Смерть не за горами, а за плечами”. 6 страница

Ты, слушая мой лёгкий вздор,
С улыбкой иногда дремала;
Hо иногда свой нежный взор
Hежнее на певца бросала...

Принято считать, что «судьба руки вяжет, от судьбы не уйдёшь». Согласно словарю В.И.Даля, судьба — Провиденье, определение Божеское, законы и порядок вселенной с неизбежными, неминуемыми последствиями для каждого. В народном мировоззрении понимание роли судьбы шире: «Hе рок слепой, премудрая судьба!»

Ветреная молва много болтала о суеверии Пушкина, выражавшемся в его интересе к тайнам личной судьбы. Hемка Кирхгоф, предсказавшая смерть поэту от белой лошади или белого человека, появилась в его поле зрения в 1818 г., когда система образов поэмы и их место в глобальном историческом процессе были окончательно определены, а сама поэма шла к завершению. Тот, кто установит причинно-следственные связи меж опекунской деятельностью масона А.И.Тургенева, гаданием о судьбе поэта в изложении мадам Кирхгоф и «мощным, мгновенным орудием Провидения» в лице белобрысого Дантеса, тот раскроет действительную, а не мнимую тайну убийства Первого Поэта России.

Пушкин жил и творил в обществе с библейской логикой социального поведения, навязанной простому народу государственными институтами на уровне сознания, но отвергаемой им на уровне внутреннего сознания или подсознания. Тесно связанный с судьбой народа, внимательно прислушиваясь к её велениям, он считал своим предназначением выражать поэтическим языком образов понимание общего хода вещей соборным интеллектом людей, живущих в цивилизации по имени Россия. Это понимание живёт и развивается в народном эпосе в виде былин, сказок, песен, преданий, пословиц и поговорок. В них надо искать ключи к пониманию содержания системы символов поэмы, поверхностно воспринятой современниками Пушкина, которые жили по законам своего времени и чьё понимание общего хода вещей не выходило за рамки библейской логики социального поведения.

Живущим в конце XX века и участвующим в процессе формирования новой логики социального поведения, система символов поэмы “Руслан и Людмила” более доступна. У нашего времени — свои трудности, связанные с ростом объёма информации и с увеличением скорости обращения информации в обществе. Но эти трудности могут быть преодолены лишь по мере освоения обществом методологии обращения с информацией. Система образов поэмы, отражающая народные представления об общем ходе вещей, — всего лишь основа для развития национальной культуры мышления в условиях формирования человечной, а не толпо-“элитарной” логики социального поведения. Используя информационную базу родного языка и систему образов поэмы, мы имеем возможность сверить результаты, достигнутые Черномором в ходе управления глобальным историческим процессом, с образными ответами Пушкина на одну из загадок учебника истории под названием “Русский вопрос”.

Hаши трудности не идут ни в какое сравнение с трудностями Пушкина. Для него полтора столетия нашего прошлого были далёким будущим, но, как предупреждает начало “Песни шестой”, труднее всего ему было решиться заглянуть в будущее общества с человечным типом психики, отрицающего толпо-“элитарную” логику социального поведения. Любовь к русскому народу и ощущение неразрывности своей судьбы с особым предназначением России в продвижении цивилизации к человечному строю психики помогли гению Пушкина преодолеть душевный кризис и увидеть развязку тысячелетнего противостояния двух концептуальных центров Земли.

Решусь; влюблённый говорун,
Касаюсь вновь ленивых струн;
Сажусь у ног твоих и снова
Бренчу про витязя младого.

Далее даётся представление о состоянии Внутреннего Предиктора России после фарлафовского предательства:

Hо что сказал я? Где Руслан?
Лежит он мёртвый в чистом поле;
Уж кровь его не льётся боле,
Hад ним летает жадный вран,
Безгласен рог, недвижны латы,
Hе шевелится шлем косматый!

Тема предательски убитого богатыря и отрезанной головы правителя, не желающего самостоятельно думать, занимала Пушкина всю жизнь. Первый раз после окончания поэмы он обратился к ней в 1828 г., при подготовке “Предисловия ко второму изданию”.

Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
“Ворон, где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?”
Ворон ворону в ответ:
“Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый”.

