Односторонние и двусторонние 1 страница

Двусторонняя коллизионная норма предусматривает возможность применения права любого государства, в том случае, если оно подпадет под условия привязки. Примером двусторонней коллизионной нормы является правило ст. 1205 ГК РФ: Содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится. Односторонняя коллизионная норма содержит указание на право конкретного государства, которое будет регулировать отношение, указанное в объёме. Естественно, что этим правом будет являться право страны, к которой принадлежит эта коллизионная норма. Пример: К договорам в отношении находящихся на территории Российской Федерации земельных участков, участков недр и иного недвижимого имущества применяется российское право. (ст. 1213 ГК РФ).
По форме выражения воли законодателя: императивные, диспозитивные,альтернативные.
Императивные – нормы, которые содержат категорические предписания, касающиеся выбора права, и которые не могут быть изменены по усмотрению сторон частного правоотношения (п.1 ст.1224 ГК РФ).
Диспозитивные – нормы, которые, устанавливая общее правило о выборе права, оставляют сторонам возможность отказаться от него, заменить другим правилом. Они действуют постольку, поскольку стороны своим соглашением не договорились об ином правиле. Например, п.3 ст.1219 ГК РФ предусматривает: «После совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, стороны могут договориться о применении к обязательству, возникшему вследствие причинения вреда, права страны суда», т.е. право государства, суд которого рассматривает дело.
Альтернативные – нормы, предусматривающие несколько правил по выбору права для данного, т.е. указанного в объёме этой нормы, частного правоотношения. Правоприменительные органы, а также стороны могут применить любое из них (иногда в норме устанавливается определённая последовательность в применении этих правил).
Однако достаточно, чтобы частное правоотношение было действительным по одному из закрепленных правил. В качестве примера можно привести абз. 1 п.1 ст.1209 ГК РФ: форма сделки подчиняется праву места её совершения. Однако сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если выполнены требования российского права. Объёмом этой коллизионной нормы является «форма сделки». К нему предусмотрены две альтернативные привязки: закон места совершения сделки и российское право. Закон устанавливает жесткую последовательность их возможного применения. Главной привязкой является первая – форма сделки должна быть прежде всего рассмотрена по закону места её совершения. И только тогда, когда форма сделки не будет отвечать требованиям этого закона, что привело бы к её недействительности, нужно применить российское право. Если форма сделки будет соответствовать требованиям российского права, она должна быть признана действительной.

В зависимости от степени нормативной регламентации в МЧП: генеральные, субсидиарные.
Первые формируют наиболее общее правило выбора права, предназначенное для преимущественного применения.
Характерной особенностью вторых является определение одного или нескольких правил выбора применимого права, тесно связанных с главным. Субсидиарная норма используется тогда, когда норма генеральная по какой-либо причине не может быть применена или оказывается недостаточной для установления компетентного правопорядка.
В качестве Примера генеральной коллизионной нормы можно привести п. 1 ст. 1210 ГК РФ 2001 г., которая устанавливает, что «стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба права третьих лиц». В данном случае возможность, предоставленная сторонам по выбору права, которое будет определять их права и обязанности по внешнеэкономической сделке, является главным коллизионным правилом и подлежит преимущественному применению.
Статья 1211 формулирует субсидиарную норму, которая вступает в действие в случае, когда стороны не договорились о подлежащем применению праве. Она содержит даже не одну, а несколько субсидиарных норм, которые детализируются по объёму. В соответствии с этой статьей к правам и обязанностям сторон по внешнеэкономической сделке подлежит применению закон страны учреждения, местожительства или основного места деятельности «активной» стороны договора – продавца, наймодателя, лицензиара, перевозчика, хранителя и т. д. Нормативный состав МЧП состоит из двух групп норм разного характера: коллизионно-правовые нормы, которые сами по себе не регулируют отношения, осложненные иностранным элементом, а лишь отсылают к праву, подлежащему применению; материально-правовые нормы национального законодательства, регулирующие отношения с иностранным элементом

по четкости формулирования привязки различают гибкие и жесткие коллизионные нормы. Традиционной гибкой привязкой является право страны, с которой правоотношение наиболее тесно связано

 

 

11. Действие коллизионной нормы в пространстве и времени.

