Россия, которую мы получили 2 страница

С другой стороны, нужно было обеспечить участие в выборах проправительственных партий. И здесь Рябов не стеснялся. Дело дошло буквально до анекдота, когда в каком-то из телевизионных эфиров с заседания Центризбиркома господин Рябов, вальяжно раскинувшись на председательском месте и рассматривая данные по одному из таких блоков, недобравших подписи, оглядел членов комиссии и изрек, что, мол, недобрали ребята подписей, молодые еще... да уж простим их по молодости, зарегистрируем... И члены Центральной избирательной комиссии дружно закивали головами, подняли руки и разрешили, вопреки закону, участвовать избирательному блоку далее в выборах. Этот пример показывает не только уровень правосознания самого господина Рябова, но и степень холуйства «независимых» членов Центризбиркома — представителей различных партий и, кстати, профессиональных юристов.

Разумеется, все эти дела господин Рябов вершил не по доброте душевной. Не потому, что какой-то блок ему по молодости приглянулся» он бросает ему регистрацию с барского плеча и допускает до избирательной кампании. Все было проще и очевиднее. Вся система ельцинского правления строилась на старой феодальной практике откупов, когда некто, находясь на государственной должности, как это было в феодальной Руси, брал ее себе на откуп. Иначе говоря, выполняя государеву службу, сам мог за счет взяток добирать все ему необходимое для собственного содержания. На системе откупов строилось и российское демократическое государство, в котором система взяток укоренилась еще со времен правительства Гайдара. Да и как ей было не укорениться, если, например, первый мэр Москвы Г.Х.Попов тогда публично заявлял, что взятка — это вполне нормальный вид вознаграждения чиновника!

Точно по такой же схеме действовал и Центризбирком. Он выполнял назначенную ему президентом задачу, а именно обеспечивал прохождение в Думу подконтрольных кремлевской верхушке партий. Как проправительственных, так и якобы оппозиционных. С тем, чтобы у этой Думы не возникло какой-то серьезной оппозиции президентскому курсу, как у Съезда или Верховного Совета. Правда, по сравнению с ними Дума была совершенно бесправным, чтобы не сказать карикатурным органом. Но как говорит русская пословица: «Пуганая ворона и куста боится».

Эту задачу господин Рябов выполнял и в награду за это имел возможность запускать в избирательный процесс тех, кто кремлевской верхушке проблем создать не мог. Само собой, не за просто так. Услуга была вполне коммерческая: «дав в лапу», можно было «посветиться» как некая политическая сила на выборах и тем самым сделать себе рекламу.

Я прекрасно помню сцены того времени, когда по зданию Центризбиркома ходили округлые розовощекие молодые люди, которые являлись чем-то вроде политических лоббистов тех или иных организаций. Они достаточно свободно входили в кабинеты центризбиркомовского руководства и, видимо, решали там какие-то вопросы. Среди них я видел немало действующих лиц предыдущей избирательной кампании 1993 года. По сути, они были задействованы новыми избирательными блоками и всякими политическими силами и мелкими силенками для того чтобы «решать вопросы» в Центризбиркоме.

Они действовали, в общем-то, так же, как сегодня действует, например, большинство удачливых российских адвокатов. Клиенты ценят не их красноречие, а умение дать взятку судье и тем решить исход дела. Избиркомовские лоббисты действовали точно так же.

Уже в то время становилось понятно, что результаты выборов зависят не столько от воли избирателей, не от того, с какой программой и популярностью к ним выйти, сколько от того, какую сумму нужно передать избиркомовскому руководству для того чтобы оно «правильно» посчитало голоса.

Еще более явным надругательством над здравым смыслом была избирательная кампания Ельцина. Он вошел в нее с 6% голосов и вышел из избирательной кампании как бы победителем, обогнав во втором туре Зюганова. Помню, когда я присутствовал в Центре наблюдения за выборами (он находился тогда в Парламентском центре на Цветном бульваре), при подсчете голосов журналисты активно обсуждали вопрос, кто победит во втором туре — Ельцин или Зюганов. Говорили, что, конечно, должны проголосовать за Зюганова. Тогда один мой знакомый немецкий журналист рассказал очень любопытный анекдот, который ходил тогда по немецкой прессе. В Германии есть некий персонаж типа нашего армянского радио. Когда его спрашивают, кто победит на президентских мы борах в России, этот персонаж отвечает: «Конечно, Зюганов. Только он никогда об этом не узнает...»

