Духовные приоритеты Культуры 1 страница

Многие процессы и явления в ходе цивилизационного развития ХХ в. (на некоторых из них мы остановимся ниже) свидетельствуют, что культура вступила в активную фазу бифуркации — глобального взрывоподобного перехода (скачка) от Культуры к чему-то принци­пиально иному, чего еще не наблюдалось в истории человечества (во всяком случае в истории европейско-средиземноморского ареала) Внешней причиной (в свою очередь детерминированной более глу­бокими космоантропными процессами, не доступными пока нашему пониманию) этого перехода, или даже грандиознейшего культурного слома, является пик техногенной цивилизаций — взрыв научно-тех­нического прогресса (НТП) последних полутора-двух столетий, при­ведший к сущностным изменениям в духовном мире человека, его менталитете, психике, системе ценностей, во всем поле его экзис­тенции. Не вдаваясь здесь в сущность этой сложнейшей проблемы (ею занимаются многие крупные умы нашего времени, которыми исписаны уже многие сотни, если не тысячи страниц), укажу только, что сегодня с достаточно высокой вероятностью можно принять в качестве рабочей гипотезу, которая, как мы увидим, достаточно основательно фундирована в сфере художественно-эстетической культуры, по крайней мере: ХХ в. — это последний век Культуры и первый век переходного периода, который я называю пост-культу­рой (или сокращенно пост-), к чему-то принципиально иному, чем доселе известные культуры ¹. Здесь я указываю только на некоторые

¹ Тезисно излагаемая здесь для более четкого понимания смысла разграниче­ния классического и неклассического этапов в развитии эстетики концепция «Куль­туры» и «ПОСТ-культуры» более подробно разработана автором с обоснованием и данной транслитерации в целом ряде публикаций. См.: ПОСТ-адеквации как одна из форм философии современного искусства // Парадигмы философствова­ния. Вторые международные философско-культурологические чтения. 10—15 ав­густа 1995. СПб., 1995; In Search of the Spiritual Foundations of Art: The Artistic Culture of Avantgarde // Spectrum. Studies in the History of Culture. Vilnius, 1997; КорневиЩе ОБ. Книга неклассической эстетики. M., 1998; KornewiSHCHe. A Book of Non-Classical Aesthetics. M., 1998; Hic et nunc! ПОСТ-культура на переломе тысячелетий // КорневиЩе 0А. Книга неклассической эстетики. М., 1999; К ис­ториософии современного искусства (Дескриптивно-лексикографический срез) // Пространства жизни. К 85-летию академика Б.В. Раушенбаха. М., 1999; ХХ век-предельные метаморфозы культуры // Полигнозис. № 2—3. М., 2000 (в соавтор­стве с Л.С. Бычковой). Одновременно (или несколько позже) с моим введением понятия «ПОСТ-культуры» (всегда в этой графике) в научной литературе замель­кало понятие «посткультуры», имеющее иной, отличный от моего смысл. Для того чтобы читатель не путал эти смыслы, но и не испытывал постоянно некоего дискомфорта от ударяющего по глазам «ПОСТ-» (а именно в этом «ударе» по спящему обывательскому сознанию и заключался первоначальный замысел введе­ния данной визуальной структуры), в этой книге транслитерация «ПОСТ-куль­тура» заменена на более спокойную «пост -культура» с полным сохранением смысла.

достаточно очевидные знаки этого процесса, с большой убедитель­ностью выявленные многими исследователями на протяжении про­шлого столетия, чтобы понятнее были существенные сдвиги в эсте­тическом сознании и художественно-эстетической культуре в целом, свершившиеся в прошедшем веке.

В современной науке имеется множество, часто достаточно да­леких друг от друга по смыслу определений понятий «культура» и «цивилизация». В этой книге, как и в других моих работах, я, опираясь на опыт не одного поколения исследователей культуры, придерживаюсь следующего понимания основных терминов.

