контекстах в зависимости от выражения отношения говорящего к тому или иному предмету речи, а также в зависимости от тех или иных видов объединения слов в высказывании, от всего словесного окружения данных слов в контексте речи. Понятно, что общая стилистическая окраска слова или выражения, закрепленная за ним в языке, определенным образом ограничивает возможности его применения в различных контекстах речи. <…>

Полная и конкретная стилистическая характеристика слова может быть дана только в контексте речи. Как конкретно реализуется эта общая стилистическая предопределенность слова, какова будет его реальная окраска и его конкретное назначение в речи – это решается прежде всего его отношениями с другими словами в речи, той смысловой перспективой, в которую слово оказывается «вдвинутым» в каждом отдельном случае. <…>

Определение стилистических возможностей слова тесно связано, с одной стороны, с изучением различных значений слова и отношений между ними, с другой стороны, с изучением фразеологических связей слова в отдельных его значениях. Одно и то же слово, в случае его многозначности, может вести себя в стилистическом отношении далеко не одинаково в зависимости от того, какое значение его реализуется и в сочетание с какими словами оно вступает. Так, у многих слов (в частности, слов основного словарного фонда) с основным конкретным значением стилистически нейтральным являются вторичные, по преимуществу переносные значения, стилистически ограниченные. Ср., например, слово вода в его основном значении и в переносном, образном значении «многословие, пустословие»; гнуть в его конкретном значении и в значении «вести речь к какой-либо цели, намекать на что-либо» (Он все гнет к тому, чтобы сделать по-своему), клеиться в его соотношении с клеить в конкретном значении и то же слово в значении «идти на лад» (Разговор не клеится).

При определении стилистических возможностей слова чрезвычайно важно учитывать границы его сочетаемости с другими словами, его возможные фразеологические связи и обусловленные этим изменения его экспрессивно-стилистической окраски. <…>

Таким образом, вопрос о стилистических возможностях слова неразрывно связан не только с изучением синонимики языка, но и с изучением типов и видов значений слов и фразеологических связей и сочетаний слов в различных возможных контекстах речи.

Итак, весь ход нашего рассуждения ведет к следующему:

1. Вопрос о стилях языка нельзя ставить отвлеченно, неисторически, безотносительно к этапам развития национального литературного языка. Мы имеем полное основание говорить о стилях языка как об особых, семантически замкнутых типах речи применительно, например, к русскому литературному языку XVIII в. времени Ломоносова. Мы не имеем достаточных оснований говорить о таких или подобных стилях языка применительно к литературному языку начиная со времени Пушкина.

2. Мы не имеем в современном русском литературном языке, как в языке, достигшем очень высокой ступени развития и представляющем исключительное разнообразие своего употребления, стилей языка как особых его (языка) сфер, типов, систем. Но каждое высказывание, каждый контекст обладает стилем; в речи m^i находим всякий раз определенный выбор слов, форм, конструкций, порядок их расположения и определенное их сочетание, которые зависят как от содержания и назначения речи, так и от общих законов, правил и возможностей языка. В этом смысле мы и должны говорить о стилях речи, причем их характеристика должна быть гораздо более конкретной и тонкой, чем это имеет место в современных пособиях по стилистике.

3. Помимо изучения всего разнообразия конкретных стилей речи, конкретных приемов сочетания языковых элементов в высказывании, важнейшую задачу стилистики составляет определение общих стилистических возможностей отдельных элементов языка, тесно связанное с изучением его синонимики, системы значений слова и фразеологии.

В последнее десятилетие довольно распространенным стало разделение стилистики на лингвистическую (иначе: лингвостилистику – термин, введенный, если не ошибаюсь, Л. А. Булаховским) и литературоведческую. Такое разделение следует признать внешним, не вскрывающим действительного различия направлений и целей стилистического исследования.

Возьмем, например, определения стилистики как лингвистической и как литературоведческой дисциплины в «Очерках по стилистике русского языка» А. Н. Гвоздева. О лингвистической стилистике здесь говорится, что это «… стилистика, рассматривающая и оценивающая средства национального языка с точки зрения их значения и экспрессии, изучающая систему выразительных средств известного языка…»¹. Такое определение нельзя не признать расплывчатым и неясным. Во-первых, при этом лингвистическая стилистика сливается с семасиологией (она рассматривает и оценивает средства языка «с точки зрения их значения»), и ее предмет поэтому становится неопределенным. Во-вторых, что касается экспрессии средств национального языка, то она, как мы уже говорили, в большей части случаев оказывается изменчивой, зависящей от условий, содержания и назначения речи. Но тогда чем отличается принципиально (не по объему) лингвистическая стилистика от стилистики как литературоведческой дисциплины? Ведь основную задачу последней А. Н. Гвоздев определяет так: «… выяснение того, как писатели для воплощения своих художественных замыслов, для выражения своей идеологии используют выразительные средства, которыми располагает язык»². Но экспрессия языковых средств нередко и во многом зависит именно от этого «как», от конкретного применения и контекстного окружения слов, отдельных языковых элементов. Кроме того, непонятно, почему особо выделяется стилистика как проблема литературоведения: являясь частью общей проблемы о приемах и способах использования языковых средств для выражения определенного круга мыслей, определенной идеологии, она имеет отношение и к науке, к публицистике и т. д.

Более правильным представляется общее разделение стилистики на стилистику аналитическую и стилистику функциональную – два раздела, тесно между собою связанные, хотя и имеющие свои особые границы и специальные задачи. И в том и в другом случае стилистика представляется как особая, прикладная область языкознания, поскольку речь идет об изучении средств языка и их применении. Но понятно, что стилистическое исследование предполагает совместную заинтересованность и сотрудничество языковедов со специалистами других отраслей науки – литературоведами, поскольку речь идет об изучении стилистического мастерства писателей и публицистов, представителей других наук, поскольку речь идет о языке и стиле произведений научного характера и т. д.