Примерно это и произошло. Было очевидно, что с 6% поддержки, которую Ельцин имел перед выборами, нарастить их до уровня победы над Зюгановым за счет каких угодно призывов голосовать сердцем, задницей, печенкой или чем-то еще было невозможно. Все остальное сделал Центризбирком, простыми и, прямолинейными методами господина Рябова.

Действительно, прошло голосование по Конституции, которое было подтасовано, и его проглотили, посчитали Конституцию принятой. На тех же выборах в первую Думу нарушали закон как могли — и тоже все сошло с рук. Потом прошло голосование 1995 года по выборам н Государственную Думу, где уже с допуском к выборам творили все, что угодно, и уж естественно не стеснялись при подсчете голосов приписать нужные проценты одним и убрать их у других. И ничего страшного не случилось. (Опрашивается, почему после этого на президентских вы-борах все должно быть иначе? Наоборот, развитие шло по все более и более закручивающейся спирали. Если можно фальсифицировать здесь, почему нельзя фальсифицировать при каждом удобном случае? Подтасовка выборов шла по нарастающей.

Однако появилась и серьезная проблема. Она состояла в том, что чем больше выборы фальсифицировались, тем больше избиратели теряли к ним доверие. Они понимали, что что-то здесь не так. Если по настроению окружающих видно, что Ельцин всем осточертел, а он выигрывает выборы, как это может получиться? Реально к 1996 году число сторонников Ельцина сжалось, как шагреневая кожа, до какого-то микроскопического количества, а какого-то более менее массового народного движения в его поддержку вообще не наблюдалось, да и быть не могло. Это был уже не 1993, а тем более не 1991 год. Откуда же взялось проголосовавшее за него большинство?

Как следствие стало постоянно сокращаться число избирателей, участвующих в выборах, потому что выборы уже не внушали доверия. И сколько избирателей ни убеждай, что они участвуют в самой демократической системе голосования, реально они в нее не верят, а потому на голосование не идут. Поэтому проблема явки на выборы стала очень серьезным препятствием для дальнейшего развития избирательной аферы.

В советское время минимальный порог явки на выборы составлял 50%. И вплоть до декабря 1993 г. с ним особых проблем не было. Уже на выборах Госдумы в 1993 году этот порог был снижен вдвое, до 25%. Однако на президентских выборах минимальная явка была оставлена на прежнем, советском уровне — 50% — иначе трудно было претендовать на исключительную роль президента в системе государственной власти.

Было очевидно, что явку на выборы в масштабах всей страны со всеми вбрасываниями бюллетеней, приписками и подтасовками можно повысить лишь на 15-20%, Но все равно кардинально изменить число голосующих и выдать их за необходимый кворум становилось технически крайне сложно. Тем более что это число — самая Я0ГКО контролируемая цифра: на избирательных участиях могут присутствовать наблюдатели, и то, сколько человек реально пришло на выборы, выясняется сразу же, еще до подсчета бюллетеней.

И если окажется, что пришло 20% избирателей, а 4/5 ми выборы вообще не явилось, то при таких условиях трудно заявлять, что в них приняло участие 50%, и они состоялись. А если выборы не состоялись, то все методы подтасовки их результатов становились бесполезными. Фальсификация выборов при традиционном способе подсчета голосов по бюллетеням начинала подходить, к пределу своих технических возможностей.

Для стран с более-менее развитой демократической системой может показаться, что эти 15-20% фальсификации — огромная величина. Это, действительно, огромная величина при любого рода выборах в нормальных демократических условиях. Но в условиях России, когда правящая верхушка испытывала катастрофический провал доверия людей, имитировать или делать вид, что большинство по-прежнему голосует за тебя, становилось все более и более сложно. Именно это вызвало необходимость кардинального изменения системы выборов и перехода от техникума господина Рябова к более изощренным способам фальсификации.