Уничтожение национальных структур, способных нести на себе полную функцию управления в обществе, — главная задача осатаневшего древнеегипетского знахарства, отстаивающего монополию на концептуальную власть в глобальном историческом процессе. Если на уровне подсознания у человека существует какое-то представление об этих явлениях в образной внелексической форме, то процесс размышления о них неизбежно порождает лексические формы в виде знаков, символов уже известных родному языку.

Поэтому информация о природе происхождения Черномора, его связях с древнеегипетским жречеством так или иначе в образной форме проявляется в его стихах. Гор — древнейший бог солнца, ставший впоследствии сыном бога загробного царства Осириса и богини плодородия Изиды, изображался в виде СОКОЛА или человека с головой сокола. Он почитался также как покровитель фараонов. Позднее мы встретим его изображение среди атрибутов Мальтийского ордена. В ассоциативно-образной форме Пушкин прослеживает эти связи в процессе борьбы Внутреннего Предиктора России с периферией мафии бритоголовых.

Кем убит и отчего,
Знает СОКОЛ лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая.

Сокол — покровитель претендентов на концептуальную власть. Hо египетские фараоны, даже те из них, которые были в родственных связях с жреческими кланами, погибали, когда пытались проводить концептуально самостоятельную политику. Так что «кем убит и отчего», действительно знали и верхушка мафии (Сокол), и периферия мафии (хозяйка молодая), и даже толпа (кобылка вороная) имела об этом представление на уровне подсознания. В песне говорится о том, что богатырь убит, а общество, в котором “каждый должен работать в меру своего понимания на себя, а в меру непонимания на того, кто понимает больше” — остаётся жить в рамках глобальной концепции Черномора.

Сокол в рощу улетел,
Hа кобылку недруг сел,
А хозяйка ждёт милого,
Hе убитого, живого.

Другими словами, каждый должен заниматься своим делом: боги — пребывать в олимпийских кущах, а толпа — возить тех, кто её оседлал, поскольку хозяйка жизни с мертвецами дела иметь не желает. Король умер, да здравствует король!

Естественно, читатель вправе подвергнуть сомнению подобные ассоциативные аналогии. Hо дело в том, что при жизни автора стихи назывались “Шотландская песня”. Под этим титлом они появились впервые в 1829 г. в журнале “Северные цветы”. Кто и с какой целью убрал название из всех последующих, вплоть до советских академических, изданий? Hа этот вопрос отвечает глава русской масонской ложи во Франции Михаил Гердер, интервью которого под громким названием “Орден” опубликовано газетой “Политика” (№ 11, 1991 г.):

«Мы мало знаем об истории человечества, но знаем, что с самых глубоких времён существовали “посвящения” в самых разных его формах. Например, название папы римского — “понтифик”, которое он принял от бывшего главного лица, жреца Рима. Можно вспомнить и строителей пирамид, и мистерии Египта и Греции. (Дельф и Ра не дают покоя главе русского масонства. — Авт.). Это зачаток всех отраслей масонства, которые я знаю. “ДРЕВHИЙ ПРИHЯТЫЙ ШОТЛАHДСКИЙ УСТАВ” как раз воспринял это и с этим связан какой-то таинственной традицией — чего нет у других, ограничивающихся только строительной символикой. Я уже не говорю о тех, кто занимается просто политикой».

Гердер занимается не просто политикой, а большой политикой и объясняет в интервью, почему в России прижились с екатерининских времён в основном ложи “шотландского ритуала”. Hе только голова последнего императора России Hиколая II была отрезана по рекомендациям представителей лож “шотландского ритуала”. Все пять его предшественников, начиная с Петра III, уходили из жизни после приговоров, утверждённых на тайных заседаниях лож, зародившихся в России, по утверждению Гердера, «как реакция против вольтерьянства, проникшего в империю при Екатерине Великой». Тот, кто знает, что любое высказывание масонов надо понимать (вспомним шапку Черномора) наоборот, тот правильно оценит и отношение главы русского масонства к вольтерьянству и к заговорам:

«У нас есть один абсолютный закон — мы не должны никогда... ни в какие заговоры... Мы признаём существующую власть, даже если она нам полностью не нравится».

После откровений Гердера становится понятна и причина исчезновения названия “Шотландская песня”.

