Характерные черты достойного хождения

Со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, Стараясь сохранять единство духа в союзе мира (4:2-3).

Здесь Павел приводит пять необходимых черт, характеризующих верное христианское хождение, пять положений, на которых основывается достойная Господнего призыва жизнь христианина.

Смиренномудрие

Эти характерные черты, основанием которых является смиренномудрие, образуют определенную последовательность, естественное перерастание в последующие черты христианского хождения.

Tapeinophrosune смиренномудрие является составным словом, передающим буквально значение смиренного мышления или суждения и, по этой причине, обладание смиренномудрием. Джон Уэсли заметил, что "ни греки, ни римляне не имели в своем словаре слова, обозначающего понятие смиренномудрие". Сама концепция смиренномудрия была настолько чужда и противна их мышлению, что у них для нее не нашлось даже термина. По-видимому, этот греческий термин был создан христианами, может быть и самим Павлом, для описания качества, не имеющего словесного выражения. Для гордых греков и римлян достаточно было описать постыдные, малодушные и аналогичные им черты одним термином: "противоестественный" человек, который не держится с самодовольством и гордостью. Когда в первые, начальные века христианства языческие авторы заимствовали термин tape-inophrosune, то всегда использовали его с оттенком пренебрежения, нередко по отношению христиан, потому что, по их мнению, смиренномудрие было достойной жалости слабостью.

Но смиренномудрие - это основополагающая христианская добродетель. Мы не можем угодить Богу без смиренномудрия, точно так же, как и Сам Господь не мог бы угодить Своему Отцу, если бы Он добровольно не "уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам... Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (Фил. 2:7-8).

Однако смиренномудрие, если на нем концентрировать слишком много внимания, принимает иллюзорную форму, превращаясь в гордость, прямо противоположное качество. Смиренномудрие - это такая добродетель, которой следует со всей ревностью домогаться, но никогда не утверждать, что его получил, ибо в таком случае, оно нереально. Только Иисус Христос, Сын, проявивший совершенное послушание, мог с правом заявить о Своем смиренномудрии: "Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем" (Матф. 11:29). Придя на нашу землю как Божий Сын, Он, однако, родился в яслях, был взращен в крестьянском доме. Он никогда не имел ничего, кроме одежды на Себе, и был погребен в не принадлежащем Ему гробе. В любое время Он мог бы проявить Свои Божественные права, прерогативы и славу, но по Своему послушанию и смирению Он отказался это сделать, потому что это шло бы вразрез с Отцовской волей. Если Господь славы во время Своего земного хождения проявил такое смирение, то насколько больше должны это делать Его несовершенные земные последователи? "Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал" (1 Иоан. 2:6).

Хотя смирение или смиренномудрие является душой христианского характера, нет ни одной добродетели, которая была бы более чужда этому миру. Он превозносит не смирение, а гордость. На протяжении всей истории падшая человеческая природа под владычеством сатаны, князя этого мира, отмежевалась от смирения, став на сторону гордости. Большей частью смирение рассматривалось как слабость и бессилие, заслуживающее только презрения. Люди беззастенчиво заявляют о том, что гордятся своей работой, детьми, своими достижениями и так далее. Человеческое общество любит признавать и превозносить в своих похвалах тех людей, которые достигли в чем-нибудь значительных успехов. Разменной монетой этого мира является показуха, хвастовство, красивые слова и превозношение.

К сожалению церковь нередко отражает мирскую перспективу и организации, взяв на вооружение соблазнительную систему наград, поощрений и публичной признательности. Мы как бы отыскали путь к поощрению и публичной признательности. Мы как бы отыскали путь к поощрению бахвальств, считая его "приемлемым", так как оно совершается во имя Евангелия. Но во всем этом мм противоречим самому Евангелию, в честь которого предпринимаем так много усилий, потому что печатью Евангелия является смиренномудрие, а не гордость и самозвание. Невозможно совершать Божий труд при использовании мирских методов. Бог призывает нас к смиренномудрию и чрез него совершается Божий труд.

