Северус Снэйп утверждён на посту директора Хогвартса

 

– Нет, – разом вскрикнули Рон и Эрмиона.

Эрмиона оказалась самой быстрой: она схватила газету и начала громко читать сопровождающую статью:

 

– «Северус Снэйп, долгое время преподававший Зельеделие в Школе волшебства и колдовства Хогвартс, был назначен сегодня директором, в ходе значительнейших кадровых перестановок в этой стариной школе. В связи с отставкой предшествующего преподавателя Маггловедения, этот пост займёт Алекто Кэрроу, в то время как её брат Амикус примет вакантный пост преподавателя Защиты от Тёмных Искусств».

 

– «Я приветствую возможность поддержать наши прекраснейшие Волшебные традиции и ценности…» – вроде убийств и отрезания человечьих ушей, я полагаю! Снэйп – директор! Снэйп в кабинете Дамблдора – Мерлиновы портки! – от её пронзительного крика Гарри и Рон подпрыгнули. Она выскочила из-за стола и вылетела из комнаты, крича на бегу: – Я вернусь через минутку!

– Мерлиновы портки? – повторил Рон с удивлённым видом. – Она точно расстроена. – Он подтянул к себе газету и погрузился в статью о Снэйпе.

– Остальные преподаватели это не поддержат, Мак-Гоннагал, и Флитвик, и Росток, они все знают правду, знают, как умер Дамблдор. Они не примут Снэйпа директором. И кто такие эти Кэрроу?

– Пожиратели Смерти, – сказал Гарри. – Там дальше их фотографии. Они были на вершине башни, когда Снэйп убивал Дамблдора, так что все дружки в сборе, и, – горько продолжил он, подтягивая к себе стул, – я не вижу, что у других учителей есть хоть какой-то выбор. Если за Снэйпом Министерство и Волдеморт, то это будет выбор между остаться преподавать или провести несколько милых лет в Азкабане, и то если посчастливится. Я думаю, они останутся, чтобы попытаться защитить учеников.

Кричер торопливо подсеменил к столу с огромным ковшом в руках и разлил суп в старинные чашки, насвистывая сквозь зубы.

– Спасибо, Кричер, – сказал Гарри, сворачивая Прорицатель так, чтобы не видеть лицо Снэйпа. – Ладно, по крайней мере мы точно знаем, где сейчас Снэйп.

Он принялся хлебать суп. Качество кричеровской стряпни потрясающе выросло с тех пор, как ему отдали Регулусов медальон: такого французского лукового супа Гарри ещё не пробовал.

– Там по-прежнему куча Пожирателей Смерти следит за домом, – рассказывал он Рону, поедая суп, – больше, чем обычно. Похоже, они надеются, что мы выйдем, нагружённые школьными чемоданами, и потопаем на Хогвартс-Экспресс.

Рон посмотрел на часы.

– Я об этом весь день думаю. Он отошёл почти часов шесть назад. Странно как-то – не ехать на нём, правда?

В мыслях Гарри увидел алый поезд с паровозом, такой, за каким они с Роном когда-то гнались по воздуху: блестящая алая гусеница, ползущая среди полей и холмов. Он был уверен: Джинни, Невилл и Луна сидят сейчас вместе, гадая, наверное, где сейчас он с Роном и Эрмионой, или обсуждая, как лучше подорвать новый режим Снэйпа.

– Они меня чуть не увидели, когда я сейчас возвращался, – сообщил Гарри. – Я неудачно приземлился на верхнюю ступенку, и плащ соскользнул.

– У меня всё время так. О, вот и она, – добавил Рон, поворачиваясь на стуле к Эрмионе, входящей в кухню. – А это что – во имя заношенных Мерлиновских невыразимых?

– Я вот вспомнила, – объяснила Эрмиона, переводя дух.

Она принесла большую картину в раме, которую и опустила на пол, чтобы ухватить с кухонного стола свою маленькую бисерную сумочку. Открыв её, она принялась затолкивать картину внутрь, и, несмотря на то, что картина была явно слишком большой, чтобы поместиться внутри крошечной сумочки, спустя несколько секунд она легко исчезла в её вместительных глубинах.

– Финеас Нигеллус, – объяснила Эрмиона, бросая сумочку на кухонный стол; та, как всегда, грохнула с лязгом.

