История развития социальной ответственности

Как и многое другое, интерес к социальной стороне бизнеса сначала появился в Европе и США, где этой теме уделяется серьезное внимание уже очень давно. В нашей стране, как это обычно бывает, все началось с нашей столицы, где начались проводиться различные собрания и конференции. Цели этих мероприятий создать структуры занимающиеся привлечением предпринимателей для развития социальной ответственности.

Россия столетнюю мировую дискуссию о социальной ответственности бизнеса фактически проигнорировала и только в последние пять лет начала наверстывать упущенное. В течение 75 лет существования СССР эта проблема в нашей стране отсутствовала, поскольку бизнес был, по сути, неотделим от государства, а государство – от граждан. После начала рыночных реформ еще десять лет ушло на то, чтобы разделить этих сиамских тройняшек. За отсутствием опыта подобных операций даже у лучших мировых хирургов-экономистов у всех троих осталось немало шрамов и чужих органов. Став самостоятельными, государство, бизнес и общество начали лечить их каждый по своему усмотрению и пытаться жить порознь.

В результате возник любопытный парадокс. Государство, особенно региональные власти, требуют от корпораций все большей поддержки. Граждане бизнес просто тихо ненавидят, полагая, что все жизненно важные органы в ходе разделения достались именно ему. В то же время существенным фактором риска и тяжелым обременением экономики отечественных предприятий международные эксперты называли груз доставшейся в наследство от СССР социальной инфраструктуры. Один из международных консультантов как-то отметил, что существующий в России подход к социальной ответственности превращает бизнес-сообщество в «санитаров на поле брани», вынужденных «выносить раненых».

Попытки различных экспертов оценить масштабы этой санитарной деятельности дают очень большой разброс цифр. Так, по данным российского представительства британского благотворительного фонда Charities Aid Foundation (CAF Россия)[15], отечественные компании выделяют сегодня на благотворительную деятельность в среднем 17% своей прибыли ($1,5 млрд в 2003 году), в то время как западные – 2-3%. В Ассоциации менеджеров России (АМР) отмечают, что социальные инвестиции российских предпринимателей составляют от 8% до 30% от их прибыли после уплаты налогов (0,5%, по мнению АМР, для западных компаний). В Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) подсчитали, что ежегодно бизнес страны тратит около 150 млрд руб. из своей прибыли на социальные проекты. Верифицировать эти данные практически невозможно.

Едва научившись кое-как справляться с потоком раненых, российские компании вышли на мировой уровень и обнаружили, что все начинается снова – социальные проблемы на свежекупленных иностранных активах, международные требования по соблюдению этики в бизнесе, условия банков-кредиторов по экологическому аудиту проектов. Россия активно включилась в движение за социально ориентированный бизнес.

В последние несколько лет только ленивый бизнесмен, чиновник или общественный деятель не высказывался на тему социальной ответственности корпораций. На конференциях и круглых столах по этому вопросу, проходящих в среднем два-три раза месяц, идут подчас весьма ожесточенные дискуссии. Однако приводить здесь весь спектр мнений бессмысленно – по сути, Россия укладывает даже не пятилетку, а десять пятилеток в три года, обсуждая все те же вопросы, что и мировые экономисты, политики, чиновники и предприниматели в прошлом веке. Соотнести же понимание социальной ответственности российских и мировых компаний можно благодаря социальным отчетам, мода на которые пришла в страну вместе с популярным термином «corporate social responsibility».

Всерьез и много в России заговорили о социальной ответственности бизнеса после того, как одним из приоритетов была названа борьба с бедностью, а Владимир Путин призвал олигархов делиться. В РСПП даже создали специальный комитет, призванный заниматься разработкой социальных проектов бизнеса. Комитет возглавил вице-президент РСПП Евгений Гонтмахер, ранее руководивший департаментом социальной политики в правительстве РФ. Деятельность этого комитета должна разворачиваться в трех направлениях: разработка краткосрочных филантропических программ, например, помощи детям-инвалидам; разработка проектов, которые смогут путем взаимодействия бизнеса с региональными властями улучшить в провинции состояние соцсферы; разработка стратегических долгосрочных проектов, которые принесут бизнесу экономическую выгоду - развитие профобразования, реформирование системы обязательного медицинского страхования и изменение в меньшую сторону налогообложения благотворительности.