Первым грехом явилась гордость и каждый последующий грех в некоторых отношениях представляет ее разновидность. Гордость побудила ангела Люцифера к возвышению себя над своим Творцом и Господом. Этот "денница", сын зари говорил: "Я вознесу... и сяду... и буду", тем самым представляя оппозицию Божьей воле. По этой причине он был свергнут с небес (Ис. 14:12- 23). Он заявил: "Я - бог". И поэтому Господь свергнул его с "Божией горы" (Иез. 28:1-19). Первородным грехом Адама и Евы явилась гордость, что выразилось в превозношении своего собственного понимания над Божиим (Быт. 3:6-7). Составитель книги Притчи предупреждает: "Придет гордость, придет и посрамление" (11:2), "Погибели предшествует гордость" (16:18) и еще: "Гордость очей и надменность сердца, отличающие нечестивых, - грех" (21:4). Исайя предостерегает: "Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот день" (Ис. 21: 11 ср. 3:16-26). "Вот, Я - на тебя, гордыня, говорит Господь Бог Саваоф; ибо пришел день твой, время посещения твоего. И споткнется гордыня и упадет, и никто не поднимет его" (Иер. 50:31-32). Последняя глава Ветхого Завета начинается так: "Ибо вот, придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома" (Мал. 4:1). Заповеди блаженства начинаются с того: "Блаженны нищие духом" (Матф. 5:3), Иаков заверяет нас, что "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать" (Иак. 4:6; ср. Пс. 137:6).

Гордость - это изощренное искушение сатаны, потому что находится в самой основе его греховной природы. Следовательно, сатана всеми силами старается удержать христианина в путях этого искушения. Мы постоянно будем вести брань с гордостью до тех пор, пока не пребудем вместе с Господом, когда Он возьмет нас к Себе. Только правильное отношение к Богу является нашим прибежищем и защитой от гордости, и источником смирения. Гордость - это грех состязания с Богом, а смирение - добродетель подчинения Себя Его высшей воле.

Гордость проявляется во многих формах. У нас может возникнуть искушение гордиться своими способностями, состоянием, образованием, социальным положением, своей внешностью, властью и, даже, Библейскими познаниями или религиозными достижениями. Но на протяжении всего Писания Господь призывает Свой народ к смирению. "Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение" (Пр. 15:33). "За смирением следует страх Господень, богатство и слава и жизнь" (22:4), "Пусть хвалит тебя другой, а не уста твои, - чужой, а не язык твой" (27:2).

Смирение - это составная часть всех духовных благословений. Аналогично тому, как каждый плохой поступок уходит корнями в грех, каждая добродетель имеет своим основанием смирение. Смирение открывает нам глаза на себя в таком виде, какими мы являемся на самом деле, потому что показывает нас пред Богом во всей Его полноте и величии. Точно так же, как гордость стоит за каждым конфликтом, который мы имеем с окружающими людьми, за каждой проблемой, возникающей в общении с нашим Господом, так и смирение стоит за каждыми гармоничными человеческими взаимоотношениями, за каждым духовным успехом и драгоценными моментами радостного общения с Господом.

Во времена рабства некоторые христиане из Моравских братьев считали невозможным нести свидетельство рабам, потому что те были полностью отделены от правящего класса. Однако два молодых миссионера были исполнены решимости любой ценой донести этим угнетенным благую весть Евангелия. Для того, чтобы исполнить Божий призыв они присоединились к рабам, влившись в их среду. Они трудились и жили вместе с ними, полностью разделяя их участь: непосильный труд, побои и угнетения. И не удивительно, что вскоре миссионеры завоевали сердца этих рабов и многие из них лично приняли Бога, Который мог побудить людей к подобному человеческому самоотречению.

