Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать, В Россию можно только верить. 7 страница

— мировоззренческого — методологического;

— хронологического — исторического;

— идеологического — технологического;

— экономического — финансового;

— геноцидного — (алкоголь, наркотики, генная инженерия, радиация).

Это война концептуальная, ибо указанная директива гласит:

«Речь идёт прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. Не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы это пытались сделать в Германии и Японии (шестой приоритет, для поддержания военного паритета на котором мы тратили самые большие средства, сорок четыре года назад был признан в борьбе с Россией бесперспективным. — Авт.). Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей советской территорией, то... мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;

б) в политическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьёзной власти над главными национальными меньшинствами;

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу с нами, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов». (Н.Н.Яковлев, “ЦРУ против СССР”, М., 1985, с. 40 — 41).

На пятидесятом году ведения холодной (информационной) войны основные положения Директивы Совета Национальной Безопасности США, исполнились почти дословно. Это что, “чудо старых дней”, или некое “ноу-хау?” Нет, это демонстрация высокого искусства владения методами бесструктурного управления. Овладеть ими без понимания хода глобального исторического процесса и места в нём России — невозможно. Вот тут-то и нужна самая большая глубина исторической памяти. С памятью же у нас сегодня дела обстоят не лучшим образом: до перестройки была вполне добротно сделанная “Память” В.Чивилихина, которую потом кто-то аккуратно подменил эмоционально-бессодержательной “Памятью” Д.Васильева, а закончилось всё “мемориалом”, да и тот оказался апрельским. А на Руси поговорка издревле водится:

«1 апрель — никому не верь». Народ никому и не верит, но это не избавляет его от необходимости восстановления собственной исторической памяти. Отсюда и вопрос грустный Руслана:

“Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло ТРАВОЙ ЗАБВЕHЬЯ?..
Времён от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!”

Вопрос о “траве забвенья”, весьма серьёзный, поскольку в “Предисловии” монологу Руслана отведено особое внимание, разумеется в форме вопросов всё того же — то ли “непомнящего”[29], то ли непонимающего г. NN:

«Зачем Руслан говорит, увидевши поле битвы...:

“О поле, поле, кто тебя
Усеял мёртвыми костями?
............
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья
Времён от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья! и проч.?

Так ли говорили русские богатыри? И похож ли Руслан, говорящий о ТРАВЕ ЗАБВЕHЬЯ И ВЕЧHОЙ ТЕМHОТЕ ВРЕМЁH (подчёркнуто Пушкиным), на Руслана, который через минуту восклицает С ВАЖHОСТЬЮ СЕРДИТОЙ (выделено Пушкиным):

Молчи, пустая голова!
...........
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу.
А как наеду, не спущу!
... Знай наших! и проч.?»

Так поэт показывает, что ответственность за появление “травы забвения” в России лежит на правительстве — пустой Голове, отделённой Черномором от народа мечом методологии познания на основе Различения.

Но вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь: а герой
С последней битвы безоружен.

Победа над языческой “элитой” — это не только торжество христианства на Руси, но и утрата методологии познания, осмысления и управления на основе Различения — меча, которым в какой-то мере владело святорусское жречество.

При свете трепетном луны
Сразились витязи жестоко;
Сердца их гневом стеснены,
Уж копья брошены далеко,
УЖЕ МЕЧИ РАЗДРОБЛЕHЫ.

Внутренний Предиктор России начинает собирать свои доспехи, то есть готовит “Разгерметизацию” всех знаний о глобальном историческом процессе. Происходит это одновременно с пробуждением поля, поросшего травой забвенья. Причём, как мы убедились, за время так называемой “перестройки” “треска и звона” бессодержательного было много. Были и возражения: “Зачем ворошить прошлое?” Но Руслан делает своё дело без лишних эмоций и с пониманием.

