Красавицам, Людмилам мира, Я посвящаю этот труд. Когда-то Чёрного кумира Они по стенке разотрут И, сбросив дьявольский венец, Свободны будут наконец!

ПРОЛОГ

В глуши российского подворья, Где не изгажен русский дух, По-прежнему у Лукоморья Шумит листвою старый дуб. Там по цепи злачёной ходит, Как в старину, учёный кот; Идёт направо — песнь заводит, Налево, как известно, врёт. И пусть бы врал, да плоховаты Пошли у витязей дела: Одни, подавшись в демократы, Разоружились догола; Другие не сдают мечей Для переделки на орала, Смекнув, что вряд ли царь Кощей Перековался на Барана. И Дядька тут им не указ; Да тот и сам в обход законов Российский золотой запас Крадёт для братьев-соломонов. Хиреет, рушится держава, Народ уже устал стонать... Однако кот пошёл направо — Пора и песню начинать...

ПЕСНЯ ПЕРВАЯ

В высокой гриднице своей Сидел растерянный и жалкий Внебрачный сын еврейки Малки, А стало быть, совсем еврей — Владимир-князь. Гнездился ад В душе и так довольно тёмной. А ведь ещё три дня назад Людмилы, дочери приёмной, Играл он свадьбу... пир шумел, Веселье набирала пьянка, И на Людмилу взгляд не смел Поднять славянский гой Русланка.

Руслан...Владимир сжал кулак; Руслан и Русь — звучат похоже. Язычник... горделивый враг... Но здесь политика дороже. Немало сил потратил он, Чтоб в эти дикие пространства Внедрить иудо-христианство; Был Византией награждён... Потом узнают, что почём, Его не принявшие сдуру; Паля огнём, круша мечом, Он уничтожит их культуру... Теперь в берлогу нужно влезть, Где кнут ничто, там пряник славно, Где надо — лесть, где надо — месть, Здесь на руку любовь Руслана. Объединению земли Препон в языческой усадьбе. И мысли снова привели Владимира к минувшей свадьбе. Он вспомнил тьмы слепящий круг И гром невероятной силы И в тишине, наставшей вдруг, Весть о хищении Людмилы... Четыре витязя лихих Тотчас на поиски помчались (Руслан печальный среди них). Известно, как они расстались

На перекрестии дорог:
Рогдай поехал на восток,
Фарлаф на север потянулся,
Ратмир на юг, где каганат;
Руслана чуткий конь рванулся
На догорающий закат.
Ноздрями, видно чуял он,
Где чёрной силы бастион...
Пока усталого коня
Руслан торопит в нетерпенье,

Позволь, читатель, отступленье... Дух Пушкина, прости меня... За то, что тронул труд нетленный Твоей поэзии священной, Что в необъявленной войне Я взял «Руслана» за опору, Но если б жил ты в эту пору, Ужель остался в стороне И с умилением взирал На все российские напасти Иль бессловесно презирал Нуворишей, пришедших к власти? Нет! Мощь душевного огня, Потомок знойных абиссиний, Ты снова бы отдал России...

Дух Пушкина простил меня, Простил и лёгкость дал перу, Мои сомнения рассея О целях первого в миру Антисемита Моисея...

Итак, читатель, поспешим На запад следом за Русланом. Там в предрассветии туманном, Среди белеющих вершин, В пещере древний старец Финн Руслана встретил как родного, И слушал тот святое слово При свете трепетном лучин.

Я в мудрых книгах прочитал, Мой сын, весь путь родной державы И будущее нашей славы, И века страшного провал. Смотри: людей уничтоженье, Двадцатый век... начало смут, Когда надолго управленье Шестиугольные возьмут. Что дальше видим... не стихию, Не чужеземные полки — Зубами рвут в куски Россию Неистовые собчаки...» «Собаки?» — вещего поправил Руслан, словечком удивлен. Тот молвил:«Может...» и добавил — «Я в терминах не столь силён». И, грустно глядя на Руслана, Взяв пыльный список со стола, Сказал: «На русского Ивана Порою не хватает зла. Читай! С тех пор, как в том же веке Пустили на правленье сесть Убийцу-зверя в человеке С числом шестьсот шестьдесят шесть, Всё вкривь пошло. Потом в столице Мэр Нойман с кличкою «Попов» Под иудейской колесницей Подавит наших дураков. Или ещё штришок забавный, Смотри-ка, неплохой расклад: В разведке русской будет главный Опять из этих... Киршенблат? Причём все скажут, что ж такого Плохого, не поймём никак? Раз взял он кличку Примакова, Так значит это наш... примак! Руслан! Нелепые картины, Дурацкий путч, как балаган, — Всё это происки Наины!» «Иосифовны?» — встал Руслан. «Да нет», — пергамент убирая, Сказал спокойно старина, — «То — то ж Наина, но вторая, Как будто царская жена. Давно к России страсть питал, Внедрясь с религией невинно, Под скромным именем Наина Крутой еврейский капитал. Масонской мафии дитя, Вскормлённое идеей роста, Покроет скоро, как короста, Просторы наши не шутя!» «Ну, в нашем времени разбой, — Вскричал Руслан, — а там подавно!» Впервые правою рукой Перекрестившись православно[66] «Спокойно, витязь, саранча Имеет маленький изъянчик: У них в деснице нет МЕЧА — МЕТОДОЛОГИИ, мой мальчик! Когда по выжженной пустыне Водил их Моисей, тогда С далёких предков и поныне Их отучали от труда, Кормили «манною небесной» Из царства «пламенного Ра»; Методикой почти чудесной Жрецы владели, мастера! Скрепили в третьем поколенье “Трудом” достигнутый эффект, Внедрив идею разрушенья Как генетический дефект... Любой генетик-простофиля Создаст вам в рамках трёх колен В известной мушке дрозофиле Устойчивый мутантный ген!

У тех, кто труд не разумеет,
Полголовы — один муляж.
Увы, бессильно сожалеет
Об этом факте разум наш.
Лишённый напрочь в правой части
Уменья строить “общий вид”,
С тех пор незримой служит власти
Сей левомозгий инвалид».
«И что же, так на все века?»
«Да нет, — сказал старик, — пока...
Пока закрыты будут знанья
И сохранится герметизм,
Дотоль в международном зданье
Бал будет править сионизм.
Но там, на рубеже столетий,
(Запомни, витязь, ты — народ!)
От иудейских лихолетий
Весь мир освобожденья ждёт!
Открой при случае Коран,
Найди второй главы реченье:
Там МЕЧ был Моисею дан —
ПИСАНИЕ и РАЗЛИЧЕНЬЕ!
С писаньем Вера нам дана,
А Различение — сокрыто
Затем, чтоб чёрная “элита”
Планетой правила одна.
Взамен в Россию был внедрён
Гнуснейший [67] институт кредита,
А алкогольное корыто
В среду языческих племён
Так пододвинуто Наиной,
Что влезешь, как ни поверни,
Чтоб мы смекали, как они,
Одною левой половиной.
Секреты здорово стеречь
Приходится “элитной” касте,
Но ты добудешь этот МЕЧ
На гибель сатанинской власти!
Вперёд, мой сын, России славу,
Людмилу в горницу верни!
Проедешь топь — сверни НАПРАВО,
Прощай... Господь тебя храни!»

И витязь устремился вдаль... Его настиг соперник нервный, Рогдай. И в битве беспримерной Руслан вскричал: «Умри!» А жаль... Рогдай последний был оплот Языческой “элиты” ратной. Но дело сделано — обратной Дороги время не даёт!