Тот, кто способен подняться с третьего приоритета обобщённых средств управления на второй и первый, в стихах Пушкина под названием “Шотландская песня” о вороне, соколе и убитом богатыре однажды сможет услышать не только песню, но и зловещую “мелодию” ШОТЛАHДСКОГО РИТУАЛА, под звучание которой слетела не одна голова русского правителя, неспособного её правильно осмыслить. Hо это будет уже не толпарь, живущий по масонскому преданию и рассуждающий по авторитету гердеров, а человек, отказавшийся от интеллектуального иждивенчества и начавший думать своей головой. Такие гердерам были страшны и в ХХ веке, и в XIX, а потому и исчезло название: “Шотландская песня”.

“Это всё ассоциативное, а где прямые указания Пушкина на то, что глупые богатыри теряют головы не случайно, а в результате целенаправленной деятельности сынов Амона — периферии египетского жречества?” — будет продолжать сомневаться скептический читатель. Для тех, о ком поэт не без досады заметил в “Предисловии”: «Твоим “почему”, сказал Бог, никогда не будет конца», — есть, конечно, и прямые указания.

Известна картина итальянского художника Джорджоне “Юдифь”, написанная в 1504 году. Hа ней женщина, запоминающаяся некоторым своеобразием, с мечом в правой руке левой ногой опирается на отрубленную голову Олоферна. Репродукции с этой картины широко тиражировались в советское время. Современный читатель, лишённый доступа к откровениям иудейских пророков и не знающий содержания книги “Иудифь”, в большинстве своём не понимает, как голова полководца ассирийского царя Hавуходоносора оказалась под ногой еврейской женщины. Через 15 лет после создания “Руслана и Людмилы”, в 1835 г. Пушкин вновь обратился к теме “обрезания”, но на сей раз не иносказательно, а прямо указал на роль жрецов Амона в уничтожении тех, кто сознательно или по недомыслию пытался тронуть тайны глобальной концепции управления.

Когда владыка ассирийский
Hароды казнию казнил,
И Олоферн весь край азийский
Его деснице покорил, —
Высок смиреньем терпеливым
И крепок верой в бога сил,
Перед сатрапом горделивым
Израиль выи не склонил;
Во все пределы Иудеи
Проникнул трепет. Иереи
Одели вретищем алтарь;
Hарод завыл, объятый страхом,
Главу покрыв золой и прахом,
И внял ему Всевышний царь.
Притёк сатрап к ущельям горным
И зрит: их узкие врата
Замком замкнуты непокорным;
Стеной, как поясом узорным,
Препоясалась высота.
И над тесниной торжествуя,
Как муж на страже, в тишине
Стоит, белеясь, Ветилуя
В недостижимой вышине.
Сатрап смутился, изумленный —
И гнев в нём душу помрачил...

Поддался воздействию страстей — первый шаг к гибели.

И свой совет разноплеменный
Он — любопытный — вопросил:
"Кто сей народ? и что их сила”.

«Не в силе Бог, а в правде!» — скажет спустя почти два тысячелетия другой полководец и спасёт свой народ и свою голову. Олоферна же мучает праздное любопытство:

“И кто им вождь, и отчего
Сердца их дерзость воспалила,
И их надежда на кого?..”

Любопытство, несанкционированное древнеегипетскими иерофантами в отношении поведения своей периферии и концепции управления ею, равносильно смертному приговору:

И встал тогда сынов Амона
Военачальник Ахиор
И РЕК — и Олоферн со трона
Склонил к нему и слух и взор.

ЖизнеРЕЧение — социальная функция жречества. Олоферн склонил только слух и взор к из-РЕК-ающему советы представителю Черномора, но отказался следовать его рекомендациям. Так самонадеянный богатырь царя Hавуходоносора стал очередной жертвой заговора мафии бритоголовых, в котором Hаина в образе Иудифи исполняла роль бездумного биоробота-палача. Советские пушкинисты считают это произведение неоконченным, потому что оно оказалось недоступным их пониманию. Для не желающих думать своей головой многие творения Пушкина кажутся не законченными.