Обходит поле он вокруг;
В кустах, среди костей забвенных,
В громаде тлеющих кольчуг,
Мечей и шлемов раздробленных
Себе доспехов ищет он.
Проснулись гул и степь немая,
Поднялся в поле треск и звон;
Он поднял щит, не выбирая,
Нашёл и шлем и звонкий рог;
Но лишь меча сыскать не мог.

Собственную защиту Внутренний Предиктор разработал, используя опыт прошлого, а вот что касается оружия нападения, соразмерного уровню понимания общего хода вещей, сложившемуся в обществе после смены соотношения эталонных частот биологического и социального времени, то здесь возникли определённые трудности.

Долину брани объезжая,
Он видит множество мечей,
Но все легки да слишком малы,
А князь красавец был не вялый,
Не то, что витязь наших дней.
Чтоб чем-нибудь играть от скуки,
Копьё стальное взял он в руки,
Кольчугу он надел на грудь
И далее пустился в путь.

Что ж, для первого хорошего и верного удара копьё — тоже оружие, особенно если попадает в чей-то не в меру болтливый язык. Не стоит забывать и о копье Георгия Победоносца, поражающего Змия Крылатого — того самого, который влетает в окно замка Черномора, «гремя железной чешуей». Однако цель Руслана — Черномор. Главное же препятствие на пути к этой цели — огромная Голова, символ правительства России, которое никогда не было способно сформулировать устойчивую концепцию развития страны, выражающую долговременные интересы её народов. Тут есть над чем задуматься. Вся сцена Руслана с головой происходит при луне.

Уж побледнел закат румяный
Над усыплённою землёй;
Дымятся синие туманы.

Известно, что туман синего Иоаннова масонства шотландского ритуала был принят элитой России в начале XX века, и первое буржуазное правительство после февральской революции оказалось полностью масонским.

И всходит месяц золотой;
Померкла степь. Тропою тёмной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный,
И что-то страшное храпит.

Правительство для народа всегда было тёмным и непонятным, как непонятны были и принципы, которыми оно руководствовалось в управлении.

Руслан внимает и глядит
Бестрепетно, с покойным духом;
Но, шевеля пугливым ухом,
КОHЬ упирается, дрожит,
Трясёт упрямой головою,
И грива дыбом поднялась.

Очень точная и ёмкая характеристика отношения простого люда России к любому правительству.

Вдруг холм, безоблачной луною
В тумане бледно озарясь,
Яснеет.

Луна в поэме — символ иудаизма, поскольку еврейство ничего не создаёт само, а светит отражённым светом культурного наследия всех народов. Свет луны — вторичный[30]. В этом тоже есть определённая символика: еврейство подхватывает и “переизлучает” подобно “луне в обществе” то, что приходит к нему извне, и что оно пытается приспособить к осуществлению возложенной на него миссии, будучи лишено собственного творческого начала. Это относится и к реформаторской активности еврейства в области государственного устройства и деятельности концептуально безвластных правительств разных стран. А вот каким видит правительство (любое, не способное осуществлять полную функцию управления и вести самостоятельную концептуальную деятельность) Пушкин:

... смотрит храбрый князь —
И чудо видит пред собою.
Найду ли краски и слова?
Пред ним живая голова.
Огромны очи сном объяты;
Храпит, качая шлем пернатый,
И перья в тёмной высоте,
Как тени, ходят, развеваясь.

Что касается перьев, то с них начинает свою активную деятельность каждое новое правительство. При этом перья могут быть самые разные: от гусиных и утиных до грачиных и лебединых. Пернатый (или пархатый — в темноте не разобрать) шлем правительства, имея полный набор таких украшений, даже для верноподданного демократического окружения, представляется ужасным.

В своей ужасной красоте
Над мрачной степью возвышаясь,
Безмолвием окружена,
Пустыни сторож БЕЗЫМЯHHОЙ,
Руслану предстоит она
Громадой грозной и туманной.

Своеобразная характеристика демократической диктатуры с монополией на средства массовой информации. Примерно такой предстаёт Голова Внутреннему Предиктору, осознавшему всю полноту ответственности за судьбу Людмилы.

