Я вздрогнул и открыл глаза. Всё тело саднило. Я постарался приподнять голову и осмотреться. Удалось это с трудом. Судя по оранжевому закатному небу, был уже вечер. Выходило, что я пролежал на земле около шести часов к ряду.
Я дёрнул затёкшей рукой, ощутив в ней что-то ещё. Это была остывшая ладонь Мариичи, перемазанная кровью. Сердце снова сжалось, хотя я прикладывал все усилия, чтобы не потерять самообладание. Моя ладонь прилипла к ней из-за спёкшейся крови, так что я с трудом смог высвободить её.
Я приподнялся на ватных ногах и осмотрелся в поисках остальных. Они сидели на скамейке в десятке метров от меня. «Смотрите, смотрите!» – услышал я голос Томоэ и все подбежали ко мне.
– Коширо-сан… Как ты? – тихо спросила Йошикама-тян.
Я прокашлялся и посмотрел на неё красными глазами.
–Кеньйичи-тян, ты ведь тоже это видишь… Как я, по-твоему?
Та поникла. Томоэ подошёл ко мне и подхватил под локти. «Пойдём, Коширо, давай», – сказал он и повёл меня к скамейке. Усадив меня на неё, остальные сели рядом и смотрели на меня, не отрываясь.
Первым заговорил Акаме-кун.
– Коширо-сан, ты… Что нам теперь делать?
Я не мог ответить ничего внятного. Я просто сидел, зажмурившись.
– Кому могло понадобиться это? Кому? – начал тихо спрашивать я, не надеясь на ответ ни от кого из ребят. – Почему убили именно её? Кому могла понадобиться её смерть? Если мы здесь из-за меня, почему бы не убить меня? – продолжал всё тише и тише говорить я. – Кто был этот снайпер? Как он здесь оказался? Неужели это я привёл его с собой, как и вас? – я поднял голову. – Быть не может… Среди нас не было таких. Не было тех, кто мог настолько ненавидеть Такешиту, чтобы выстрелить ей в спину. Ведь это же он стрелял в самом начале, когда мы только появились здесь? Почему он не перебил нас сразу?
Слёзы снова начали наворачиваться на глаза. Хикари-нян обняла меня сзади.
– Прости меня, Такешита… Я не смог защитить тебя, – я снова зажмурился. – Я отомстил за твою смерть, но не смог защитить. Не смог…
Я закрыл руками лицо. С кровью двух погибших сегодня людей смешались слёзы. Хикари тоже начала вздрагивать. Томоэ прижался к нам. Он тоже долгое время знал Мариичи, и ему тоже было больно видеть и осознавать происходящее.
Я решительно встал и пошёл по направлению к телу Мариичи, за мной встали все остальные.
– Мы не можем оставить её здесь. Нужно похоронить её, – сказал я, не оборачиваясь. Я глянул в сторону парка слева от нас, в центре которого стояла полуразрушенная церковь. Парни сразу всё поняли.
Мы вчетвером аккуратно приподняли на руках тело Мариичи и понесли в сторону парка. Я смотрел на её перепачканное лицо и ощущал сильную боль в груди. Это было просто невыносимо – смотреть на лицо мёртвого дорогого тебе человека…
Через несколько минут мы остановились, осторожно положив тело Мариичи на землю. Я тихо сказал: «Давайте здесь».
До поздней ночи палками и камнями мы копали яму в земле, пока Хикари и Кеньйичи светили нам экранами своих телефонов, которые ещё чудом держали заряд. Выкопав яму, мы бережно опустили в неё тело Мариичи. Стоя вокруг могилы, мы опустили глаза. У нас не было возможности сделать гроб, поэтому я сказал: «Земля тебе пухом, Мариичи Такешита…» и бросил первую горсть земли на её скрещенные на груди руки.
Забросав вместе с парнями яму землёй, я воткнул рядом с могилой вертикально в землю её автомат, а потом вытащил из-за пояса свой пистолет и положил рядом. Томоэ тоже последовал моему примеру, а следом за ним и Дайске сложил рядом всё, что взял из оружейной лавки. Последним со своим Desert Eagle расстался Сатоме-кун. Он явно был огорчён, что ни разу не применил его, но сейчас было уже поздно…
– Мариичи Такешита… Ты была прекрасным человеком. Самым честным и открытым из всех, кого я знал… – на глаза, в который раз, навернулись слёзы. – Прости, что я не смог защитить тебя.
