Деятельные и богословские главы 16 страница

11) По сей причине истинная дева, желая уподобиться св. Деве и Сыну от Девы, жениху в девстве преподобно поживших душ, не только плотскаго супружества убегает, но и всякаго сожительства мирскаго, отказавшись от всех сродников: так что с дерзновением может говорить Христу с Петром: се мы оставихом вся и в след Тебе идохом (Мф. 19, 27). И что новолепнаго делает она, если подобно тому, как земная невеста оставляет отца и матерь ради тленнаго жениха и к нему прилепляется, по Писанию, она то же самое делает для премирнаго чертога брачнаго и жениха, оставив их? И было ли бы уместно иметь родство на земле тем, коих жительство на небесех? (Фил. 3, 20). Как, будучи чадом не по плоти, а духа, будет она иметь плотскаго отца, или матерь и сродников кровных? Как, отчуждившись от собственнаго тела и отчуждаясь, по возможности, как отложившая плотскую жизнь, будет она иметь соотношение какое-либо с телами чужими? Если теперь, как говорят, уподобление есть содружество и лобызает все подобное, то и дева уподобится тем, с коими сдружится и впадет в болезнь миролюбия. Любовь же к миру есть вражда на Бога (Иак. 4, 4), как говорит и Павел, невестоводитель духовнаго чертога брачнаго (Рим. 8, 7). Таким образом она подвергается опасности не только разорвать брачный союз свой с премирным Женихом, но и стать во враждебное к Нему положение.

12) Не дивись и не кручинься, если вступившим в житейскийбрак, по Писанию, не служит в укоризну, если они пекутся о мирском, а не о Господнем (1 Кор. 7, 32 – 34); тем же, кои дали Богу обет девства, даже касаться чего либо мирскаго запрещено, и жить утешно совсем не позволяется. Впрочем и к брачным св. Павел так говорит: время прекращенно есть прочее, да и имущии жены, яко неимущии будут…. и требующии мира сего, яко не требующе (1 Кор. 7, 29. 31). Что, как я полагаю, гораздо труднее подвига девства. Опыт также показывает, что пост удобнее воздержания в пищи и питии. Может быть, и вообще верно и праведно сказал бы кто, что кто не емлется за дело спасения, к тому не едино же у нас слово; кто же печется о своем спасении, тот да ведает, что жизнь в девстве гораздо исполнимее и малотруднее жизни брачной.

13) Но оставим это. Ты же держи мне в уме, дева, невеста Христова, рождие лозы жизни, что сказано выше. – Так говорит Господь: Аз есмь лоза, вы же рождие, а Отец Мой делатель есть. Всякую розгу о Мне, творящую плод, отребит ю, да множайший плод принесет (Ин. 15. 1. 2. 5). Такое о тебе попечение почитай указанием на плод девства твоего и на любовь к тебе Жениха твоего; и радуйся сему много, и попекись воздать Ему за сие полнейшею преданностию. Скажу и другое нечто: золото, что либо медное в смешение с собою приявшее, называется фальшивым; а медь, обложенная золотом, или позолоченная является более светлою и блестящею, чем сама есть: так, дева, тем, кои не суть девственницы, желать тебя и твоего, хвала есть; а для тебя желать их и ихняго, есть безчестие, потому что чрез это вожделение твое возвращает тебя в мир – то тем, что ты вступаешь в сношение с теми, кои в мире и живешь с ними после того, как умерла миру, - то тем, что желаешь услаждаться тем же, чем они и сродники их и что составляет довольство житейское, каковы – богатство, знатность, слава, утехи. Таким образом, наконец, случится, что ты отпадешь от воли Жениха своего. Ибо все такое явно окаявает Он в Евангелии, говоря: «Горе вам, богатые! Горе вам, смеющиеся! Горе вам, насыщенные! Горе, когда добре рекут вам вси человецы!» Как же Он окаявает их? Не яко ли умерших душею? Невесте же жизни какое сродство с мертвыми? Кое соприкосновение с теми, кои шествуют противоположным путем? Путь, коим они несутся, пространен и широк; и если не удержат себя, примешав к себе нечто от твоего, то совсем впадут в пагубу; а ты узкими вратами и тесным путем входишь в живот (Мф. 7, 13). Узкими же вратами и тесным путем никто не может проходить, надымаясь славою, разливаясь в удовольствиях и обременяя себя богатством и имуществами. Но слыша, что тот путь жизни широк, не думай, чтоб он был безпечален, ибо он полон многими и тяжкими прискорбностями; широким же и пространным называют его потому, что много идущих по нему, и каждый из них обложен большею массою преходящих вещей. Твой же, дево, путь очень тесен, так что и двух, вместе идущих, не вмещает.

