Обыденное и научное познание 2 страница

Таким образом, обе основные формы эмпирического по-|нания выявляют не просто законы бытия природы «самой Во себе», но и схемы управления естественными процессами

со стороны взаимодействующих с ними людей. Однако для самих ученых эмпирическое познание направлено на уста­новление повторяющихся зависимостей между явлениями действительности, на фиксирование непосредственных резуль­татов воздействия объектов исследования на органы чувств человека. При этом то обстоятельство, что эти объекты достаточно часто специально сконструированы и могут суще­ствовать только в лабораторных условиях, обычно явно не учитывается.

Конечным результатом эмпирического познания является так называемый «факт науки». Он не должен отождествляться с простой фиксацией проявления каких-то свойств изучаемого объекта, поскольку последняя представляет собой конкретную форму связи существенных и второстепенных обстоятельств, возникающих в каждом отдельном акте исследования. Для того, чтобы некоторый определенный набор данных приобрел статус факта, необходима специальная обработка этого набора, свя­занная с выведением за пределы знания различных субъектив­ных элементов, обусловленных ошибками людей, помехами в действии приборов, воздействием факторов, не относящихся к условиям собственно исследовательских процедур.

То, что обычно имеется в виду под фактом науки, оказывается, скорее, эмпирическим обобщением и включает в себя такие моменты рационального мышления, как статис­тическую обработку данных (что позволяет выделить инва­риантные характеристики исследуемой предметной области) и интерпретацию полученных результатов, без которой полученные данные не могут вообще иметь никакого смысла. Распространенное представление о том, что ученый смотрит на мир, стараясь избежать каких-либо предварительных мнений о том, что он в нем видит, является одним из наиболее устойчивых мифов, существующих вокруг научной деятель­ности. Сегодня достаточно хорошо известно, что любые эмпирические результаты в той или иной мере «нагружены» теоретическим содержанием.

В этом смысле очень показательна история открытия позитрона — частицы с массой электрона и положительным зарядом. Как известно, экспериментаторы на протяжении

скольких лет просто выбрасывали фотографии со следами >отранной» частицы, поскольку исходили из представлений том, что в мире существуют два вида электричества — г^ложительное и отрицательное — и им соответствуют Ьпстицы *протон» и «электрон». Новая частица не уклады-р«лась в привычные схемы и потому не могла восприниматься качестве реальной (хотя математическая модель, предло­женная Дираком, допускала возможность существования эдобной экзотической частицы). Лишь отказ от исходной Цюретической установки привел к включению позитрона в |труктуру реального микромира.

Подобные примеры обнаруживают неразрывную связь Эмпирического познания с другой формой научного исследо-рания — теоретической. Специфика этого уровня обусловлена им, что в данном случае непосредственный контакт с акими-то фрагментами объективного мира отсутствует. На-иодение и эксперимент заменяются их мысленными вари-1тами, а вместо эмпирически фиксируемых характеристик акта используются абстрактные модели, которым могут Приписываться свойства, принципиально не фиксируемые в дальности. Такие модели называют теоретическими кон-груктами. Идеальные газы, абсолютно черное тело и прочие гракции подобного же рода являются такими конструк-ши.

Теоретическая форма познания ориентирована на представ­шие сущностной природы изучаемой реальности в наиболее ||В1юм виде. Поэтому здесь речь уже идет не о построении шсаний действительности, но о создании системы законов, 1ределяющих функционирование этой действительности. Это це больше повышает роль языка, который используется на эвне теоретического исследования, поскольку и конструкты законы их взаимодействия существуют только в специали-1рованных языках науки и составляющих ее структуру «сцигошн. В связи с этим особое значение приобретают и формальные способы описания создаваемых учеными аделей и логические средства анализа языка науки, обес-1чивающие корректность использования соответствующих эрмализмов.

Одним из фундаментальных методов теоретического уровня является идеализация, т. е. конструирование модели из сущностных (с точки зрения какого-то конкретного подхода) и наиболее релевантных характеристик интересующей- уче­ного предметной области. Идеализация позволяет представить изучаемый объект «в чистом виде», отвлекаясь от тек его особенностей, которые не расцениваются в качестве «сущ­ностных». Тогда и законы, формулируемые относительно подобных абстрактных моделей, также выступают в роли непосредственного проявления фундаментальных связей и отношений между сущностями, не заслоняясь различными частными и случайными факторами.