– То есть? – спросил Рон, но Гарри всё понял. Нарисованный Финеас Нигеллус мог путешествовать между своим портретом на площади Мракэнтлен и тем, что висел в кабинете директора в Хогвартсе, круглой комнате на самом верху, где прямо сейчас, без сомнения, сидел Снэйп, торжествующий обладатель дамблдоровской коллекции тонких волшебных инструментов из серебра, каменного Думоотвода, Сортировочной Шляпы и – если его куда-либо не унесли – меча Гриффиндора.

– Снэйп мог послать Финеаса Нигеллуса, чтобы он для него заглянул сюда, в этот дом, – объяснила Эрмиона Рону, усаживаясь на свой стул. – Но теперь пусть пытается, всё, что Финеас Нигеллус сможет увидеть – это изнанку моей сумочки.

– Хорошая мысль! – воскликнул явно впечатлённый Рон.

– Спасибо, – улыбнулась Эрмиона, пододвигая к себе миску с супом. – Ну, Гарри, что ещё сегодня произошло?

– Ничего, – ответил Гарри, – наблюдал за входом в Министерство семь часов. Никаких признаков её. Однако видел твоего папу, Рон. Он прекрасно выглядит.

Рон кивком выразил признательность за эту новость. Они согласились, что было бы слишком опасно попробовать поговорить с мистером Висли, когда тот входит или выходит из Министерства, потому что он всегда был в окружении других министерских работников. Впрочем, увидеть его мельком – уже обнадёживало, даже если бы он выглядел напряжённым и обеспокоенным.

– Папа всегда говорил нам, что большинство министерских прибывают на работу Дымолётной сетью, – сказал Рон. – Поэтому мы и не видели Амбридж – она никогда не ходит пешком, она считает себя слишком важной персоной.

– А что насчет той забавной старой ведьмы и того маленького колдуна в синей форме, словно военные моряки? – спросила Эрмиона.

– А, да, это мужик из Магического обслуживания, – сказал Рон.

– Откуда ты знаешь, что он работает в Магическом обслуживании? – спросила Эрмиона, её ложка с супом повисла в воздухе.

– Папа говорит, что все из Магического обслуживания носят форму морского цвета.

– Но ты никогда не говорил нам этого!

Эрмиона уронила свою ложку и потянулась к куче записей и карт, которые они с Роном изучали, когда Гарри вошёл в кухню.

– Здесь ничего нет о синей морской форме, ничего! – воскликнула она, лихорадочно пробегая листы.

– Ну, а это действительно важно?

– Рон, тут всё важно! Если мы собираемся проникнуть в Министерство и не влипнуть, когда они там обязательно высматривают нежелательных посетителей, важна каждая мелочь! Нам нужно думать и думать над этим, то есть, какой прок от всех этих вылазок на разведку, если ты даже не позаботился сказать нам…

– Чёрт возьми, Эрмиона, я забыл какую-то мелочь…

– Понимаешь ты, или нет, что нам сейчас нет во всём мире, наверное, места опаснее, чем Министерство…

– Думаю, что нам следует сделать это завтра, – сказал Гарри.

Эрмиона застыла, как мёртвая, открыв рот, Рон чуть не подавился супом.

– Завтра? – повторила Эрмиона, – Гарри, ты серьёзно?

– Именно, – ответил Гарри. – Я не думаю, что мы будем готовы намного лучше, чем сейчас, даже если будем целый месяц рыскать вокруг министерского подъезда. Чем дольше мы это откладываем, тем дальше может оказаться медальон. И так уже вполне возможно, что Амбридж избавилась от него, раз он не открывается.

– Если, – сказал Рон, – она не нашла способ его открыть, и теперь он ею командует.

– На ней не скажется, она и сама по себе злыдня, – пожал плечами Гарри.

– Мы знаем самое главное, – продолжил он, обращаясь к Эрмионе. – Мы знаем, что прекращена телепортация в Министерство и обратно, мы знаем, что теперь только самым старшим чинам Министерства позволено подключить свой дом к Дымолётной сети, потому что Рон слышал, как двое Невыразимых на это жаловались. И мы приблизительно знаем, где кабинет Амбридж, потому что ты слышала, как тот бородатый тип говорил своему приятелю…

– Я буду на первом уровне, Долорес хочет меня видеть, – тут же процитировала Эрмиона.

– Точно, – сказал Гарри, – и мы знаем, что там используются те странные монетки или жетоны или что они там, потому что я видел, как колдунья позаимствовала одну у своего друга…

– Но у нас нет ни одной!

– Если план сработает, они у нас будут, – спокойно продолжил Гарри.