 

 

Жми на ГАС!

В отличие от замдиректора техникума Рябова, который фальсифицировал выборы по-простому и с размахом, по принципу — что хочу, то и ворочу, — в Центризбиркоме существовала и другая тенденция. Ее приверженцы понимали, что фальсификацию выборов надо облечь в какую-то культурную.форму, а не являть ее как символ самодурства. Надо приложить усилия для того чтобы закамуфлировать сам процесс фальсификации выборов. Кроме того, нужно было выйти из 15-20% фальшивок, натягиваемых при помощи министерства выборов Рябова и существенно повысить этот уровень, да так, чтобы избирателю это было трудно заметить. Короче, в деле фальсификации выборов в России требовался «большой скачек».

Представителем этой, второй, интеллигентной тенденции фальсификации выборов (ее еще можно назвать технократической) стал господин Вешняков, который пришел в Центризбирком в 1994 году, то есть уже после первых выборов. Он пришел на техническую должность секретаря Центризбиркома, но его основная идея как раз состояла именно в автоматизации процесса фальсификации выборов, а конкретно —в создании Государственной автоматизированной системы «Выборы». Собственно именно для этого 23 августа 1994 г. был выпущен президентский указ о создании электронной системы голосования.

Идея была в том, чтобы при помощи современного компьютерного подсчета голосов уйти от трудоемкой ручной подтасовки выборов и прийти к системе, когда компьютер сам будет выдавать результаты, подгоняя их под нужные, требуемые президентской администрацией проценты. И все это будет выдаваться избирателю как подлинные результаты голосования. К чему нарываться на постоянные скандалы в той или иной области страны, как это случилось во время референдума, когда какой- то избирком может сообщить, что у него на самом деле подсчет голосов совершенно иной, чем требуется сверху? В результате возникает путаница, неразбериха, скандалы. Вместо этого предполагалось автоматизировать этот процесс по всей стране, и если где-то необходимый процент меньше заданного или сфальсифицировать его удается в меньшей степени, то эту недостачу можно восполнить за счет другого региона и получить в целом искомый результат.

Здесь надо упомянуть еще вот о чем. Системы электронного подсчета голосов существуют во многих странах. Например, в тех же Соединенных Штатах, во Франции и многих других. Но они базируются на принципиально ином основании. Например, в Соединенных Штатах избирательные комиссии по штатам не подчиняются центру, а зависят только от своего штатного законодательного собрания, которое в разных штатах принадлежит разным политическим силам. Это могут быть республиканцы, могут быть демократы, а может быть и какая-то третья политическая партия. И поэтому единого давления на все избирательные комиссии из центра организовать просто невозможно. Сходная система существует по Франции и в других странах.

Принципиальное отличие той схемы, которую создал Центризбирком, состояло в том, что все избирательные комиссии по всей стране оказались выстроены в вертикаль власти еще раньше, чем Путин начал выстраивать свою пресловутую вертикаль. Иначе говоря, члены избирательных комиссий по регионам, сначала только на уровне субъектов, а потом и до самого низшего уровня, стали назначаться при согласовании с Центризбиркомом, а потом и непосредственно по указанию Центризбиркома. Естественно, что если какой-то председатель избирательной комиссии любого уровня хотел остаться на своей хорошо оплачиваемой должности, то он должен был заручиться поддержкой Центризбиркома. А эта значило, что он должен добиться нужных результатов голосования.

Что значит «получить нужный результат»? Давайте представим себе весь процесс работы системы ГАС «Выборы». В теории все данные со всех избирательных комиссий на избирательных участках свозятся в территориальную избирательную комиссию и затем вводятся в систему ГАС «Выборы». Далее эти данные по совершенно независимым сетям непосредственно сводятся в Центральную избирательную комиссию, минуя даже субъект федерации. Иначе говоря, те данные, которые вводятся на местах, местным избирательным комиссиям, разумеется, известны, но они никак не могут знать из системы ГАС «Выборы», что вводят в других местах, какие конкретно данные, и, что самое главное, никакие промежуточные избирательные комиссии тоже не имеют никакого представления о том, как эти данные суммируются, и как они в итоге сводятся в обобщенные результаты. Этим ведает только Центризбирком. Только туда сводятся все ниточки системы ГАС «Выборы», и он затем выдает пресловутые столбики результатов голосования.