Действие закона во времени - источник возникновения интертемпоральных коллизий (интертемпоральное право). "Такие коллизии также имеют не международный, а внутренний характер. Существует концепция, что коллизионное право - это совокупность норм, направленных только на определение действия гражданско-правовых законов в пространстве. В этом заключается одно из его основных отличий от совокупности материальных норм, регулирующих действие законов во времени. С такой позицией нельзя согласиться".

Коллизионное право направлено не только на определение пространственного действия норм материального права. Ни один из коллизионных принципов не преследует такой цели. Противопоставление коллизионных норм, выражающих действие закона в пространстве, нормам, определяющим действие законов во времени, некорректно с позиции соотношения тех и других. С точки зрения коллизионного права правила о действии закона во времени - это нормы, в отношении которых возникают те же проблемы выбора законодательства, что и в отношении любых других норм. Коллизионная отсылка к праву какого-либо государства включает отсылку и к законам этого государства, регулирующим вопрос о времени вступления в силу определенных норм, их обратной силе действия.

Интертемпоральные коллизии возникают из наличия в государстве разновременно изданных законов, регулирующих одни и те же отношения. Суд при решении коллизионного вопроса может столкнуться с несколькими правовыми актами как иностранного, так и своего государства, регулирующими одни и те же отношения, но принятыми в разное время. Это и есть коллизия законов, касающаяся действия нормативного акта во времени. Коллизионная норма предназначена для установления применимого права, но такое установление необходимо осуществлять не только с позиций фактического состава правоотношения, но и учитывая специфику действия закона во времени. После определения применимого правопорядка суд должен разрешать проблему действия закона во времени по правилам решения внутренних коллизий с позиций норм, непосредственно регулирующих действие закона во времени.

Вопрос действия коллизионной нормы во времени затрагивает проблему изменений в фактическом составе правоотношения. Коллизионная норма, устанавливающая определенную привязку, осталась прежней, но изменился фактический состав правоотношения в части, содержащей именно тот признак, по которому данная коллизионная норма привязывает отношение к определенному правопорядку (личный закон индивида понимается как закон гражданства -лицо поменяло гражданство). Возникает проблема: право какого государства является личным законом данного лица? Ни практика, ни теория не дают однозначного ответа. Суды, как правило, идут по линии "наименьшего сопротивления" - применяется право места жительства индивида либо право государства его первого гражданства.

При применении привязки к праву места нахождения вещи для установления права собственности возникает вопрос, на какой момент времени необходимо определять место нахождения вещи, если после изменений в праве собственности произошло перемещение этой вещи через границу. Законы большинства государств решают этот вопрос однозначно: приобретение и потеря прав на движимое имущество определяется законодательством того государства, в котором вещь находилась в момент изменения вещных прав (ст. 1206.1 ГК РФ).

При заключении внешнеторговых сделок отношения сторон при отсутствии соглашения сторон о выборе права регулируются правом центральной стороны сделки (ст. 1211 ГК РФ). Возникает проблема: на какой момент времени следует устанавливать место нахождения продавца (подрядчика, кредитора, дарителя), если оно изменилось после заключения договора? Как правило, место нахождения центральной стороны сделки определяется на момент заключения договора. Таким образом, наиболее широкое применение имеет приурочение коллизионной привязки к моменту возникновения правоотношения.

Особую сложность при решении интертемпоральных коллизий вызывают длящиеся правоотношения (семейные, трудовые, наследственные), в которых взаимные права и обязанности постоянно возникают, изменяются и прекращаются. В этих сферах основными коллизионными привязками выступают право страны гражданства членов семьи, их места жительства, закон компетентности учреждения, право последнего места жительства наследодателя, право страны места работы.

Проблема интертемпоральных коллизий существует в России. Она решается следующим образом: существует перечень законов и подзаконных актов бывшего СССР, которые продолжают действовать в современной России. С каждым годом их количество уменьшается, но пока интертемпоральные коллизии между "старым советским" и "новым российским" правом продолжают создавать трудности для определения применимого права в каждом конкретном случае.

 

12. Коллизионная привязка: понятие, виды. Цепочки коллизионных привязок.

 

КОЛЛИЗИОННАЯ ПРИВЯЗКА

КОЛЛИЗИОННАЯ ПРИВЯЗКА - составная часть коллизионнойнормы, представляющая собой указание на закон (правовую систему), который применим к данному видуправоотношений. Все К.п. делятся на несколько типов, называемых формулами привязки иликоллизионными принципами (напр., закон гражданства лица (lex patriae), закон места жительства лица (lexdomicilii), закон места нахождения вещи (lex rei sitae), закон места совершения договора (lex loci contractus),закон места исполнения обязательства (lex loci solutions), закон места причинения вреда (lex loci delicticommissi) и др.).