Под Культурой (с прописной буквы) имеются в виду историчес­кие этапы развития духовно-практической деятельности человека (включая ее результаты), в том числе и художественно-эстетической, восходящие к культурам Древнего Востока, Древней Греции, анти­чного Рима, которые формировались и развивались в русле религи­озного (или околорелигиозного) миропонимания, ориентированного на веру в объективное бытие высшей духовной реальности (богов, духов, Первоединого, Абсолюта, Бога и т.п. — некоего Великого Другого, используя современную лексику), оказывающей воздейст­вие на возникновение, развитие, существование жизни, в том числе и прежде всего — человеческой. Культура (осознанно или бессо­знательно) устремлена только и исключительно на реализацию твор­ческой, нравственно полноценной, духовно наполненной жизни, создается во благо человеку. Соответственно основными столпами Культуры издревле были религия и искусство, исторически разви­вавшиеся, как правило, в тесной связи и взаимодействии.

Более широкая сфера деятельности человека как homo sapiens, наделенного свободной волей и постоянно совершенствующегося на путях рационально-научно-технических достижений, обозначается здесь как цивилизация. Культура в таком понимании предстает составной частью цивилизации, ее главной, сущностной частью, ибо она всегда осознавалась как оплодотворенная Духом и направленная исключительно на развитие и осуществление духовно-нравственных интенций человека и организацию всей его жизни вокруг этих интенций и в тесной связи с ними. Естественно, что из сферы Культуры не исключается деятельность человека, ориентированная на удовлетворение его материальных потребностей, коль скоро че-

ловек — существо духовно-телесное. Однако Культура предполагает именно духовные приоритеты, которые отсутствуют в выходящих за ее пределы цивилизационных полях. Более того, материально-по­требительский эгоцентристски ориентированный вектор в собствен­но цивилизационных процессах занимает центральное место. Имен­но поэтому достижения цивилизации часто используются или даже создаются во вред человеку, в то время как феномены и процессы Культуры в принципе не могут быть вредными для человека и Универсума в целом ни в каком плане.

Пост-культура

Примерно с середины ХХ в. в евроамериканской цивилизации нача­ли качественно преобладать процессы (возникли они еще в XVI в. и существенно активизировались в XIX в. с ростом естественно-на­учных, материалистических, позитивистских, атеистических и т.п. представлений и капиталистических отношений), систематически от­рицающие и разрушающие духовное ядро Культуры, точнее — веру в Великого Другого, объективную управляющую сущностными про­цессами бытия духовную реальность. Человек начал осознавать себя в качестве единственной и высшей разумной и духовной силы в Универсуме, что существенно изменило всю систему его миропони­мания и миродействия, дало мощный толчок развитию его ин­теллектуальной и научной деятельности, веры в безграничные возможности человеческого разума и одновременно привело к зна­чительному ослаблению нравственных принципов, породило соблазн переоценки всех традиционных ценностей, сложившихся в иной «системе измерений». Короче, наметился некий глобальный, лави­нообразный переход от Культуры к чему-то принципиально иному. Этот переходный период, который, возможно, продлится не одно столетие, но может свершиться и значительно быстрее, здесь обо­значается как пост- культура.

Пост-культура — это то подобие Культуры, вырастающее из нее и пока маскирующееся под нее, которое интенсивно вытесняет ее в современной цивилизации и отличается от Культуры своей сущ­ностью. Точнее отсутствием таковой. Пост -культура — это будто-культурная деятельность (включая ее результаты) поколения людей, сознательно отказавшихся от Великого Другого как трансцендентно­го центра Универсума и стремящихся строить нечто в культурно-ци­вилизационных полях с ориентацией только и исключительно на свой разум, материалистическое миропонимание и безграничность сциентистски-технократических перспектив. С позиции Культуры пост -культура предстает «культурой» с пустым центром, как бы

одной оболочкой культуры, под которой — пустота. Используя язык новейшей науки синергетики, можно сказать, что пост- куль­тура — это та «нелинейная среда» культуры, возникшая в момент глобальной цивилизационной бифуркации, в которой «варится» бесчисленное множество возможных структур будущего становле­ния и которая с позиции любой уже ставшей структуры представ­ляется неким уплотненным потенциальным хаосом, или полем бес­конечных возможностей.