– Не знаю, Гарри, не знаю… Просто жуткая прорва вещей, которые могут пойти не так, тут много зависит от удачи…

– Это так и останется, даже если мы ещё три месяца будем готовиться, – ответил Гарри. – Время действовать.

По лицам Рона и Эрмионы он мог сказать, что они испуганы, он сам себя не особенно убедил, но в то же время он был уверен, что время привести их план в действие пришло.

Предыдущие четыре недели они провели, по очереди облачаясь в Плащ-невидимку и шпионя за официальным входом в Министерство, который Рон – спасибо мистеру Висли – знал с детства, Они пристраивались к идущим работникам Министерства, подслушивали их разговоры, и выясняли, внимательно наблюдая, кто из них мог бы появиться один, в определенный день, в определенное время. Иногда им подворачивалась возможность стащить Ежедневный Прорицатель из чьего-нибудь портфеля. Медленно они выстраивали схематические карты и заметки, которые теперь стопкой возвышались перед Эрмионой.

– Хорошо, – медленно произнес Рон, – предположим, мы идём на это завтра. Я думаю, что пойти должны только мы с Гарри

– О, не начинай снова, – вздохнула Эрмиона, – я думала, мы с этим решили.

– Одно дело слоняться возле входа под Плащом-невидимкой, но это совсем другое, Эрмиона, – Рон ткнул пальцем в десятидневной давности Прорицатель, – Ты в списке магглорождённых, которые не явились для допроса!

– А тебе положено помирать в Норе от текучего лишая! Если кто и не должен идти, так это Гарри, за его голову назначено десять тысяч галлеонов…

– Отлично, я остаюсь, – сказал Гарри. – Если вы при случае Волдеморта угробите, мне сказать не забудьте.

Пока Рон и Эрмиона смеялись, боль прострелила шрам на лбу Гарри. Его рука дернулась к шраму. Он увидел, как сузились глаза Эрмионы, и попытался скрыть это движение, притворившись, что убирает волосы с глаз.

– Ладно, если мы все трое идём, то придётся телепортировать не всем сразу, – сказал Рон, – мы всё равно все под Плащом не уместимся.

Шрам Гарри болел всё сильнее и сильнее. Гарри встал. Тут же Кричер поспешил вперед:

– Юный господин не доел свой суп, может, он предпочтёт пряное рагу или пирог с патокой, который он так любит?

– Спасибо, Кричер, но я вернусь через минуту, я… э… в туалет.

Понимая, что Эрмиона подозрительно наблюдает за ним, Гарри поспешил наверх в прихожую и оттуда на первую лестничную площадку; там он ворвался в ванную комнату и закрыл дверь на задвижку. Мыча от боли, он упал на чёрную раковину с кранами в форме разинувших пасти змей, и закрыл глаза…

Он скользил вдоль сумеречной улицы. Строения по обе стороны от него имели высокие, углом, крыши, обшитые деревом, они выглядели как пряничные домики. Он приблизился к одному из них, увидел, как бела его длиннопалая рука на фоне двери. Он постучал. Он чувствовал, как нарастает в нём возбуждение…

Дверь открылась, за ней стояла смеющаяся женщина. Её лицо изменилось, когда она взглянула в лицо Гарри: веселье исчезло, ужас сменил его…

– Грегорович? – произнес высокий, холодный голос.

Она помотала головой. Она попыталась закрыть дверь. Белая рука крепко держала дверь, мешая её захлопнуть, отгородиться от него.

– Мне нужен Грегорович.

– Эр вонт хир нихт мер! – закричала женщина, мотая головой. – Он тут не жить! Он не жить тут! Я его не знать!

Оставив попытку закрыть дверь, она начала отступать назад в тёмную прихожую, и Гарри, скользя, последовал за ней, его длиннопалая рука вытащила палочку.

– Где он?

– Дас вайс их нитх! Он уехать! Я не знать, я не знать!

Он поднял палочку. Она завизжала. Двое маленьких детей вбежали в прихожую. Она попыталась защитить их руками. Полыхнуло зелёным светом…

– Гарри! ГАРРИ!

Он открыл глаза: оказывается, он на полу. Эрмиона опять барабанила в дверь.

– Гарри, открой!

Он кричал, он знал это. Он поднялся и отодвинул задвижку, Эрмиона тут же упала внутрь, удержалась на ногах и подозрительно огляделась. Рон, за её спиной, с совершенно обессиленным видом водил палочкой по углам сырой ванной.

– Что ты делал? – строго спросила Эрмиона.