Никто не может без смирения стать христианином, не признав себя грешником, достойным только Божьего праведного суда. "Истинно говорю вам, - говорил Иисус, - если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится..." (Матф. 18:3-4). Находясь на высоте Своей славы и признания как пророк, Иоанн Креститель говорил об Иисусе: "Я не достоин понести обувь Его" (Матф. 3:11) и "Ему должно расти, а мне умаляться" (Иоан. 3:30). Марфа была очень занята, хлопоча о многом, по ее понятию, для Иисуса, но в трех отдельных случаях мы видим, что Мария просто смиренно сидит у ног Иисуса. Во всех четырех Евангелиях авторы уходят на задний план, уделяя основное внимание Иисусу. Насколько легко им было бы незаметно вплести в повествования и благоприятные сведения о себе. Матфей называет себя презренным мытарем, о чем не говорит ни одно Евангелие. С другой стороны, он не упоминает о пиршестве, устроенном им для своих собратьев по профессии, чтобы они встретились с Иисусом. По своему смирению Матфей умалчивает об этом. Об этом событии повествуется в Евангелии от Луки.

Марк, вероятно, писал, находясь под опекой Петра и, наверное, по этой причине не сообщил о своем повествовании о двух самых удивительных случаях, имевших место с Петром во время служения Иисуса: о его хождении по водам и об его исповедании своей веры в Иисуса, как в Мессию, во Христа, Сына Живого Бога. Иоанн никогда не упоминает свое имя, говоря о себе просто, как об "ученике, которого любил Иисус".

Прекрасный отрывок, написанный Томасом Путри отлично гармонирует с древними выдержками из Писания:

Грандиозные сооружения, высочайшие башни, величественные штили покоятся на глубоких основаниях. Замечательные дары и выдающиеся дела благодати основываются на глубоком смирении. Без него они представляют опасность. Великие мужи обязательно должны быть благочестивыми человеками. Взгляните на могучее судно. Это левиафан, несущийся по морю с возвышающимися мачтами и облаками парусов. Как он взлетает по волнам и прямо разрезает пенящиеся воды, подобно существу, наделенному неотъемлемой самоутверждающейся жизнью... Почему оно не опрокидывается, не опускается в пучину морскую? Потому что незримо под поверхностью, обширный, хорошо сбалансированный балласт в корпусе придает ему равновесие и сдерживает воды, сохраняя твердую позицию под надутыми парусами на зыби морских волн. Чтобы сохранить прямое хождение Своего освященного судна, оградить его от падения, Бог дает ему равновесие и балласт, который возлагает на человека, наделенного Им возвышенными дарами, оградительной благодатью соответствующего смирения.

Смирение начинается с надлежащего самосознания - это "добродетель" - говорил Бернард Клервосский, - благодаря которой человек начинает сознавать свое несовершенство. Смирение начинается с искреннего, неприкрашенного, открытого рассмотрения своего истинного "я". Первое, что замечает в себе искренний человек - это грех и посему наивернейшая черта истинного смирения выражается в ежедневном исповедании своего греха. "Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды (1 Иоан. 1:8-9). "Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют, - говорит Павел, - они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно" (2 Кор. 10:12). Судить о себе, сравнивая себя с другими людьми, не только против Писания, но и неразумно. Мы все склонны преувеличивать свои хорошие черты и умалять хорошие черты других людей. Смирение лишает нас возможности все видеть в розовом свете и открывает наши глаза на свое истинное состояние. Мы не должны "помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога", - говорит Павел (2 Кор. 3:5).

Во-вторых, смирение включает в себя истинное изображение Христа. Только Он представляет единственный образец, по которому может измеряться праведность и степень нашего угождения Богу. И наша цель состоит не менее как в хождении "подобно как Он" (1 Иоан. 2:7), а хождение Иисуса Христа отличалось совершенством. Только об Иисусе Христе Бог говорил: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение" (Матф. 3:17).