Бизнес решает социальные проблемы наравне с государством Российский бизнес зачастую вынужден решать несвойственные бизнесу как таковому проблемы социального устройства территорий. То есть почти на равных с государством содержать соцсферу регионов.

По данным исследования, проведенного в апреле--июне 2003 года Центром экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР), только промышленные компании потратили в 2002 году на финансирование соцсферы 97 млрд руб. Это 17% от всей прибыли и 0,9% ВВП. Государство же, для сравнения, тратит на социальную политику не многим больше - 150 млрд руб. (1,2% ВВП). В 1992 году на "социалку" предприятия тратили 4% ВВП. Но тогда предприятиям принадлежал 41% всего жилья; жильем, медучреждениями и детсадами владело более 70% предприятий, у 38% были в собственности дома отдыха. К 2003 году более половины промышленных предприятий уже сбросили соцсферу на муниципалитеты. Так, жилой фонд передали 57,4% компаний, дома отдыха - 54,2%, а детсады - 85,5%.

Весьма показательно, что сегодня представители российских деловых кругов, осознавая свою социальную ответственность, предпринимают конкретные шаги по её практической реализации. Создаются общественные комитеты по корпоративной социальной ответственности, отрабатываются различные модели социального партнерства государственных, общественных и коммерческих структур. Только в прошедшем 2004 году почти 200 российских компаний осуществляли более 350 социальных программ и проектов в сферах развития персонала и профессиональной подготовки, охраны здоровья и природоохранной деятельности, развития местного сообщества и внедрения корпоративной социальной отчетности.

При этом ведущие российские бизнесмены заявляют, что принятие социальных обязательств деловым сообществом и отдельными кампаниями – не альтруизм и не выкуп «социальной лицензии» на коммерческую деятельность. Социальная ответственность бизнеса, по их мнению, может и обязана быть полезна для долгосрочного успеха самих компаний в той же мере, как и полезна для общества в целом.

 

5.2. Социальная отчетность [16]

Корпоративный социальный отчет — публичный инструмент информирования акционеров, сотрудников, партнеров, клиентов, общества о том, как и какими темпами компания реализует заложенные в своих стратегических планах развития цели в отношении экономической устойчивости, социального благополучия и экологической стабильности.

Общественный аудит — систематическая оценка общественного влияния компании в сравнении с принятыми стандартами и ожиданиями.

Социальная отчетность в широком понимании — это отчеты компании, включающие информацию не только о результатах экономической деятельности, но социальные и экологические показатели.

Ключевым аспектом работы над социальным отчетом является его оценка и верификация независимым аудитором, а также использование полученных в ходе создания отчета результатов в дальнейшей практике социальной ответственности компании. Осуществление этой процедуры дает компании гарантию третьей стороны в том, что опубликованные в отчете сведения достоверны и не является рекламой. В последнее время все большее распространение получают стандартизированные формы отчетности. Готовя свои отчеты в соответствии со стандартами, получившими международное распространение, компания может претендовать на то, что созданный документ будет верифицирован независимым аудитором, имеющим соответствующий сертификат.

Социальный аудит — в широком смысле — это анализ эффективности социальных программ компании и проверка их соответствия выбранным стандартам, в узком — верификация социальной отчетности.

Стандарт АА1000 — стандарт социальной отчетности, предназначенный для измерения результатов деятельности компаний с этических позиций и предоставляющий им процедуру и набор критериев, при помощи которых может быть осуществлен социальный и этический аудит их деятельности.

Стандарт GRI (Global Reporting Initiative) — стандарт отчетности в области устойчивого развития. Представляет собой методологию внешней отчетности и не определяет действий организации по увеличению степени социальной отчетности.

