Эпоха Ренессанса - это время развития гуманистических тенденций в отношениях к людям с психофизическими недостатками. Невозможно переоценить прогрессивную роль фундаментальной идеи принципиального равенства всех людей, одинаковости человеческой природы. Умы философов, писателей, врачей, педагогов привлекают проблемы образования, воспитания детей, их начинает интересовать и волновать жизнь людей, лишенных разума, обездоленных [11, 12,28,29,34,38,50].
Эразм Роттердамский (1469- 1536) утверждает, что подлинного человека формирует не природа сама по себе, а целенаправленное воспитание. В своих педагогических произведениях «Речь о достойном воспитании детей для добродетели и наук», «О приличии детских нравов» он проводит идею о том, что никому не дано выбирать себе родителей и родину, но всякий способен сформировать свой нрав и характер. Человека невоспитанного или лишенного регулирующего воздействия разума, предающегося своим страстям и инстинктам, Эразм ставит ниже животного. Один из персонажей его «Домашних бесед» утверждает, что «невозможно изменить природные задатки совершенно, но исправить их отчасти - возможно». Убеждение в принципиальном равенстве всех людей независимо от их социального положения перед лицом воспитания, которое выявляет лучшие свойства человеческой природы, составляет одно из важнейших просветительских стремлений Эразма Роттердамского [69].
Для нашего исследования представляет интерес мнение Джордано Бруно (1548 - 1600) о физических недостатках человека. В философско-поэтической исповеди «О героическом энтузиазме» (1585) итальянский мыслитель писал:»... никому не могут быть поставлены в вину глупость и условия пола, как нельзя ставить в вину телесные недостатки и уродства ибо если при таких условиях и имеются недостатки и ошибки, то приписать это должно природе, а не отдельному лицу» [11, с. 24].
В XVI в. врачи Западной Европы прежде всего Франции и Италии, детально разрабатывают важные проблемы психиатрии. Это время объективных научных исследований и психиатрических наблюдений. Важным для практических психиатров представляется забота о психическом здоровье, о щадящем отношении к больному, о профилактике обострения его состояния. Людвиг Вивес (1492- 1540) убежден, что «так как нет ничего в мире совершеннее человека, а в человеке - его сознания, то надо в первую очередь заботиться о том, чтобы человек был здоров, и ум его оставался ясным. Большая радость, если нам удается вернуть в здоровое состояние помутившийся разум нашего ближнего. Поэтому когда в больницу приведут умалишенного, то нужно прежде всего обсудить, не является ли это состояние чем-то от природы свойственным этому человеку, а если нет, то в силу какого несчастного случая оно образовалось и есть ли надежда на выздоровление? Когда положение безнадежно, надо заботиться о соответствующем содержании больного, чтобы не увеличить и не углубить несчастья, что всегда случается, если душевнобольных, и без того озлобленных, подвергают насмешкам или дурно обращаются с ними» [34, с. 87].
В середине XVI в. в Испании возникает целая сеть психиатрических заведений в Валенсии, Сара-госсе, Толедо, Вальядолиде, Мадриде, обеспечивавших в основном изоляцию душевнобольных, которых держали в цепях и наручниках. Эти учреждения еще не преследовали лечебных целей, и основной формой применявшегося в них лечения было «выбивание дури» плетьми. Однако следует помнить, что за стенами этих учреждений умалишенных ждали костры инквизиции [17]. Мы склонны рассматривать инициативу испанских городов по открытию названных учреждений как попытку противостоять инквизиции, защитить горожан от церковного суда и казни.
В период активного развития средневековых городов в Испании, Франции, Германии магистраты вынуждены были обратить внимание на сумасшедших и оказывать им психиатрическую помощь. Юридические акты XV в. закрепляют перечень мер, к которым следует прибегнуть в случае психического заболевания. Законодательно регламентируется поведение родственников больного с учетом его материального положения и гражданства. Основное требование - изолировать больного, дабы не нарушались покой и безопасность остальных горожан. Кодекс Бретани возлагал ответственность за больного в случае отсутствия родственников на приходское духовенство. В Германии забота об одиноких больных поручалась цехам, иногда содержание пациента оплачивал город. Древнеиспанский Кодекс предупреждал: «Помешанный, маньяк и слабоумный не ответственны за поступки, содеянные ими во время болезни, ответственность падает на родных, если они не сторожили больного и этим не воспрепятствовали тому ущербу, который он нанес другим» [34, с. 64].