В-третьих, смирение включает изображение Бога. Рассматривая Его жизнь в Евангелиях, мы начинаем видеть Иисуса более и более в Его человеческом совершенстве: Его совершенное смирение, совершенное послушание Отцу, любовь, сострадание и премудрость. Но помимо Его человеческого совершенства, мы также начинаем видеть Его Божественное совершенство: Его безграничное могущество. Его знание мыслей и сердец каждого человека и Его силу и власть исцелять болезни, изгонять бесов и, даже, прощать грехи. Мы видим Иисуса Христа так, как видел Исайя Господа: "Сидящего на престоле высоком и превознесенном" и хотим воскликнуть вместе с серафимами: "Свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его" и с самим пророком произнести: "Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа" (Ис. 6:1; 3, 5).

Когда Павел взглянул на Свое состояние, то увидел в себе большинство грешников (1 Тим. 1:15). Когда Петр посмотрел на себя, сознавая величие Христа, то воскликнул следующие слова: "Выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный" (Лук. 5:8). Иов, взглянув на себя, сознавая Божье присутствие, сказал: "Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле" (Иов 42:6).

Пред Богом ничего не значит наша служебная карьера и успехи, слава, образование, богатство, индивидуальность, добрые дела или что-либо еще, что мы имеем в себе. Чем больше мы полагаемся на все это и проявляем гордость, тем большим барьером все эти земные достижения становятся между нами и Богом, препятствуя общению с Ним. Каждый человек ничего не может принести перед Богом, кроме своих грехов. Но приходя в духе смирения кающегося мытаря, взывающего: "Боже! Будь милостив ко мне грешнику!", такой человек принимается Богом, Который с готовностью и любовью распростирает к нему объятия. "Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится" (Лук. 18:13-14).

Кротость

Смирение всегда производит кротость. Это один из вернейших признаков истинного смирения. Мы не можем иметь кротость без смирения и не можем обладать кротостью с гордостью. Гордость и смирение являются исключающими друг друга чертами. То же самое характерно и в отношении гордости и кротости.

Многие словари приводят определение кротости как "скромности", "робкости" и "отсутствия храбрости", но подобное определение далеко от Библейского значения. Praotes означает мягкосердечие и самообладание, в противоположность мстительности и необузданному гневу. Иисус употребляет это слово в третьей заповеди блаженства ("Блаженны кроткие" (Матф.11:29). Кротость является одним из плодов Святого Духа (Гал. 5:23) и должна характеризовать каждое Божие чадо (Кол. 3:12 ср. Фил. 4:5).

Слово praotes отнюдь не означает слабость, застенчивость, безразличие или трусость. Это слово употреблялось в отношении прирученных диких животных, особенно при описании объезжания лошадей. Такое животное исполнено своей силы и духа, но его воля подчинена контролю его хозяина и повелителя. Укрощенный лев по-прежнему обладает силой, но она находится под контролем его дрессировщика. Лошадь может бегать так же быстро, но она бежит только, когда ей повелевает хозяин.

Кротость - это сила, подчиненная контролю. Библейская кротость означает силу, поставленную под Божий контроль. Кроткий человек - это, обычно, спокойный, умиротворенный, отличающийся мягкими манерами человек. Он никогда не бывает мстительным, напористым или колючим. Когда воины пришли взять Иисуса в Гефсиманском саду и Петр выхватил из ножен меч в защиту своего Господа, то Он сказал: "Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он предоставит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?" (Матф. 26:53). Находясь даже в Своей человеческой плоти, Иисус имел доступ к безграничной Божественной силе, которой мог воспользоваться в Свою защиту в любое время. Но Он ни разу не захотел сделать это. Его отказ употребить Божественные ресурсы в иных целях, кроме как для подчинения воле - изволению Своего Отца, и служит изображением совершенной кротости - силы, находящейся под контролем.