В структуру теоретического знания входят, таким образом, помимо идеализированных объектов, схемы мысленного опе­рирования ими, что понимается как описание мысленного эксперимента. Последний также представляет собой результат отвлечения от реально-конкретных форм взаимодействия исследователя с какими-то фрагментами природной реальнос­ти и использует либо образы таких фрагментов, либо формальные схемы этих образов.

Следовательно,:_v теоретический уровень научного познания отличается от эмпирического прежде всего тем, что задает способы построения тех объектов, с которыми в дальнейшем оперирует исследователь. Мысленный эксперимент также представляет собой образ или схему тех действий, которые мог бы осуществить ученый, если бы предмет его внимания существовал в чувственно воспринимаемом мире.

Кроме того, стратегия теоретического познания определяет способы формулировки проблем, выступающих в роли целей исследования, а также критерии эффективности гипотетичес­ких моделей, предлагаемых в качестве ответа на вопросы, содержащиеся в проблеме. Из этого следует, что теоретичес­кий уровень познания в большей степени, чем обыденный или эмпирический, ориентирован на самообоснование. Данное обстоятельство способствует тому, что в сознании ученых начинает формироваться представление о возможности науки как замкнутой сферы человеческой деятельности, изолиро­ванной от остальных.

Подобные представления обусловили появление в методо­логической практике программ, обосновывающих независи­мость научного исследования от каких-либо внешних факто­ров. Интерналистские подходы к истории науки некоторое время претендовали на доминирующее положение в этой области, но в конце концов оказались неэффективными, так же как кумулятивистские, видевшие в научном познании про­цесс постоянного накопления знаний и полагавшие цель науки в построении полного исчерпывающего знания об основных ха­рактеристиках мира, с которым взаимодействует человечество.

Сегодня отчетливо видна ограниченность подобных про­грамм. И обыденное, и научное, и другие виды познания сосуществуют и взаимодополняют друг друга, обеспечивая людям возможность постоянной корректировки собственного поведения в окружающей реальности и блокировки опасных последствий своего воздействия на мир. Стратегии, склады­вающиеся в рамках научного познания, позволяют достигать желаемых результатов с максимально доступной степенью осознанности, и потому этот вид познания постоянно нахо­дится в центре внимания. Не случайно различные аспекты осмысления практики и результатов научного познания составили одно из наиболее влиятельных течений современной философии, названного «философией науки».

Перечислим основные особенности научного познания, отличающие его от уровня обыденного познания.

Во-первых, это «сконструированность» самих объектов, на которые направлены исследовательские процедуры. Хотя степень сконструированное™ может быть различной, но объекты, с которыми имеет дело наука, никогда не тожде­ственны предметам, включенным в практическую повседнев­ную деятельность людей.

Во-вторых, научное познание ориентировано на выявление законов поведения предметов и явлений действительности с целью формирования наиболее эффективных и оптимальных способов изменения этого поведения в направлении, соответст­вующем интересам и потребностям человека. Это обстоятельство порождает и потребность в надежных способах прогнозирования возможных будущих результатов деятельности людей.

В-третьих, решение задач прогнозирования требует исполь­зования особых специализированных языков· нд которых строится описание моделей соответствующих фрагментов реальности, формулируются задачи, определяются средства их решения и критерии успешности этого решения. Четвертая особенность науки — потребность в специальных инструмен­тах и приборах, без которых воздействие на изучаемую действительность становится существенно затруднительным, а иногда и просто невозможным.

Научный инструментарий (подобно орудиям труда повсе­дневной практики) в вещественной форме выражает достиг­нутый на каждый данный момент уровень знаний и сложив­шиеся навыки взаимодействия с окружающей средой, задавая тем самым не только «технологию исследования», но и направление дальнейшего поиска.

В свою очередь, наличие специализированного языка и соответствующего набора инструментов и способов их исполь­зования предполагает необходимость профессиональной под­готовки ученого. Таким образом, наука, в отличие от обеденного познания, представляет собой специализирован­ный тип социальной деятельности, что во многом и обуслов­ливает ее растущее значение для самых различных областей общественной жизни. Профессионализация науки — это ее пятая особенность.

Шестая связана с тем, что сам процесс образования требует особой организации производимых учеными знаний, их систематизации, обоснованности, интерпретируемости и т. д. Причем научное знание отличается от обыденного еще и тем, что его интерпретация должна быть как можно более интерсубъективной. Поэтому наука чем дальше, тем больше использует в своих языках различного рода формализмы, стремясь, в идеале, вообще перейти к однозначно определен­ным способам представленности производимых знаний. Ко­нечно, подобная тенденция приводит к увеличению диффе­ренциации научных дисциплин, к растущей узкой специа-лизированности отдельных разделов и направлений исследо­вания, но пока обладает определенной эвристичностью.