Личный закон физического лица ( lex personalis ) — формула прикрепления, которая применяется для определения права, регулирующего право- и дееспособность физических лиц, вопросы личных прав (права на имя, честь), а также права физических лиц в сфере брачно-семейных и наследственных отношений. Личный закон физического лица может быть представлен в виде закона гражданства (lex patriae, lex nationalis), действующего в большинстве стран Европы, некоторых латиноамериканских (Куба, Панама) и арабских (Алжир, Египет) государствах, или закона постоянного места жительства (lex domicilii), который имеет место в странах общего права, ряде латиноамериканских стран (Аргентина, Венесуэла), а также Норвегии, Дании и Исландии [10, с. 90; 16, с. 126; 19].

В настоящее время прослеживается тенденция к возникновению смешанной системы личного закона в зависимости от статуса физического лица. В большинстве гражданских кодексов (далее — ГК) стран СНГ личным законом физического лица является право государства, гражданином которого это лицо является; для лица без гражданства — право государства, в котором это лицо постоянно проживает; беженца — право государства, предоставившего убежище (ст. 1103 ГК Беларуси [1], ст. 1094 ГК Казахстана [2], ст. 1200 ГК Таджикистана [5], ст. 1195 ГК Российской Федерации [6]). Личный закон физического лица, имеющего два и более гражданства, по-разному регулируется в национальном праве государств — участников СНГ. Например, согласно части 4 статьи 1195 ГК Российской Федерации, пункту 1 статьи 1200 ГК Таджикистана при наличии у лица нескольких иностранных гражданств личным законом считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства. В соответствии с частью 1 статьи 1177 ГК Кыргызстана [3], статьей 9.1 Закона Азербайджана о МЧП [17], частью 2 статьи 16 Закона Украины о МЧП [18] личным законом лица, которое имеет два и более гражданства, является право государства, с которым лицо наиболее тесно связано. Пункт 1 статьи 1103 ГК Беларуси дифференцирует данную норму, устанавливая, что если лицо наряду с гражданством Республики Беларусь имеет гражданство (подданство) двух или более иностранных государств, его личным законом считается право Республики Беларусь. Представляется, что подход, закрепленный в праве Азербайджана, Кыргызстана и Украины, с уточнениями Беларуси является наиболее оптимальным, так как во внимание принимается объективная реальность — наличие связи лица с конкретным государством. При этом могут учитываться такие факторы, как постоянное место жительства или осуществление основной деятельности на территории определенной страны. Смешанная система закона физического лица, также используемая в международных конвенциях (ст. 23 Минской конвенции [12] и ст. 26 Кишиневской конвенции [13]), является, на наш взгляд, современной тенденцией в развитии МЧП.

Представляется, что принцип гражданства является более стабильным, поскольку гражданство может быть точно определено (исключение составляют апатриды и бипатриды) и не может быть изменено без ведома государства, гражданином которого является лицо. В свою очередь, закон домицилия отражает реальную связь лица с государством, на территории которого он имеет постоянное место жительства (особую актуальность закон домицилия приобретает в случае, когда иностранное лицо длительное время проживает на территории иностранного государства и не имеет намерения возвращаться на родину). В то же время недостаток закона домицилия — сложность его определения (необходимо отличать от простого местопребывания), а также возможность использования механизма обхода закона (домицилий изменить значительно легче, чем гражданство).