В тех случаях, когда родственники не хотели или не имели возможности держать больного дома, его можно было передать под патронаж чужих людей, услуги которых оплачивал магистрат. Если больной оказывался состоятельным иностранцем, его предписывалось доставить на родину, взыскав издержки, если же он был беден, предлагалось просто выдворить его за пределы города. Описаны случаи, когда неимущие душевнобольные многократно пытались возвратиться, но их снова выдворяли, предварительно физически наказав.
Безобидные и спокойные больные предоставлялись сами себе. О жизни тех из них, кто был лишен заботы со стороны близких, реальное представление дает монолог Эдгара из трагедии В.Шекспира «Король Лир» (1605):
В стране у нас блуждает ведь немало
Бедламских нищих, что безумно воют
И в руки онемелые втыкают
Булавки, гвозди, ветки розмарина
И страшные на вид по деревням
То с бешеным проклятьем, то с молитвой
Сбирают подаянье. [68, акт 2, сцена З].
Если больной был буйным, и родственники не справлялись с ним, то по их просьбе или по инициативе магистрата больной помещался в тюремный подвал или особую камеру в крепостной стене. Содержание узника в таком случае оплачивал город. «Когда субъект признавался идиотом, все доходы от его имущества поступали в корону. Когда же он признавался помешанным корона брала на себя роль опекуна: охраняла его имущество и доходы и возвращала их или ему в случае выздоровления, или наследникам в случае его смерти» [2, с. 351].
На наш взгляд, принятие подобного закона должно было привести к серьезным перекосам в диагностике и организации помощи больным как одной, так и другой категории. Практика средневековой Англии подтверждает наш вывод: врачи под давлением родственников зачастую диагностировали слабоумных как душевнобольных, и следовательно, в дальнейшем их лечили «не от своей болезни». Видимо поэтому в Англии стало расти число психиатрических больниц, а учреждения для слабоумных не открывались [2, 28, 88, 89]. Вместе с тем включение в законодательство разделов, касающихся слабоумных и умалишенных, безусловно, было прогрессивным явлением, знаменуя принципиальное изменение положения людей описываемой категории. Доказательством тому может служить история врачебной экспертизы душевнобольного преступника в Нюрнберге [34].
Учитель арифметики Конрад Глазер в 1528 г. сбросил с лестницы свою мать и ученика; женщина при этом погибла, а юноша получил тяжелые повреждения. Глазера поместили в тюрьму, а через несколько дней перевели в частный дом и посадили на цепь с тем, чтобы он «прояснил свои мысли». Через месяц жена и опекун арестованного возбудили ходатайство о взятии осужденного домой, аргументируя свою просьбу затруднениями в оплате наемной квартиры, а также тем, что дома больному будет спокойнее. Под большой залог арестованный был переведен домой. Окна его комнаты снабдили решетками, а на двери соорудили прочный замок, ключ от которого требовалось сдавать в ратушу. Родственники потерпевшего юноши опротестовали снисходительное отношение к убийце. Рассматривая тяжбу, городские советники отклонили требования близких пострадавшего. По их мнению, было бы жестоко оставлять Глазера в пожизненном заключении, и в данном случае не следует наказывать изоляцией, милосердное отношение может утешить больного и будет способствовать возвращению ему рассудка. В 1530 г. Глазер ходатайствует о снятии с него цепей. В ответ спустя тринадцать месяцев город назначает медицинскую экспертизу. Два врача, осмотрев Глазера на дому, фиксируют улучшение его здоровья и в целях предупреждения рецидива назначают лечение. Эксперты представили бургомистру отчет, в котором выразили надежду на выздоровление Глазера. На основании этого заключения через четыре месяца с подсудимого сняли цепи и даже разрешили посещать проповедь [цит. по Каннабих Ю.В. История психиатрии].