Давид проявил подобную кротость, отказавшись убить царя Саула в пещере подле Эн Гадди, хотя и имел для этого легкую возможность и значительное оправдание с человеческой точки зрения (1 Цар. 24:1-7). После того, как Давид уже сам стал царем, он вновь проявил пример кротости, отказавшись воздать наказание Семею за его злословие, проклятия и бросание камнями (2 Цар. 16:5-14).

В Писании Моисей изображается как "человек кротчайший из всех людей на земле" (Чис. 12:3). Однако, он безбоязненно, во Имя Господа предстал пред фараоном (см. Исх. 5-12), гневно разоблачал Израиль за его отступничество и идолопоклонство (32:19-29) и, даже, смело пристал к Господу, прося Его простить грех народа (32:11-13, 13г30-32). Уверенность Моисея заключалась не в самом себе, но в Господнем характере и Его обетованиях. Когда Господь первый раз призвал его, то он ответил: "О, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен" (4:10). Проводя служение Господу на протяжении всей своей жизни, Моисей имел Божий жезл, напоминающий ему, что великий труд, к которому призвал его Господь, может быть совершен только Господней силой. Он сознавал, что он лично ничто, а Бог был всем во всем. Кротость Моисея именно и заключалась в этом. Как высказался Мартин Ллойд-Джоунс: "Быть кротким - значит покончить со своим "я"".

Однако кроткий человек также способен на праведный гнев и ответную реакцию, когда Божье слово или Имя Его поносится. Иисус проявил его тогда, когда дом Его Отца превратился в вертеп разбойников. Он изгнал всех продающих и покупающих (Матф. 21:13). Как позже утверждает Павел в этом послании, возможно проявлять гнев и не грешить (Еф. 4:26). Подобно Самому Господу, кроткий человек, будучи злословим, не злословит в ответ (1 Пет. 2:23). Когда кроткий человек гневается, то его побуждает к этому нанесение поношения Богу или вреда другим людям, а не по поводу зла, нанесенного ему самому. Его гнев целенаправлен. Это не просто какая-то стихийная эмоциональная волна, которая захлестывает всех стоящих неподалеку.

Одной из отличительных черт истинной крепости является самоконтроль. Те люди, которые гневаются и раздражаются по каждому пустяку или неудобству и беспокойству в отношении своей особы, ничего не знают о кротости. "Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города" (Прит. 16:32). Два остальных признака кротости, уже упомянутых, - это гнев по поводу поношения Божьего Имени или Его труда и отсутствие ответной реакции к поношению или критицизму, направленному в нашу сторону.

Кроткий человек восприимчив к Божьему Слову. Вне зависимости от требований, или последствий он смиренно принимает "насаждаемое слово" (Иак. 1:21). Он также и миротворец, с готовностью прощая согрешившему брату и помогая в его исправлении (Гал. 6:1). Наконец, человек, которого отличает истинная кротость, в соответствии с Божьими повелениями, имеет правильное отношение к неверующим. Он не смотрит на них свысока, но страстно желает, чтобы и они получили спасение, зная что сам когда-то был в числе погибших и был бы таковым доныне, если бы не Божья благодать. Мы должны быть "всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в (нашем) уповании, дать ответ с кротостью и благоговением" (1 Пет. 3:15). Все верующие должны украшать себя "нетленной красотой кроткого и молчаливого духа" (1 Пет. 3:4).

Долготерпение

Третья черта, характеризующая христианское достойное хождение, выражается в долготерпении, которое естественно вырастает из смиренномудрия и кротости. Makrothunua долготерпение буквально означает воздержание. Долготерпеливый человек переносит негативные обстоятельства, никогда не сдаваясь перед ними.

Авраам получил обетования от Бога, но ему пришлось ожидать много лет их исполнения. "И так, - говорит нам автор Послания к Евреям, - Авраам долготерпев получил обещанное" (Евр. 6:15). Бог пообещал, что потомки Авраама будут великим народом (Быт. 12:2), но не давал ему Исаака, дитя обетования, пока Аврааму не исполнилось почти сто лет. "Не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу" (Рим. 4:20).