– А что ты думаешь, я делал? – спросил Гарри, сделав слабую попытку надерзить.

– Ты вопил так, что голова отрывалась, – сказал Рон.

– Ну да, я должно быть задремал…

– Гарри, пожалуйста, не морочь нам голову, – произнесла Эрмиона, глубоко вздыхая. – Мы знаем, твой шрам заболел внизу, и сейчас ты белый, как простыня.

Гарри сел на край ванны:

– Отлично. Я только что видел, как Волдеморт убивает женщину. А сейчас он, возможно, убил всю её семью. И ему в этом не было нужды. Это опять как с Седриком, они просто оказались там …

– Гарри, ты не должен допускать, чтобы такое ещё случалось! – закричала Эрмиона, стены ванной отражали её крик. – Дамблдор хотел, чтобы ты использовал Окклюменцию! ОН думал, что ваша связь опасна: Волдеморт может её использовать, Гарри! Что хорошего в том, чтобы смотреть, как он убивает и пытает, какая от этого польза?

– Такая, что я знаю, что он делает, – ответил Гарри.

– Так ты даже не попытаешься загородиться от него?

– Эрмиона, я не могу. Ты знаешь, я Окклюмент вшивый. Я никогда её сути не ухватывал.

– Ты никогда по настоящему не пытался! – произнесла Эрмиона с жаром. – Я не понимаю, Гарри, тебе что, нравится эта особенная связь, или общность, или что там ещё…

Она запнулась от взгляда, каким он посмотрел на неё, вставая.

– Нравится, – тихо повторил он, – тебе бы такое понравилось?

– Я… нет… прости, Гарри, я не это имела в виду…

– Я ненавижу это, я ненавижу, что он может оказываться внутри меня, что я вынужден наблюдать за ним, когда он наиболее опасен. Но я собираюсь это использовать.

– Дамблдор…

– Забудь про Дамблдора. Это мой выбор, и ничей больше. Я хочу знать, почему он охотится за Грегоровичем.

– За кем?

– Это иностранный изготовитель палочек, – ответил Гарри, – он сделал палочку Крума, и Крум считает, что он превосходный мастер.

– Но ты же сам говорил, – сказал Рон, – что у Волдеморта где-то под замком Олливандер. Если у него уже есть изготовитель палочек, для чего ему нужен ещё один?

– Может быть, он согласен с Крумом, может быть, думает, что Грегорович лучше… или он думает, что Грегорович сможет объяснить, что сделала моя палочка, когда он гнался за мной, потому что Олливандер не знает.

Гарри взглянул в треснутое пыльное зеркало и увидел, как Рон и Эрмиона обменялись скептическими взглядами за его спиной.

– Гарри, ты всё говоришь о том, что сделала твоя палочка, – сказала Эрмиона, – но это сделал ты! Почему ты так настроен не отвечать за свою собственную силу?

– Потому что я знаю, что это не я! И Волдеморт это знает, Эрмиона! Мы оба знаем, как на самом дело было!

Они упрямо глядели друг на друга, Гарри знал, что он не убедил Эрмиону и что она выстраивает контраргументы против обеих его теорий – и о его палочке и о том, что это он позволяет себе заглянуть в мысли Волдеморта. На его счастье, вмешался Рон.

– Брось это, – посоветовал он Эрмионе. – Это его дело. И если мы собираемся завтра в Министерство, не кажется ли тебе, что нам надо пройтись по плану?

Эрмиона оставила этот вопрос неохотно, как могли бы сказать Гарри с Роном, впрочем, Гарри был совершенно уверен, что она атакует его снова при первой возможности. Между тем они вернули в кухню, где Кричер приготовил для них всех пряное рагу и пирог с патокой.

Они допоздна не ложились спать, час за часом снова и снова просматривая свой план, так что могли бы пересказать его друг другу слово в слово. Гарри, который теперь спал в комнате Сириуса, лег в постель, зажёг на конце палочки огонёк, наставил палочку на старую фотографию отца, Сириуса, Люпина и Петтигрю, и следующие десять минут бормотал себе под нос план. Однако когда он погасил свою палочку, то думал он не о Многосущном зелье, блевотных пастилках или синей, как у моряков, форме отдела Магического обслуживания, он думал об изготовителе волшебных палочек Григоровиче, и как долго тот сможет скрываться, если Волдеморт так настойчиво его разыскивает.

Рассвет сменил полночь со скоростью просто неприличной.

– Ты выглядишь ужасно, – сказал вместо приветствия Рон, входя в комнату, чтобы разбудить Гарри.