Любому, кто знаком с компьютерными технологиями, ясно, что как только данные есть у тебя одного, и у тебя есть желание их подправить, то возможность для этого также предоставляется. Поскольку никакого контроля за этим процессом, по существу, нет.

Центризбирком, кстати, неоднократно предлагал группам наблюдателей от партий проверить, насколько достоверно обрабатываются результаты выборов. Если вы поведетесь на эту шутку, то сядете перед монитором в ЦИК и увидите ровно то же, что будет показано по экранам телевизоров: растут какие-то столбики с голосами. А откуда они появляются? Из каких конкретно избирательных комиссий? Каким именно образом эти столбики сводятся? И не производит ли кто-то на пути этого сведения дан- пых до трансляции на экране монитора какие-то манипуляции с этими цифрами? — Всего этого узнать невозможно. Это происходит в компьютерных сетях, которые к тому же, как нас уверяют, строго засекречены. Таким образом, подделать результаты выборов при такой системе может один-единственный человек, который владеет ситуацией, владеет этой компьютерной программой и сидит в какой-нибудь дальней комнате Центризбиркома, а может, даже и вне этого здания, просто подключенный к этой сети. Вот такой человек реально может манипулировать в зависимости от получаемых данных теми голосами, которые дальше сводятся в единые столбики.

Разумеется, возникает вопрос: а что же произойдет потом, если эти данные будут не сходиться с теми, которые получены от конкретных избирательных комиссий? А происходит дальше вот что. Сам процесс подведения итогов голосования при внедрении системы ГАС «Выборы» странным образом затянулся. Например, в советское время для того чтобы подвести итоги выборов на Съезд народных депутатов Российской Федерации, с учетом того, что, во-первых, было более 1000 депутатов, во- вторых, в каждом избирательном округе выставлялось в среднем по 10-15 кандидатов, а иногда и больше, вся эта титаническая работа в масштабе всей страны заканчивалась где-то за неделю. Ходила даже байка, а может и не байка, что тогдашний председатель Центризбиркома лично перепроверял, сходятся ли результаты голосования на деревянных счетах. Но закон обязывал Центральную избирательную комиссию опубликовать итоги выборов не позднее, чем через десять дней. И он соблюдался: реально итоги выборов публиковались в течение недели.

А что происходит сейчас? До сих пор в Государственную Думу избиралось всего 225 депутатов по одномандатным избирательным округам, то есть там, где могли выставляться конкретные кандидаты. Остальные избирались по партийным спискам. В этих 225 округах (то есть уже почти в 5 раз меньше, чем на Съезде народных депутатов) количество кандидатов в депутаты также уменьшилось в 2-3 раза. Явка на выборы по сравнению с советским периодом упала примерно в 3-5 раз.

Как следствие объем работы при подсчете результатов голосования в целом сократился в несколько десятков раз. При этом с внедрением электронной системы, пресловутой ГАС «Выборы», оказывается, что результаты голосования в виде столбиков вы видите непосредственно в ночь после проведения самого голосования, и уже тогда можно узнать, какая партия победила в целом по стране. Но по закону теперь оказывается, что Центризбирком обязан установить результаты выборов в Госдуму лишь через две недели. А опубликовать их и вообще только через три недели. А полные данные (об их полноте разговор еще впереди) выдать вообще только через два месяца!

Как же так получается? С одной стороны, мы видим результаты почти мгновенного подсчета голосов при помощи так называемой электронной системы, а с другой — сроки сведения результатов голосования по бюллетеням и опубликования официальных итогов выборов увеличились в как минимум вдвое. И это при сокращении реальной работы по подсчету голосов где-то в 20-50 раз! Где теряется это время, почему так происходит?

