Глобализация как новая тенденция в развитии всемирных отношений

Основной тенденцией современной мировой экономики является ее глобализация, этот решающий фактор нынешних международных экономических отно­шений отмечают многие исследователи в разных странах. Одно из распространенных мнений специалистов заключается в том, что мы переходим сейчас от исторического периода, для которого была характерна абсо­лютизация интересов собственно национальной экономики (с законодательными и политическими рамками, присущими каждому отдельному государству), что было, кстати, вполне оправданным и логичным, к другому этапу – глобальной экономике, не имеющей единого жесткого регулирующего аппарата. С одной стороны, развива­ются процессы анархии (это касается прежде всего валютно-финансовой системы), с другой стороны, усиливаются тенденции к олигархии (это заметно на концентрации промышленности и финансов, формировании технологических союзов между отдельными фирмами; результате такого развития образуются огромные корпо­рации, не знающие границ)¹. Таким образом, формирующаяся глобальная эко­номика конца столетия не сможет обеспечить эффективную базу развития в мировом масштабе без адекватных всепланетных законодательных и политических рамок.

Последний фактор – необходимость создания всепланетных законодательных и политических рамок – отнюдь не новая идея – она лишь отражение глобальных тенденций – вызывала и сейчас вызывает у исследователей и политических деятелей разноречивые мнения. Во-первых, на их формирование понадобятся долгие годы, не говоря уже о том, что это требует стабильной междуна­родной обстановки и обеспечения безопасности не только политической, но и эко­номической. Во-вторых, высказываются сомнения относительно возможности достижения каких-то согласованных действий различных стран в нынешней сложной международной обстановке. И главное – сам феномен глобализации мировой эко­номики вызывает подчас определенное беспокойство именно своей неуправляемо­стью. На это обращает внимание, в частности, генеральный секретарь ОЭСР Жан-Клод Пэй. Глобализация, считает он, – источник возросшей эффективности, значительных улучшений условий для потребителей. Товары, да и вообще все факторы производства – капиталы, труд и информация движутся все более свободно, становятся доступными всем и по все более дешевой цене. В глобальной экономике обостряется конкуренция. Предприятия находятся в условиях такой конкуренции, какой они никогда еще не знали. Это, конечно, выгодно потребителю. Но это означает также, что стремление к эффективности, постоянное обновление производства и распределительной сети стали крайне настоятельными требованиями. Глобализация ведет к пересмотру це­лого ряда привычек, убеждений, культурных ориентиров. Нужно приспосабливать­ся к новому положению вещей, а это нелегко и вызывает тревогу людей.

И еще одна проблема, связанная с отмеченной общей тенденцией к глобализации мировой экономики, которая тоже требует к себе пристального внимания. Речь идет о сложном взаимовлиянии и взаимодействии двух процессов: с одной стороны, гло­бализация рынков, а с другой – образование региональных экономических блоков. Нет ли противоречия между этими двумя тенденциями? Не грозит ли их параллельное развитие в конечном счете экономической войной между мощными региональными группами? Эти тенденции необходимо изучать и учитывать.

Тем не менее, тенденция к глобализации более рельефно выражена. Речь идет о качественно ином этапе, ведущем к образованию единого глобального рынка.

Тенденции глобализации особенно благоприятствуют технические факторы, например, развитие средств связи, а двигают ее вперед многонациональные фирмы. Она охватывает все секторы экономической жизни – научные исследования, про­мышленность, сферу услуг, финансы. Она оказывает воздействие на все стороны жизни (посредством стандартизации и унификации производственных методов и финансовых расчетов). Она, естественно, развернулась благодаря открытию границ и либерализации торговли. Но параллельно в мировой экономике происходит и другая глубокая эволюция: формирование региональных экономических блоков, то есть развивается процесс интеграции, конвергенции, но и дивергенции. Что касается дезинтеграции в 1990 г. Совета Экономической Взаимопомощи, объединявшего стра­ны Восточной Европы и СССР, и, вслед за этим, распад СССР и дезинтеграции экономики бывших республик – это не что иное как исключение из общего правила. Здесь требуются дополнительные специальные исследования – какое значение имел объективный фактор и какое – субъективный.