Я почувствовал, что голос стал дрожать, и замолчал.
– Спасибо, Мариичи-сан, что была с нами все эти годы, – подхватил Томоэ.
– Спасибо… – тихо промолвил Дайске.
– Ты была отличной подругой. Я доверяла тебе, Такешита, спасибо за всё, – дрожащим голосом сказала Кеньйичи.
– Хоть я знала тебя недолго, но ты успела стать моей самой лучшей подругой. Жаль потерять тебя так быстро, – тихо произнесла Хикари.
– Земля тебе пухом, Такешита… – подвёл черту Матаку.
Мы склонили головы и почтили память Мариичи минутой молчания. У меня снова заболело сердце. Только сейчас я, наконец, понял, что Мариичи умерла… Человек, которому я доверял, которого даже по-своему любил, погиб от рук неизвестного снайпера в неизвестном мире…
Я тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Отдохнём немного, а утром отправимся дальше… Нам нельзя останавливаться. За шанс попасть домой мы уже поплатились жизнью одного из нас. Я не хочу больше таких потерь, – я поднял голову. Под тусклый свет экрана телефона в темноте блеснули несколько пар глаз. – Смерть Такешиты не будет напрасной. Мы вернёмся домой, обещаю вам… – сказал я как можно твёрже и направился к большому навесу, под которым стояли скамейки. Я решил, что там можно будет без проблем проспать до утра.
Через пять минут мы расположились на скамейках. Кто-то заснул сразу, а я не мог сомкнуть глаз. На Тамаши, которого я подложил себе под голову, остались крупицы засохшей крови с моих рук и лица. Глаза очень сильно болели. Редко я плакал, не стесняясь своих слёз ни перед кем…
Я пытался думать, что делать дальше, но мне упорно ничего не шло в голову, кроме той злополучной лазерной точки и Мариичи, падающей мне на руки с простреленной спиной…
***
Проснувшись утром, мы собрались вместе и отправились дальше. Идти оставалось немного, по словам Дайске-куна.
На ребят было жалко смотреть. Перемазанные в грязи, крови, испачканные пылью и уставшие… Но надо отдать им должное – они не паниковали и продолжали действовать рассудительно. Я же, толком поспав всего несколько часов, вряд ли выглядел лучше.
Туман рассеялся. Вскоре мы узнали улицу, на которой находился университет. Я ускорил шаг и вскоре увидел учебный корпус. Стены его были также выщерблены, как и у многих других домов. Стёкла местами были выбиты, а парадная дверь завалена какими-то камнями.
Преодолевая усталость, мы освободили вход от обломков. Всё это делалось молча, так как мы абсолютно выбились из сил. Попав внутрь и увидев испещрённые трещинами полы, лестницы и стены, я испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Мне постоянно казалось, что чем ближе мы к университету, тем ближе дорога домой. Но остальные, похоже, этого не ощущали.
Несмотря на то, что солнце уже немного поднялось, внутри корпуса университета было темно. В воздухе витала пыль, рассеивая свет, пробивающийся из узких, кое-где разбитых окон. Я помнил, где находится аудитория, в которой мы занимались, но сейчас мы все, как один, беспокойно осматривали парадный холл, не решаясь пройти внутрь.
– Почему мы стоим? Пойдёмте, попробуем пройти к нашей аудитории, – тихо сказал я и первым шагнул в один из боковых коридоров от главной лестницы. Голос у меня подрагивал.
В боковых коридорах окон уже не было, потому мы не видели даже того, что творится под ногами.
– Тут должен быть электрощит, – вспомнил вдруг Сатоме. – Подсвети, Томоэ-сан.
Мы остановились. Томоэ включил на телефоне подсветку экрана и стал водить им вдоль стены. Вскоре тусклый свет выхватил из темноты вдавленную в стену крышку распределительного щитка. Оторвав её от стены, я убедился, что сам щиток не пострадал. Отыскав тумблер с надписью «Аварийное энергоснабжение», я щёлкнул им.
Звук включающихся аварийных ламп дробился эхом в коридоре. В тусклом свете мы смогли, наконец, разглядеть, что из себя представлял теперешний университет изнутри.