– Это ненадолго, – ответил Гарри, зевая.

Они нашли Эрмиону внизу, в кухне. Кричер подавал ей кофе и горячие рулеты, а у неё на лице было слегка маниакальное выражение, которое у Гарри ассоциировалось с экзаменами.

– Мантии, – бормотала она себе под нос, приветствуя их появление нервным кивком и продолжая копаться в своей бисерной сумочке, – Многосущное зелье, Плащ-невидимка, Петарды Отведи-глаз… Вам каждому стоит взять по паре на всякий случай… Блевальные пастилки, Нуга-Носом-Кровь, Ушлые Уши…

Они быстро проглотили завтрак и направились наверх, в прихожую, провожаемые поклонами Кричера и обещаниями приготовить к их возвращению пирог с мясом и почками.

– Будь он благословен, – нежно произнес Рон, – и как подумать, что я когда-то мечтал отрезать ему башку и приколотить на стену.

На крыльцо выбирались с невероятной осторожностью. Было видно парочку Пожирателей Смерти; они опухшими глазами следили за домом с противоположной стороны площади, затянутой лёгким туманом.

Эрмиона телепортировала сначала с Роном, потом вернулась за Гарри.

После обычного мимолётного мгновения темноты и почти что удушья, Гарри оказался в крошечном переулке, где было намечено воплотить первую часть их плана. Сейчас переулок был практически пуст, за исключением пары больших мусорных баков; первые сотрудники Министерства обычно появлялись здесь почти в восемь часов.

– Как раз, – сказала Эрмиона, сверяясь по часам, – она должна быть здесь минут через пять. – Когда я её Ошеломлю…

– Эрмиона, мы знаем, – угрюмо перебил Рон. – И вроде бы мы должны открыть дверь, прежде, чем она здесь появится?

Эрмиона взвизгнула.

– Чуть не забыла! Отойди-ка…

Она направила палочку на сплошь изрисованную пожарную дверь, запертую на висячий замок, и та с грохотом открылась. Тёмный коридор за ней, как они выяснили во время своих тщательных разведочных вылазок, вёл в пустующий театр. Эрмиона потянула дверь назад, на себя, чтобы она казалась по-прежнему закрытой.

– А теперь, – сказала она, поворачиваясь лицом к остальным, – мы снова надеваем Плащ…

– и ждём, – закончил Рон, накидывая Плащ на голову Эрмионы, как покрывало на птичью клетку, и закатывая глаза, так, чтобы это заметил Гарри.

Прошло чуть больше минуты, как раздался тихий хлопок, и маленькая колдунья из Министерства, с пышными седыми волосами, возникла в полушаге от них, чуть моргая от неожиданного яркого света – солнце как раз вышло из-за облака. Впрочем, у неё едва ли было время насладиться нежданным теплом, прежде чем Эрмиона безмолвным заклятием Ошеломления ударила её в грудь, и она повалилась.

– Чисто сработано, Эрмиона, – сказал Рон, появляясь за мусорным баком около театральной двери, пока Гарри снимал Плащ-невидимку. Они вместе отнесли маленькую колдунью в тёмный проход, который вёл за кулисы. Эрмиона вырвала несколько волосинок с головы колдуньи и добавила их во фляжку с грязеподобным Многосущным зельем, которую она вытащила из бисерной сумочки. Рон тщательно осматривал сумочку колдуньи.

– Это Мафальда Хопкёрк, – произнес он, прочитав маленькую карточку, обозначившую их жертву как ассистентку из Отдела Неправомерного Использования Магии. – Эрмиона, тебе стоит её взять, и вот тут жетоны.

Он передал ей несколько маленьких золотых монеток, с отчеканенными на них буквами П.М.М.,^[3] которые он вынул из кошелька колдуньи.

Эрмиона выпила Многосущного зелья, которое приобрело приятный цвет гелиотропа, и через несколько секунд перед ними стоял двойник Мафальды Хопкёрк. Пока она вынимала и надевала очки Мафальды, Гарри глянул на часы.

– Мы опаздываем, Мистер Магическое Обслуживание может появиться в любой момент.

Они поспешили закрыть дверь за настоящей Мафальдой; Гарри и Рон спрятались под Плащом-невидимкой, но Эрмиона осталась ждать на виду. Секундой позже ещё раз хлопнуло, и перед ними возник маленький, похожий на хорька волшебник.

– О, привет, Мафальда.