Пост -культура сегодня свидетельствует с равными основаниями о двух возможностях дальнейшего развития цивилизационного про­цесса: или о качественном скачке на принципиально новый уровень развития человечества, сознания, нравственности, соответственно — на какой-то принципиально новый уровень Культуры, или о гло­бальной катастрофе и цивилизации, и человечества в целом, вплоть до самоуничтожения на путях неконтролируемой глубинными нрав­ственными принципами (их, кстати, как мы увидим, полностью отрицает нонклассика) гонки научно-технического экспериментатор­ства, которое уже сегодня поставило человечество на опасную грань уничтожения.

Истончение духовных оснований Культуры и нарастание вала духовно и нравственно не управляемого потока/потопа НТП (здесь мы мысленно везде держим слово «прогресс» в кавычках, ибо прогрессивность его на сегодня достаточно относительна) достигли к концу ХХ в. некоего критического состояния, чреватого пугающим взрывом. Особенно ясно на это указывают процессы, свершившиеся в последнее столетие в художественно-эстетической культуре, в художественном мышлении и практике, в искусстве, которое всегда являлось наиболее чутким барометром и сейсмографом Культуры. Сегодня этот «прибор» зашкаливает по всем параметрам, а это — серьезный сигнал...

Если художественные символо-сигналы Гольбейна и Грюневальда так прочитываются только сегодня, а в свое время они вроде бы только довели до логического (на художественном уровне) заверше­ния традиционную для западного средневекового (особенно немец­кого) искусства евангельскую' тему «Страдающего Христа», то в ХХ в. все по-иному. Джойс и Берроуз в литературе, Штокхаузен и Кейдж в музыке, Бойс и Кунеллис в визуальных искусствах, а с ними и легионы «продвинутых» пост-арт- истовво всех видах ис­кусства подвели жирную черту под всем традиционным искусством последних нескольких тысячелетий; под Культурой в целом, мощно возвещая о чем-то, что еще только вызревает в глубинах цивилиза­ционного процесса, или — о конце всего.

Художественная культура

ХХ в. — это, образно говоря, экспрессивный художественный Апо­калипсис Культуры.

Фактически на сегодня мы имеем сложный конгломерат причудли­во перемешанных феноменов уходящей Культуры (со всем огромным багажом классического искусства) и уже бесчисленных продуктов и поделок пост -культуры. Активно процесс перемешивания начался еще в первой трети ХХ столетия — в авангарде ¹, когда, например в визу­альных искусствах, часть авангардистов (особенно такие, как Кандин­ский, Клее, Шагал, Малевич) в сверхчеловеческом озарении довели до логического завершения процесс выражения Духа и Духовного в пре­дельно концентрированных художественных формах; в то время как другая (конструктивисты, футуристы, дадаисты, прежде всего) начала сознательную борьбу с Духом и духовностью с материалистически-сциентистски-технологических позиций, нередко усугубленных еще коммунистической или фашистской идеологией. Начиная с поп-арта и концептуализма (середина ХХ в.), пост -культура захватывает все более широкие пространства, активно вытесняя на обочину цивилиза­ции любые проявления Культуры, которые тем не менее еще продол­жают сохраняться.

Для искусства пост -культуры, которое кстати уже, как правило, и не называет себя так, но — арт-деятельностью, арт-практиками, а свои произведения — артефактами, ибо из них сознательно устраня­ется не только духовное, но и все традиционно эстетическое (или художественное), в частности ориентация на прекрасное, возвышен­ное, художественный символизм, миметический принцип и т.п., — так вот, для этой арт-деятельности в целом характерен принципиальный отказ практически от всех традиционных ценностей — гносеологичес­ких, этических, эстетических, религиозных. Им на смену пришли со­знательно приземленные утилитаристские или соматические катего­рии: политика, коммерция, бизнес и рынок, вещь и вещизм, потребление, тело и телесность, соблазн, секс, опыт и практика, кон­струирование, монтаж и т.п. На них и строятся «правила игры» со­временной арт-деятельности. Неклассическое, нонклассика начинают преобладать во всех сферах того, что совсем еще недавно было Куль­турой, в том числе и прежде всего в сфере художественно-эстетичес­кого опыта. Мы уже полстолетия фактически живем и в большей или меньшей мере являемся создателями и деятелями принципиально новой, не имеющей аналогов в истории человечества среды своего

¹ Более подробно о сущности авангарда, модернизма, постмодернизма мы будем говорить ниже (гл. V и VI). Здесь об этих феноменах и их представителях речь идет только вскользь.

