На курсах я всегда спрашиваю участников:
- Как вы представляете себе ваш «Быстрый английский»?
И первая реакция – недоумение.
- Что значит «как представляете?». А что, его надо ещё и представлять?
- Ну а как же! Ведь если вы хотите построить дом, вы его сначала представляете или рисуете в проекте. Если вы хотите научиться забрасывать мяч в корзину, то вы представляете, как это у вас получается. Вы готовите шашлыки на даче и представляете, как они будут аппетитно выглядеть, какой от них будет исходить аромат, почти слышите, как они будут шипеть на огне, и даже предвкушаете, какой вкус вы будете ощущать…
С английским всё оказывается гораздо запущеннее. Люди не представляют результатов. Кому-то приходят в голову воспоминания о разных попытках (не всегда успешных) по освоению или, что ещё наивнее, изучению языка.
У кого-то более конструктивные образы – как они читают и понимают, свободно разговаривают по-английски. Это уже гораздо лучше, и мы непременно представляем такие результаты на линии времени будущего, на расстоянии, соответствующем завершению нашего курса.
Но кроме этого есть ещё один интересный механизм, который способен оказывать реальное воздействие на процессы нашего мышления и на движение к достижению цели: это моделирование. Я предлагаю людям представить «Английский язык» в виде чего-то материального, как макет или предмет или что-то ещё, что реально существует или что можно представить.
– У меня это большой двухэтажный автобус из Лондона!
– У меня это методичка по английскому языку!
– У меня это некий шар, светящийся, размером с арбуз!
–У меня это скоростной поезд, знаете, такой, как электрички в Европе!
– У меня это «лего», большие части конструктора, которые можно складывать и получать всё, что хочешь!
– Очень хорошо. Теперь уточним некоторые требования к модели для этого курса. Очень важно, чтобы она каким-то образом отражала то, о чём у нас идёт речь. С этим у вас всё нормально. Другой важный момент: в модели должна быть предусмотрена возможность её постепенного улучшения. Как это может происходить в ваших моделях?
– Автобус может переоборудоваться, становиться гораздо удобнее. Быстрее перемещаться.
– Методичка может наполняться цветными иллюстрациями, внешнее оформление может меняться, она может становиться толще!
– Светящийся шар может начинать звучать, наполняться английской речью, песенками, там могут вспыхивать английские слова и фразы.
– Поезд может двигаться быстрее. Внутри тоже может всё меняться!
– Элементы «лего» могут становиться разноцветными, звучащими, разными на ощупь, сами складываться в фигурки при малейшем прикосновении, на них могут начать проступать английские слова!
Такое моделирование, выполняемое в изменённом состоянии сознания, способно оказывать реальную помощь в работе бессознательных процессов мышления. Как известно, когда дело касается именно процессов мышления, то прямые команды в гипнозе действуют гораздо слабее, нежели метафоры, иносказание, моделирование. Активный разум позволяет человеку самостоятельно работать со многими гранями своего разума, как будто это происходить в гипнозе, но без гипноза и без гипнотизёра. Человек как бы сам становится гипнотизёром для самого себя. И может, представляя в динамике ту или иную оптимально подходящую для него модель, влиять на процессы мышления в нужном направлении.
Представьте и вы, уважаемые читатели, свою модель английского языка. И подумайте над тем, как она может улучшаться по ходу чтения и выполнения упражнений. К этому моделированию мы периодически будем возвращаться, и вам нужно будет представлять постепенно меняющиеся варианты модели. Итак, представляем…
******************************************
Станислав Мюллер: Быстрый английский.рф. Глава 14
В поисках заветного кода
Успех Георгия Лозанова год за годом, эксперимент за экспериментом поддерживал мою мечту давать английский язык до уровня свободного общения и понимания если не за месяц, как это делал болгарский учёный, то хотя бы за два. Но никак не за 2 – 3 года стандартных курсов. В разные годы я сотрудничал с разными преподавателями английского языка, которые помогали мне готовить материалы к занятиям, а порой и непосредственно вместе со мной вели экспериментальные, а затем и уже готовые курсы. Я верил, что если сложить в определённом порядке тщательным образом подобранные упражнения, как обычные учебные, так и чисто психологические, то цель будет достигнута.
Обычные упражнения, такие как чтение, слушание песен и диалогов, общение в парах на английском должны были помочь активировать существующие знания английского, а психологические упражнения должны были снять барьеры, блокировавшие применение тех знаний, которыми люди уже обладали.
Мы проверяли массу различных тонкостей, получая ответ за ответом на возникающие по ходу исследований вопросы. Нередко ответы порождали новые вопросы, и всё повторялось: набор группы, тестирование исходного уровня, экспериментальные программы либо отдельные упражнения, повторное тестирование, и так далее, шаг за шагом совершенствуя технологию.
С какой стороны эффективнее ставить колонку со звуком барабана, а с какой со звуком медленных скрипок при надиктовке слов?
Тогда этот вопрос был реально важным, но, как показала практика, особой разницы нет, есть только личные ощущения занимающихся и ведущего, а на запоминание слов это не влияет.