14) Почему многия из таких, которыя прежде заняты были миром, после того, как потеряли мужей и остались одни, по ревности к премирному образу жизни твоей, отрекшись от мира, взялись твоим путем шествовать, чтоб и венцов таких же сподобиться? Таковых св. Павел заповедует почитать, как прилежащих молениям и молитвам, с упованием на Бога (1 Тимоф. 5, 3. 5). Если что и на этом пути встречается прискорбное, то и оно доставляет своего рода утешение, к получению царствия небеснаго способствует и виновно бывает спасения; того же пути и приятное и скорбное одинаково смертоносно. Ибо, говорится, сего мира печаль смерть соделовает. а печаль, яже по Боге, покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2 Кор. 7, 10). Почему Господь ублажает то, что противоположно благам мира, говоря: блажени нищие духом, яко тех есть царствие небесное (Мф. 5, 3). Для чего это, сказавши: блажени нищие, прибавил Он еще: духом? Чтоб показать, что ублажения достойно собственно смирение души, и что хотя и телесная нищета блаженна и ведет в царствие небесное; но если ее сопровождает смирение душевное, если она с ним тесно соединена и от него получает начало. Таким образом ублажив нищих духом, Господь дивно показал, где корень и причина видимой нищеты святых, т.е. в духе их. Дух, прияв в недро свое благодать Евангельской проповеди, воздает от себя источник нищеты, напаяющий лице земли (Быт. 2, 6), т.е. внешняго нашего человека и соделовающий его раем добродетелей. Такая нищета достойна ублажения от Бога. Ибо иной может быть нестяжателен и нищ, и при том произвольно, но славы ради человеческой. Таковый не нищ духом, а лицемерит. Лицемерие же рождается от самомнения, которое противно нищете духом. Кто имеет дух сокрушенный и смиренный, тому не возможно не радоваться видимой нищете и смирению, ибо он считает себя недостойным славы, довольства, утешений и всего такого. Почитающий себя недостойным всего этого и есть ублажаемый Богом нищий. И такой воистину есть нищий, не в половину заслуживающий сие имя И все такия суть из числа слышавших и последовавших за Господом Иисусом, Сыном Божиим, и Ему восподражавших, ибо Он сказал: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Почему их есть царствие Божие: ибо они суть сонаследники Христовы.

15) Душа тречастна и созерцается в трех силах: мыслительной, раздражительной и желательной. Всеми ими она больна; и Христос – врач ея – начинает врачевание Свое с последней, т.е. с желательной силы. Пищею гневу (делу раздражительной силы) служит пожелание (дело желательной силы); оне же обе при дурном направлении питают гордость ума (дело мыслительной силы). Почему никогда не увидишь здравою раздражительную силу души прежде уврачевания этих обеих.