– Привет, – произнесла Эрмиона дрожащим голосом, – как самочувствие?

– По правде, не очень хорошее, – ответил маленький волшебник, который выглядел очень печальным.

Эрмиона и волшебник направились к главной улице, а Гарри с Роном крадучись последовали за ними.

– Мне так жаль было услышать, что вы хвораете, – убежденно сказала Эрмиона маленькому волшебнику, и он начал распространяться о своих проблемах: было очень важно не дать ему дойти до улицы. – Вот, возьмите конфетку.

– А? О нет, спасибо…

– Я настаиваю, – решительно сказала Эрмиона, тряся пакетом с пастилками перед его лицом. С порядком встревоженным видом маленький волшебник взял одну.

Эффект последовал незамедлительно. Как только пастилка коснулась его языка, маленького волшебника начало так тошнить, что он даже не заметил, как Эрмиона вырвала несколько волосков из его головы.

– Ой, что это! – воскликнула она, когда его вырвало на дорожку. – Может, лучше вам полежать денёк!

– Нет…нет! – он кашлял и давился, пытаясь идти дальше, несмотря на то, что не мог идти прямо, – я сегодня…должен… должен выйти…

– Но это просто глупо! – обеспокоено заявила Эрмиона. – Вы не можете идти на работу в таком состоянии… я думаю, вам нужно обратиться к Святому Мунго, пусть вас там обследуют.

Волшебник согнулся, упал, поднялся на четвереньки, все ещё пытаясь доползти до улицы.

– Вы просто не можете так идти на работу! – прокричала Эрмиона.

Казалось, он, наконец, согласился с правотой её слов. Цепляясь за Эрмиону, он поднялся на ноги, повернулся на месте и исчез, не оставив после себя ничего, за исключением сумки, которую Рон выхватил у него из рук на ходу, и разлетающихся капель рвоты.

– Бррр, – сказала Эрмиона, приподнимая подол мантии, чтобы не вляпаться в лужи рвоты. – Ошеломить его – было бы гораздо меньше грязи.

– Угу, – сказал Рон, появляясь из-под плаща с сумкой волшебника в руках, – но я всё-таки считаю, что целая куча бесчувственных тел скорее привлечёт внимание. А он-то трудяга, правда? Давай нам волоски и зелье.

Через пару минут Рон предстал перед ними такой же маленький и похожий на хорька, как и занемогший волшебник, и одетый в синюю, как у моряка, форму, которая, оказалось, была сложена в сумке.

– Диковинно, что он сегодня её сразу не надел, если вспомнить, как сильно он рвался на работу? Кстати, я Рег Каттермол, согласно метке на изнанке.

– Теперь подожди тут, – обратилась Эрмиона к Гарри, который всё ещё был под Плащом-невидимкой, – и мы вернемся с волосами для тебя.

Ему пришлось ждать десять минут, но они показались очень долгими для Гарри, прячущегосяся в заблёванном переулке за дверью, скрывающей ошеломленную Мафальду. Наконец Рон с Эрмионой появились.

– Мы не знаем, кто он, – сказала Эрмиона, протягивая Гарри несколько вьющихся чёрных волосков, – но он отправился домой с ужасным кровотечением из носа! Кстати, он высоченный, тебе понадобится мантия побольше.

Она вытащила кипу старых мантий, которые Кричер выстирал для них, и Гарри отошёл в сторонку, чтобы выпить зелье и переодеться.

Когда болезненное превращение было завершено, он оказался больше шести футов ростом, и, судя по хорошо накачанным рукам, могучего телосложения. Ещё у него была борода. Сложив Плащ-невидимку и очки в карманы своей новой мантии, он присоединился к остальным.

– Блин, испугаться можно, – сказал Рон, взглянув на Гарри, который теперь возвышался над ними.

– Возьми один из мафалдиных жетонов, – обратилась Эрмиона к Гарри, – и идём, уже почти девять.

Они вместе вышли из переулка на полный народа тротуар. Ярдах в пятидесяти из тротуара торчали чёрные перила, по бокам двух лестниц, над одной табличка «М», над другой – «Ж».

– Значит, увидимся через минуту, – нервно сказала Эрмиона, и засеменила вниз к табличке «Ж». Гарри и Рон присоединились к группе странно одетых мужчин, спускающихся в нечто, похожее на обычный подземный общественный туалет, облицованный грязными чёрными и белыми плитками.