В ряде зарубежных государств законодательно закреплены изъятия из сферы применения личного закона физического лица. Гражданская дееспособность физического лица в отношении сделок и обязательств, возникающих вследствие причинения вреда, регулируется, как правило, двусторонней коллизионной привязкой — правом страны места совершения сделок или возникновения обязательств из причинения вреда (п. 3 ст.1095 ГК Казахстана, п. 3 ст. 1201 ГК Таджикистана). В Беларуси имеет место односторонняя формула прикрепления — пункт 3 статьи 1104 ГК. Считаем, рассматриваемое изъятие целесообразно либо регулировать двусторонней коллизионной привязкой, либо от него отказаться, лишь указав по примеру ГК РФ (п. 2 ст. 1197), что физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки. Способность физического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, быть индивидуальным предпринимателем и иметь связанные с этим права и обязанности регламентируется правом страны, где физическое лицо зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя, а при отсутствии страны регистрации применяется право страны основного места осуществления индивидуальной предпринимательской деятельности (п. 4 ст. 1104 ГК Беларуси, п. 4 ст.1095 ГК Казахстана, п. 4 ст. 1201 ГК Таджикистана). К признанию физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным, безвестно отсутствующим или умершим применяется lex fori (п. 5 ст. 1104 ГК Беларуси, п. 5 ст. 1095 ГК Казахстана, п. 6 ст. 1201 ГК Таджикистана).

Личный закон юридического лица ( lex societatis ) — формула прикрепления, которая определяет вопросы личного статуса, организационно-правовой формы, объема правоспособности юридического лица, порядка регистрации и ликвидации юридического лица, требования к наименованию юридического лица. Принято выделять четыре теории определения личного закона юридического лица: инкорпорации, оседлости, центра эксплуатации и контроля.

Теория инкорпорации, или учреждения юридического лица, характерна для ряда государств континентальной Европы, среди которых Беларусь (ст. 1111 ГК), Казахстан (ст. 1100 ГК), Молдова (ст. 1596 ГК [4]), Таджикистан (ст. 1206 ГК), стран общего права, а также некоторых государств Латинской Америки (Бразилия, Венесуэла) [см.: 9, с. 275]. Закон инкорпорации определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо. Данный критерий удобен в применении, поскольку у юридического лица может быть только одно место регистрации, которое легко установить. Недостатком является возможность применения обхода закона при поиске более благоприятного места для регистрации (а затем и осуществления деятельности) юридического лица.

Закон инкорпорации также действует в отношении транснациональных корпораций. Согласно Конвенции СНГ 1998 г. о транснациональных корпорациях [14], порядок регистрации (ст. 4), структура управления (ст. 6), представление отчетности корпорации (ст. 10), порядок ликвидации (ст. 10) определяются по праву страны места регистрации корпорации. В пункте 3 статьи 23 Минской конвенции, пункте 3 статьи 26 Кишиневской конвенции, пункте а статьи 11 Киевского соглашения 1992 г. [20] также используется данная формула прикрепления в отношении правоспособности юридического лица.

Личным законом юридического лица в государствах, где закреплена теория оседлости или нахождения административного центра, является право страны местонахождения органов управления юридического лица. Названная теория применяется в странах Западной Европы (Австрии, Испании, Франции) [21, с. 405], Египте и ОАЭ [9, с. 276].

Теория центра эксплуатации или места осуществления основной хозяйственной деятельности используется в таких странах, как Индия, Пакистан [10, с. 93] с целью привлечения иностранных инвестиций и осуществления контроля за деятельностью юридических лиц с иностранным участием.

Теория контроля впервые была применена в 1916 г. в деле «Даймлер кампани лтд» (Daimler Co v. Continental Tyre and Rubber Co) для установления национальности компании, учрежденной в Англии, абсолютное большинство акций которой (24 999 из 25 000) принадлежало немецким гражданам и только 1 акцией владел британский подданный. Как отмечает В. Л. Толстых, этот критерий позволяет установить «действительную» относимость юридического лица, поскольку при его применении учитывается гражданство участников юридического лица [см.: 21, с. 406].

Отметим, что появилась тенденция к смешанному использованию критериев личного закона юридического лица. Согласно статье 25 Закона Украины о МЧП, личным законом юридического лица является право государства его местонахождения (т. е. используется закон инкорпорации). Местонахождением юридического лица является государство, в котором юридическое лицо зарегистрировано или иным образом создано в соответствии с правом этого государства. При отсутствии таких условий или если их невозможно установить, применяется право государства, в котором находится исполнительный орган управления юридического лица (т. е. речь идет о законе оседлости). В соответствии со статьей 25 Закона Италии 1995 г. «Реформа итальянской системы международного частного права» [24] деятельность обществ, ассоциаций, фондов и любых иных организаций как публичного, так и частного характера, в том числе не имеющих корпоративной основы, регулируется правом государства, на территории которого был завершен процесс их учреждения. В случае, если орган управления организации находится в Италии или же в Италии осуществляется основной вид деятельности такой организации, применяется итальянское право.

