Вооруженные конфликты немеждународного характера – это все непопадающие под действие ст. 1 Дополнительного протокола I вооруженные конфликты, происходящие на территории какого-либо государства “между его вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью его территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять положения Протокола II, касающегося защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера.[5]
Вооруженные конфликты немеждународного характера обладают следующими признаками:
- применение оружия и участие в конфликте вооруженных сил, включая полицейские подразделения;
- коллективный характер выступлений. Действия влекущие обстановку внутренней напряженности, внутренние беспорядки не могут считаться рассматриваемыми конфликтами;
- определенная степень организованности повстанцев и наличие органов, ответственных за их действия;
- продолжительность и непрерывность конфликта. Отдельные спорадические выступления слабоорганизованных групп не могут рассматриваться как вооруженные конфликты немеждународного характера;
- осуществление повстанцами контроля над частью территории государства.
К вооруженным конфликтам немеждународного характера следует относить все гражданские войны и внутренние конфликты, возникающие из попыток государственных переворотов и т.д. Эти конфликты отличаются от международных вооруженных конфликтов, прежде всего тем, что в последних обе воюющие стороны являются субъектами международного права, в то время как в гражданской войне воюющей стороной признается лишь центральное правительство.[6]Государства не должны вмешиваться во внутренние конфликты на территории другого государства. Однако, на практике осуществляются определенные вооруженные мероприятия, получившие название “гуманитарной интервенции”. Именно так, например, были охарактеризованы вооруженные акции в Сомали и Руанде, предпринятые с целью приостановления происходивших там внутренних конфликтов, сопровождавшихся массовыми человеческими жертвами. Такая проблема как внутренние вооруженные конфликты, причины их возникновения и влияние их на военно-политическую обстановку в отдельных странах, регионах и мире, судя по многим признакам, еще не нашли своего места в теории и потребуют для своего изучения и осмысления как с научной, так и с практической стороны еще многих усилий и внимания. Это тем более важно, что в современных условиях именно внутренние вооруженные конфликты все чаще становятся детонаторами серьезных и опасных геополитических взрывов. Существенно и то, что внутренние вооруженные конфликты очень часто соприкасаются, а то и сливаются с таким явлением как терроризм, представляющим на данном этапе определенную угрозу международному миру и безопасности.
Для большей четкости и сокращения времени на изложение этого вопроса целесообразно данную проблему рассмотреть и проанализировать в ряде тезисов, представленных ниже.
Должно быть понятно, что внутренние вооруженные конфликты по причинам их возникновения, по своей сути и содержанию могут довольно существенно отличаться друг от друга. Наверное, все они по-своему уникальны и поэтому их осмысление и изучение каждый раз требует своего подхода, отдельного конкретного рассмотрения. Очевидно, что один и тот же внутренний конфликт может оцениваться по-разному, зачастую с полярных позиций: для одних это, допустим, освободительная война или что-то похожее на нее, для других - вооруженный мятеж и т.д. Поэтому подходить к разным внутренним конфликтам с одинаковыми мерками нельзя.
Какими бы многочисленными и непримиримыми ни были различные экстремистские группировки и движения, сами по себе они сегодня не в состоянии самостоятельно решить поставленные перед собой задачи. Для этого они должны обладать мощной и гармонично развитой экономической и научно- технической базой, производимыми в высокоразвитых государствах современными средствами вооруженной борьбы, материально-технического обеспечения и ведения пропагандистской работы, возможностями привлечения в свои ряды наемников и военных специалистов, иметь координирующие органы и своих сторонников в различных государствах и общественно-политических структурах мирового сообщества и другие возможности. То есть, без определенной поддержки своих действий на государственном и международном уровнях их предприятие, как правило, обречено на неудачу.
Вывод из этого может быть только один и достаточно определенный: на современном этапе экстремизм, в том числе исламский, может существовать и выполнять свою "работу" относительно долго только в качестве разрушительного оружия, контролируемого более организованными и могущественными силами. Что это за силы, долго объяснять нет необходимости.
Для этого достаточно посмотреть, кто сегодня стоит за афганскими талибами, а раньше поддерживал афганских моджахедов, кто оказывает финансовую и иную поддержку антиправительственным исламским группировкам в странах Центральной Азии, кто отдал югославское Косово в фактически безраздельное владение мусульманам-албанцам, кто регулярно и настойчиво выдвигает ультиматумы перед Россией, требуя от нее прекращения антитеррористической операции против международных банд террористов в Чечне и т.д. То есть, анализируя роль и место исламского экстремизма в формировании внутренних и внешних угроз национальной безопасности и территориальной целостности России, мы не должны ограничиваться рассмотрением только лишь его религиозно-идеологической и эмоционально-разрушительной составляющих, но смотреть гораздо шире и по существу, в саму жизнь и условия, в которых эта жизнь имеет место быть. Только при таком подходе можно будет понять, почему, скажем, английские лорды из Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) так недовольны действиями России в отношении террористов на своей территории, почему блок НАТО был так настойчив в реализации своего косовского сценария и так далее.
