– На кого ты работаешь?
Вейдер допрашивал лейтенанта, дежурившего в ночную смену на заводе по производству воздуха на Безнадёге, выясняя подробности вечера, когда загружался взорвавшийся корабль. Таркин наблюдал.
– Н-на им-имперский флот, – с трудом выговорил тот.
– Ошибаешься. – В глубоком, искажённом вокодером голосе Вейдера была такая угроза, что Таркину захотелось сделать шаг назад. Некоторые из стоявших у него за спиной офицеров так и поступили. Лейтенант, старый для своего ранга, обернулся и взглянул на Таркина. В его глазах ясно читались страх и отчаяние. Должно быть, он действительно отчаялся, если думал, что губернатор станет ему помогать. Взгляд Таркина остался твёрд и невозмутим. Теперь этот человек принадлежал Вейдеру.
– Смотри на меня, – приказал Вейдер. Лейтенант вновь уставился на него. – Это твой последний шанс.
Он поднял руку, широко разведя пальцы.
– Повелитель, пожалуйста! Я ничего не знаю!
Вейдер сжал пальцы в кулак.
Голос лейтенанта перешёл в приглушённый шёпот. Было заметно, как напряглись мускулы на горле, пытаясь сопротивляться незримому захвату, который так внезапно сдавил его.
– Аггххх...
Лицо военного стало лиловым, глаза выкатились, язык вывалился, и через секунду он пошатнулся и рухнул на дюрастальной пол. Не нужно иметь медицинское образование, чтобы понять: он больше никогда ничего не расскажет.
Таркин промолчал. Он и раньше видел, как тёмный повелитель проделывает нечто подобное, и, как и раньше, даже не представлял, как Вейдеру это удаётся. Была ли эта Сила какой-то формой телекинеза, или гипноза, или ещё чем-то, но действовала она впечатляюще.
Вейдер повернулся к Таркину.
– Он не имел никакого отношения к саботажу.
Таркин нахмурился.
– Вы точно знаете?
– У него слабая воля. Легко читать.
– Тогда зачем вы его убили?
– Это будет хорошим уроком для тех, кто придёт на его место.
Таркин поднял бровь.
– Слишком сурово.
– Инцидент произошёл во время его дежурства. Он за него отвечает. Ему следовало это знать.
Такой вывод не выдержал бы серьёзного анализа, подумал Таркин. Согласно этой логике, всех, кто был в тот момент на дежурстве в любом месте строящегося объекта, можно посчитать виновными. А если доходить до крайности, можно посчитать виновным и самого Таркина. И каким-то образом Таркин знал, что тёмный повелитель именно так и считает.
– Остальных заключённых я допрошу через некоторое время, – продолжил Вейдер, – пусть они узнают о судьбе этого человека. Проследите, чтобы они услышали об этом "случайно".
Таркин кивнул. Такая жестокость, без сомнения, имела смысл. В конце концов, разве не сама эта боевая станция являлась ярким примером того, что страх – самое могучее оружие?
– Я вернусь на свой корабль, – сообщил Вейдер.
– Мы могли бы разместить вас здесь, повелитель Вейдер...
– Я предпочитаю жить у себя.
Вейдер развернулся так, что плащ взвился у него за спиной, и вышел.
Таркин подавил раздражение. Его выводила из себя привычка Вейдера избавляться от тех, кто совершил проступки, но ничего другого гранд-мофф и не ожидал. Он взглянул на мёртвое тело, затем на элитных гвардейцев и офицеров, столпившихся в тесном помещении. Некоторые из них всё ещё были ошеломлены увиденным.
– Доставьте тело в утилизационный отсек и избавьтесь от него. И позаботьтесь, чтобы заключённым удалось подслушать разговор о том, что здесь случилось – во всех подробностях.
Мгновение никто не двигался. Таркин обвёл взглядом помещение:
– Разве я говорил только для того, чтобы послушать свой голос?
Это возымело действие. Пара гвардейцев вышла из строя и подобрала тело.
Таркин в сопровождении двух адъютантов вышел из камеры и прошёл по узкому коридору. Вейдер неуправляем, почти как норовистый риик, но в этом есть польза. Таркин не удивится, если любой, причастный к саботажу, услышав о том, что здесь произошло, бросит сопротивление и выложит всё, что знает.
Если они вообще что-то знают...
Но всё же, если придётся пожертвовать несколькими узниками, чтобы подобное не повторилось, цена будет невелика. Их есть кем заменить.