Ответ очень простой. После того, как игра со столбиками результатов голосования на экранах телевизоров покажет то, что нужно устроителям этого электронного лохотрона, реальные результаты начинают подгонять иод эти пресловутые столбики. Иначе говоря, при помощи автоматизированной системы можно определить, на какой процент надо сфальсифицировать данные по каждому региону в зависимости от того, какой общий результат надо получить по стране. Если ввести в этот процесс известную поправку, в которой тоже нет ничего сложного — в каком регионе легче фальсифицировать выборы, а в каком труднее, — тогда окажется, что в целом по стране эта картина распределения депутатских мест с учетом фальсификации будет иметь как бы разный коэффициент. 11апример, если проводятся выборы в Чечне, то понятно, что в ситуации войны, в которой живет республика, проверить их практически невозможно. Поэтому там легко показать, что 90% населения приняло участие в голосовании, что из этих 90% все проголосовали за правительственную партию, хотя именно эта партия и расстреливает эту самую Чечню. В общем, сделать это достаточно просто. С другой стороны, в тех регионах, где есть больше наблюдателей, где существует в большей степени контроль за выборами, наоборот, процент фальсификации минимизируется, сводится к более приемлемым цифрам.

В чем же роль избирательных комиссий, которые находятся под контролем Центризбиркома? Они должны так подтасовать результаты голосования, то есть итоговые протоколы выборов, чтобы, в конце концов, нужные цифры сходились бы между собой. Вот этот процесс переписывания, подтасовывания протоколов — от Центризбиркома к субъектам федерации, от субъектов федерации к территориальным комиссиям, от территориальных комиссий к участковым комиссиям — продолжается в течение нескольких недель. В результате появляются подтасованные протоколы голосования, на основании которых публикуются официальные итоги выборов.

Здесь надо вспомнить, что, начиная с 1995 года, когда система ГАС «Выборы» начала действовать, она официально считалась работающей в опытном режиме. Основным результатом считался результат по избирательным бюллетеням, по крайней мере, вплоть до марта 2007 года, когда прошли последние региональные выборы перед федеральными, назначенными на 2 декабря 2007 года. На всех этих этапах ГАС «Выборы» формально не была основным инструментом подсчета голосов. Но фактически именно по выданным ею цифрам подводились итоги голосования. Уже на следующий день, задолго до получения официальных результатов выборов, через государственные СМИ шли сообщения о победе той или иной партии, обсуждали, сколько мест кто занял в Государственной Думе и т.д. Будучи чуть ли не вспомогательным, иллюстрационном материалом к результатам голосования, в действительности ГАС «Выборы» вводилась в сознание людей как основной инструмент подведения их итогов.

Естественно, что объем фальсификаций с внедрением и обкаткой этой системы рос на глазах. В качестве иллюстрации приведу пример из последних к моменту написания этой книги выборов — региональных мартовских 2007 г.

Вот свидетельство кандидата в депутаты Мособлдумы В.Бакунина: «В Химках единороссы фальсифицировали итоги голосования на шести избирательных участках. Для наглядности опишу, как выглядел итоговый протокол, подписанный семью членами участковой избирательной комиссии № 2963 микрорайона Сходня города Химки. За партию СПС — 61 голос, за «Яблоко» — 58 голосов, а «Единую Россию» — 182 голоса, и цифры, указанные в протоколе, продублированы прописью. С протокола снята ксерокопия, заверена печатью участковой комиссии и выдана наблюдателям от партий. Через несколько часов и сведениях, поданных в избирательную комиссию Московской области, уже фигурируют следующие цифры: за СПС — 4 голоса, за «Яблоко» — 8 голосов, а украденные 107 голосов приплюсованы к «Единой России». В результате простой арифметической махинации у них стало 289 голосов вместо 182, указанных в итоговом протоколе... Кроме Химок, еще десять районов, где происходили подобные безобразия.