обитания — пост-культуры, или, если брать только сферу художест­венно-эстетическую, — нонклассики.

О каком-то глобальном кризисе культуры, «закате» европейской цивилизации, катастрофе, конце истории, конце культуры, смерти искусства и т.п. апокалиптически окрашенном процессе мудрецы и мыслители европейского ареала, а затем и мировой ойкумены пишут уже не первое столетие, а искусство являет его в своих образах и того ранее (вспомним хотя бы Босха или Брейгеля). И это, естест­венно, не случайность и не плод личной депрессии тех или иных интеллектуалов. Наиболее чуткие души уже давно ощущают некие могучие сдвиги в космоантропном процессе, которые на уровне европейской цивилизации привели к угасанию традиционной ду­ховности, секуляризации Культуры, возникновению жестких ка­питалистических (товарно-денежных) отношений на базе голого материализма, утилитаризма, практицизма; к лавинообразному раз­витию человеческого разума в направлении бесчисленных научно-технических открытий (к пресловутому НТП); к бесконечным соци­альным конфликтам ХХ в, — мировым войнам и революциям; затем — к электронно-технологическим революциям и информаци­онному потопу, приведшим в конце концов к качественным измене­ниям всей психо-ментальной структуры человека. В начале третьего тысячелетия вырастает поколение людей, в принципе отличное по основным внутренним параметрам (включающим ментальность, пси­хологию восприятия, реагирования, поведения, масштабы простран­ственно-временных и скоростных представлений, психофизиологи­ческую реактивность, систему ценностей, нравственные ориентиры и векторы социальной и даже физиологической ориентации) не только от человека XVI столетия, когда этот процесс только начи­нался, но и от человека первой половины ХХ в.

В непосредственной связи с искусством на глобальность и необ­ратимость кризиса культуры четко указывал еще в середине ХХ в. австрийский теоретик искусства Ганс Зедльмайр. В своей главной книге «Утрата Центра: Изобразительное искусство 19 и 20 столетий как символ эпохи» (1948) он показал, что с середины XVIII столетия культура и искусство начали активно терять свой Центр, Средину (Mitte) — Бога, что и привело к кризису ХХ в., когда человек вместо истинного Бога стал поклоняться новым псевдо-богам: Разуму, При­роде, Искусству, Машине, Хаосу. В результате тщательного анализа ситуации в истории искусства до середины ХХ в. Зедльмайр вынуж­ден констатировать, что «после 1920 года сложилась не имеющая аналогий экстремальная ситуация, за пределами которой едва ли можно ожидать чего-либо кроме тотальной катастрофы — или на­чала возрождения. Положение похоже не на один из тех многочис-

ленных кризисов, мучительное сознание которых само относится к типическим признакам переживаемого времени, а на кризис челове­ка как такового»¹. Наиболее глубоко и остро радикальность этого процесса ощутило искусство (отчасти и «продвинутые» гуманитар­ные науки и философия) и выразило всей своей сутью в ХХ в. (особенно во второй половине).