В недоуменье хочет он
Таинственный разрушить сон.
Вблизи осматривая диво,
Объехал голову кругом
И стал пред носом молчаливо;
Щекочет ноздри копиём.

Внутренний Предиктор щекочет ноздри Головы копиём “Разгерметизации”, то есть кладет на стол правительства материалы, раскрывающие ход глобального исторического процесса, а также роль в нём жречества, знахарства, масонства и еврейства.

И, сморщась, голова зевнула,
Глаза открыла и чихнула...
Поднялся вихорь, степь дрогнула,
Взвилася пыль; с ресниц, с усов,
С бровей слетела стая сов;
Проснулись рощи молчаливы,
Чихнуло эхо.

Минерва (Афина) — богиня мудрости — изображалась в виде суровой и величественной девы, чаще всего в длинном одеянии и в полном вооружении: с копьём, щитом и в шлеме. У ног её сидит обычно священная птица — сова. Отсюда изречение: «Сова Минервы вылетает по ночам», т.е. ночью, когда сознание отключено и в обход его, через подсознание многое можно бесконтрольно внушить человеку. Слова: «С ресниц слетели стаи сов», — предупреждение читателю: мудрые мысли давно покинули Голову, а все её дальнейшие поступки — результат утраты ею здравого смысла. Поэтому любая попытка указать правительству на концептуальную неопределённость проводимой им внутренней и внешней политики ничего кроме бессмысленного гнева у пустой Головы вызвать не может. А как на этот гнев реагирует толпа непосвящённых?

... конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел,
И вслед раздался ГОЛОС ШУМHЫЙ:
“Куда ты, витязь неразумный?
Ступай назад, я не шучу!
Как раз нахала проглочу!”

Шумный голос — это прежде всего голос “элиты”, всегда готовой оказать поддержку правительству. Однопартийная (марксистско-троцкистская) или многопартийно-демократическая, она одинаково страдает бессодержательным словоблудием и бездумной верноподданностью, поскольку ей присущи все виды калейдоскопического идиотизма. Но с точки зрения Внутреннего Предиктора “элита” — тоже толпа, только более информированная в части фактологии, а потому более наглая и циничная по отношению к другой толпе, стоящей ниже её в толпо-“элитарной” пирамиде. Отсюда и отношение к ней — презрительное.

Руслан с презреньем оглянулся,
Браздами удержал коня
И с гордым видом усмехнулся.

Правительство пытается что-то ответить на вызов Внутреннего Предиктора, но в силу хронического заболевания, рассмотренного выше, и низкого уровня понимания происходящего ведёт себя нагло, самоуверенно, не отдавая отчёта в возможных последствиях.

“Чего ты хочешь от меня? —
Нахмурясь, голова вскричала. —
Вот гостя мне судьба послала!
Послушай, убирайся прочь!
Я спать хочу, теперь уж ночь,
Прощай!”

Правительство не понимает «закона времени», и потому просто хамит. Ответ Внутреннего Предиктора не оставляет сомнений в решимости привести в чувство пустую Голову.

Но витязь знаменитый,
Услыша грубые слова,
Воскликнул с важностью сердитой:
“Молчи, пустая голова!
Слыхал я истину, бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!”

После таких слов из Головы полезли эмоции, поскольку сказать по-прежнему нечего, а туловище утрачено ею по своей же дурости.

Тогда, от ярости немея,
Стеснённой злобой пламенея,
Надулась голова; как жар,
Кровавы очи засверкали;
Напенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу князю стала дуть.

На толпу, до тех пор пока она не станет народом, такие фокусы правительства, подаваемые через средства массовой информации, ещё как-то действуют.

Напрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Неверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослеплённый,
Он мчится вновь, изнеможённый,
Далече в поле отдохнуть.

Это краткая и полная характеристика поведения толпы в кризисных ситуациях. Задача Руслана чрезвычайно сложная: помочь толпе стать народом.