16) Если изследуешь, найдешь, что первое злое порождение пожелания есть любостяжательность. Пожелания, содействующия людям в хранении и устроении жизни, непорочны; почему с юных ногтей являются срощенными с нами. Сребролюбие же немного после прирастает ко всем, уже существующим. Из чего видно, что оно не из естества, а от произволения имеет свое начало. И Святый Павел справедливо назвал его корнем всех зол (1 Тим. 6, 10). Некоторые из зол обыкновенно им порождаемых суть следующия: скуповатость, торгашничество, хищничество, воровство и вообще всякий вид лихоимания, которое тот же Апостол назвал вторым идолослужением (Кол. 3, 5). Тем же, кои не порождает оно, почти всем доставляет пищу и поддержку. Все же сие, от вещелюбия рождающееся, страсти суть души, не имеющей ревнования о доброделании. Вообще страсти, от произволения зависящия, удобнее врачуются, чем страсти, имеющия начало в естестве; но страсти, сребролюбием порождаемыя, трудно победимыми делает неверие в божественное Промышление. Неверующий в Промышление сие на богатстве опирается надеждою своею. Такой хотя слышит слова Господа, что удобие есть вельбуду вскозе иглины уши проити, неже богату в царствие Божие внити (Мф. 19, 24), но ни во что вменяя царствие, и притом царствие небесное и вечное, вожделевает земнаго и текучаго богатства, которое, и когда не имеется в руках вожделевающих его, самым тем, что вожделевается, величайший приносить вред. Ибо, хотящие богатиться впадают в искушения и сети диавольския, как говорит Павел (1 Тим. 6, 9). Оно, и когда присуще, - имеется в руках, дома, - показывает свою ничтожность тем, что, не смотря на свое присутствие, все еще жаждется неразумными, коих не умудряет даже опыт. Ибо эта несчастная страсть не от бедноты, а скорее беднота (чувство бедноты) от нея; сама же она от безумия, по которому весьма праведно от общаго Владыки всяческих Христа получает имя и оный, разоряющий житницы свои и большия созидающий (Лк. 12, 18). Ибо, как не безумен тот, кто ради вещей, никакой существенной пользы принести не могущих [ яко не от избытка кому живот его есть (Лк. 12, 15)], - таких вещей ради предает наиполезнейшее.

17) Монаху, имеющему сию страсть, послушливым быть невозможно. Если же он упорно будет удовлетворять ей, то великая предлежит ему опасность неизлечимо пострадать за то и телом. Гиезий и Иуда, из Ветхаго и Новаго Завета, - убедительные тому примеры. У того проказа процвела в указание на неизлечимость души, а этот на сел крови, сорвавшись с петли и ниц быв, проседеся посреде, и излияся вся утроба его (Деян. 1, 18).

18) Отречение от всего предшествует послушанию; и без перваго последнему нет места. Оно есть элементарное начало монашеской жизни; и тому, кто прежде не отрекся от всякаго стяжания, как подъять другой какой либо подвиг тако жизни? Скажет кто: что за беда, если он неспособен к послушанию? – Но он безмолвствовать станет, один сам по себе живя и прилежа молитве. – Да слышит таковый, что сказал Господь: идеже сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Как же мысленно прострется к Седящему одесную престола величествия на высоких (Евр. 1, 3) тот, кто сокровища сокровиществует на земле? И как наследует царствие тот, кому даже ум чисто взять его не позволяет страсть любоимания? Потому и сказано: блажени нищии духом, яко тех есть царствие небесное (Мф. 5, 3).

Видишь, сколько страстей отсек Господь этим одним блаженством? Но любоимание есть только первое порождение злаго похотения. У него есть и второе, котораго еще более надо избегать, и третье не менее злое.

19) Какое же второе? – Славолюбие. Ибо, преуспевая возрастом, прежде плотской любви, когда однакож мы бываем еще юношами, сретает нас страсть славолюбия, как некое злое предначатие ея. Я здесь разумею тот вид славолюбия, который состоит в охорашивании тела и в щеголянии нарядами, и который отцы называют мирским тщеславием. Другой же вид тщеславия имеет место в отличающихся добродетелию и влечет с собою сомнение и лицемерие, коими враг покушается окрасть и разсеять духовное наше богатство.