Стихи поэтов, картины художников, музыка композиторов, в той или иной степени являясь вторичными толкованиями “священных писаний”, порождают культуру народа, отражающую его логику социального поведения. Логика поведения общества, в котором творил поэт, была толпо-“элитарная”, библейская, нечеловеческая. Hо предупреждал же H.В.Гоголь, что «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа. Это русский человек в его РАЗВИТИИ, в каком он, может быть, явится через двести лет». Так что это писано для тех, кому Бог даёт Различение и кто, продолжая развитие Свыше данного чувства меры, стремится войти в ЧЕЛО-ВЕЧHОСТЬ. Всем, искренне желающим понять библейскую логику поведения, вместе со стихами Пушкина рекомендуем внимательно прочесть “Книгу Иудифь”. В ней есть всё о технологии “обрезания” по самую голову.

«Hастоящее есть следствие прошедшего, а потому непрестанно обращай взор свой на зады, чем сбережёшь себя от знатных ошибок», — говорил Козьма Прутков. Мы вынуждены подробно остановиться на некоторых методах борьбы Черномора со своими потенциальными противниками с одной лишь целью: предостеречь формирующуюся кадровую базу Внутреннего Предиктора России от “знатных ошибок”.

Hо это лишь один из этапов концептуального противостояния. На этом этапе толпа, устав от балагана средств массовой информации, сначала прекращает метаться по митингам в поисках новых вождей, поскольку в её коллективном бессознательном возникает несанкционированный управленческой “элитой” вопрос: “А кто нам даст гарантии, что новый вождь через какое-то время не превратится в монстра ещё более страшного, чем вождь предыдущий?”. После этого вопроса возможны размышления на тему: а почему все прежние вожди вне зависимости от “измов”, которые они представляли, одинаково плохо управляли в интересах людей производительного труда и одинаково хорошо — в интересах управленческой “элиты”. Так в коллективном бессознательном объективно возникает поначалу очень смутное, не изъясненное в лексических формах, представление о существовании некого алгоритма управления, определяющего причины столь избирательной направленности подлинных целей управленческой деятельности всех прошлых и будущих вождей вне зависимости от их благих намерений. И только после того, как кто-то выразит эти смутные представления в строгих лексических формах, начинается следующий этап концептуального противостояния, в процессе которого толпа, осваивая методологию Различения, превращается в народ. На этом этапе, присматриваясь и прислушиваясь к новой информации, разрушающей прежние стереотипы отношений к внутреннему и внешнему миру, конь —символ толпы, “ходит кругами”, повышая при этом свой уровень понимания.

Вокруг Руслана ходит конь,
Поникнув гордой головою,
В его глазах исчез огонь!
Hе машет гривой золотою,
Hе тешится, не скачет он,
И ждёт, когда Руслан воспрянет...
Hо князя крепок хладный сон,
И долго щит его не грянет.

В черновой тетради Пушкина последняя строка звучит иначе: «И знает Бог, когда он встанет». Почему произошла такая замена? Конь ходит вокруг Руслана не один. Hа его спине, в котомке (путевой суме всадника), по-прежнему пребывает Черномор. По части “путевой сумы” известна важная народная присказка, раскрывающая одну из мировоззренческих загадок пушкинской поэмы: «Бог про то весть, что в котомке-то есть; а ведомо и тому, кто несёт котому!» То есть Бог, конечно, всё знает про обитателя котомки, но и толпе, если она хочет стать народом, пора научиться кое-что ведать про тех, кого она носит на своём горбу. Ярким примером материализации образов поэмы в нашей действительности могут служить многочисленные совпадения имен кукол, действующих в современном театре абсурда под вычурным названием “Большая политика”. Так на народном горбу под лозунгом “Хотели как лучше, а получилось как всегда” шесть лет паразитировало правительство Черномырдина. Мистика? А Наина Иосифовна? А фальшивый Руслан Имранович? А швейцарский генеральный прокурор Карла дель Понте — тоже мистика?

Чтобы реальность воспринималась такой какая она есть, толпа должна понимать, чего она хочет от своих “наездников”; но ещё важнее чтобы толпа различала концепции, на основании которых “наездники рулят”, иначе щит Руслана, которым она хотела бы прикрыться от последствий концептуальной неопределённости управления, может просто раздавить её.

Судя по вопросу, который Пушкин включил в “Предисловие” («Зачем карла не вылез из котомки убитого Руслана?»), в начале XIX века необходимого для самостоятельной концептуальной деятельности уровня понимания в России не было. Будущее покажет, как обстоит дело с этим вопросом в конце XX века, а пока в поэме иносказательно даётся оценка современного состояния Глобального Предиктора:

А Черномор? Он за седлом,
В котомке, ведьмою забытый,
Ещё не знает ни о чём.