– Д'утро, Рег! – окликнул один из волшебников в синей форме, для прохода в кабинку вставляя свой золотой жетон в щель на двери. – Как тебе этот геморрой на постном масле? Заставить нас всех проходить на работу через это! Наверное, ждут, когда Гарри Поттер явится?

Волшебник загоготал над собственной остротой. Рон с усилием выдавил из себя хихиканье:

– М-да, дурь, конечно.

Они с Гарри зашли в смежные кабинки.

До Гарри слева и справа донеслись звуки спускаемой воды. Он наклонился и заглянул в щель под стенкой кабинки, как раз вовремя, чтобы увидеть пару обутых ног, забирающихся в унитаз. Он глянул налево и увидел подмигивающего Рона.

– Нам придется себя смыть? – прошептал Рон.

– Похоже на то, – прошептал Гарри в ответ; его голос оказался низким и солидным.

Они поднялись на ноги. Чувствуя себя исключительно глупо, Гарри забрался в унитаз.

Он тут же понял, что сделал всё правильно; хотя он, казалось, стоял в воде, его обувь, ноги и мантия остались сухими. Он протянул руку, потянул цепочку, и тут же скатился по короткому желобу, выскочив из камина в Министерстве магии.

На ноги он поднялся неловко; у него было гораздо больше тела, чем он привык. Просторный Атриум казался темнее, чем Гарри его помнил. Раньше середину зала занимал золотой фонтан, отбрасывающий мерцающие пятна света на полированное дерево пола и стен. Теперь надо всем царила огромная статуя из чёрного камня. Она была скорее устрашающей, эта громадная скульптура колдуньи и колдуна, восседающих на затейливо украшенных тронах и глядящих на министерских работников, выкатывающихся из каминов под ними. На постаменте статуи, буквами в фут каждая, были вырезаны слова: МАГИЯ – СИЛА.

Гарри крепко ударило сзади под колени. Ещё один волшебник только что вылетел из камина вслед за ним.

– Уйдите с дороги, неужели нельзя… О, простите, Ранкорн.

Лысеющий колдун, явно испуганный, поспешил прочь. По-видимому, этот мужик, Ранкорн, в которого перевоплотился Гарри, наводил страх.

Тут Гарри услышал: – Пссст, – обернулся и увидел маленькую колдунью и похожего на хорька волшебника из Магического обслуживания, машущих ему из-за статуи. Гарри поспешил присоединиться к ним.

– Ты нормально добрался? – Эрмиона шепнула Гарри.

– Нет, он всё ещё торчит из трубы, – сказал Рон.

– О, очень смешно… Это ужасно, правда? – обратилась она к Гарри, который уставился на статую. – Ты заметил, на чем они сидят?

Гарри посмотрел внимательнее и понял, что то, что ему представилось тронами в затейливой резьбе, на самом деле было холмами из человеческих фигур: сотни и сотни обнаженных тел, мужчины, женщины, дети, все с довольно глупыми и уродливыми лицами, переплетённые и спрессованные, чтобы поддерживать колдунов в изящных одеждах.

– Магглы, – прошептала Эрмиона, – на своем законном месте. – Идёмте, давайте начнём!

Они присоединились к потоку волшебниц и волшебников, проходящих через золотые ворота в конце зала, оглядываясь по сторонам, по возможности незаметно, но не было никаких признаков характерной фигуры Долорес Амбридж. Они прошли через ворота в меньший зал, где перед двадцатью лифтами с золотыми решётками выстраивались очереди. Только они присоединились к ближайшей, как кто-то сказал: «Каттермол!»

Они посмотрели вокруг: у Гарри желудок перевернулся. Один из тех Пожирателей Смерти, что были свидетелями смерти Дамблдора, шагал прямо к ним. Сотрудники Министерства, которые были рядом, сразу замолчали, опустив глаза; Гарри почувствовал, как по ним катится волна страха.

Хмурое, грубоватое лицо Пожирателя странно сочеталось с его великолепной разлетающейся мантией, богато расшитой золотой нитью. Кое-кто из толпы у лифтов льстиво поздоровался: – Доброе утро, Яксли! – Яксли не обратил на них внимания.

– Мне нужен кто-нибудь из Магического обслуживания, проверить мой кабинет, Каттермол. Там все ещё идет дождь.

Рон оглянулся, словно надеялся, что кто-то его поддержит, но никто не проронил ни слова.

– Идет дождь… в вашем кабинете? Это… не хорошо, правда?

Рон нервно усмехнулся. Глаза Яксли сузились.

– Никак, Каттермол, вы находите, это забавным?