Бог повелел Ною построить в пустыне корабль, далеко от всех водных резервуаров и прежде, чем на землю начал падать дождь. В течение 120 лет Ной трудился над этим заданием, открыто провозглашая окружающим о пришествии Божьего суда.

В перечне верных Ветхозаветних святых, записанном в Послании к Евреям, долготерпение Моисея упоминается дважды. Он "лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение, И поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние. Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского, ибо он, как бы видя Невидимого, был тверд" (Евр. 11:25-27).

Иаков сказал: "В пример злострадания и долготерпения возьмите, братия мои, пророков, которые говорили именем Господним" (Иак. 5:10). Когда Господь призвал Иеремия, то Он сказал пророку, что никто не поверит его словам и его будет окружать ненависть, злословие и гонение (Иер. 1:5-19). Несмотря на это, Иеремия верно служил Господу и долготерпел до конца своей жизни. Аналогичным образом, когда Господь призвал Исайю, то сказал, что народ не послушает его и не отвратится от своего греха (Ис. 6:9-12). Однако подобно Иеремии, он с верностью и долготерпением провозглашал Божье Слово и совершал служение.

Павел был готов переносить любые трудности, лишения, поношения и гонения в служении своему Господу и Господину с терпением. "Что вы делаете? Что плачете и сокрушаете сердце мое?" - спрашивает он христиан в Кесарии после того, как пророк Агав предсказал взятие Павла под стражу и последующее заключение: "Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса" (Деян. 21:13).

Когда Г.М.Стэнли отправился в Африку, чтобы найти Дэвида Ливингстона и составить о нем сообщение, то провел несколько месяцев в миссионерской группе, внимательно наблюдая за миссионером и его трудом. Ливингстон никогда не разговаривал со Стэнли о вопросах духовного характера, но его любовь и сострадание к африканцам превосходили понимание Стэнли. Он не мог постичь умом, как миссионер мог иметь такую любовь и долготерпение к отсталым язычникам, среди которых он в течение такого долгого периода проводил служение. Ливингстон буквально отдавал себя делу неустанного служения тем людям, которых он не имел причины любить, кроме как во имя Христа. Стэнли писал в своем журнале: "Когда я увидел это неустанное долготерпение, эту неослабную ревность и этих просвещенных истиною сынов Африки, то стал христианином, вдохновленный его примером, хотя он никогда мне не говорил ни одного слова".

Аристотель сказал, что наибольшая добродетель грека состоит в том, что он не сносит ни одного оскорбления и всегда готов отпарировать на него. Но это не Божий метод, который Он хочет видеть в Своем народе. Освященное Им чадо принимает все, что делают ему люди. Оно "долготерпеливо ко всем" (1 Фес. 5:14), даже к тем людям, которые испытывают его терпение до крайности. Такой христианин проявляет долготерпение к своим клеветникам, подвергающим сомнению искренность его побуждения в служении Господу.

Терпеливый христианин принимает Божий план в отношении всего без сомнения и ропота. Он не жалуется, когда его призвание кажется менее радужным, чем другого человека, или, когда Господь посылает его в опасное, трудное место. Он помнит о том, что Бог-Сын оставил небесный дом любви, обитель святости и славы, чтобы придти на эту землю, чтобы Его возненавидели, отвергли и распяли, причем не воздавая зла за зло и не жалуясь и не сетуя об этом Отцу.

Снисхождение любовью

Четвертая характерная черта достойного христианского хождения выражается в снисхождении друг ко другу любовью. Петр говорит нам, что такая "любовь покрывает множество грехов" (1 Пет. 4:8). Она бросает покров на грехи других людей не для того, чтобы их оправдать или извинить, но сокрыть их, чтобы они не были обнародованы более, нежели этого требует необходимость. "Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи" (Прит. 10:12). Снисхождение любви снимает поношение с других людей, в то же время не прекращая свое действие.