20) Все сии страсти совершенное находят врачевание в чувстве и возлюблении вышней почести, с почитанием при сем себя недостойным ея, и в перенесении человеческаго уничижения, с почитанием себя достойным того, и кроме того еще в предпочтении славы Божией славе человеческой, по слову Пророка: не нам, Господи, не нам; но имени Твоему даждь славу (Пс. 113, 9), - когда же сознается сделанным что либо похвальное, в приписывании Богу соделания того, и Ему за то благодарном возсылании славы, а не себе ея усвоении. Таковый радоваться будет, что получил в дар добродетель и не станет превозноситься ею, как ничего своего не имеющий, а паче смиряться, мысленныя очи свои обращенными к Богу имея день и ночь, как очи рабыни, говоря псаломски, в руку госпожи своея (Пс. 122, 2), из опасения, как бы разъединяясь в добре с дающим и блюдущим его, не низринуться в пропасть зла. Ибо сие обычно страждут рабы сомнения и тщеславия.

21) Содействует к уврачеванию таковых особенно удаление от сообщества с другими, жизнь наедине и сидение в келлии, с сознанием немощности своего произволения и почитанием себя не сильным жить в смешении с другими. Это же что другое есть, как не нищета духом, которую ублажил Господь?

22) Если кто также возьмет в ум посрамления, обыкновенно сопровождающия сию страсть, то станет избегать тщеславия, сколько есть сил. Ибо ищущий славы от людей, от самых ради ея дел обыкновенно встречает безславие. Заботящийся о красоте, много думающий о себе по знатности предков, по блеску одежд, и по другим таким вещам, обличает в себе детскую незрелость ума, ибо все такое - прах; праха же что ничтожнее? – Та же, которая не для покрытия и согревания тела употребляет одежду, а для показности и щеголяния изяществом и цветностию их, не только безплодие души обнаруживает пред смотрящими на нее, но покрывается и безстыдством блудническим. Да слышит таковая и таковый, Того, Кто сказал: се, иже мягкая носящии, в домех царских суть (Мф. 11, 8). Наше же житие на небесех есть (Фил. 3, 20), говорит Св. Павел. Не допустим же себя, ради мягкости одежд, с неба низринутыми быть в кровы князя века сего.

23) Тоже страждут и те, кои славы ради человеческой добрыя дела делают. Ибо таковые, получив жребий – иметь житие на небесех, славу свою, увы! – вселяют в перст (Пс. 7, 6), навлекая на себя сию Давидскую клятву. И молитва их не восходит к небесам, и всякое рачение их низпадает долу, не будучи обложено крылами божественной любви, которая земныя дела наши делает горе – восходимыми: так что они труды подъемлют, а награды не стяжавают. Но что я говорю об безплодии трудов их. Они приносят плод, - но какой? посрамление, непостояние помыслов, пленение и смятение помышлений. Яко Бог разсыпа кости человекоугодников, говорит псалом: постыдешася, яко Бог уничижи их (Пс. 52, 6).

24) Страсть эта есть самая тонкая из всех страстей. Почему подвизающемуся должно не собеседования остерегаться, или не сосложения бегать, но самый прилог почитая уже сложением, беречь себя от него. Ибо и так действуя, едва успеет он упредить скорость падения. Но хотя и,, так внимая себе, будет он действовать, прилог причиняет сокрушение. Если же нет, то этим уготовляется место для гордости. Кто же сию приимет, того трудно образумить, или лучше тот становиться неисправимым. Ибо это диавольское падение. Но и прежде сего, страсть человекоугодия такой стяжавшим ее причиняет вред, что они даже и в отношении к вере терпят крушение, по слову Господа, рекшаго: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? (Иоан. 5, 44). – Что тебе в славе человеческой, о человек, или лучше в пустом имени славы, которое не только не имеет того, что именует, но и лишает того? И не это только, но при других зловредностях, еще зависть порождает, - зависть равносильную убийству, - причину перваго смертоубийства, а потом и богоубийства?