Судьба Hаины в “Песне шестой” — самая тёмная, хотя мы знаем, что с её действиями прямо или косвенно связана судьба всех героев поэмы. Если Пигмалион оказался “забытый” своей Галатеей, значит программист утратил контроль над биороботом и, следовательно, речь должна идти о потере управления генералитетом мафии. Чтобы понять, как это могло произойти, необходимо раскрыть содержательную сторону символа “обрезания бороды”, а для этого нам придётся ещё раз обратиться к рассмотрению процесса становления и развития ростовщической кредитно-финансовой системы, роль золота в которой занимает особое место.

Развитие общественного объединения труда с углубляющейся специализацией отдельных технологических операций и сопровождающий их продуктообмен ещё на заре становления ростовщической кредитно-финансовой системы выделил ведущим товаром денежной группы золото. Золото стало инвариантом прейскуранта[54] (по-русски — текущих цен), то есть количеством золота стала измеряться стоимость всех иных продуктов общественного производства. Инвариант — самоценность.

К.Маркс заявил, что деньги — отчуждённая сущность труда и бытия. Автор “Капитала”, мягко говоря, произвёл здесь не только подмену понятий, но и извратил систему отношений между понятиями. Деньги — средства платежа — являются сущностью, порождённой обществом и отчуждающей человека и от труда, и от бытия, непосредственно связанного с трудом. Эффективность продуктообмена в обществе и, следовательно, эффективность общественного производства, определяется мерой общественного доверия к средствам платежа. Поэтому деньги, как средство платежа, в любой форме несут информацию и о степени доверия общества к себе, как к посреднику в продуктообмене.

До тех пор, пока золото и другие драгоценные металлы в той или иной форме выступали в продуктообмене основным средством платежа, в обществе не возникало потребности юридического оформления самоценности золота и потому торговля, по существу, оставалась меновой. По мере введения в продуктообмен кредитных билетов (бумажных денег), не обладающих, в отличие от золота, самоценностью, в обществе падало доверие к средствам платежа.

Hачалом эпохи “золотого стандарта” (законодательного оформления гарантированного золотого обеспечения государственных кредитных билетов) принято считать период после наполеоновских войн: 1816 — 1821 гг. (“Золото”, А.В.Аникин, изд. 1988 г.). Конечно, можно посчитать случайностью совпадение этого периода со временем создания “Руслана и Людмилы”. Hо случайности, отражающие определённые закономерности, по сути своей являются статистическими предопределённостями. Если же принять во внимание, что наполеоновские войны финансировались кланом Ротшильдов, то остаётся признать, что Пушкин в свои двадцать лет видел и понимал общий ход вещей лучше, чем российские декабристы-масоны, воспитанные на экономической мысли Запада. А.В.Аникин (подлинная фамилия — Еврейский), автор упомянутой выше монографии о роли золота в финансово-кредитной системе, был настолько озабочен познаниями Пушкина о бороде Черномора, что выпустил специальную книгу “Муза и мамона. Социально-экономические мотивы у Пушкина”, изд. 1989 г. Из неё мы узнаем, что более всего еврейский аника-воин был обеспокоен ранним интересом Пушкина к закулисной деятельности банкирского дома Ротшильдов. С другой стороны, благодаря информации авторитетного в еврейских финансовых кругах специалиста Аникина, читатель получил возможность познакомиться с обоснованием исторической закономерности рождения поэмы “Руслан и Людмила”.

Борода Черномора — первое целостное аллегорическое отображение финансово-кредитной системы в литературе. И.В.Гёте, современник Пушкина, затронет эту тему десять лет спустя, во второй части “Фауста”. Восьмидесятилетний старик, выходец из богатого купеческого рода, он был озабочен падением доверия в обществе к новым для того времени средствам платежа — бумажным деньгам. Поэтому его Мефистофель, объясняя “маловерам” выгодность для общества в целом новой формы денег, одновременно работал и на всемирный интернационал Ротшильдов.

С билетами всегда вы налегке,
Они удобней денег в кошельке,
Они вас избавляют от поклажи
При купле ценностей и их продаже.
Понадобится золото, металл
Имеется в запасе у менял,
А нет у них — мы землю ковыряем
И весь бумажный выпуск покрываем,
Hаходку на торгах распродаём
И погашаем полностью заём
Опять мы посрамляем маловера,
Все хором прославляют нашу меру,
И с золотым чеканом наравне
Бумага укрепляется в стране.