Плитка, которой был выложен пол, была вся в трещинах, а в некоторых местах вообще стёрта в пыль. Краска на стенах была ободрана, а сами стены были вымазаны то ли технической смазкой, то ли сажей, хотя следов какой-либо техники или пожара нигде не было видно.
Мы свернули в другой коридор, в конце которого за углом находилась наша аудитория. Он тоже пострадал: паркетный пол был вздут и покороблен, а в стенах зияли почти полуметровые выбоины. Двери в аудитории были наглухо закрыты и забиты досками.
Я подошёл к одной из дверей. От досок, да и вообще в коридорах, не пахло затхлостью и сыростью. Наоборот, воздух был сухой и спёртый, без намёка на влагу, от чего дышать было трудновато. Дайске дёрнул одну из заколоченных дверей. Она загрохотала, но не поддалась и на миллиметр. «На кой чёрт они забили все двери?» – выругался он.
Я же предпочёл не останавливаться и дошёл до конца коридора. Увидев дверь нашей аудитории, я подозвал остальных. Дверь была также заколочена.
– Нужно открыть её. Найдите инструменты, нам нужно поломать доски, выдернуть гвозди, или… – я на секунду запнулся. – Высадить эту дверь ко всем чертям.
– Ага, попробуй тут высади… Не знаю, кто это сделал, но заколотили её как следует, – расстроено возразил Дайске.
Я продолжил осматривать дверь.
– Не похоже, чтобы замок был испорчен. Эту дверь можно открыть ключом. Главное – убрать доски, – сказал я.
– Ключ? Сейчас будет ключ, – сказал Томоэ, стоя возле открытой двери преподавательского кабинета. Непонятно, почему, но дверь в него оказалась не заколоченной и даже не закрытой на замок.
– Как ты это… – удивилась Кеньйичи.
– Она просто была не заперта, – ответил Томоэ и зашёл внутрь.
Через несколько секунд он вышел оттуда с ключом.
– Мда, бардак там, конечно… – посетовал он.
Мы мигом забыли о странной открытой двери и с надеждой смотрели, как Томоэ вставляет в замочную скважину ключ. Получилось! Он повернул его. Замок тихо щёлкнул.
– Да! – обрадовался Томоэ.
– Нам нужны инструменты, чтобы отодрать доски, – предположил Сатоме-кун.
– Зачем? Просто… Смотри, – ответил ему Томоэ, нажал на ручку и стал тянуть её на себя, раскачивая дверь. Дверь скрипела, а доски, которыми она была заколочена, стали потрескивать, не выдерживая нагрузки. Только сейчас я сообразил, что доски были довольно тонкие, и даже необязательно было выдёргивать из двери длинные и толстые гвозди. Тем более, дверь была двустворчатой, потому разломить доски, прибитые горизонтально, было проще, чем казалось вначале.
Я тоже схватился за ручку поверх рук Томоэ и дёрнул вместе с ним. Ручка, к счастью, держалась крепко, а вот доски треснули. «Ещё разок, Коширо», – сказал Томоэ, и мы в последний раз дёрнули дверь. Доски окончательно разломились надвое, заставив Кеньйичи и Хикари прикрыть лица руками.
Мы распахнули дверь. Окна в аудитории были выбиты, парты свалены в беспорядочные кучи. Внезапно Сатоме, зашедший в аудиторию первым, отпрянул, налетев на нас.
– Что с тобой, Матаку-кун? – спросила Кеньйичи.
– Я не могу, – ответил Матаку и отвернулся.
Мы зашли внутрь и посмотрели туда, куда смотрел Матаку. Увиденное заставило меня похолодеть от ужаса.
Между разбитыми партами лежали трупы. Трупы, в которых я узнал студентов, застывших в лужах крови, скрюченных в неестественных позах, с посиневшими лицами и конечностями…
***
Я услышал, как сзади закашлялась Хикари. Мне стало дурно от запаха смерти, внезапно ударившего в нос вместе с ветром, подувшим из окна, и я упал на колени. Рюкзак сполз с моих плеч.
«Они погибли. Все погибли», – стучало в голове.
– Неужели они тоже… Погибли из-за меня? – спросил я тихо.