 

Наконец, еще одна важная черта, характеризующая современную стадию развития науки. Это появление особого слоя знания в наиболее развитых областях познания, полу­чившего название «метанаучного» уровня. Чем большей зрелости достигает та или иная дисциплина, тем больше усилий и времени она начинает затрачивать на анализ уже не предметной области, с которой было связано ее оформление, а на собственное устройство, пути своего развития и пр. «Наука о науке» — не результат методологического давления со стороны философии, а потребность самой науки.

В рамках метанаучного знания как раз и преодолевается тот разрыв между различными сферами исследования, кото­рый вызван узкой специализацией. Преодоление разрыва способствует развитию познавательной деятельности в целом.

§ 2. ПОЗНАНИЕ КАК «ОТРАЖЕНИЕ»

И ПОЗНАНИЕ КАК «КОНСТРУИРОВАНИЕ»

ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

В предыдущем параграфе рассматривалось соотношение различных форм производства знаний человека об окружаю­щем мире и степень эффективности этих форм. Но круг познавательных проблем включает в себя и вопрос об отношении имеющейся системы знаний к тем фрагментам действительности, которые они описывают. Причем, помимо оценки истинности или ложности различных элементов этой системы, возникает необходимость понять, какую роль играют конструируемые людьми представления об окружающей действительности в их практическом взаимодействии с этой действительностью.

С одной стороны, человеческие знания представляют собой /результат воздействия предметов и явлений окружающей среды на органы чувств людей и содержат в преобразованной форме основные характеристики как внешних по отношению к человеку факторов, так и самих индивидуальных воспри­ятий подобных воздействий. Эта сторона знаний традиционно рассматривается в рамках понятия «отражение». 1C другой —

производимые знания направляют и регулируют разнообраз­ные формы взаимодействия людей с действительностью. В этом случае система знаний выступает в качестве программы человеческой деятельности.

Знания определяют и характер выдвигаемых задач, и направленность поиска, связанного с попытками решить эти задачи, и способ оценки эффективности решений, их надеж­ности, перспективности и пр. В этом смысле^знание является проектом будущего состояния мира, обусловленного дейст­виями человека в этом мире. Следовательно, можно говорить о своеобразном конструировании окружающей действитель­ности в системе представлений о ней. |

Подобная двойственная природа знаний делает необходи­мым обсуждение вопроса и о том, как соотносятся между собой эти аспекты познавательной деятельности. Является ли отражение простым фиксированием следов воздействия пред­метов и явлений окружающей среды на органы чувств человека или преобразование энергии внешних раздражений в формы субъективного ощущения и восприятия тоже представляет собой процесс конструирования образов? Не менее важно оценить и степень участия процессов отражения, следов разнообразных воздействий мира на человека в построении образов цели, программы будущих действий и т. д.

Проблема отражения имеет длинную историю. Начиная с Демокрита, видевшего в актах индивидуального восприятия вещей и явлений результат буквального впечатывания внеш­них форм этих вещей в воспринимающие органы людей, порождающего в уме человека образы этих вещей, до современного подхода к решению проблемы идеального — можно говорить о различных вариантах толкования природы отражения и способов его проявления.

Если для античных мыслителей (во всяком случае, в традиции атомистов) «эйделя» представлялась материальным образованием и «эйдос» — образ предмета — отождествлялся с простым отпечатком вещи на пластичной поверхности других вещей (и, в частности, органов чувств людей), то чем дальше, тем больше отражение как след воздействия отде-

лялось от непосредственного контакта предметов друг с другом и смещалось в область «идеального». Однако подобное смещение никогда не ставило под сомнение фундаментальное положение о том, что отражение является одним из моментов, одной из сторон взаимодействия, включающего такие уровни, как взаимодействие самих вещей между собой, вне сферы человеческих действий, взаимодействие людей с миром вещей, взаимодействие людей между собой.

В современной гносеологии под отражением понимается всеобщее свойство материальных систем реагировать на внешнее воздействие, изменяясь таким образом, что характер изменений в большей или меньшей степени соответствует особенностям воздействующего фактора, вследствие чего структура или состояние изменившейся системы представля­ют след, отпечаток воздействия. Поэтому говорят об отраже­нии, имея в виду, что в особенностях организации и функционирования вещей и явлений, испытавших воздейст­вие, отражается как в своеобразном зеркале то, что вызвало соответствующие изменения.