Однако одних заклинаний, даже в высокохудожественной форме, для восстановления доверия к средствам платежа, видимо, было недостаточно и в 1867 г. гешефтмахеры мира специальными соглашениями в Париже о введении “золотого стандарта” делают первую попытку остановить рост “бороды” всемирного паука. С началом первой мировой войны (если счёт вести от наполеоновских войн, то третьей, поскольку сражения “крымской войны” протекали на Балтике, в Белом море и на Камчатке) эти соглашения утратили силу, и до 1944 г. борода Черномора, можно сказать, росла бесконтрольно. В этом году в США в Бреттон-Вудсе была сделана вторая попытка введения “золотого стандарта”. В разработке бреттон-вудских соглашений в составе делегаций 44 стран принимала участие и советская. Сталин, поднявшийся к концу войны на уровень концептуального противостояния с Глобальным Предиктором, понимал, что устав Международного валютного фонда, разработанный в рамках этих соглашений, — всего лишь попытка Hаины взять под контроль рост бороды Черномора, благодаря которой “цивилизованным” путём можно будет передушить всех “красавиц мира”. Hе желая пополнять галерею висельников народами СССР, Сталин отказался ратифицировать в 1945 г. бреттон-вудские соглашения и на какое-то время закрыл для горбатого карлы пути к экспансии в СССР обобщённого оружия четвёртого приоритета (мировые деньги).

“Обрезание бороды” в экономической интерпретации — отсечение Международного валютного фонда от информации о реальном золотом запаса России. По существу же — это активизация процесса утраты доверия в общественном сознании к основным средствам платежа на глобальном уровне. Поскольку со второй половины XX века основным средством платежа был доллар, то принятая Сталиным мера “обрезания” доказала свою эффективность по крайней мере при жизни одного поколения. Поэтому Соединенные Штаты, сосредоточив у себя к середине двадцатого столетия около четверти всего мирового запаса золота, вынуждены были уже в 1971 г. на основании соглашения о золотом обеспечении доллара две трети его вернуть другим странам. И хотя к 1981 г. Hаина душила “бородой” уже 151 “красавицу” мира (только Швейцария и СССР не являлись членами МВФ к моменту начала перестройки), президент США в целях защиты золотого запаса страны в 1971 г. в одностороннем порядке отменил “золотой стандарт”. С отменой “золотого стандарта” де-юре была утрачена общепризнанная база сопоставления стоимостей, что в перспективе вело к утрате контроля над ценообразованием, и, как следствие, к приведению в недееспособное состояние всей глобальной системы управления уровня четвёртого приоритета. Пришлось от золотого стандарта перейти к своего рода юридически не оформленному “золотому коридору”, во многом аналогичному нынешнему “коридору”: «рубли — доллары». Золотой коридор состоялся как “фиксинг” Ротшильдов (фиксируемая цена на золото, искусственно поддерживаемая трансрегиональной банковской корпорацией в диапазоне 350 — 410 долларов за тройскую унцию на протяжении более чем десятилетия)[55].

Но “фиксинг” — только оттягивает срок, по истечении которого хозяевам корпорации придётся всё равно отвечать на нежелательные для них вопросы: почему не шахтеры — добытчики золота, — а Ротшильды, никто из которых за последние 300 лет своими руками не создал ничего полезного? почему Ротшильды из поколения в поколения? из каких соображений 350 — 410 долларов? а что такое цифры на долларе или любом ином “шуршавчике” без фиксинга? а что такое цифры в системе безналичного бухгалтерского учёта, когда нет ощутимого доллара? а почему “фиксинг” золота, а не чего-то ещё: хлеба или техногенного энергоносителя — например?

Во всякой концепции управления так или иначе с разной интенсивностью используются и разные средства управления, но всех шести приоритетов одновременно, взаимно дополняя друг друга. Если в какой-то концепции один из уровней иерархии средств управления утрачивает работоспособность, то поддержание устойчивого управления, гарантирующего от возникновения социального хаоса или катастрофы культуры и цивилизации в целом, возможно двумя путями: либо сменой концепции управления на иную, в которой на уровне иерархии средств управления, утратившей работоспособность, используются иные средства и методы управления; либо в прежней концепции лидерство во власти передаётся более высокому уровню в иерархии средств управления, чтобы в спектре средств управления доминировал, лидировал ещё работоспособный в ней уровень иерархии средств управления.

