Проблема личности и вмешательства государственной власти в дела общества и индивида существует еще со времен образования государства. В античной политической мысли (Платон, Аристотель, Цицерон) в идею полиса включали политику (общие дела) и политическое общество. Приоритет политического начала и его влияние на организацию важнейших сфер общества (экономической, социальной, религиозной и др.) определял всю систему взаимоотношений “человек-государство”.
Аристотель писал, что прежде чем определить, что есть государство, необходимо выяснить понятие “гражданин”, ибо государство есть не что иное, как совокупность граждан, гражданское общество. Вместе с тем, Аристотель анализировал жизнь граждан и в других, негосударственных сферах жизнедеятельности общества: экономической, брачно-семейной, духовной и др.
Идеи полной подчиненности человека-гражданина государству из античного мира перешли в средние века. Государство и церковь подчинили себе все устремления человека. Все индивидуальное, частное поглощалось групповой организацией, элементами и структурой государства. Право, как основа свободной деятельности личности, не существовало. Но в начале XIII века были предприняты попытки поставить предел государственному вмешательству в частную жизнь граждан. Свидетельством этому служит английская Великая хартия вольностей 1215 г. (“Magna Charta Libertatum”). В ней ограничивались права в пользу аристократии. В хартии провозглашалось право гражданина на личную свободу и безопасность – “ни один свободный человек не должен быть арестован, заключен под стражу, лишен собственности, унижен, изгнан или наказан каким-либо другим способом иначе, как по закону”.[94]
Сторонником “разделения” понятий общества и государства выступал Н. Макиавелли, который одним из первых в своей работе “Государь” (1513 г.) предложил рассматривать государство вне зависимости от теологии, а исходя из разума и опыта. Свою приверженность гражданской сфере он объяснял тем, что она несла в себе нравственные начала, тогда как государство выступало силой, угнетающей общество. Н. Макиавелли, таким образом, признавал наличие наряду с государством и гражданского общества.
На рубеже ХVII-ХVIII столетий проблема личности и вмешательства государственной власти в дела общества и индивида становится объектом пристального изучения в странах Западной Европы. Понятие “гражданское общество (civil society) впервые в науку было введено Дж. Локком в его труде “Опыт веротерпимости” (1667 г.). В 1690 г. во “Втором трактате о правлении” Дж. Локк разработал логическую конструкцию civil society вполне основательно. При этом для обозначения новой категории он использует как синонимы сразу два выражения: “гражданское общество” и “политическое общество”. Гражданское общество возникает из добровольного соглашения “свободных, равных и независимых” и противопоставляется как “естественному состоянию” (догосударственному), так и абсолютной монархии, покоящейся на принципе божественного права.
Понятие “гражданское общество” осмысливалось и изучалось в трудах выдающихся мыслителей Нового времени – Т. Гоббса, Ж.–Ж. Руссо, Ш.–Л. Монтескье и др. Концепция гражданского общества в работах этих мыслителей базировалась на идеях естественного права и общественного договора. Это отражало нормы признания людьми общих правил общежития, которые они должны выполнять. Гражданское общество, таким образом, представляло собой результат контакта, соглашения, подразумевающего отношения взаимности, добровольности между государством и гражданином.
Наиболее радикальный взгляд на гражданское общество, противостоящее государству, представлен у ведущего идеолога Американской революции, автора знаменитого памфлета “Права человека” – Т. Пейна (1737-1809 гг.). Для него, гражданское общество – безусловное благо, государство – неизбежное зло. Пейн считает, что чем совершеннее гражданское общество, тем более оно саморегулируется и в меньшей степени нуждается в опеке со стороны государства. Подобный ход рассуждения получил в дальнейшем в либеральной политической мысли широкое распространение.
Начиная с середины XVIII столетия концепции гражданского общества находили свое реальное применение в политической жизни многих европейских государств и США.
Формирование гражданского общества на практике началось с принятия Билля о правах в Англии, затем в США, с Декларации прав человека и гражданина во Франции. Подробную аргументацию прав и интересов личности содержит Декларация независимости США, закрепившая развитые Т. Пейном и Т. Джефферсоном идеи народного суверенитета и прав народа на свободу гражданского действия.
Во французской Декларация прав человека и гражданина сформулированы фундаментальные принципы, разграничивающие вмешательство государственных органов в частную жизнь. Этот документ во многом опередил свое историческое время, ибо представленные в нем основы нового политико-государственного устройства и организации гражданского общества и сегодня являются актуальными в странах устойчивой демократии.