25) Полезна ли она в чем либо естеству? Поддерживает ли его и хранит, или прияв его повредившимся как либо, врачует ли? Никто, конечно, это не может сказать про нее. Напротив, кто захочет тщательно изследовать все о ней, тот найдет, что она большею частию бывает лукавою советницею в делах срамных. – Языческих учений проповедники внушают, что без нее ничего добраго не было бы в жизни. Но не так научены мы, носящие славное имя Того, Кто человеколюбно помазал Собою естество наше. Его имеем мы зрителем дел наших. На Него взирая, Им и для Него делаем мы все наилучшее, и все во славу Его направляем, совсем не имея в виду угождения людям, следуя святому Павлу, верховному таиннику Законоположника нашего, и нашему Законодателю, который говорит: аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал. 1, 10).

26) Третье похотение болящей похотением души есть чревоугодие, от которого всякая плотская нечистота. Почему же мы называем его третьим и последним, когда оно внедрено в естество наше от самаго рождения, равно как и естественныя движения, относящиеся к деторождению. Почему же и мы на последнем месте полагаем плотское похотение? Потому что это есть нашего естества принадлежность. Что же естественно, то невинно, как благим Богом сотворенное, чтоб мы пользовались тем на добро. Естественныя сего ради движения не указывают на болезнь души. Больною обличается душа в тех, кои злоупотребляют ими. Когда мы плоти угодия творим в похоти (Рим. 13, 14), тогда это сластолюбие – грешная страсть, начало плотских страстей, и болезнь души, ибо оне хотя со вне входят, но усвояются душею и делаются собственными ея. Почему Господь говорит, что из сердца исходят помышления злыя, которыя и сквернят его (Мф. 15, 19, 20). И прежде Евангелия, закон говорит: внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония (Втор. 15, 9). Помышления злыя из души, но в душу набираются они снизу чрез чувства и держатся в воображении чувственных вещей, которое приводится в движение опять чувствами же, особенно глазами, которые издали могут привлекать служащее к осквернению; чему явное свидетельство представляет праматерь наша, Ева. Ибо она прежде увидела, что добро есть еже видети и красно еже разумети (Быт. 3, 6), и тогда уже сосложилась с помышлением сердца, коснулась и вкусила от запрещеннаго древа. Потому мы добре сказали, что победе срамных страстей предшествует прельщение красотою вещей и лиц чрез очи. Отсюда отеческая заповедь не засматриваться на красоту чужих тел, и своею не услаждаться.

27) Поелику таким образом плотския страсти зачинаются и приходят в движение от помышлений страстных, то от них надо начать и врачевание их. Ибо как при пожаре, если желающий погасить его, станет как нибудь пресекать пламя сверху, нисколько не успеет в деле погашения; если же отторгнет вещество горючее, пожар тотчас умалится и стихнет: так и в отношении к блудным страстям, если не изсушить источника помыслов внутри молитвою и смирением, а только постом и умерщвлением тела вооружиться против них, то безуспешно будешь трудиться; если же источник освятишь смирением и молитвою, как мы сказали, то сообщишь освящение и внешнему телу. Это же, мне кажется, и Апостольское внушает слово, заповедающее препоясать чресла наша истиною (Еф. 6, 4), как и некоему из отцев полюбомудрствовалось, что когда умозрительная сила укротить похотную, тогда стихают и страсти подчресленныя и подчревныя.