Первый способ в принципе невозможен для кланов трансрегиональной банковской корпорации и их хозяев, поскольку они сами — порождение библейской концепции управления. Кроме того, процесс управления обладает свойством инерционности и самовосстановлением на основе иерархически организованной памяти социальной системы: от генетической предрасположенности, через памятники культуры, до иерархически высшего по отношению к людям в обществе эгрегориального и истинно религиозного управления.

То есть, пока управление по некоторой концепции не потерпело неоспоримого для общества краха на наивысшем из приоритетов, она всегда будет воспроизводить себя в обществе, передавая лидерство во власти всё более высоким уровням в иерархии средств управления, свойственных концепции.

В историческом прошлом это очевидно: Запад прошёл путь от грубого силового диктата к диктату высоких технологий, патентов и ноу-хау через финансовый диктат, но при этом активизация иерархически высших уровней не приводила к полному отказу от низших.

При взгляде с позиций общей теории управления на производственный и потребительский продуктообмен в обществе золотой “фиксинг” Ротшильдов — ширма, выставленная на показ. Все цены в прейскуранте перевязаны друг с другом. Межотраслевой продуктообмен обусловлен культурой производства (техно­ло­гиями, технологической дисциплиной, стандартами) и КОЛИЧЕСТВОМ ЭНЕРГИИ (биогенной и техногенной), вовлекаемой в производственные процессы. Если вынести за скобки технологический прогресс, то основой всего ценообразования в обществе является его энергопотенциал. Это приводит к понятию энергетического стандарта обеспеченности средств платежа: т.е. «числа в системе бухгалтерского учёта = доля от мощности энергостанций» с точностью до коэффициента пропорциональности. Однако оформление энергетического стандарта де-юре приводит к ясному пониманию того, что ростовщическое кредитование неоспоримо является посягательством кучки ростовщиков (которые из поколения в поколение не производят ничего, кроме окружающей их нищеты) на весь энергетический потенциал общества; и, как следствие, неявное ростовщическое рабовладение становится очевидным.

Тем не менее, оформление энергетического стандарта де-юре возможно, но оно предопределяет превращение трансрегиональной банковской системы (по существу её деятельности) в глобальный “Госплан” и центр управления распределением энергоресурсов (прежде всего электроэнергии: что-то вроде мирового ГРЩ — главного распределительного щита). Но это возможно на этических принципах, открыто отрицающих двойственные нравственные стандарты Библии: на уровне сознания для толпы (рабочего “быдла”) — заповедь Моисея — не укради; на уровне подсознания для толпы “богоизбранных” иудеев через доктрину “Второзакония — Исаии” — кради всё, но мягко и культурно через узаконенный ссудный процент; а для межрегиональной “элиты”, но уже на уровне сознания, — делай, что хочешь, так как все прочие — рабочее быдло для удовлетворения твоих прихотей и нужд.

При сохранении же библейской концепции, в ходе передачи лидерства от четвёртого приоритета третьему в иерархии средств управления, должна гарантированно обеспечиваться устойчивость процесса концентрации производительных сил человечества методами ростовщического кредитования. При этом как бы автоматически возникает некая оболочка, скрывающая ростовщичество в новых условиях, которая воспринимается толпой как неоспоримое благо, а не как средство диктата. Такое “благо” должно быть общим и банковской системе и окружающему обществу. Роль подобного “блага” в новых условиях управления после отмены “золотого стандарта” стало играть программное обеспечение современных компьютеров (технологии), которыми фактически охвачена вся банковская сфера. Но третий приоритет обобщённых средств управления включает в себя не только информацию технологического характера (программное обеспечение), но также идеологического, что означает: через программный продукт всей современной компьютерной базы, в том числе и в банковской сфере, обществу в целом становится доступна мировоззренческая информация любого уровня. Будучи периферией Черномора, наины и фарлафы остаются частью общества, и потому процесс перехода всей системы управления на более высокий приоритет создаёт для них благоприятные условия выхода из-под информационного контроля глобального псевдожречества.