Вновь обратиться витязь хочет —
Вновь отражён, надежды нет!

“Правительство наше, кажется, сошло с ума”, — часто можно слышать в годы перестройки. Получается, что Пушкин такое состояние Головы угадал довольно точно.

А голова ему вослед,
КАК СУМАСШЕДШАЯ, хохочет,
ГРЕМИТ: “Ай, витязь! ай, герой!
Куда ты? тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Не, трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня”.
И между тем она героя
Дразнила страшным языком.

Известно, что нагнетать бессмысленные эмоции — дело не безопасное. Но если Голова пустая, а делать что-то надо, то нагнетание страстей — “последнее прибежище негодяя”. Одна из знаковых фигур начала перестройки (Станкевич), как-то проболталась о главном секрете языка Головы: «Если бы мы были сильны, нам бы не следовало разыгрывать карту гласности». В этом изречении — своеобразное признание интеллектуального иждивенчества демократического сброда: сами в мировоззренческом плане ничего содержательно нового предложить не могут, а предать огласке то, что созрело в глубинах народного сознания — страшно.

Руслан “левой” рукой держит узду, но “ПРАВАЯ” у него свободна! Не пора ли воспользоваться удачным случаем — гласность всё-таки!

Руслан, досаду в сердце кроя,
Грозит ей молча копиём,
Трясёт его рукой свободной,
И, задрожав, булат холодный
Вонзился в дерзостный язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг.

Это должно означать: все концептуальные работы (“Раз­гер­метизация”, “Мёртвая вода” и др.) рано или поздно будут опубликованы в достаточном количестве и, следовательно, станут доступны всему обществу. После этого Голове-правительству будет не до шуток, не до театрализованных представлений, действие которых специально было вынесено в толпу на площади и улицы, подобных тем, которые в августе 1991 г. устроило ГКЧП.

От удивленья, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела.

Другими словами, балаган концептуально неопределённых реформ рано или поздно закончится, еврейскому суфлеру дадут по шее и выкинут из будки советологов. После этого, видимо, правительству предстоит пережить сцену, напоминающую финал пьесы Гоголя “Ревизор”.

В спокойном духе горячась,
Так иногда средь нашей сцены
Плохой питомец Мельпомены,
Внезапным свистом оглушён,
Уж ничего не видит он,
Бледнеет, ролю забывает,
Дрожит, поникнув головой,
И, заикаясь, умолкает
Перед насмешливой толпой.

В переводе на язык современной политики, толпа сувенирных президентов (случайно ли после августа 1991 г. многие из них — служители муз) может оказаться в положении актёра, который “свою ролю не знал, не знал, да и забыл”. Тут уж Руслан зевать не должен.

Счастливым пользуясь мгновеньем,
К объятой голове смущеньем,
КАК ЯСТРЕБ, богатырь летит.

(Вспомните видение поэта с ПОРОГА хижины! Так Руслан обретает черты Внутреннего Предиктора России. Пушкинская символика всегда точна и содержательно определена).

С подъятой, грозною десницей
И в щёку тяжкой рукавицей
С размаха голову разит.

Раскрытие всех тайн посвящений — равно — внутренних запретов на осмысление информации мировоззренческого характера, которыми через суфлёров Черномора и Hаины веками пользовалась Голова, считавшая себя также посвящённой в нечто, — самая страшная для неё пощёчина. После этого доступ к мечу методологии на основе Различения открыт для Руслана.

И степь ударом огласилась;
Кругом росистая трава
Кровавой пеной обагрилась,
И, зашатавшись, голова
Перевернулась, покатилась,
И шлем чугунный застучал.
Тогда на месте опустелом
МЕЧ богатырский засверкал.

Это и есть тайна тайн Черномора — его главное «чудо старых дней». Многие поколения среди простого Люда жила легенда о том, что чудесный “МЕЧ-КЛАДЕHЕЦ” будет когда-нибудь достоянием его богатырей и те освободят русский народ от всех злых сил. С этого момента Руслан — не просто Внутренний Предиктор России — он Концептуальная власть глобального уровня ответственности.