Новый этап в развитии Европейского сообщества, начавшийся в 1992 году, согла­шение о свободной торговле в Северной Америке, создание зоны свободной торговли странами АСЕАН (Ассоциация стран Юго-Восточной Азии) – всюду одни и те же экономические силы подталкивают к формированию региональных торгово-экономических блоков. Переговоры по вопросам интеграции всегда идут трудно, одна­ко движение представляется неодолимым, поскольку оно объективно.

Однако не входит ли возникновение таких блоков в противоречие с глобализацией рынка? Если региональные блоки – это зоны свободной торговли, открытые во внешний мир, то «современный регионализм вполне совместим с мно­госторонностью», – полагает профессор экономики Колумбийского университета (США) Джагдиш Бхагвати, один из видных теоретиков в области изучения мировой торговли. На самом деле современные блоки не крепости. Они открыты для новых участников. Европейская интеграция в рамках ЕС мобилизовала сначала шесть государств. Сейчас изучаются просьбы даже нейтраль­ных стран о приеме в ЕС. Продолжаются переговоры с ЕАСТ (Европейская ассоциация свободной торговли) о создании европейского эко­номического пространства, включающего девятнадцать стран. Бывший президент Европейского банка реконструкции и развития Жак Аттали призывает к созданию континентального «общего рынка» из 50 государств, включающего страны Старого континента, в том числе государства, образованные на пространстве бывшего Со­ветского Союза. Фактически все организующиеся сейчас альянсы открыты для новых членов, во всяком случае, формально.

Далее, эти блоки создаются не в целях регионального самообеспечения, а, скорее, для того, чтобы извлечь большие выгоды из международной торговли. Они подвер­гаются внутренним давлениям,

которые толкают их к либерализации и к открытости внешнему миру. Внутрирегиональная торговля не кажется составляющим блоки странам несовместимой с торговлей между ними и остальным миром. Переговоры о Североамериканском общем рынке, которые шли продолжительное время между Канадой, Соединенными Штатами и Мексикой, подталкивали, например, Мехико в направлении открытости и либерализации своей экономики.

Требования мировой торговли таковы, что для новых объединений невозможно стремиться к замене национальных границ региональными границами. Зона свобод­ной торговли, предусматриваемая странами АСЕАН, не может быть закрытым бло­ком. В странах-членах АСЕАН происходило быстрое экономическое развитие (в 80-х, начале 90-х годов ежегодный рост их ВНП составлял 7 %) в основном благодаря развитию их экспорта, объем которого увеличивался на 12 % каждый год.

Поэтому сегодняшний регионализм не имеет ничего общего с регионализмом 30-х годов, выражением которого были двусторонние соглашения, заключавшиеся для того, чтобы придержать «аутсайдеров».

Поэтому участникам СНГ не стоит использо­вать мировой опыт 30-годов, создавая между собой таможенные и иные границы, напротив, необходимо энергично сближать законодательство, используя для этих целей, например, межпарламентскую ассамблею (МПА) Содружества.

Итак, в мировой экономике происходит двойная интеграция – глобальная и региональная. Хотя глобализация и регионализм в той форме, какую они принимают в настоящее время, – не являются несовместимыми, это не значит, что не возникает противоречий в отдельных областях. Его можно наблюдать в ходе переговоров о либерализации международной торговли (Уругвайский раунд). Но в данном случае сомнению подвергаются не региональные блоки, а больше всего усиление протекционистского нажима, связанное с экономической конъюнктурой, депрессией 90-х гг. Как правило, во время кризисов некоторые страны стремятся усилить протекционистские действия, но они наталкиваются на противодействие со стороны других стран, включая своих партнеров, и одновременно на мощные силы, двигающие к глобализации экономический мир.

Границы в глобальном мире условны, проницае­мы, размыты. Никто не может считать себя достаточно удаленным или защищенным. Законы общества и нравствен­ный императив отдельной личности составляют полюсы мира, между которыми находится прост­ранство выбора – и выбора порой чрезвычайно жестокого. Сможет ли общество, став глобаль­ным, понять и глобальное значение личности? Сможет ли найти точку устойчивости между по­люсами мира?

Система законов и система нравст­венных предпочтений составляют не менее важ­ные факторы устойчивости, чем хозяйство, фи­нансы и физическое здоровье. Другими словами, задача устойчивости глобального мира, особенно в условиях его непрерывного изменения, должна решаться как в материальном, так и в менталь­ном срезе жизни человечества. Без понимания этого поступательное движение невозможно.