28) Потребно и тела умерщвление, и соразмерное воздержание в пище и питии, чтоб оно не сделалось необузданным и не стало насиловать помысла. Плотския страсти ничем другим не врачуются, как умерщвлением тела, соспешествуемым молитвою и смирением сердечным: что и есть нищета духом, которую ублажил Господь. Если убо желает кто обогатиться освящением, без коего никто не узрит Господа (Евр. 12, 14), да пребывает в своей келлии, умерщвляя тело и молитве прилежат в смирении, ибо для того, кто добре пребывает в уединении, келлия служит пристанищем целомудрия. Внешнее же все, особенно бывающее на торжищах и праздничных гуляниях, исполнено блуднаго примешения, которое чрез слух и зрение проникает в душу приближающагося к ним монаха и погружает его в срамныя помышления и движения. Можешь и огнем попаляющим назвать этот мир грешный, который веществом горючим делает для себя вращающихся в нем, и всякой в них вид добродетели превращает в пепел. Огнь не сожигающий нашелся некогда в пустыне (купина). Ты же вместо пустыни сиди в келлии, и укройся в ней мало елико елико, пока мимоидет зной страстности: ибо, когда она минет, пребывание на открытом воздухе не вредит. Тогда ты и духом нищею воистину будешь, господство над страстьми стяжешь, и блестяще ублажена будешь от Того, Кто сказал: блажени нищие духом, яко тех есть царствие небесное.

29) И не праведно ли ублажены будут те, кои отнюдь не уповают на богатство, а на Него единаго, кои никому не желают угождать, кроме Его единаго, и живут в смирении пред лицем Его? Вознищенствуем же и мы духом, смиряясь, плоть умерщвляя и не стяжательствуя, да и наше будет царствие Божие и благих сподобимся надежд.

30) Предпосылая Евангелию, как бы некое его сокращение (в изречениях о блаженствах), одним сим первым изречением (о нищете духом) сколько добродетелей обнял, и сколько худых расположений отсек и лишил блаженства? – Но есть в нем еще и другое нечто. Чтоже такое? Указание на разныя смирительныя искушения, кои радостно переносить необходимо желающему плод принести Возделывателю душ наших. Как растениям необходимо перезябнуть зимою, чтоб плод принести, так искусительныя прискорбности необходимы для плодоносия духовнаго. Кто не перетерпит доблестно тяжелаго бремени встреченных искушений, тот не принесет плода, достойнаго небесных житниц и сокровищниц. – Всякий ревнитель совершенства достигает его чрез подъятие произвольных и непроизвольных трудов и лишений, из коих одни совне находят, другие у себя дома устрояются. Но одни свои произвольные не так благотворны, как находящие совне не по нашей воле. И любовь к Богу наиболее испытывается прискорбностию искушений непроизвольных. Произвольныя лишения, приготовляют душу к перенесению непроизвольных, ибо привыкши при первых ни во что ставить приятности житейския и славу, она легко уже переносит и последния. Нищий же духом по самому духу сей нищеты не только не смущается находящими скорбями, но считает себя повинным еще большим, как нуждающийся в сильнейших врачевствах покаяния. Почему живет, деннонощно ожидая всякой скорби, и принимает всякое искушение, как подобающую ему принадлежность, и радуется, когда подпадает им, как вступивший в очистилище души своей, делая то предметом сокрушеннейшей и действеннейшей молитвы, как источник и охрану благонастроения душевнаго; вследствие чего не только не злопамятствует на ввергших его в искушение, но и благодарность им изъявляет, и молится о них, как о благодетелях. За это и сам он не только прощение получает содеянных грехов, но по обетованию Спасителя, но сподобляется и благословения Божескаго и царствия небеснаго, ублажен будучи от Господа, ради долготерпения своего до конца в духе смирения.

31) После стяжавших неотъемлемое богатство нищетою в духе, Единый блаженный объявляет причастниками блаженства своего плачущих, говоря: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф. 5, 5). Почему же Христос Господь так тесно сочетал с нищетою плачь? Потому что он никогда не разлучен с нею. Но печаль при мирской нищете смерть души соделовает. говорит Апостол; а печаль при нищете по Богу покаяние нераскаянно во спасение души соделовает (2 Кор. 7, 10). При том за непроизвольною нищетою следует непроизвольный плач, и за произвольною произвольный. Поелику ублажаемый здесь плач соединяется с нищетою по Богу, то подразумевается, что он раджи ея бывает и от ней, как от причины, во всем зависит, и только в связи с нею духовен и произволен. – Но посмотрим, как блаженная нищета порождает блаженный плач.