История нюрнбергской экспертизы отражает изменения, происходящие в общественном сознании. Суд делает прогрессивный шаг, определяя, что психически больной преступник прежде всего нуждается в лечении, помощи и снисходительности, а не в жестоком наказании. Безумие преступника начинает классифицироваться как болезненное состояние, а не как отягчающее обстоятельство.
В трактате «Врачебные консультации» Иероним Меркуриали (1530- 1606) представил этиологию, диагностику, клинику психических недугов. Практиковавший в Падуе и Болонье врач высказывает мысль о том, что дурное обращение с человеком в годы раннего детства может оказывать влияние на формирование меланхолии. Дети, чьи первые годы жизни прошли в крайне неблагоприятных условиях, вырастут замкнутыми, невосприимчивыми к радостям жизни, постоянно подавленными людьми [34].
В XVII в. наука все дальше уходит от средневековой метафизики. Идеи абсолютного детерминизма отчасти проникают и в медицину. Психиатрия начинает отказываться не только от мистики и метафизики, но все более критически относится к классикам древности.
Француз Шарль Лепуа (1563 - 1633), перерабатывая учение об истерии, рассматривает нервную систему как единственную причину расстройства. Голландский медик Франциск Делебо (1614- 1672), утверждавший, «кто не умеет лечить болезни ума, тот не врач», считал важным средством лечения душевнобольного «моральное воздействие и рассуждения, а не только лекарства.» Англичанин Томас Уиллис (1622- 1678), автор наиболее полной и точной для своего времени «Анатомии мозга» (1664), убежденный сторонник теории мозговых локализаций, стал одним из родоначальников неврологического направления в психиатрии. Теофил Боне (1620- 1689) из Женевы, автор первой пато-логоанатомической монографии, высказывал идеи о возможности преодолевать душевные болезни врачебной беседой. Любопытно, что самих врачей, применяющих к таким больным грубые меры. Боне предлагал считать безумными. Врач из Рима Павел Закхиас (1584 - 1659) разработал основы судебной психопатологии и психиатрической экспертизы [34, 76, 80].
Современник И. Меркуриали и Дж. Бруно, профессор медицины из Базеля Феликс Платер (1537 - 1614) впервые предложил классификацию душевных болезней. Для нашего исследования важно, что в этот период предметом изучения становятся этиологические факторы, предпринимаются попытки научного объяснения механизмов психических расстройств. Используя анатомо-клинический метод, Платер приходит к убеждению, что мозг есть орудие мышления, тот материальный субстрат, повреждение которого приводит к извращению мысли. Устанавливая этиологические факторы, Платер на первое место ставит наследственность, оказываясь, таким образом, предвестником теории наследственного вырождения. Он также приходит к выводу, что причины помешательства могут быть эндогенными и экзогенными. Платер дает описание различных признаков ранней детской дефективности, обозначая термином Stultita врожденное помешательство, глупость, что на следующем этапе развития медицины получит название «олигофрении» и «кретинизма» [34].
Эпоха Возрожденияважнейший период в идейном и культурном развитии европейской цивилизации, «заключительный этап становления базисных педагогических традиций западной цивилизации» [39, с. 74]. Число университетов на континенте растет, каждое государство открывает свои национальные «научные центры». В 1348 г. чешский король Карел I основал в Праге Карлов университет, в 1364 г. в Польше создается Ягеллонский университет в Кракове, в 1367 г. - Венский университет, в 1457 г. - университет Альбертина во Фрейбурге (Германия), в 1477 г. - в Упсале (Швеция), в 1479 г. - в Копенгагене (Дания). [61, 67] В XV в. в Европе формируется научная элита, интересы которой лежали в области юриспруденции, медицины, образования.
Переворотом в развитии цивилизации можно считать изобретение в 1436 г. Иоганном Гуттенбергом (ок. 1400 - 1468) книгопечатания. К 1500 г. в Европе уже насчитывалось 250 типографий, усилиями которых к тому времени было опубликовано более 50 тыс. различных сочинений [67].
Возникновение университетов способствовало развитию естественных наук, активизации исследовательской деятельности: сбору сведений об окружающей природе, описанию и констатации определенных явлений, формулированию закономерностей их существования и развития, созданию многочисленных теорий, гипотез и концепций, в том числе в медицине и педагогике, а книгопечатание помогало их распространению на континенте.