Сегодня, когда особенно очевидно, что все без исключения люди на Земле вовлечены в глобаль­ные изменения необходимо четко разбираться, какая объективная реальность по­рождает плюсы и минусы глобализации и можно ли противопоставить ей идею устойчи­вого развития.

Что происходит с миром в процессе глобализации? Человечеству сегодня предложены две главные идеи, отражающие взгляды на будущее. Это – идея глоба­лизации и так называемое устойчивое развитие (sustainable development). С ними многие сегодня све­ряют практические дела, ориентированные на перспек­тиву. Необходимо разобраться, что свя­зывает и что разъединяет понятия глобализации и ус­тойчивого развития. Это нужно для определения предпочтений в выборе будущего.

Известный ученый-ло­гик А.А. Зиновьев, прославившийся и как публицист разоблачением тоталитарного режима в СССР, сегодня уверен, что капитал, вкладываемый в медиаимперии, создает глобальную систему управления и манипулиро­вания общественным мнением, и в этом глобализация не отличается от тоталитаризма.

Однако глобализация как экономический апокалип­сис, социальные последствия которого не прогнозиру­емы, – лишь одна из сторон картины будуще­го. С другой стороны, в будущем нас поджидают гло­бальные изменения механизмов регуляции биосферы, вызванные глобальным потеплением, озоновыми дыра­ми, падением биоразнообразия, распространением ГМ-продуктов (генетически модифицированных).

Что же в действительности происходит? Мир движется, общество развивается и платит за это порой непомерную цену. Но куда ведет дорога – вот вопрос, который неотступно следу­ет из всех размышлений о прогрессе цивилизации.

Ни глобализация ни устойчивое развитие не являются чем-то принципиально новым. Мож­но утверждать, что и то и другое – одни из самых древ­них принципов природы, которым человек должен следо­вать в силу развития заложенных в нем самой природой закономерностей.

Действительно, невозможно отрицать глобальность окружающего нас мира природы, как в масштабе Зем­ли, так и в космических масштабах. Биосфера Земли вообще представляет глобальное явление, образованное нераз­рывной связью процессов живой и неживой природы. И человек – современный вариант глобально расселен­ного вида. Свой путь устойчивого развития он ищет очень давно. Однако эволюция идет очень извилистым путем.

В процессе социальной эволюции выработались ус­тойчивые стереотипы. Это – государственное устрой­ство и проживание в городах, институты денежных от­ношений и система передачи знаний следующим поко­лениям. Все эти социальные отношения приобрели

глобальное распространение.

Проявлениями глобализации, коренным образом изменившими жизнь человечества в начале XX века, стали мировые войны и мировые революции, а в конце века возник глобальный экологический кризис, и нача­лось формирование новой экономики как информаци­онной системы обмена ценностями в области «чистых» финансов и виртуальных рынков, практически оторван­ных от материального содержания. И в этом смысле глобализация американо-европейской модели цивили­зации на волне сверхскоростной новой, рефлексивно ориентированной экономики – явление закономерное и прогнозируемое.

Однако прогноз неблагоприятен – глобализация, даже в столь «чистом», нематериальном виде, в каком она предстает в лице новой экономики, неизбежно порождает экологический кризис. Объяснить это можно следующим образом. Старое, традиционное хозяйство, не приспособленное к новым сверхоператив­ным реакциям, неизбежно оказывается в тисках противоречий, ускоренно истребляя природные ресурсы в стремлении угнаться за потоком глобализации. Однако наследие прошлых времен –патриархальные, недоста­точно эффективные способы национального производства – определяют неизбежно более низкую эффектив­ность экономики и недостаточную пропускную способ­ность инфраструктуры, неспособную пропустить даже помощь, предлагаемую развитыми странами. Главной проблемой капитализма эпохи глобализации, овладева­ющего рынками в масштабах всей планеты, становится экологический кризис, кризис среды обитания, не при­способленной к таким масштабам изъятия ценностей, их потребления и порожденной всем этим волны отходов, которые среда не в состоянии утилизировать в краткие сроки. Капитал стремится застраховать себя от негатив­ных последствий собственной активности и поэтому при­нимает участие в экологических проектах. Но часто он просто перемещается в области наиболее прибыльного его применения – в развивающиеся страны, где порож­дает экологический кризис. И когда противоречия,