При этом важнейшими характеристиками самого отраже­ния оказываются его содержание и форма. Под содержанием обычно имеются в виду как раз особенности воздействующих факторов, тогда как понятие формы выражает структуру изменений, происходящих в системах, испытавших воздей­ствие. Рассмотрение человеческих знаний как результатов отражения (и соответственно познания как процесса взаимо­действия человека и окружающей действительности, вызы­вающего появление знаний) предполагает специальный анализ соотношения содержания знаний и формы их представлен-ности в мышлении, языке и схемах практической деятель­ности людей.

Познавательная деятельность представляет собой один из моментов активного отношения субъекта к объекту. Возни­кающие в результате этого представления и образы реальности определяют направленность и характер дальнейших усилий человека, способствуя как формулировке целей, так и разработке способов достижения этих целей. Причем если для предметов неорганического мира след воздействующего

на них агента чаще всего не становится причиной пробуж­дения собственной активности, то уже на уровне простейшего психического (и даже физиологического) реагирования отра­жение может играть роль стимула, порождающего качест­венно новые формы поведения организмов.

Понятно, что там, где речь идет о целенаправленном взаимодействии познающего человека и объектов его интереса и внимания, данная особенность проявляется наиболее прямо и наглядно. Накопление следов воздействия среды приводит к изменениям знаний о ее важнейших характеристиках и может вызвать существенную перестройку поведенческой стратегии человека, заставить его вносить соответствующие коррективы в свои планы и устремления. Поэтому отражение, возникающее в процессах познавательной деятельности, можно характеризовать как «информационный тип», имея в виду под информацией средства, повышающие степень адап­тации людей к условиям, в которых им приходится дейст­вовать.

В современной познавательной практике понятие инфор­мации играет существенно важную роль, но при этом используется в весьма различных контекстах. Чаще всего с этим термином связано представление о каком-то сообщении, способном изменять отношение человека к некоторой ситуа­ции и его поведение в ней. Полученные сведения отражают соответствующие воздействия среды на взаимодействующего с ней индивида и либо уточняют его представления о происходящих событиях, либо увеличивают степень неопре­деленности в этих представлениях, что ведет к появлению ошибок, нежелательных результатов и пр. и может стать стимулом новых познавательных актов.

Хотя сегодня понятие информации во многом лишилось антропоморфной окраски и превратилось в достаточно фор­мализованную характеристику способов передачи сигналов по каналу связи в процессах управления, тем не менее ее понимание как меры упорядоченности. системы, состояние которой выражается в особенностях формы и содержания сигнала, позволяет по-прежнему видеть в ней некое сообще­ние. Действительно, если человеческие знания *трвктовать

I как определенную форму отражения того порядка, который (видает качественное отличие изучаемого объекта от других | элементов мира, то получение новых сведений об этом объекте (или уточнение уже имеющихся) повышает степень органи-Шованности наших знаний в соответствии с мерой упорядо­ченности самого объекта.

В этом случае информация, содержащаяся в полученном сообщении (определяющая меру организации знаний), и информация как мера порядка соответствующего предмета или явления оказываются связанными друг с другом как образ и прообраз. Тогда обыденно бытовой смысл слова «информация», используемый в контекстах типа: «я получил важную информацию», «хорошо информированный источник сообщает» и т. д., не так уж существенно оторван от формально-теоретического понимания информации как меры порядка или меры снятой неопределенности.

Следует подчеркнуть, однако, что информационное отра­жение не воздействует прямо и непосредственно на само поведение, а лишь стимулирует возникновение новой мыс­лительной последовательности (образной или понятийной) шагов деятельностной схемы. Сама же эта схема может Остаться предметно не реализованной, если, например, обна­руживается ее неэкономичность, неэффективность в сущест­вующих условиях. Тогда деятельность переносится в интел­лектуальную сферу до тех пор, пока не будет создан образ наиболее оптимального для практической реализации варианта.

В этом случае характер и интенсивность отражения существенно определяются особенностями отражающей сис­темы, поскольку хотя воспринимающий индивид изменяет организацию своих знаний под воздействием извне, но само изменение встречает «сопротивление» со стороны уже сло­жившихся представлений, и потому результат носит суммар­ный, комплексный характер. Данное обстоятельство делает понятным, почему не очень сильное воздействие может иногда вызывать эффект кардинального изменения всей системы Человеческого поведения.