32) Четыре вида духовной нищеты показали мы немного выше, - в мудровании, в содержании тела, в житейском состоянии, в искушениях, со вне находящих. Но никто из вас, слыша, как они раздельно излагаются, не предполагай, что они и в действительности разделены бывают: ибо они обыкновенно все вместе проявляются; почему все заключены и в блаженстве одном, которое дивно вместе показывает и то, где их как бы корень и источник, именно в нашем духе. Ибо он, приемля в недро свое благодать Евангелия, как сказано, дает из себя источник нищеты, напояющий все лице земли нашей, т.е. нашего внешняго человека, и соделовает его раем добродетелей.

33) От каждаго из сих четырех видов нищеты рождается свой особый плач, с соответствующим тому и утешением. От нищеты в содержании тела со смирением, - которую составляет алчба, жажда, бдение и всякое вообще лишение и умерщвление плоти, и сверх того строгое хранение чувств, - рождается не только плач (жалость, скорбение), но и слезы. Ибо как нечувствие, огрубение и ожесточение сердца рождаются обыкновенно от упитания и всем довольствования тела, так от воздержания и скудной диэты – сокрушение сердца и умиление, коими уничтожается всякая горечь при телесных лишениях и доставляется тихая сладость жизни с ними. – Без сокрушения сердца невозможно, говорят, избавиться от чувств греховных; сердце же приводит в сокрушение троякое воздержание – в сне, в пище и в телесном покое. Душа, освободившись чрез телесное сокрушение от таких чувств и от горечи их, восприемлет вместо их духовную отраду. И это есть то утешение, ради коего Господь, духовную нам устроивший лествицу, говорит: «жажда и бдение сокрушают сердце; при сокрушенном же сердце исторгаются слезы. Испытавший сие, возсмеется о сем, блаженным т.е. смехом (Лк. 6, 21), утешившись, как обетовал Господь (Леств. сл. 6, 13). Так от боголюбезной телесной нищеты рождается плач, блаженно утешающий стяжавших его. А от самоуничижившагося мудрования и божественнаго в глубине души смирения – как?»

34) Со смирение души всегда сопребывает самоуничижение; а оно в начале в сильнейшее напряжение приводится страхом мук вечных, пред очи представляя страшнейшее оное в одном мучилище сопребывание со врагами, и к сему прибавляя еще страх и от помышления о том, что муки те неизреченны, что нет слов для выражения их; а нескончаемость их какого еще наддает ужаса! – Жар, холод, тма, огнь, узы, страшилища, червей неусыпающих грызение – воедино собираются в оном наказании. Но и этим всем еще не представляется весь тогдашний ужас, как он есть, судя по сказанному о противоположном состоянии: и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9). И как безполезен, как безотраден будет тот, конца не имеющий плач! Здесь в тех, кои в Бога согрешают, приходит в движение от сознания своих прегрешений плач, смягчаемый надеждою помилования. Там же в обличенных и осужденных, при отъятии всякой благой надежды и при отчаянии во спасение, невольное обличение и грызение совести плачем будет безмерно увеличивать надлежащую муку. И сей час плач, и всегда плач, и сие сознание непрестаемости его новый рождает плач! Также и тма на тму будет, и жжение на жжение без малейшей прохлады. И все объемлет безконечная бездна отчаяния.

35) Ныне же здесь плач драгоценен. Ибо внемлет ему Бог, даже до нас низшедший присещением своим, и плачущим давший обетование утешения, так как Сам есть и именуется Утешителем. Видел ты теперь плач, который от смирившейся души исходит и с собою утешение приносит? Впрочем самоуничижение и одно само по себе, как некое мысленное точило для умовой части души, тяжело гнетет и сокрушает, и спасительное выжимает вино, веселящее сердце человека, внутренняго нашего человека. Вино же сие есть сокрушенное умиление, которое плачем сокрушает страсти, и душу исполняет блаженной радости, избавив от сей лютой тяготы. Почему блажени плачущии, яко те утешатся.