вы­званные этим кризисом, достигают пика, возникает об­ратная волна – стремление к устойчивому развитию как забота о повышении уровня производства, достижения технологических кондиций, позволяющих сберегать ок­ружающую среду. Когда это приводит к определенному снижению рентабельности, часть капитала уходит в но­вые регионы, порождая расширение экологического кризиса, справиться с которым силами одной страны ста­новится уже невозможно. Глобализация приводит к гло­бальному экологическому кризису. Однако экологичес­кий кризис пока сдерживается силами самой природы и частично – усилиями общества (его организаций, кото­рые при этом сами приобретают глобальный статус, как Программа развития ООН или ЮНЕП).

Торможение глобализации за счет факторов сдержи­вания, действующих со стороны среды, в которую гло­бализация проникает, – вот основное противоречие са­мого этого процесса. Однако парадокс заключается в том, что противодействие необходимой силы приобре­тает также глобальный характер – будь то междуна­родный терроризм или усилия общественных организа­ций. Таким образом, само противодействие порождает лишь новое воплощение глобализации.

Возникает вопрос: способна ли идея устойчивого раз­вития дать новую модель развития, новый тип организации общества (прежде всего – экономики), нейтрализующий разрушительные тенденции сегодняшней глобализации?

Сегодня, когда мощь человечества вышла на масшта­бы планетарных изменений, появляется осознание того, что со всеми странами происходит нечто общее, касающееся жизни всех людей на Земле. Это осознание порождает как новые исследования, посвя­щенные глобальной тематике, так и новые обществен­ные движения. И вопрос ставится так: возможно ли пройти в будущее глобальное общество с наименьши­ми потерями – с помощью самоорганизации, присущей механизму стихийного рынка, распространяющемуся в масштабах планеты, или с помощью

регулирования, аналогичного тому, что используется в национальных экономиках развитых стран?

Государство и рынок – противоположности, кото­рые уже очень давно, но не очень успешно пытается при­мирить экономическая теория. Можно утверждать, что эти хорошо известные сущности борются сегодня под ковром глобализации, фактически необходимость в ус­тойчивом развитии возникает как последействие уско­ренной индустриализации, навязываемой глобализаци­ей, и в этом смысле оба эти понятия оказываются соединенными неразрывной причинно-следственной связью. Последствия такой связи просматриваются уже сего­дня, и возникает желание воздействовать на контуры будущего мира путем активности в дне сегодняшнем. Многие представители Европейского союза видят в глобализации средство для широчайшего распространения новых технологий и знаний. А известный финан­сист Джордж Сорос предлагает переходить от практи­ки кредитования развивающихся стран к политике пря­мых инвестиций в отрасли национальных экономик с тем, чтобы сформировать глобальную финансовую (а затем – политическую) структуру, проводящую во всем мире идеалы открытого общества.

Собственно, глобализация может быть рассмотрена как процесс, в котором вырабатывается единый мотив в хоре голосов Севера и Юга, Востока и Запада, сторонников и противников происходящего. Такие процессы в синергетике называются кооперативными. В них воз­можна синхронизация темпа и времени процессов, про­текающих в различных местах системы, и возникает структура, параметры которой определяются свойства­ми системы в целом. В сложных системах, подобных человеческому обществу, структур возникает множест­во – например, структурирование происходит по уров­ню развития людей, уровню их благосостояния, по ве­роисповеданию, политическим убеждениям и т. д. Точ­ные границы такого структурирования провести практически невозможно, однако в целом общество приобретает структуру, в которой

ни один человек не может считать себя достаточно удаленным от любого социального явления. Таково свойство границ, называ­емых фрактальными. Фрактальные границы отделяют структуры, составляющие общество, но и определяют возможность их взаимопроникновения.

В условиях глобализации границы национальных го­сударств действительно оказываются все более зыбки­ми и не отвечающими новой мощности связей между людьми. Одновременно возрастает и роль личности. Можно сказать, что роль государства в глобальном мире во многом уравновешивается ролью личности. И функции государства видоизменяются: на смену практикам жесткого, командного управления или, наоборот, политики вседозволенности, отпущенных вожжей постепенно приходят практики рефлективного управления, как обладающего достаточной гибкостью, так и позволяющего создать достаточное давление, в случае необходимости проявить силу.