Две ведьмы вышли из очереди к лифту и поспешили прочь.

– Нет, – ответил Рон, – конечно, нет…

– Вы понимаете, что я спускаюсь, чтобы допросить вашу жену, Каттермол? Вообще-то, я весьма удивлен, что вы не внизу, не держите её за руку в ожидании. Или уже бросили её, как безнадёжное дело? Пожалуй, это мудро. В следующий раз проверяй и женись на чистокровной.

Эрмиона тихо взвизгнула от ужаса. Яксли посмотрел на неё. Она кашлянула и отвернулась.

– Я… я… – заикался Рон.

– Даже если бы моя жена, – сказал Яксли, – подозревалась в том, что она грязнокровка – хотя я никогда бы не женился на той, которую даже по ошибке могли принять за такую мразь – а Главе Департамента Соблюдения Магического Правопорядка требовалось, чтобы была сделана какая-то работа, для меня выполнение этой работы стояло бы превыше всего. Вы меня понимаете, Каттермол?

– Да, – прошептал Рон.

– Тогда займитесь этим, Каттермол, и если в моём кабинете через час не будет безукоризненно сухо, Статус Крови вашей жены будет ещё сомнительнее, чем в настоящее время.

Золотая решётка перед ними с лязгом открылась. Кивнув и улыбнувшись Гарри неприятной улыбкой, явно предполагавшей, что Гарри оценил такое обращение с Каттермолом, Яксли направился к другому лифту. Гарри, Рон и Эрмиона вошли в свой, но за ними никто не последовал, словно они были заразными. Решётка с лязгом захлопнулась, и лифт начал подниматься.

– Что мне делать? – тут же спросил Рон остальных, вид у него был убитый. – Если я там не исправлю, моя жена… то есть жена Каттермола…

– Мы пойдем с тобой, нам нужно держаться вместе…, - начал Гарри, но Рон лихорадочно замотал головой:

– Это бред, у нас нет столько времени. Вы двое ищите Амбридж, а я пойду проверять кабинет Яксли… но как мне остановить дождь?

– Попробуй «Финита Инкантатем», – тут же предложила Эрмиона, – это должно прекратить дождь, если это простое проклятье, а если не поможет, то это Атмосферные Чары, с которыми справиться сложнее, так что как временную меру попробуй «Импервиус», чтобы защитить его барахло…

– Повтори ещё раз и медленно, – попросил Рон, отчаянно отыскивая в карманах перо, но тут лифт задрожал и остановился. Бестелесный женский голос произнес: «Уровень четыре, Департамент по надзору за магическими существами, подразделения животных, созданий и духов, кабинет контактов с гоблинами, консультационный центр магической санобработки».

Решетка вновь скользнула и открылась, впустив пару волшебников и несколько бледно-фиолетовых бумажных самолётиков, которые закружились возле лампы на потолке лифта.

– Доброе утро, Альберт, – поздоровался мужчина с пышными бакенбардами, улыбаясь Гарри. Он глянул на Рона и Эрмиону, как раз, когда лифт, ещё раз скрипнув, пошёл наверх: Эрмиона неистово шептала Рону указания. Волшебник наклонился к Гарри, хитро взглянул и тихонько сказал: – Дирк Крессвелл, а? Из Связей с Гоблинами? Чудесно, Альберт. Я совершенно уверен, теперь я получу его место!

Он подмигнул. Гарри улыбнулся в ответ, надеясь, что этого будет достаточно. Лифт остановился, решётка открылась ещё раз.

– Уровень два, Департамент магического правопорядка, в том числе отдел неправомочного использования колдовства, штаб-квартира ауроров и секретариат Визенгамота, – произнес голос бестелесной ведьмы.

Гарри увидел, как Эрмиона слегка подтолкнула Рона, и тот поспешил из лифта; за ним последовали другие волшебники, оставив Гарри и Эрмиону одних. Как только золотая дверь закрылась Эрмиона быстро-быстро сказала: – По правде, Гарри, я думаю, мне бы лучше пойти присмотреть за ним, я не думаю, что он знает, что делать, и если он наломает дров…

– Уровень один. Министр Магии и Службы Обеспечения.

Золотая решётка опять сдвинулась, и у Эрмионы перехватило дыхание. Перед ними стояли четверо, двое из них были поглощены разговором – длинноволосый волшебник в великолепной мантии, чернь с золотом, и короткая и толстая, похожая на жабу колдунья, с бархатным бантом в коротких волосах, прижимающая к груди папку.