На наш взгляд, смешанную систему определения личного закона юридического лица следует закрепить и в белорусском законодательстве, установив при этом в качестве основного критерия принцип инкорпорации, а дополнительного — принцип оседлости (может применяться в случае отсутствия законодательного требования регистрации определенной организационно-правовой формы юридического лица).

Закон места нахождения вещи ( lex rei sitae ) — формула прикрепления, которая применяется в отношении права собственности и других вещных прав, а также наследования и договорных обязательств (если предметом является недвижимое имущество).

Первоначально закон места нахождения вещи применялся только в отношении недвижимого имущества. К движимому имуществу применялся личный закон лица, так как считалось, что вещь следует за лицом. Постепенно наметилась тенденция к отказу от этого принципа в пользу более удобного в применении закона места нахождения вещи.

Согласно статье 20.1 Закона Азербайджана о МЧП, пункту 1 статьи 1119 ГК Беларуси, пункту 1 статьи 1107 ГК Казахстана, пункту 1 статьи 1213 ГК Таджикистана, право собственности и другие вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются по праву страны, где это имущество находится, если иное не предусмотрено законодательными актами.

Из вышеупомянутого правила существует ряд изъятий. Во-первых, если иное не установлено по соглашению сторон, возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество, являющееся предметом сделки, определяются по праву места совершения сделки (п. 1 ст. 1120 ГК Беларуси) или по праву страны, которому подчинена данная сделка (п. 2 ст. 1108 ГК Казахстана, п. 2 ст. 1194 ГК Кыргызстана, п. 2 ст. 1214 ГК Таджикистана). Отметим, что в законах о МЧП Азербайджана и Украины такого изъятия не содержится: применяется право государства местонахождения имущества. Представляется, такой подход можно использовать и в белорусском праве, поскольку привязка к месту совершения сделки постепенно превращается в архаизм. Во-вторых, право собственности и иные вещные права на транспортные средства и иное имущество, подлежащие внесению в государственные реестры, определяются по праву страны, где эти транспортные средства или имущество зарегистрированы (ст. 1121 ГК Беларуси, ст. 1109 ГК Казахстана, ст. 22.1 Закона Азербайджана о МЧП, ст. 40 Закона Украины о МЧП). В-третьих, если иное не установлено соглашением сторон, право собственности и другие вещные права на движимое имущество, находящееся в пути по сделке, определяются по праву страны, из которой это имущество отправлено (ст. 1122 ГК Беларуси, ст. 1110 ГК Казахстана, ст. 1196 ГК Кыргызстана). В ряде стран, например Азербайджане (ст. 22.2 Закона о МЧП), некоторых европейских странах, право собственности и другие вещные права на имущество, находящееся в пути, регулируется правом страны места назначения. Полагаем, второй подход применяется для дополнительной защиты слабой стороны правоотношения, т. е. получателя имущества.

Закон, избранный сторонами правоотношения ( lex voluntatis ), представляет собой применение права страны, которое стороны выберут для регулирования частноправовых отношений (автономия воли сторон).

Автономия воли сторон преимущественно используется для регулирования договорных отношений. В настоящее время появилась тенденция к применению данной формулы прикрепления в брачно-семейных и внедоговорных отношениях.

Существуют две теории автономии воли сторон. В большинстве государств используется абсолютная, или неограниченная, автономия воли сторон, которая предполагает возможность выбора права любого государства к частноправовым отношениям. Для сравнения, в ряде стран (например, странах общего права) принцип автономии воли сторон ограничен правом государства, с которым правоотношение имеет связь (теория «ограниченной» автономии воли сторон).

В Республике Беларусь отношение к автономии воли сторон очень либерально. Так, статья 1124 ГК наделяет стороны договора правом выбрать применимое право к договору, если это не противоречит законодательству. Стороны договора могут избрать применимое право любого государства или совокупность правовых норм (международные соглашения, lex mercatoria и др.); во время заключения договора или в последующем (т. е. в любое время); для всего договора в целом или отдельных его частей; в письменной или устной форме (необходимо, чтобы соглашение сторон было явно выражено или прямо вытекало из условий договора и обстоятельств дела, рассматриваемых в их совокупности). ГК Беларуси предусматривает ограничение воли сторон лишь в нескольких случаях (п. 2 ст. 1125). Отметим, что автономия воли сторон не должна идти вразрез с механизмами ограничения коллизионного метода: сверхимперативными нормами, публичным порядком и обходом закона.