Сегодня, в частности, очевидно, что вместе с Культурой в про­шлое уходит и «культура Книги», вообще печатного слова. Из главного носителя информации, в том числе и духовной, печатное слово превращается постепенно в некое подсобное средство для более емких и конгруэнтных современному человеку информацион­ных структур — прежде всего электронных аудиовизуальных. Вся вторая половина ХХ в. (СМИ, TV, www, система обучения и вос­питания человека, новейшие виды арт-деятельности, дизайн, массо­вая культура) активно перестраивала (и процесс набирает ускорение ныне) психофизиологическую систему человека в направлении по­лучения основной массы информации в невербализованном, недис­курсивном виде; мышления и коммуникации не только формально­логическими конструкциями, но и какими-то иными «гештальтами», энергетическими квантами, новейшими визуальными (электронно-дигитальными в основном) образами и т.п. В частности, этот про­цесс можно было бы обозначить и как глобальную сущностную визуальную эстетизацию сознания, если бы сами традиционные понятия эстетики и эстетического не подвергались в пост-культуре достаточно основательной ревизии. Как бы то ни было, но сегодня почти очевидно, что господствовавшее в европейской культуре (осо­бенно Нового времени, хотя процесс начался еще с Аристотеля) формально-логическое мышление утрачивает свое господство, усту­пая место иным формам сознания, многие из которых традиционно развивались внутри религиозно-духовных практик и художествен­ной культуры, искусства, т.е. в сфере эстетического опыта. И этим цивилизация вроде бы возвращается на круги своя только на новом витке — без традиционного Центра Культуры; начинает процесс с новой первобытности, оснащенной суперсовременными технология­ми и научными достижениями. Человечество как бы опять оказыва­ется у истоков культуры (начинает с нуля), созидание которой моделируется на принципиально новых основаниях — без духовного Центра, но на мощном научно-техническом фундаменте.

Возникшая в результате каких-то неподвластных человеческому разуму космоантропных процессов техногенная цивилизация (с ее

¹ Цит. по: Бибихин В.В. Новый ренессанс. М., 1998. С. 108.

НТП) и воспринимавшаяся вначале как безоговорочно позитивная для развития человеческого разума и использования его во благо человечества, в ХХ в. привела ко многим неожиданным последстви­ям и глобальным проблемам катастрофического характера. Дейст­вительно, НТП в принципе помог решить проблему материального обеспечения человечества и борьбы с традиционными болезнями, но при этом стимулировал небывалую в истории возгонку капитала, гипертрофию денежно-рыночных отношений и в конечном счете ориентировал вектор цивилизационного процесса в предельно анти­гуманном направлении.

Как показывают исследователи¹, техногенная цивилизация, при­шедшая с XVI—XVII вв. на смену традиционным типам цивилиза­ции, узаконила в качестве главных ценностных установок ориента­цию на научное «рациональное» изучение мира с целью его преобразования в утилитарно-потребительском модусе, познание законов природы для подчинения ее человеческим прихотям, стиму­лировала научно-техническую творческую активность личности для управления законами природы, поставила «научную рациональ­ность» выше других форм знания². Отказавшаяся еще со времен великого Леонардо да Винчи (первого сциентиста, утилитариста, эгоцентриста в науке, поставившего ее вне морали) от нравственно-этических регуляторов наука, отринувшая религию, а с ней факти­чески и всю духовно-нравственную сферу, сразу же превратилась в раба капитала; была ориентирована в два главных русла — милита­ризацию общества и производство предметов, форм, институтов соблазна. В результате к началу третьего тысячелетия мы имеем человечество, балансирующее на грани самоуничтожения: то ли в результате ядерного конфликта, то ли вследствие экологических катастроф. Человек, как органическая часть биосферы и Универсума в целом, в процессе своей нравственно и духовно не управляемой «преобразовательной» и гипер-потребительской деятельности вы­ступает ныне реальной угрозой не только своему существованию, но и всей биосфере. При этом идет активный процесс разрушения самой человеческой личности, который ускоряется успехами генной инженерии и будет завершен в момент успешной реализации кло­нирования человека.

В результате агрессивного воздействия на человека им же про­изведенной бездуховной массовой культуры возникает (уже воз-

¹ См., в частности, фундаментальное исследование: Степин B.C. Теоретичес­кое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000 (с соответствующей библиографией).

² См. подробнее: Там же. С. 21—29.