Наш витязь в трепете весёлом
Его схватил и к голове
По окровавленной траве
Бежит с намереньем ЖЕСТОКИМ
Ей нос и уши обрубить.

Уровню глобальной заботы и ответственности бессмысленные эмоции только во вред. Произвол возможен, но... обязательно нравственно правый, и лишь в том случае, если он способствует росту меры понимания в обществе “общего хода вещей”. Если же этого не происходит, то:

Уже Руслан готов разить,
Уже взмахнул мечом широким —
Вдруг, изумлённый, внемлет он
Главы молящей жалкий стон...
И тихо меч он опускает,
В нём гнев свирепый умирает,
И мщенье бурное падёт
В душе, моленьем усмирённой:
Так на долине тает лёд,
Лучом полудня поражённый.

Этим фрагментом поэт предупреждает о том, что при любой смене правительства не должна разрушаться государственность, не должны уничтожаться его основные институты информационной поддержки и управления (разведка, комитет государственной безопасности, управление по борьбе с преступностью, а также их архивы; в образах Пушкина — нос и уши Головы). Кроме того, Голова после освобождения от ЧУГУHHОГО шлема может сообщить некоторые полезные сведения, которые (даже без понимания ею содержания) могут представлять для общества определённую ценность. При таком подходе второй смысловой ряд откровений Головы о её бездумном сотрудничестве с Черномором приобретают особый интерес. Но при этом не следует забывать, что “про­светленье” в Правительстве наступает лишь после хорошей затрещины и только после того, как меч методологии на основе Различения, становится достоянием Концептуальной власти России. Отсюда послушание Головы — следствие роста мера понимания общего хода вещей Русланом по отношению к мере понимания Черномора. То есть это послушание вынужденное, т.е. “со вздохом”.

Ты вразумил меня, герой, —
Со вздохом голова сказала, —
Твоя десница доказала,
Что я виновен пред тобой;
Отныне я тебе послушен;
Но, витязь, будь великодушен!
Достоин плача жребий мой.

В сущности, это плач о том, как национальный совет старейшин славянства в процессе перехода общества к государственности, самонадеянно считал жреческие структуры ВСЕХ национальных общин своими меньшими братьями.

Через два года после завершения поэмы в стихотворении “Песнь о вещем Олеге” Пушкин подведёт итог своим раздумьям о судьбе языческой военной элиты при её столкновении с жречеством, в котором самонадеянная родовая знать тех времён видела лишь “вдохновенных кудесников”. На легкомысленную просьбу “вещего”[31] Олега приоткрыть его матрицу судьбы за определённое вознаграждение — “коня” — мудрый старец с достоинством отвечает:

“Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен..
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе”.

Не правда ли, мы узнаем манеру общения с сильными мира сего Финна, который даёт оценку поведения воинственной толпы (коня — по символике Пушкина) и предсказание будущего в образной форме:

“Твой конь не боится опасных трудов;
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю.
И холод и сеча ему ничего...
Но примешь ты смерть от коня своего”.

Будучи лишена Различения Свыше, “вещая” Голова дохристианской Руси поняла иносказание дословно и была уничтожена раввинатом через поражение сознания воинственной языческой толпы библейским мировоззрением.

Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!
Из мёртвой главы гробовая змея
Шипя между тем выползала;
Как чёрная лента, вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Из поэмы мы знаем, что Наина при необходимости могла обратиться и в кошку, и в змею. В “Песне первой” также было показано, как лишённые Свыше Различения старейшины родоплеменных общин, принимая титул царей, не способны были отличить жречество от знахарства. Процесс отношений царской “элиты” и жречества, превращающегося в период становления широкодоступной письменности в знахарство, хорошо показан у Плутарха. Описывая возмущение Александра Македонского после опубликования некоторых работ широко известного Западной цивилизации жреца-философа Аристотеля, Плутарх приводит любопытные письма знаменитого полководца:

«Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я бы хотел превосходить других не столько могуществом, сколько знанием о высших предметах».