36) От нестяжательности. или что тоже от имущественной бедности. когда она соединяется с нищетою духом: ибо только в таком случае она Богоугодна, - от такой нищеты как приходит плач и сущее в нем утешение, - послушай и внемли разумно. Когда человек, оставя все, отрекается от сребра и злата и от всякаго имущества, бросив то, или расточив по заповеди, тогда, отторгши душу от заботы о сем, дает он ей возможность обратиться к попечению о себе самой, освободившись от дел житейских, со вне развлекающих ее. Когда же ум отторгнется от всего чувственнаго и, возникнув от потопления заботою о сем, начнет всматриваться во внутренняго человека; тогда, увидев лице его до отвратительности загрязненным от блуждания долу, во первых спешит обмыть его плачем, потом, по снятии с него этого безобразнаго покрова, так как душа не развлекается более недостойными ея вещами, не смущенно входит во внутренния ея сокровищницы, и там втайне молится Отцу, Который прежде всего дает ему мир помыслов, как готовое вместилище для благодатных дарований, и вместе с ним совершенное смирение, родительницу и хранительницу всякой добродетели, - не то смирение, которое состоит в нетрудных для всякаго желающаго смиренных словах и позах, но то, которое свидетельствуется благим Божественным Духом и которое созидает дух, обновляемый в утробах наших (Пс. 50, 12). В сих же (мир и смирении), как в крепко огражденном рае мысленном, возрастают всякаго рода древа истинной добродетели, посреде которых воздвизается царский священный чертог любви, а в предверии, как предначатие будущаго века, цветет неотъемлемая неизреченная радость. Ибо нестяжательность есть мать безпопечения; безпопечение – внимания и молитвы; эти – плача и слез; а эти – изглаждают все предвзятое (прежние грехи); по изглаждении же сего удобно прочее совершается путь добродетели, потому что тогда устраняются всякия к тому препоны и совесть соделовается безукоризненою. От всего сего источается радость и блаженный смех душевный (Лк. 6, 21). Тогда горькия слезы претворяются в сладость, словеса Божии сладки бывают гортани и паче меда устом (Пс. 118, 103), в молитве прошение изменяется в благодарение, поучение в свидениях Божественных бывает в радование сердца с упованием непостыдным, - испытывается то, что вещает псалом: вкусите и видите, яко благ Господь (Пс. 33, 9), - веселие праведных, радость обиженных, отрада уничиженных и утешение плачущих Его ради.

37) Но прострем и далее слово наше, веруя тому, что изрекали святые отцы наши и других к тому же убеждая, как говорит Апостол по писанному: веровах, темже возглаголах, - и мы веруем темже и глаголем (Пс. 115, 1; 2 Кор. 4, 13). Когда изгнана будет всякая, гнездящаяся в нас, страсть, и ум, как уже сказано выше, возвратясь к себе и к другим силам душевным, возделанием добродетелей благоукрасит душу, все простираясь к совершеннейшему, еще и еще деятельныя полагая восхождения, паче и паче с Божией помощью себя омывая: тогда он не только худое отревает, но вообще все привходящее гонит вон, хотя бы оно принадлежало и к доброй части, и востекши выше всего мысленнаго и всяких немечтательных о нем помышлений, и все то по любви и ради любви к Богу отложив; яко глух и нем (Пс. 37, 14), предстоит Богу. Тогда ничто внешнее не толчет в двери ума, потому что благодать держит внутреннее в наилучшем настроении и неизреченным, - что предивно, - светом осиявает его, совершенствуя сим внутренняго человека. Когда же таким образом день озарит и денница возсияет в сердцах наших (2 Петр. 1, 19), тогда, по пророческому слову, изыдет истинный человек на истинное делание свое (Пс. 103, 23), и, пользуясь светом тем, емлется пути, коим возводится на горы вечныя и премирных вещей во свете оном зрителем делается.