ник!), по выражению Г. Маркузе, «одномерный человек»; а вся совокупность современной социоцивилизационной ситуации чревата опасностью разрушения биогенетической основы человека, его пси­хики и самой телесности, реальным ухудшением генофонда. «Все это, — констатирует В. С. Степин, — проблемы выживания чело­вечества, которые породила техногенная цивилизация. Современные глобальные кризисы ставят под сомнение тип прогресса, реали­зованный в предшествующем техногенном развитии»¹. К началу третьего тысячелетия техногенная цивилизация приблизилась к той точке бифуркации, за которой «может последовать ее переход в новое качественное состояние»², которое будет характеризоваться или более высокими принципами организации, или хаосогенными, энтропийными процессами. Художественно-эстетические интуиции пост -культуры, кажется, пока четче улавливают тенденцию ко вто­рому состоянию.

Во всяком случае наиболее охваченная техногенной цивилизацией евроамериканская часть человечества пребывает ныне в состоянии неумеренного потребления и безудержного производства соблазнов; человек превращается в бездумную «машину желания», пестующую свою чувственность и исключительно телесные интуиции. Излишне напоминать, что все сие стало возможным при господстве ницше­анского принципа вседозволенности (на нем мы остановимся ниже) на базе НТП и полной бездуховности и глобальной безнравствен­ности. Западная цивилизация практически утрачивает издревле фор­мировавшиеся социокультурные рычаги и механизмы сдерживания разрушительных для человека, социума, Культуры и даже Универ­сума в целом процессов, порожденных человеческим своеволием и безудержной техногенной «преобразовательной» активностью, и балансирует сегодня на опасной грани скорее самоуничтожения, чем прыжка в некое принципиально иное качество бытия.

К концу ХХ столетия от Рождества Христова цивилизационные процессы, развивающиеся лишь на основе научно-технических до­стижений, привели почти к полной атрофии только-только начавших возникать собственно человеческих способностей адекватного вос­приятия, оценки, сохранения и созидания духовных ценностей. Истина, Добро, Красота, Святость, Любовь, не успев укрепиться в человеческом сердце, почти аннигилированы как идеалы, преданы забвению разумом, увлеченным научно-техническими играми и тех­ногенными игрушками, потребительскими соблазнами. Культура, не

¹ См.: Степин B.C. Теоретическое знание... С. 32—34.

²Там же. С. 672.

успев достичь возможной полноты и зрелости, сменяется пост- куль­турой — неким радикальным переходным периодом человеческой цивилизации неведомо к чему: то ли к иному (может быть, более доступному современному человечеству) уровню духовности (хрис­тианство подняло ее планку, пожалуй, слишком высоко для реаль­ного исторического человека), то ли к примитивному озверению в высокотехнологичной цивилизации и самоуничтожению, ибо без сдерживающих духовно-нравственных противовесов лавинообразно развивающаяся техногенная цивилизация однозначно обречена¹.

§ 2. Основная симптоматика эпохи

Многие мыслители XIX—ХХ вв. размышляли о тех или иных аспек­тах вершащегося процесса техногенной цивилизации, пытались дать свои ответы на постоянно возникающие вопросы, решить те или иные проблемы, высказать свои соображения. Самые значимые центры и болевые точки этого процесса наиболее точно нащупали (не вскрыв их сущности, что и поныне вряд ли еще возможно — «большое видится на расстоянье»), пожалуй, лишь несколько став­ших ныне почти культовыми фигур: Маркс, Ницше, Фрейд, Эйнш­тейн, главные представители достаточно пестрого и широкого фи­лософско-эстетического направления ХХ в. — экзистенциализма и его антитезы — структурализма. И не только нащупали, но и дали сильные импульсы этому процессу, подтолкнули или ускорили его отдельные фазы и стадии развития.

Вклады Маркса в изучение законов капитала и рынка как дви­жущих сил техногенного этапа цивилизационного процесса (где все, в том числе человек и искусство — товар) и Эйнштейна², знамено­вавшего принципиально новый неклассический этап в естественных науках, приведший к современной ядерно-космическо-электронной

¹ Здесь следует отметить, что современная наука и общественность начали, кажется, достаточно остро ощущать эту ситуацию, и уже разрабатываются раз­личные теоретические модели (вплоть до утопических предложений установить мораторий лет на 50 на любые научные исследования и технологические разра­ботки в мировом масштабе) обуздания или гуманизации техногенной цивилизации (постнеклассический этап в естественных науках, в частности), придания ей ан­тропной ориентации, однако НТП находится в стадии автономного саморазвития, и вряд ли в человеческих силах остановить его или радикально изменить вектор его движения. Даже мероприятия, направленные на приостановление глобального потепления на планете, пока не находят поддержки в одной из главных техноген­ных стран — США.