Усиливающий эффект обусловлен, кроме того, и тем, что не все воздействия окружающей среды и не все реакции на

 

них входят в поле сознания индивида. Огромное число следов, порожденных взаимодействием познающего субъекта с изу­чаемыми им объектами, остается неосознанным, составляя массив так называемого «неявного», «скрытого» знания. Слой таких знаний не участвует в процессах интеллектуальной переработки представлений о мире и соответствующих дея-тельностных схем прямо и непосредственно, однако он является основой разнообразных мыслительных актов, в том числе существенно определяет проявление интуитивных шагов, без которых никакие творческие процессы (в том числе и в сфере познания) просто невозможны.

Информационный тип отражения связан с выделением из общего комплекса воздействующих факторов таких составля­ющих, которые могут обеспечивать повышение степени организации знаний о фрагментах объективной реальности, включенных в познавательный контекст человеческой дея­тельности. Ведь исследователь фиксирует в результатах пред­принятого им поиска не любые характеристики изучаемых предметов и явлений, а только те, которые имеют для него «сигнальное» значение, т. е. оказываются важными с точки зрения его целей и интересов. При этом он постоянно стремится повышать точность своих представлений о связях между различными объектами реальности и связях между своими воздействиями на эти объекты и получаемыми результатами.

Оценка существенности и важности свойств и сторон природного мира фундаментального обусловлена социальными потребностями и интересами, но в реальной исследовательской практике она осуществляется конкретными индивидами, выражающими в своих ориентациях осознание ими неких групповых установок, в которых проявляется ррциальная потребность общества в целом. Выделяемые характеристики входят в структуру нормативно-ценностных систем, регули­рующих как поведенческую стратегию отдельных социальных 1 слоев и индивидов, так и всего данного сообщества в самых] различных сферах его деятельности.

Ценностные ориентации в познании наиболее явно выра-1 жены как раз через информационный тип отражения и] позволяют отчетливо увидеть связь между двумя указанными!

аспектами исследовательской практики. Действительно, по­вышение соответствия между образом, конструируемым уче­ным, и внешними реалиями, играющими роль прообраза, способствует не только повышению адекватности следов, возникающих в человеческом сознании при воздействии среды, но и обеспечивает оптимизацию использования про­изводимых знаний в предметно-практической деятельности людей. Поэтому информационное отражение оказывается определенным синтезом отражения и конструирования.

Еще наглядней такая связь проявляется в другом типе отражения, получившем название «опережающего». Данное название носит отчетливо метафорический характер, что существенно затрудняет понимание его сущности. Ведь взаимодействовать (а значит, и отражать) человек может лишь с тем, что уже существует и реально воздействует на воспринимающие рецепторы людей. С этой точки зрения будущее не может быть отражаемым, поскольку имеет только потенциальный характер.

Однако сегодня достаточно ясно, что отражение, опреде­ляющее чувственно-интеллектуальную деятельность людей, не аналог простой фиксации и накопления следов воздейст­вия. Человек не зеркало. Он активно преобразует поступаю­щие в его нервные каналы сигналы и конструирует такие системы образов действительности, которые включают в число своих характеристик нечто, отсутствующее в самой реальнос­ти, но обусловленное природой и устройством воспринимаю­щего эти сигналы сознания.

Понимание данного факта предполагает выделение форм отражения, соответствующих различным уровням познава­тельной деятельности, поскольку «опережающее отражение» представляет собой элемент рационального уровня, хотя и базируется на тех данных, которые составляют содержание чувственно-эмпирического познания. Опережающее отраже­ние ориентировано на создание некоторых моделей возмож­ного будущего, сконструированных из деталей, полученных в результате уже осуществленных актов познания. Тем самым задается образ желаемой цели, какой она могла бы быть при успешном разворачивании деятельностной программы.

Создание моделей возможного будущего — ааигд» годна из важнейших функций науки. Но в наше время· она офяобретает особое значение, поскольку масштаб человеческого воадейст-вия на окружающий мир достиг такого уровня, когда любое усилие может вызвать непредсказуемый, а часто и нежела­тельный результат, а то и поставить под. угроау, само существование человечества. Поэтому 4опережающее отраже­ние», лежащее в основе прогностической функции науки, приобретает все большее значение в современной исследова­тельской практике. Разумеется, при этом речь идет не о каком-то мистическом проникновении в скрытые тайны времени, а о необходимости осмысливать информацию, получаемую сегодня.