... По пути в территориальную избирательную комиссию протоколы были подменены, и в систему ГАС «Выборы» вводился уже фальсифицированный протокол. Но всего вероятней от участковых комиссий были приняты реальные протоколы, а уже потом территориальная комиссия передала в систему ГАС «Выборы» нужные ей цифры, и задним числом приступила к подчистке исходных документов. В комнату, откуда передавались данные в систему ГАС «Выборы», наблюдателей, в нарушение закона, не пустили. «Недовольны? Идите в суд со своими протоколом, а лучше заткните его в одно место», — вот ответ чиновников в Химкинской администрации, которая рулила территориальной избирательной комиссией. Все это вскроется в суде. Как в этом случае скрыть преступление? Его можно скрыть, если совершить еще более тяжкое преступление, а именно, подменить хранящиеся в архиве избирательные бюллетени в соответствии с фальсифицированными протоколами. Тем более и лишние бюллетени, и все печати участковых комиссий, и типография, где напечатаны бюллетени, в руках «стратегов» со Старой площади. Как я и предполагал, они это сделали. Химкинская избирательная комиссия в нарушение избирательного законодательства без законных представителей партий и автора жалобы вскрыла мешки с избирательными документами и дала ответ заявителю и в прокуратуру города Химки, что данные по СПС соответствуют их цифрам, а остальные бюллетени отказалась показать присутствующим».

К вышесказанному можно лишь добавить, что надежды автора на справедливый суд оказались иллюзорными: судебные решения всех инстанций определили протоколам наблюдателей то самое место, куда их и посоветовала засунуть Химкинская администрация.

В этом примере стоит обратить внимание на две вещи. Во-первых, масштаб фальсификаций: нужной партии оказались приписаны почти 60% голосов. Легко предположить, что и в других местах территориальные избирательные комиссии, проинструктированные подобным образом, в приписках не стеснялись. Во всяком случае, ни и Центризбиркоме, ни в судах, химкинский случай никого не шокировал.

Во-вторых, дело происходило все-таки в ближайшем пригороде Москвы, то есть в месте с политически активным населением. Поэтому там были хотя бы наблюдатели. В результате стала затруднительной массовая фальсификация, например, явки на выборы: по Московской области она тогда составила 22,3%.

В более дальних регионах все не так: В Иркутской области, например, явка на выборы варьировалась от 5,1% до 75,92%. То есть, если верить избиркомам, в одном и том же регионе России избиратели одновременно демонстрировали полное безразличие и безмерный энтузиазм от выборов. Что не совсем согласуется со здравым смыслом. А если все-таки не отбрасывать этот здравый смысл, то можно предположить, что реальная явка на выборы гам была примерно одинаковой. И, скорее всего, гораздо ближе к 5%, чем к 75%, во всяком случае, не выше 22% по Московской области. Просто там, где не удалось подправить реальную явку, зафиксировали 5% пришедших на выборы, а там, где никаких наблюдателей не было, избирательная комиссия «оторвалась» от души. Ну-ка, угадайте с трех раз, кому пошли высосанные из пальца голоса избирателей, «Единой России» или кому-нибудь еще?

Характерная деталь. Во всех избирательных законах до 2003 г. (а у нас к каждым выборам принимался новый закон, о чем речь еще впереди) существовала норма, по Которой результаты выборов должны публиковаться по всей стране вплоть до каждого избирательного участка. Это очень важное положение, поскольку если опубликовать все данные о выборах вплоть до каждого избирательного участка, то, во-первых, по этим данным можно проверить результаты выборов снизу доверху. Вот количество участков, вот сколько на них было подано голосов, вот они сводятся в территории, получилась такая- то сумма, вот — в субъект Федерации, проверяется сумма по субъекту, и вот, наконец, сводные данные в целом по России, которые также можно самостоятельно пересчитать. Каждый может проверить результаты, объявленные Центризбиркомом.

При этом каждый наблюдатель, пришедший на свой избирательный участок и получивший по окончании выборов свою копию протокола подсчета голосов, мог бы проверить, правильно ли учтены данные его участка. Если же он увидел расхождения, а это случается весьма часто, то он бы мог об этом написать, например, в тот же Фронт национального спасения, и сообщить, что им получены другие результаты выборов, вот подлинный протокол, подписанный председателем избирательной комиссии и секретарем. Другой наблюдатель мог бы сделать то же самое в другом избирательном участке, третий — в третьем и т.д. И когда таких разрозненных данных собралось бы достаточное количество, можно было бы сделать вывод о том, насколько масштабно искажены результаты выборов.