Идеи, непосредственным образом повлиявшие на современную трактовку проблемы гражданского общества и государства, были выдвинуты Г. Гегелем. Гражданское общество для него – это сфера частной жизни граждан. Она представляет собой сложное сочетание интересов частных лиц, классов, различных групп и институтов, взаимодействие которых регулируется правом. Гражданское общество находится по середине между семьей и государством. Такое общество основано на частной собственности, социальной дифференциации, многообразии интересов индивидов и социальных групп. Далеко не всегда гражданское общество способно обуздать конфликты между частными и всеобщими интересами без привлечения государства. Общество становится гражданским в силу того, что оно управляется государством.
Таким образом, идеальное государство у Г. Гегеля представляет собой не радикальное отрицание естественного состояния вечной войны (Т. Гоббс, Б. Спиноза), не инструмент сохранения и завершения естественного общества (Дж. Локк), не простой механизм администрирования данного природой, автоматически саморегулируемого гражданского общества. Лишь признавая и удерживая гражданское общество в подчиненном положении, государство может обеспечить его свободу.[95] Государство представляет общество в его единстве. Гражданское общество одновременно подразумевается как необходимый, но подчиненный аспект более широкого, более сложного и высокого сообщества, которое организовано политически.
В отличие от Г. Гегеля, основоположники марксизма акцентировали внимание на первоочередной роли в истории человечества именно гражданского общества, а не государства. К. Маркс отмечал, что гражданское общество выступает движущей силой, ареной всей истории. И отношения между гражданским обществом и государством не что иное, как отношения между публичной властью и индивидуальной свободой. В целом, К. Маркс упростил крайне сложную структуру гегелевской модели гражданского общества, сведя последнее фактически к сфере труда, производства и обмена. Для марксизма гражданское общество составляет форму, в которой осуществляется экономическое развитие.
Основы современного понимания гражданского общества заложили М. Вебер, П. Сорокин, С. Франк, А. Грамши и другие мыслители первой половины ХХ века.[96] Так, последний из крупных итальянских мыслителей марксистской ориентации А. Грамши (1891-1937 гг.) дал определение гражданского общества как “прочной цепи крепостей и казематов”, принимающей на себя удар революционного натиска, когда первая линия обороны – государство – оказывается прорванной.[97] Эта, ставшая хрестоматийной, формула гражданского общества предвосхищает ту проблему, которая окажется в центре дискуссий о гражданском обществе к концу ХХ столетия. Для простоты дискуссию можно выразить так: кого и от кого защищает гражданское общество – государство от граждан или граждан от государства?
Акцент на свободе и самостоятельности гражданского общества характерен для либерально-демократической традиции в западной политической науке. С точки зрения либеральной демократии, значение гражданского общества в том, что оно воздвигает между индивидом и государством ряд защитных структур. Важным условием формирования гражданского общества является наличие в обществе развитой, многообразной социальной структуры.
Социал-демократическое направление (Й. Шумпетер и др.), напротив, всегда признавало гражданское общество основой политики. Так, демократизация политической жизни должна начинаться с демократизации гражданского общества. Социал-демократы полагают, что государство, как гарант демократического управления, обязано участвовать в обеспечении функционирования гражданских институтов. Слабая сторона этой позиции, по справедливому замечанию американского исследователя И. Шапиро, заключается в том, что государственные институты в роли инструментов демократизации гражданского общества зачастую оказываются крайне неэффективными. Причины этого, в частности, в том, что государственные механизмы, во-первых, не всегда располагают необходимыми знаниями специфического контекста, а во-вторых, попытки регулирования гражданского общества со стороны государства нередко оборачиваются рождением бесполезных и дорогостоящих структур, более озабоченных собственным существованием.[98]
Компромиссный вариант концепции гражданского общества предложили американские ученые в 90-х гг. ХХ в. (М. Уолзер [99], И. Шапиро и др.). Государству ими отводится посредническая роль. Его задача во взаимоотношениях с гражданским обществом – укрепление границ между ними. При этом государству не следует пытаться регулировать происходящее внутри сфер гражданского общества. Государство не должно влиять на структуру неравенства в экономической сфере.
В европейской социально-политической мысли демократические начала гражданского общества характеризуются следующими признаками:
1) отстаивается естественное право человека на жизнь и свободную деятельность;
2) признается равенство граждан в рамках единых для всех законов;
3) в общественное сознание проникает идея социальной справедливости;
4) отстаиваются демократические механизмы общественного управления, которые создавали бы гарантии равенства возможностей социально неравных субъектов;
5) обосновывается положение о разделении властей в целях преодоления абсолютизма и формирования правового государства.