Стандарты по предоставлению корпоративной социальной отчетности — разрабатываемые авторитетными международными организациями принципы, правила и показатели раскрытия информации о социальной активности компании, которые носят рекомендательный характер.

Первый социальный отчет в России в 2002 году выпустила British American Tobacco (BAT). Собственно, такие отчеты были подготовлены одновременно во всех странах присутствия BAT – у табачных компаний, задерганных многомиллиардными исками, проблема взаимодействия с обществом стоит очень остро. Отчет составлен в соответствии со стандартом AA 1000 – то есть в нем очень много слов и очень мало цифр. В России же, где борьба с курением волнует разве что Минздрав, этот документ стал просто прецедентом выпуска социального отчета. В 2003 году ОАО «Бритиш Американ Тобакко Россия» выпустило еще один отчет и пока на этом остановилось. Год спустя вышло сразу несколько отчетов российских компаний – Альфа-банка, Фиа-банка, НК ЮКОС, НК «Сибнефть».

Документы Альфа-банка (отчеты за 2003 и 2004 годы) словно выросли из цветных корпоративных буклетов с многочисленными «детскими рисунками». В них хорошим, хотя и слегка высокопарным языком рассказывается о многочисленных благотворительных программах банка с редким вкраплением сумм, перечисленных на то или иное мероприятие. Тольяттинский Фиа-банк, совершенно не сопоставимый по размерам с предыдущим представителем финансового сектора, к выпуску социального отчета подошел более строго – возможно, потому, что на региональном уровне и граждан, и чиновников не удовлетворяют лишь общие слова. В документе четко прописаны все благотворительные проекты, вплоть до сумм, перечисленных тому или иному физическому лицу, фамилия, имя и отчество которого также указаны. Глава правления Фиа-банка Анатолий Волошин поясняет, что отчет стал «яркой формой преподнесения социальной ответственности компании» – банку уже который год вручается городская премия «Благотворитель года», а по узнаваемости он занимает в регионе третье место после Сбербанка и АвтоВАЗбанка.

Отчеты нефтяников – гораздо более содержательные документы. Ведь многие их предприятия являются градообразующими, добывающие активы серьезно влияют на экологию регионов присутствия (Greenpeace ворвался в Россию вместе с рыночными реформами), доходы и прибыли столь велики, что вызывают острое желание поделить их у властей всех уровней, а ценные бумаги обращаются на мировых фондовых рынках. При этом если ЮКОС, попавший в мясорубку налоговых проверок и претензий как раз в год выпуска социального отчета, создал документ довольно-таки общего плана с минимумом цифр, то отчеты «Сибнефти» (за 2003 и 2004 годы), «Татнефти» (за 2004 год) и ЛУКОЙЛа (за 2004 год) позволяют действительно серьезно изучить социальную и экологическую политику компаний.

Металлурги, у которых резоны отчитаться о социальной ответственности в целом те же, что и у нефтяников, пока раскрывать это направление своей деятельности в специальных отчетах не торопятся. «Русский алюминий» («Русал») в своем первом соцотчете, появившемся в сентябре, как и ЮКОС, не порадовал аналитиков количеством и системностью цифр. Но документ так и не позиционируется. Взяв структуру документа у GRI и ряд подходов у AA 1000S, компания рассказывает о том, как она следует принципам Global Compact. ГМК «Норильский никель» (отчет компании еще официально не опубликован, но его предварительная версия имеется в распоряжении Social Report) подошла к составлению отчета более академически, указав точное соответствие ее элементов тем или иным пунктам GRI. В документе приводятся цифры и данные в основном по Заполярному филиалу ГМК (в нем сосредоточены все производственные мощности и 95% численности персонала компании) и только по социальной политике. В дальнейшем «Норильский никель» обещает расширить список включаемых в отчет показателей и охватить все предприятия группы. Последний в отрасли свод информации о социальной политике подготовил в свободной форме Магнитогорский меткомбинат, но даже в самой компании его настоящим отчетом не считают.