Успокаивая уязвлённое честолюбие царя, Аристотель объясняет ему, что «хотя эти учения и обнародованы, но вместе с тем как бы и не обнародованы».

В этом примере хорошо видно, что Александр Македонский — греческая Голова, лидер “элиты”, воспринимает Аристотеля в качестве авторитета-жреца. Но для жреца-знахаря царь-полководец — такой же толпарь, как и все прочие не владеющие методологией познания на основе Различения, только допущенный знахарями к особым видам профессиональных знаний, до которых не допущены другие толпари рангом помельче. Сам Аристотель, обеспокоенный сохранением монополии на Знание ещё больше, чем Александр, предстаёт в данном случае не жрецом, а знахарем и потому намекает царю, что публикация в некотором роде дефективная, т.е. представляет собой скорее ЗВОH о Знании, чем само Знание. Это — исторический факт, описанный известным историком Плутархом (сам был дельфийским жрецом), показывает, как Голова, мнившая себя действительной элитой, и мафия бритоголовых охраняли монополию на Знание и “сотрудничали” в сфере управления, но... каждый в меру своего понимания. Интересно, что Голова в “сотрудничестве” подобного рода самоопределилась в качестве супостата, т.е. врага народам:

И я был витязь удалой!
В кровавых битвах супостата
Себе я равного не зрел;
Счастлив, когда бы не имел
СОПЕРHИКОМ меньшого брата!

Последние две строки знаменуют низкий уровень понимания Головы и достаточно высокий уровень понимания поэта, который устами Головы даёт представление о механизме “соперничества”.

В противостоянии концептуальных центров при толпо-“элитарной” нравственности, господствующей в обществе, объективно успех сопутствует тому, кто первым способен выйти на более высокую меру понимания общего хода вещей. Такая мера понимания достижима там, где по каким-то условиям допустима самая высокая динамика изменения соотношения скоростей информационного обновления на генетическом и внегенетическом уровне. С большой степенью вероятности этот феномен мог проявиться в регионах, получивших общеупотребительное название “ центров цивилизации”, т.е. там, где глобальный исторический процесс шёл с максимально возможной скоростью с учётом всех этапов его развития. А самая большая скорость этих процессов, как правило, была там, где устойчиво, по каким-то причинам, поддерживался самый высокий уровень социальной напряжённости, который объективно (в статистическом смысле) проявлялся прежде всего в регионах с очень высокой плотностью населения. Это, конечно, был быстрый рост, но как показывает Пушкин, рост «самый глупый», ибо вектор целей общества, живущего и развивающегося в условиях такого “быстрого” роста, также быстро расходится с вектором целей природы и её Создателя, который и обладает самой высокой мерой понимания общего хода вещей, как Творец — Вседержитель, по отношению к человечеству в целом.

Так человеческое общество, являясь порождением, а, следовательно, и частью её, вступает в этих регионах в антагонистические противоречия с нею. Отсюда пушкинское выражение: «глупый рост» — определённая мера (в данном случае — недостаточности) реализации статистически предопределённого природой потенциала развития человека. С высоты же «глупого роста» всё это видится как “прогресс”, в котором отображена губительная для Природы и Человечества сторона самого явления “цивилизации”.

Объективно сложилось так, что славяне на просторах центральной части огромного евразийского континента изначально имели самую низкую плотность расселения. Вектор целей их общности дольше всех пребывал в единстве с вектором целей матери-Природы, что позволило им наиболее полно реализовать потенциал Человека. Это, конечно, рост медленный, но в то же время и “дивный”, раскрывающий секрет непостижимого для “цивилизаторов” счастья народов России, дивное предназначение их высокой духовной миссии. Но здесь же открываются и причины сетования “цивилизаторов” по поводу того, что с высоты «глупого роста»:

Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать, В Россию можно только верить.