Только любовь agape может быть такой любовью, потому что она дает непрестанно, не ставя никаких условий. Любовь eros касается себя, потому что она распростирается на других, преследуя цель получить что-то взамен. Это любовь, которая берет и никогда не дает. Любовь philia преимущественно взаимная любовь, которая дает до тех пор, пока получает в ответ.. Но любовь agape - это такая любовь, которая отличается безоговорочностью и отсутствием эгоистических устремлений, которая с готовностью дает вне зависимости от того, встречает ли она ответное чувство или нет. Это - непобедимое благоволение, несгибаемая благость - любовь, распростирающаяся по отношению к врагам и побуждающая молиться за гонителей (Матф. 5:43-44). Именно поэтому долготерпение, о котором говорит Павел в данном стихе, может найти свое выражение только в любви agape.

Единство

Конечная цель смиренномудрия, кротости, долготерпения, снисхождения заключается в старании сохранять единство духа в союзе мира. Spoudazo (быть старательным) стало производным для слов ревность и усердие. Павел использует это слово, наставляя Тимофея: "Старайся представить себя Богу достойным, делателем неукоризненным, верно преподающим слово истины" (2 Тим. 2:15; ср. Титу 3:12-13).

Делом каждого верующего должна быть неустанная забота и попечение о сохранении единства духа в союзе мира. Павел не имеет в виду организационное единство, которого добиваются многие деноминации и чего старается достигнуть экуменическое движение. Он говорит о внутреннем и вселенском посредстве духа, посредством которого каждый истинный верующий соединен тесными узами с другими истинными верующими. Как разъясняет Павел, это и есть единство духа, действующее в жизни верующих. Оно не приходит извне, а проявляется во внутренних качествах смирения, кротости, долготерпения и снисходительной любви.

"Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом... Но теперь членов много, а тело одно" (1 Кор. 12:13, 20, ср. Рим. 8:9). Об этом самом единстве духа искренно молился Иисус в горнице, незадолго до Его предания и взятия под стражу: "Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты мне дал, чтобы они были едино, как и Мы... Да будет все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены во едино" (Иоан. 17:11, 21-23).

Ответственность церкви через жизнь отдельных верующих состоит в том, чтобы сохранить единство благодаря верному хождению достойного Божьего призвания (ст.1), являя Христа этому миру, благодаря единству с Ним (ср. Рим. 15:1-16; 1 Кор. 1:10-13; 3:1-3; Фил. 1:27). Мир всегда ищет единства, но никогда не находит его. Вес законы, конференции, договоры, соглашения и урегулирования не достигают своей цели по установлению мира. Некто заявил, что на протяжении всей записанной истории нет ни одного договора, который бы не был нарушен. Нет мира нечестивым и его не может для них и быть (Ис. 48:22). До тех пор, пока наше "я" будет центром нашего существования, пока наши чувства, престиж и права будут предметом нашей озабоченности - не может быть и речи о достижении единства.

Союз, который сохраняет единство - это мир, духовное опоясание, окружающее и скрепляющее святой Божий народ воедино. Этот союз описывает Павел в Послании к Филиппийцам, как "одни мысли... та же любовь, единодушие и единомыслие" (2:2). За этим союзом мира стоит любовь, которую в Послании к Колоссянам 3:14 называют "совокупность совершенства".

Смирение рождает кротость; кротость - долготерпение; долготерпение - снисходительную любовь - и все четыре характерных черты сохраняют единство духа в союзе мира. Эти добродетели и сверхъестественное единство, о котором они свидетельствуют, по-видимому является самой могучей проповедью церкви, находясь в таком контрасте с жизнью этого мира и его разобщенностью. Ни одна программа и метод, не зависимо от того, как бы они не были тщательно запланированы и проведены в жизнь, не могут открыть дверь Евангелию таким образом, как это доступно отдельным верующим, когда они имеют в себе смирение, кротость, долготерпение, будучи снисходительны с любовью, и проявляют мирное единство в Святом Духе.