Создаваемые людьми системы знаний явно или неявно предназначены для их практического применения, а значит, ориентированы на порождаемые ими следствия, т. е. события, которые только произойдут через некоторый интервал вре­мени после осуществленного действия. Следовательно, в каждый конкретный момент нашего взаимодействия с окру­жающим миром мы заинтересованы в оценке будущих результатов, чтобы устранить такие формы собственной активности, которые способны вызвать опасные последствия. Прогностические модели играют, таким образом, роль фильт­ра, блокирующего проявление шагов деятельностной схемы, обнаруживающих при рационально-теоретическом анализе свою неэффективность или неплодотворность.

Сам подобный анализ становится возможным именно потому, что люди отражают не отдельные стороны и свойства объектов, с которыми вступают во взаимодействие, но, скорее, объективные тенденции, проявляющиеся в этих актах взаи­модействия. Накапливая и обобщая отдельные разрозненные данные о проявлении особенностей предметов реального мира, мы создЬем идеальные образы действительности, в том числе и действительности потенциальной, строим так называемые «возможные миры», в которых проявляется и наше представ­ление о том, какой сиюминутная реальность должна стать.

При 'этом все прогнозы описывают возможное изменение мира не «самого по себе», а с учетом человеческого

 

воздействия на него. Будущее обязательно включает в свою структуру и особенности понимания людьми их способности действовать, преобразуя фрагменты объективной реальности в направлении, обусловленном интересами и потребностями самих людей. В этом смысле особенности «опережающего отражения» связаны с тем, что оно фиксирует не только актуальные формы проявления закономерностей природной среды, но и является саморефлексией, самоотражением человеком своих свойств и особенностей.

Комплексный характер «опережающего отражения», со­вмещающего в своей структуре элементы различной природы, делает эту форму неким промежуточным звеном как между эмпирическим и теоретическим уровнями познания (и соот­ветствующими им формами отражения), так и между «отражательным» и «конструирующим» аспектами познава­тельных процессов.

Понимание познания как своеобразного способа создания новой действительности предполагает выделение двух различ­ных, хотя и связанных друг с другом сторон: конструирование моделей будущего, определяющих поведенческую стратегию людей, и.конструирование деятельностных схем, реализую­щих эту стратегию. Но и само построение знаний о некоторой данной реальности, как уже отмечалось, включает в себя не только описание свойств и сторон, фиксируемых в реальном взаимодействии с природной средой, но и своеобразное приписывание ее объектам характеристик, необходимость которых диктуется соответствующими теориями. Так, суще­ствующая система знаний становится средством организации вновь возникающих ее фрагментов, влияя на их отбор и оценку существенности.

Все это позволяет говорить о том, что познавательные процессы имеют в качестве своего результата не только.дриращение знаний, простой рост их массива, но изменение способов организации, производимой информации, включая и взаимную адаптацию старого и нового знания. Следовательно, помимо взаимоупорядочения эмпирического и теоретического уровней познавательной деятельности, исследовательский поиск предполагает и совмещение, состыковку фрагментов

Создание моделей возможного будущего —·; ММД*; една из важнейших функций науки. Но в наше время ояввриобретает особое значение, поскольку масштаб человеческого «оедейст-вия на окружающий мир достиг такого уровня, НОГДО любое усилие может вызвать непредсказуемый, а часто- · нежела­тельный результат, а то и поставить под. угреву,само существование человечества. Поэтому «опережающее отраже­ние», лежащее в основе прогностической функций науки, приобретает все большее значение в современной исследова­тельской практике. Разумеется, при этом речь идет не о каком-то мистическом проникновении в скрытые тайны времени, а о необходимости осмысливать информацию, получаемую сегодня.

Создаваемые людьми системы знаний явно или 'неявно предназначены для их практического применения, а значит, ориентированы на порождаемые ими следствия, т. е. события, которые только произойдут через некоторый интервал вре­мени после осуществленного действия. Следовательно, в каждый конкретный момент нашего взаимодействия с окру­жающим миром мы заинтересованы в оценке будущих результатов, чтобы устранить такие формы собственной активности, которые способны вызвать опасные последствия. Прогностические модели играют, таким образом, роль фильт­ра, блокирующего проявление шагов деятельностной схемы, обнаруживающих при рационально-теоретическом анализе свою неэффективность или неплодотворность.