Никто из ребят не сказал ни слова. Я поднялся на ноги и повернулся к ним:
– Они все погибли, – сказал я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Понимаете, погибли… Даже в этом, ненастоящем мире, они погибли взаправду…
– Ты говорил, что если мы вернёмся сюда, то сможем попасть домой? – тихо произнесла Кеньйичи.
– Нам некуда возвращаться, Йошикама, – слёзы подступили к глазам. – Я думал, что смерть Такешиты – это плата, которую этот мир взял за то, чтобы открыть нам дорогу домой. Думал… – я закрыл лицо руками, – до этого момента.
Я снова упал на колени и продолжил говорить, хотя получался только тихий шёпот:
– Этот мир испытывал нас до последнего. Он оставил нас в живых, чтобы проверить, что мы из себя представляем. Затем он убил одного из нас, чтобы посмотреть, сдадимся ли мы. Но когда я убил снайпера, он понял, что мы что-то можем. Понял, что мы не сдадимся и пойдём до конца. И тогда он раскрыл нам правду… – я поднял красные от слёз глаза на ребят, которые полностью утратили дар речи. – Нам отсюда не выбраться… Он будет испытывать нас до конца, пока не отнимет у нас жизнь. Он уничтожит нас поодиночке или всех сразу.
Хикари подошла ко мне и села рядом. Глаза её блестели от слёз.
– Коширо-сан… Ты давно знал об этом?
Я обнял Хикари.
– Я боюсь, что мысль о том, что здесь откроется путь домой, мне тоже подбросил в голову этот мир. Так подбросил, что я воспринял её, как свою собственную, верил в неё и вёл вас сюда. Но в одном я не ошибся: мы действительно узнали правду именно здесь… Жестокую, но правду.
Хикари уткнулась в моё плечо.
– Но Коширо, – сказал Томоэ, – что нам делать теперь?
– Не знаю… Я не знаю, сколько мы здесь протянем. Да, мы до сих пор живы, но… Это всё. Конец.
– Как это всё? Коширо, как ты можешь так говорить?! – Кеньйичи заплакала и сорвалась на крик. – Я понимаю твои чувства. Нам не спасти ни Такешиту, ни этих ребят. Но почему мы не можем…
– Кеньйичи, – сказал я сквозь слёзы, – я не знаю, как вернуться. Не знаю…
Та замолчала, продолжая тихо всхлипывать. Я обратился ко всем:
– Томоэ, Матаку, Дайске, Хикари, Кеньйичи, – я понизил голос, – и Такешита… Простите меня, что оказались здесь. Простите меня, – я повернулся к разгромленной аудитории, полной трупов, – что погибли по моей вине. Я не знаю, что мне делать… Потому умоляю всех вас, простите меня. Это всё, что я могу сказать.
Я замолчал и сел на пол. В голове внезапно зазвучали слова песни: «The Devil’s Den, The Devil’s Den… We’re all live in the Devil’s Den». Действительно, это место было похоже на настоящий Адовый котёл. И оно стало таким только из-за меня.
Внутри снова начала закипать злость. Я сжал кулаки из последних сил и сказал вслух:
– За что мне всё это? Почему я должен это видеть? Почему я должен терять то, что важно для меня? Почему я должен осознавать, что из-за меня погибли десятки людей? Почему именно я?!
– Коширо… – тихо шепнула Хикари.
– Я не хочу, чтобы так было! – у меня нашлись силы на крик. – Я не хочу, чтобы люди умирали по моей вине! Пусть все будут живы! Я не хочу, чтобы кто-то страдал!
Я упал на четвереньки.
– НЕ! – я ударил кулаками в покорёженный пол.
– ХО! – ударил сильнее, не обращая внимания на боль в руках.
– ЧУ!!! – в последний удар я вложил все силы, что у меня оставались, и рухнул на пол всем телом.
Мне показалось, что земля заходила ходуном. Я услышал короткий вскрик Кеньйичи и возглас Дайске «Что за…», который был еле слышен сквозь грохот осыпающихся стен. Я в очередной раз услышал свист ветра, который перешёл в глухой гул. Не знаю, почему, но именно в этот момент мне стало всё равно, что случится со всеми нами после очередного катаклизма. Я задавал себе слишком много вопросов, чтобы иметь возможность на них ответить. «Этот мир решил взять своё», – это было последнее, о чём я подумал.
Не в силах больше оставаться в сознании, я снова отключился…