Следующий вопрос, который мы также много раз проверяли в разных группах: какими порциями оптимально давать слова для запоминания?
Однозначного ответа, как выяснилось, здесь быть не может. При работе в группах мы начинали со 100 – 150 слов на первом занятии, постепенно наращивая их количество до 300 – 400 слов за одно занятие. Но при этом надо учесть, что добрую половину этих слов люди помнили из курса средней школы, а вторую половину им просто предстояло вспомнить.
Когда же мы брали слова не из школьной программы, то сравнительно высокая результативность была при надиктовке от 100 до 200 новых слов за одно занятие. При этом эффект запоминания возрастал, если в составе новых слов было 10 – 20% слов, которые человек ранее запоминал или просто слышал. Естественно, что для закрепления в памяти требовалось не менее двух употреблений каждого слова после запоминания в процессе чтения текстов либо при прослушивании и проговаривании диалогов и т.п.
Когда лучше закреплять, обыгрывать в практике слова, которые надиктовываются под стук барабана и звук скрипок? Непосредственно после надиктовки, по прошествии 1 – 2 часов или на следующий день?
Однозначно в этот же день. Когда мы надиктовывали слова «с запасом на следующий день», то они частично уходили из памяти. Поскольку сам процесс надиктовки занимал достаточно длительный промежуток времени (от сорока минут до двух часов), то наличие стандартного пятнадцатиминутного перерыва между запоминанием и применением (повторением) в нашем случае не играло никакой роли.
Пока мы не начали активно использовать голографическую память в этом курсе, порядок надиктовки слов также не имел значения: сначала английское потом русское или наоборот – результаты запоминания были одинаковыми. Тем более, что первые несколько занятий все слова надиктовывались по 4 раза. Это вполне достаточное количество повторений для хорошего закрепления слов в памяти.
Каждое занятие 14-ти дневного курса состояло примерно из одних и тех же элементов. Сначала вся группа настраивалась на занятие. Затем шла надиктовка слов, которые будут использованы ходе дальнейших упражнений на этом занятии. После надиктовки обычно чтение текста (с переводом вслух либо без перевода) по очереди каждым участником, другие простые упражнения, как-то: прослушивание диалогов, общение в парах на заданную тему, разучивание скороговорок, считалок.
Обязательной составляющей каждого занятия были психологические практики на снятие различных блоков, мешающих свободному применению имеющейся языковой базы. Как-то я подсчитал, и получилось что за 42 часа занятий различного рода психологические моменты применялись более ста раз… Это очень много, и в одной из групп это привело к психологической перегрузке участников. Интересно, что один из занимающихся, человек пенсионного возраста, показывавший достаточно средние, но уверенные и устойчивые результаты на последнем, пятнадцатом (дополнительном) занятии откровенно сказал, что не заметил каких-то кардинальных перемен в своём английском. А через пару месяцев я получил от него письмо, в котором он с удовлетворением сообщал, что во время очередной деловой поездки за границу отметил, что впервые общался на английском языке совершенно естественно и без каких-либо затруднений. Для меня это скупое на похвалы, но сугубо деловое письмо остаётся одним из самых ценных отзывов об эффективности курса.
Ещё один вопрос, который не давал мне покоя: насколько сильно требуется повышать активность внутреннего разума для эффективного запоминания больших (более ста за одно занятие) объёмов слов? Существует ли прямая связь между глубиной вхождения в изменённое состояние и результативностью процесса?
Как я сейчас понимаю, Георгий Лозанов применял изменённое состояние сознания в основном для решения трёх задач, которые иными путями за столь короткое время решить было невозможно. Это:
1) высочайшая концентрация внимания участников, что уже само по себе способно повысить кпд любой ментальной деятельности в разы;
2) снятие напряжённости и избавление от излишней рефлексии в процессе выполнения упражнений;
3) выработка новых алгоритмов мышления, позволяющих совершенно свободно обойти барьеры, воздвигнутые жизненным опытом участников. Тем самым жизненным опытом, который гласит, что выше головы не прыгнешь, что без труда не вытащишь рыбку из пруда, а также что для того, чтобы свободно говорить на иностранном языке люди тратят на обучение по нескольку лет.
В настоящее время, опираясь на многолетний опыт обучения людей работе и учёбе в изменённом состоянии сознания (активному разуму), я пришёл к пониманию, что для решения вышеперечисленных задач никаких особо глубоких погружений в ИСС не требуется, достаточно обычного состояния активного внутреннего разума.
Именно это понимание позволило мне с января 2013 года вести в экспериментальном формате «Быстрый английский» продолжительностью не 14 дней, а всего лишь в течение шести часов, просто по ходу базового курса. Такую программу я стал называть «Технологии успеха с элементами быстрого английского». То есть давался обычный объединённый курс (активный разум + парадоксальные возможности голографической памяти) и дополнительно по одному - два часа давались отдельные элементы быстрого английского, которые в итоге по эффективности превосходили всё, что я до сих пор делал в отношении английского языка…
