Первый: была ли реальная альтернатива вступлению России в ВТО? Дело в том, что ее как раз нет. Перевод нашей экономики на рыночные рельсы обусловил ее открытие. Экономика России стала частью мировой экономики. Возращение к изоляционизму невозможно.
Страны мира, в том числе и Россия, показывают рост внешней торговли, обгоняющий рост ВВП. Эта общая тенденция не может быть развернутой вспять. Следовательно, Россия не может абстрагироваться от существования или игнорировать Всемирную торговую организацию, через страны-члены которой проходит около 95 процентов мировой торговли и которая диктует правила поведения на мировых рынках.
Второй вопрос: можно ли было подождать со вступлением в ВТО, отнести его на более поздний срок? Напомню, что переговоры о вступлении России в эту организацию шли 18 лет, и шаг за шагом удалось снять сопротивление со стороны целого ряда стран, занимавших негативную, а подчас и враждебную позицию в отношении нашей страны. В условиях консенсусного приема в ВТО, т.е. необходимого для этого согласия всех членов организации, а их до вступления России было 155, пришлось маневрировать, проводить долгие и серьезные переговоры, осуществлять политические демарши. Когда этот путь уже пройден, можно ли было искусственно затормозить вступление России в ВТО, а это предполагало бы необходимость начинать всю политическую кампанию сначала? Конечно, нельзя идти на такие издержки и риски.
Третий вопрос: многого ли Россия добилась во время восемнадцатилетнего переговорного марафона о вступлении в ВТО? Сравним некоторые первоначальные требования, предъявленные России, с той схемой, на которую согласились наши партнеры по переговорам. Первоначально России предлагали обеспечить доступ иностранных компаний к добыче природных ресурсов, к транспортировке нефти и газа по трубопроводам. В конечном итоге была достигнута договоренность, что регулирование доступа к ресурсам и их освоению будет и далее определяться российским правительством и законодательной властью. В начале переговорного процесса от России требовали полного открытия рынков банковских и страховых услуг. По итогам переговоров Россия добилась установления квоты на участие иностранного капитала в банковской и страховой системах страны. Ряд членов ВТО настаивали на обнулении импортных пошлин на ввоз самолетов, автомобилей. Россия взяла обязательства не на обнуление, а на снижение пошлин, но в течение семи лет. Следует добавить, что обязательства Российской Федерации в области сельского хозяйства значительно лучше стандартных, принимаемых другими странами, присоединяющимися к ВТО.
Известно также, что Россия входит в десятку наиболее дискриминируемых государств, в отношении которых применяются защитные меры в целях ограничения доступа экспортируемых ими товаров. В отношении российских товаров действовало почти 100 различных ограничений. Ратификация Россией соглашений по ВТО означает автоматическую отмену некоторых ограничительных мер по российскому экспорту. В этом списке - сталь, алкогольная продукция, спутниковые услуги, страхование. На следующем этапе будут сняты еще 92 ограничительные меры.
Четвертый вопрос: не сократятся ли возможности экономического роста России, и особенно развития внешней торговли, после вступления в ВТО с учетом того, что уровень производства не позволяет нам свободно конкурировать с иностранными производителями? Приведу конкретный пример Китая, который уже 11 лет состоит членом ВТО. После 2001 года, когда Китай был принят в эту организацию, его ВВП вырос в 4 с лишним раза, внешняя торговля - в 7 раз, объем прямых иностранных инвестиций - в два с лишним раза. После вступления в ВТО из Китая за рубеж пошли большие объемы инвестиций. За 11 лет присутствия Китая в ВТО страна превратилась в одну из самых мощных экономик мира. По объему внешней торговли Китай вышел на второе место в мире. В то же время следует отметить, что за годы членства в ВТО внесены поправки в более чем 3000 китайских законов и нормативных актов, а средний уровень таможенных тарифов снизился с 15,3 до 9,8 процента.