Еще два из двенадцати существующих сегодня соцотчетов российских компаний – в лесопромышленном комплексе. ОАО «Монди Бизнес Пейпа Сыктывкарский ЛПК», как и «БАТ Россия», выпустило отчет в рамках глобальной инициативы иностранной материнской компании Mondi Business Paper. Однако этот документ для российского предприятия Mondi более чем актуален – Сыктывкарский ЛПК в последние несколько лет постоянно находится под давлением экологов, чиновников и местных общественников. Отчет среди прочего стал ответом на массовую кампанию против ЛПК в СМИ. В соцотчете ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз», как и у «Норильского никеля», присутствует индекс соответствия GRI, но сам довольно короткий документ совсем не перегружен цифрами.

Последний соцотчет на российском рынке – у ОАО «Российские коммунальные системы» (РКС) – во многом похож на документ «БАТ Россия» и построен на диалоговом принципе AA 1000S. Любопытно в нем то, что молодая компания (РКС учреждены в 2003 году) пытается в первую очередь показать и доказать собственную социальную значимость. В соответствии со стандартом компания по итогам подготовки отчета взяла на себя 18 социальных обязательств на 2005-2006 год. Однако их дальнейшая судьба не выглядит однозначной – с момента подготовки отчета в РКС полностью сменилась управленческая команда, а вскоре может смениться и контролирующий собственник.

Почти все компании, уже выпустившие соцотчеты, обещают продолжить эту практику. О планах по подготовке аналогичных документов заявляют и новые игроки – например, ФК «Уралсиб» и Сибирская угольная энергетическая компания (СУЭК). «Это вполне прагматичный и логичный шаг,– поясняют в СУЭК.– Отчет позволит оптимизировать и упорядочить социальную деятельность, понять, насколько эффективно мы управляем социальными рисками, сделать бизнес более стабильным. Кроме того, мы уже сталкивались с ситуациями, когда предоставление информации о нашей социальной политике зарубежным контрагентам упрощало установление долгосрочных партнерских отношений». По данным Social Report, речь идет об одном из покупателей угля СУЭК, британской ScottishPower. Летом Союз российских пивоваров провел круглый стол, на котором было принято решение о подготовке отраслевого социального отчета – для «развития коммуникационного пространства между потребителями, органами государственной власти и производителями пивоваренной продукции».

На выпуске компаниями соцотчетов начали настаивать и общественные организации. Так, руководители Российского союза промышленников и предпринимателей, принявшего в конце прошлого года Социальную хартию российского бизнеса, настойчиво рекомендуют всем предприятиям сделать ведение соцотчетности постоянной обязанностью. «От отчетов мы ожидаем хороших результатов в плане совершенствования социальной политики и устранения недостатков»,– заявляют в РСПП.

Между тем далеко не все представители делового сообщества разделяют это увлечение, а многие и вовсе считают его вредным. Глава совета директоров Межпромбанка Берт Вос на одном из недавних круглых столов высказал мнение, что социальная отчетность банковскому сектору в России не нужна – финансовый рынок в России отстает от западного, как отстают корпоративное управление и корпоративная социальная ответственность. «Банки в России не нужны инвесторам, инвесторы – банкам. Они работают по-другому»,– пояснил господин Вос. Его поддержала и исполнительный директор фонда «Институт экономики города» Марина Либоракина, которая сослалась уже на особенности отношений бизнеса и государственной власти и выразила сомнение в том, что концепция стейкхолдеров может работать в обществе с ограниченной демократией. По мнению фонда, раскрытие финансовых показателей вложений корпорации в социальные и экологические проекты «может вызвать непредсказуемую реакцию» и даже разработку «госстандартов от чиновников».

Кстати, совершенно аналогичные опасения возникают у многих международных компаний. SustainAbility отмечает, что некоторые корпорации (в основном американские) не хотят выпускать социальные отчеты и другим не советуют, потому что видят в них троянского коня, через которого «социализм и даже коммунизм снова могут проникнуть в демократическое общество».