Ф. И. Тютчев

Далее Голова продолжает:

“Коварный, злобный Черномор,
Ты, ты всех бед моих виною!
Семейства нашего позор,
РОЖДЁHHЫЙ КАРЛОЙ, С БОРОДОЮ,
Мой дивный рост от юных дней
Не мог он без досады видеть
И стал за то в душе своей
Меня, жестокий, ненавидеть.
Я был всегда HЕМHОГО ПРОСТ,
Хотя высок, а СЕЙ HЕСЧАСТHЫЙ,
Имея самый ГЛУПЫЙ РОСТ,
Умён как бес — и зол ужасно.”

Рассказ Головы — пример того, как Пушкин немногими словами умел передать большой и содержательно значимый объём информации, изящно обходя при этом сложные завалы — нагромождения историков-мифотворцев. Образ Черномора в интерпретации Головы — это образ, навязанный Голове знахарством языческой военной “элиты” (в данном случае славянской), получившей в результате своего сотрудничества с мафией бритоголовых то, чего она и заслужила. Рассказ о конфликте Головы с “меньшим братом” ценен простотой, а на Руси простота всегда считалась хуже воровства. Голова и не скрывает своей простоты, но благодаря этому её качеству поэту удаётся вскрыть и передать потомкам (как бы в душевной простоте) самую великую тайну — на чем сломалось славянское знахарство и как мафии бритоголовых удалось на достаточно длительный период времени (до смены логики социального поведения) подмять под себя славянский этнос.

Военная языческая “элита” славян, не владея методологией на основе Различения, самоуверенно причислила жречество, превратившееся со времён введения на Руси письменности в знахарство, к своему семейству, посчитав его “меньшим братом”. Но это не значит, что такого же мнения о Голове был Черномор, даже если он её в этом и не разубеждал. “Элита”, эксплуатируя толпу, обеспечивала знахарству комфортные условия, а главное — свободное время, необходимое для овладения новым знанием в процессе обновления информации на внегенетическом уровне информационного состояния общества. Другими словами, военная “элита” создавала для Черномора условия как для “глупого”, так и для “дивного” роста, но история на уровне социальных явлений объективна и потому “глупый рост” Черномора — отказ от жизнеречения в пользу знахарства — также явление объективное настолько, насколько оно отражает исторически объективную, а не декларируемую нравственность общества в целом.

Рассказ идёт от имени славянской языческой военной “элиты”, лишённой Различения по её злонравию и не способной отличить даже своего жречества от чужого, а не то что жречества от знахарства. Так, например, тот же Плутарх сообщает, что Александр Македонский по завоевании Египта поклонялся египетскому жречеству в Фивах даже с большим усердием, чем своему греческому. Цари, короли, князья, императоры, восседавшие на тронах и со сладострастием принимавшие поклонение толпы, и в глазах жречества, и в глазах знахарства сами оставались толпой, «живу­щей по преданию и рассуждающей по авторитету». Если авторитет чужого знахарства был выше своего национального, то рассуждали и действовали по Черномору, а не по Финну. Ну а когда голова слетала с плеч, то начиналась истерика:

Коварный, злобный Черномор,
Ты, ты всех бед моих виною!

А на самом деле коварство и злоба Черномора ни при чём, ибо он и сам часто:

Клянёт жестокий жребий свой.

То есть он сам — порождение библейской концепции управления и вынужден делать свою работу, даже если порой она ему по каким-то причинам и не нравится. Слова Головы: «Рождённый карлой, с бородою», — результат эмоционально-эгрегориального искажения восприятия ею происходящего. Конечно, в жизни всё бывает, даже карлики-уроды рождаются, но видения типа — «рождённый карлой с бородою» — совместный плод творения собственного калейдоскопа Головы и некоего эгрегориального воздействия. В действительности же “роковая сила чудесной бороды” — в ростовщичестве — основе библейской концепции.