Следующий вопрос: запрещает ли ВТО протекционизм для стран, вступивших в эту организацию? Практика показывает, что речь идет не о запрете протекционизма как такового, а об ограничении его методов и адаптации этих методов к правилам ВТО. Конечно, будет все это делать труднее: потребуется приложить для этого больше ума.
Все это так. Однако нельзя пройти мимо того, что присоединение к ВТО способствует увеличению импорта и углублению конкуренции на отечественном рынке. Некоторые наши производители будут поначалу в нелегком положении. Для отдельных предприятий и отраслей ситуация может оказаться достаточно сложной. В тяжелом положении могут оказаться и некоторые регионы, где пострадают системообразующие для города или области предприятия.
Все это требует от предпринимателей необходимости приспосабливаться к новым условиям. Для нашего бизнеса сужается возможность лоббирования в органах власти решений по усилению различных форм государственной поддержки - это факт. Но в таких условиях наш бизнес должен сделать упор на рост производительности труда, снижение издержек, повышение конкурентоспособности товаров и услуг. Как показывает российская практика, в настоящее время это происходит в минимальных размерах.
Вместе с тем без продуманной, целеустремленной государственной промышленной и аграрной политики, с учетом норм ВТО, не обойтись. Необходимо прежде всего провести исследование, как в полной мере использовать выделенный при нашем вступлении в ВТО срок для адаптации, а также научиться маневрировать, уже находясь в ВТО, как это делают многие страны - участницы этой организации.
Нужно прямо сказать, что успех адаптации российской экономики к принятым правилам ВТО, масштабы и эффективность маневрирования в рамках этих правил для защиты отечественного производителя непосредственно зависят от государственных финансовых возможностей. Еще контрастнее, чем раньше, обозначаются две проблемы: следует ли, как считают многие в правительстве, рассматривать в качестве первостепенной задачи безотложное покрытие дефицита бюджета, и какую часть тех значительных средств, которые Россия получает от экспорта нефти, нужно направлять в иностранные ценные бумаги. Конечно, необходимо в конце концов сделать бюджет профицитным, но разве не ясно, что многие страны успешно развиваются с куда более дефицитным бюджетом, чем наш? Естественно, следует быть готовыми к возможной второй волне кризиса, но разве не понятно, что солидная часть средств, получаемых от экспорта нефти, могла бы быть направлена не в Резервный фонд, а в расходную часть федерального бюджета? По словам министра финансов, за три года - 2013, 2014 и 2015 - минфин намерен отчислять в Резервный фонд все доходы, получаемые при цене нефти выше 91 доллара США за баррель. В сумме эти доходы составят 1 триллион 753 миллиарда рублей.
Представляете, если бы солидная часть этих средств была бы использована на государственные инвестиции. Минфин считает, что Резервный фонд должен составлять 7 процентов ВВП. Минэкономразвития предлагает другую цифру - 5 процентов ВВП. Хотелось бы вообще получить не гадание на кофейной гуще, а обоснование необходимости той суммы, которая должна быть накоплена "на всякий случай".
Раньше решение этих проблем замыкалось на необходимости еще большего увеличения финансирования здравоохранения, образования, науки, увеличении пенсий, вложений государства в развитие социальной сферы и безопасности. Теперь к этому прибавляется и тот факт, что после вступления в ВТО наступает новый период для нашей экономики.
Ожидаемое после присоединения к ВТО усиление конкуренции нужно использовать для ускорения структурной перестройки российской экономики. Особое внимание необходимо уделить поддержке моногородов, которые могут быть наиболее уязвимыми. Кстати, такая поддержка предусматривается правилами ВТО в отношении депрессивных регионов.
В целом наше вступление в ВТО - это не окончание, а начало процесса.
* Статья написана на основе выступления академика Евгения Примакова на заседании "Меркурий-клуба" 11 октября 2012 года.
О дискуссии на "Меркурий-клубе" читайте в ближайших номерах и на сайте "РГ".
Справка "РГ"