Так вот, несмотря на требования избирательных законов, эти данные в масштабе всей страны не были опубликованы ни разу. Ни в 1994, ни в 1996, ни в 2000, ни в 2004 годах. А пухлые сводные отчеты Центризбиркома начинаются только со сводных данных территориальных комиссий; первичных, участковых протоколов там нет. И, следовательно, проверять нечего.

Кстати, в последней версии избирательного закона, той, по которой пройдут выборы 2007-2008 годов, этому требованию положен конец: правило о публикации протоколов участковых комиссий оттуда вообще изъято.

Из этого следует, что результаты выборов не просто фальсифицируются. Специально созданы и заложены в закон условия, чтобы нельзя было раскрыть подлинный масштаб этой фальсификации. А поскольку эти законы в действительности пишет под себя сам Центризбирком, и он же выстраивает деятельность подчиненных ему избирательных комиссий, остается только заключить, что фальсификация результатов выборов не случайность, а следствие его организаторской деятельности. Хотя он очень старается, чтобы она осталась незаметной для широкой публики...

Другой тому пример — отношение Центризбиркома к системам проверки выборов.

Как только ЦИК стали подозревать в фальсификации выборов (а подозревать его в этом стали сразу), родились системы, при помощи которых каждый избиратель мог бы проконтролировать свои собственные результаты голосования. Дающие возможность личного контроля — куда пошел мой голос. Кратко, идея состояла в том, чтобы каждый избиратель мог получить некий отрывной талон вроде лотерейного билета, в котором бы затем по сводной таблице на своем избирательном участке он мог бы проверить, что его конкретный голос засчитан партии или кандидату, за которых он реально голосовал. Это примерно та же система контроля за выборами, что и с проверкой избирательных протоколов на уровне участковых избирательных комиссий, но доведенная еще ниже — до каждого конкретного избирателя, при которой он может убедиться, что ега голос посчитан правильно.

Разумеется, если бы такая система была введена, это значительно повысило бы интерес избирателей к выборам, потому что они бы поняли, что их голоса реально учитываются, и они могут это проконтролировать. Но это же одновременно значило бы, что вся та машина фальсификации выборов, созданная в результате государственного переворота 1993 года, окажется недейственной. Разумеется, что Центризбирком и кремлевская верхушка, которая реально им руководит, допустить этого не может. Не для этого эта машина создавалась. В итоге Центризбирком специально внес в Закон о выборах образца 1999 года фразу о том, что «нумерация бюллетеней не допускается». То есть создавать систему, при которой каждый избиратель мог бы увидеть, куда конкретно пошел его голос, отныне запрещено законом.

Следующий момент, который еще раз хочется подчеркнуть: вся эта система строится на том, что Центризбирком, выполняя свою задачу по фальсификации выборов, сам для себя пишет избирательное законодательство, То есть он сам определяет, каковы должны быть нормы закона для того, чтобы он смог выполнить свою задачу, то есть сфальсифицировать итоги выборов.

При этом Центризбиркому с самого момента его создания было запрещено заниматься законодательной деятельностью. Но тем не менее с первого года своего существования именно этим Центризбирком и занимается. На сегодняшний день ситуация такова, что избирательным законодательством у нас, в отличие от того, что было при Съезде народных депутатов России или в советское время, не занимается никто, кроме Центризбиркома. Ни Государственная Дума, ни какой-то иной орган не разрабатывает и не правит избирательное законодательство. Во-первых, потому, что при помощи созданного в Думе проправительственного большинства (кстати, путем той же фальсификации выборов) ни один закон, не исходящий от Центризбиркома, не имеет шансов быть принятым. Так что его и писать нет смысла. Избирательные же законы, которые реально пропускаются через механизм думского большинства, это только те, которые написаны самим Центризбиркомом.