Принцип автономии воли сторон закреплен в ряде международных конвенций и соглашений, таких как Конвенция 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, Конвенция 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, регламенты Рим I [22] и Рим II [23], Минская и Кишиневская конвенции, Киевское соглашение 1992 г. Основными характерными чертами автономии воли сторон в международных соглашениях являются: различные формы выражения согласия лиц на выбор применимого права (воля, явно выраженная в договоре, прямо вытекающая из условий договора, поведение сторон или совокупность обстоятельств дела); допущение ограничения автономии воли сторон посредством сверхимперативных норм страны суда и в силу оговорки о публичном порядке.

Закон места совершения акта ( lex loci actus ) является обобщенной формулой прикрепления, которая означает применение права страны, на территории которой имел место частноправовой акт. В зависимости от этого lex loci actus конкретизируется в ряде коллизионных привязок: lex loci contractus; lex loci solutionis; lex loci celebrationis; lex loci dilicti commissi.

Закон места заключения сделки (lex loci contractus) — формула прикрепления, которая означает применение права страны места совершения сделки. Коллизионная привязка используется в сфере договорных отношений.

Применение lex loci contractus стало затруднительным с появлением современных средств связи, поскольку большинство договоров заключается посредством переписки. Сложность в применении рассматриваемой формулы прикрепления состоит в том, что законодательство зарубежных государств по-разному определяет место заключения сделки. В США, Великобритании, Индии и Японии используется концепция «почтового ящика», согласно которой сделка считается заключенной в месте отправления акцепта. В большинстве государств континентальной Европы (в том числе и Беларуси) сделка является совершенной в месте получения акцепта (аналогичный принцип закреплен в Венской конвенции 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров»). Так, если акцепт будет отправлен из Японии в Беларусь, то, согласно праву Японии, сделка будет совершена в Японии, а в соответствии с законодательством Беларуси — в Беларуси. В случае, если акцепт отправлен из Беларуси в Японию, то в соответствии с правом Японии сделка совершена в Беларуси, а согласно законодательству Беларуси — в Японии. Поэтому в сложившейся ситуации ключевой момент — суд какого государства будет рассматривать спор, поскольку он будет применять коллизионные нормы места рассмотрения спора.

Закон места заключения сделки становится малоприменим также в связи с тем, что он не всегда отражает связь сделки с местом ее совершения. По праву Беларуси (пп. 2 п. 3 ст. 1125 ГК) сделка, заключаемая между юридическими лицами Беларуси и Великобритании на бирже в Германии, будет считаться заключенной в Германии. Исходя из этого очевидна тенденция отхода от применения lex loci contractus.

В белорусском праве lex loci contractus используется в ряде случаев: при определении формы сделки (п. 1 ст. 1116 ГК), кроме определения формы сделки в отношении недвижимого имущества (п. 3 ст. 1116 ГК), формы и срока действия доверенности (ст. 1117 ГК); для определения возникновения и прекращения права собственности и иных вещных прав на имущество, являющееся предметом сделки (п. 1 ст. 1120 ГК). Представляется, закон места совершения сделки не должен выступать в качестве единственной привязки при определении формального статута. Удачным примером использования альтернативных формул прикрепления является Регламент Рим I (ст. 11), который кроме lex loci contractus допускает также применение в рассматриваемых случаях lex causae, а также право места нахождения или места жительства каждой из сторон договора. На наш взгляд, этот положительный опыт следует перенять белорусскому законодателю.

Закон места исполнения обязательства (lex loci solutionis) представляет собой коллизионную привязку, которая означает применение права страны, где подлежит исполнению обязательство, вытекающее из договора. Например, в национальном законодательстве государств lex loci solutionis закреплен в качестве субсидиарной формулы прикрепления в отношении приемки исполнения по договору — пункт 5 статьи 1125 ГК Беларуси, пункт 5 статьи 1113 ГК Казахстана, пункт 6 статьи 1219 ГК Таджикистана. В доктрине МЧП разновидностью lex loci solutionis выступает концепция решающего исполнения (п. 4 ст. 1125 ГК Беларуси, п. 4 ст. 1113 ГК Казахстана, п. 5 ст. 1219 ГК Таджикистана).