² См., в частности: Кузнецов Б. Г. Эйнштейн. М., 1979.

эре, достаточно известны и выходят за рамки нашей темы, хотя не упомянуть о них здесь невозможно. Марксу удалось вскрыть жест­кие антигуманные законы капиталистической системы хозяйства, построенной исключительно на принципах материальной выгоды, максимальной прибыли, безудержного стремления к приумножению капитала всеми средствами, прежде всего безнравственными, при­ведшими в XIX в. к жестокой эксплуатации трудящихся, пре­дельному обострению классовых и международных противоречий. Погоня за прибылью в капиталистическом обществе дала сильный толчок НТП и гонке вооружений, которая тоже в свою очередь стимулировала развитие естественных наук и технологий.

В ХХ в. все это привело к мощным социальным и политическим взрывам — жестоким войнам и революциям, порождающим новые витки милитаризма и конфликтов, невиданные скачки НТП. В ре­зультате человек как высшая ценность в христианской культуре, не говоря уже о природе, был напрочь сброшен со счетов в обществе безудержной погони за сверхприбылями. Он был низведен до ранга «машины желания и потребления» в искусственно и умело созда­ваемой среде соблазнов. Только с середины ХХ в. в наиболее раз­витых странах Запада стали формироваться реальные общественные силы и институты по защите человека, его личности, прав, жизни, а также его естественной среды обитания — природы (развитие экологии и ее социальных институтов) от механического монстра капиталистической цивилизации, что пока удается далеко не в пол­ной мере. И искусство ХХ в. рельефно выразило уже самим фактом своего конкретного специфического бытия (от авангарда до пост­арт-практик) эти катастрофические процессы человеческой экзис­тенции в позднекапиталистическом обществе.

Эксперименты с построением нового социалистического общест­ва на внешне вроде бы более нравственных основаниях проводились в странах, уровень бытия и сознания, менталитета, психики народов которых еще был в принципе не готов (не дозрел) для таких преобразований. Трагические результаты этих экспериментов сейчас хорошо известны. Россия, в частности, потеряв миллионы жителей, уничтожив или сильно изуродовав свой генофонд, утратив духовно-нравственные приоритеты, оказалась отброшенной в своем развитии не менее чем на столетие назад. Однако все это может уже далеко увести нас от основной темы.

Для начавшейся в ХХ в. со специальной теории относительности (у истоков которой стоял Эйнштейн), квантово-релятивистской фи­зики, метода «математической экстраполяции» С. Вавилова, теории «Большого взрыва» (расширяющейся и «раздувающейся» Вселен­ной) неклассической науки характерны отказ от «прямолинейного

онтологизма», допущение истинности отличающихся друг от друга теоретических описаний одной и той же реальности, необходимость учета корреляции между знаниями об объекте и системой средств, методов, операций, с помощью которых они были получены¹, — короче принципиальный, научно осознанный и экспериментально подтвержденный релятивизм научного знания. Естественно, что он не мог не оказать существенного воздействия и на сферу художест­венно-эстетического сознания, и на развитие новейших направлений в гуманитарных науках, не говоря уже о принципиальных измене­ниях во всем цивилизационном процессе.

Однако более созвучными непосредственно художественно-эстети­ческой культуре оказались многие откровения и открытия Ницше, Фрейда, философов и писателей экзистенциалистской ориентации и ряда структуралистов и их последователей, уже непосредственно в гуманитарной сфере по-своему реагировавших на соответствующее со­стояние техногенной цивилизации. Фактически сформулированные ими идеи явились духовно-философской и отчасти научной (в случае с Фрейдом и структуралистами) рефлексией на ситуацию в цивилизаци­онном процессе конца XIX — начала ХХ в., в частности на поток научно-технических открытий и так или иначе вызванных ими соци­альных катаклизмов и духовных/антидуховных исканий.