Побуждение служить Господу

Quot;Для чего и мы ежечасно подвергаемся бедствиям? Я каждый день умираю: свидетельствуюсь в том похвалою вашею, братия, которую я имею во Христе Иисусе, Господе нашем. По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем!" (30:32).

Второй стимул, который дает надежда на воскресение, это - стимул служить Богу. Почему, в противном случае, могли бы верующие переносить так много бедствий и приносить столько жертв? Если бы с этой жизнью все кончалось, это заставило бы Павла и других апостолов ежечасно подвергаться бедствиям?

Если бы не было воскресения верующих мертвых, тогда страдания и смерть ради Евангелия были бы мазохистскими страданиями ради страданий. Как Павел уже сказал: "если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков" (15:19).

Единственное, что вызывает готовность христиан так усердно работать, терпеть насмешки и оскорбления, быть такими выносливыми в работе для Христа, это - сознание, что главное, завершенное дело Самого Христа, искупление грешников, оказывает свое действие не только в этой, теперешней жизни, но и после нее (ср. Рим. 8:18). В чем была бы цель страдания за Христа, если бы мы никогда не увидели Его лицом к лицу? И зачем было бы приобретать других для Христа, если бы они никогда не увидели Его лицом к лицу? В чем состояли бы добрые вести такого Евангелия? Где были бы побуждения, заставлявшие проповедовать такое Евангелие - или верить ему?

Зачем заполнять эту жизнь бедствиями, если эта жизнь -все, что мы имеем? Зачем ежечасно подвергаться бедствиям, если мы не можем с уверенностью смотреть вперед? Зачем каждый день умирать, то есть подвергать свою жизнь опасности в самоотверженном служении, если со смертью все кончается? "Я протестую, - гневно говорит Павел. - Вы отрицающие воскресение, разбиваете вдребезги все христианекое служение. Если нет воскресения, ничто не имеет смысла". Если воскресение Христа пасхальным утром было единственным воскресением, как считали некоторые из коринфян, тогда факт Его воскресения для нас не является победой. В таком случае Он не победил смерть, но только сделал бы ее еще большей насмешкой для тех, кто отдал Ему свое доверие, возложил на Него все свои надежды.

По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Какое человеческое рассуждение и человеческое побуждение могло бы заставить Павла постоянно рисковать своей безопасностью и жизнью? Мы не можем быть вполне уверенными в том, что Павел боролся в Ефесе с дикими зверями в буквальном смысле этого слова, но кажется вполне возможным, что именно так дело и обстояло, и это толкование поддерживается традицией. А может быть, Павел говорил тут метафорически, имея в виду дикие толпы ефесян, которых натравил на него серебряник Димитрий (Деян. 19:23-34). Как бы там ни было, здесь он упоминает одно из своих опасных переживаний, которое могло бы стоить ему жизни.

Почему бы он стал выносить такое, - говорил он коринфянам, - и продолжал бы выносить подобное, если бы единственная его цель и надежда были бы чисто человеческими и временными? Если мы живем только для того, чтобы умереть и оставаться мертвыми, куда больше смысла сказать: Станем есть и пить, ибо завтра умрем, - прямая цитата из Исайи 22:3, выражая безнадежные и гедонистические представления отпадших от веры израильтян. Эта цитата отражает также ту гнетущую напрасность, о которой постоянно говорится в книге Екклесиаста: "Суета сует, - все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?" (Екл. 1:2-3).

Греческий историк Геродот рассказывает об одном интересном египетском обычае: "На общественных собраниях богатых египтян, после окончания пира, слуга часто проносил среди гостей гроб, в котором находилось изображение трупа, вырезанное из дерева и раскрашенное таким образом, чтобы как можно более натуралистично походить на мертвеца. Слуга, раскрывая гроб, показывал это изображение каждому из гостей и говорил: "Загляните сюда! А теперь пейте и веселитесь, ибо вот такими вы будете, когда вы умрете".

Если эта жизнь - все, что есть, почему бы не признать правоту сенсуализма? Почему бы не сделать его господствующим мировоззрением? Почему бы и не захватывать себе все, что мы можем нахватать, не делать всего того, что мы могли бы делать, почему бы не прожигать жизнь? Если мы умираем только для того, чтобы умереть и остаться мертвыми, гедонизм вполне имеет смысл.

А что в этом случае не имело бы никакого смысла, так это самопожертвование и самоотверженность тех, "которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча... скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли" (Евр. 11:33-34, 38). Их надежда "получить лучшее воскресение" (ст. 35) оказалась бы тщетной и пустой.

"Взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо подлежащей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия" (Евр. 12:2), мы можем понять еще один аспект воскресения. Именно предчувствие воскресения, того, что Он оживет, чтобы быть снова со Своим Отцом, побудило нашего Господа умереть ради нас. Он был готов умереть за нас, потому что Он знал, что Он воскреснет ради нас.

Побуждение освятиться