Почему неизбежно столкновение цивилизаций?

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, право­славно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. Почему?

Во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны. Они — наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей исто­рии, языку, культуре, традициям и, что самое важное, — религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, роди­телями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соот­носительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем раз­личия между политическими идеологиями и политическими режимами. Конечно, различия не обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно означает насилие. Однако в течение столетий самые за­тяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями.

Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации. Североафриканская иммиграция во Францию вызвала у французов враждебное отношение, и в то же время укрепила доброжелательность к другим иммигран­там — «добропорядочным католикам и европейцам из Польши». Аме­риканцы гораздо болезненнее реагируют на японские капиталовложе­ния, чем на куда более крупные инвестиции из Канады и европейских стран. [...] Взаимодействие между представителями цивилизаций ук­репляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обо­стряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимае­мые таким образом разногласия и враждебность,

В-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мири размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате

758 Раздел VII. МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

 

 

лакуны по большей части заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, ин­дуизме. В большинстве стран и конфессий фундаментализм поддержи­вают образованные молодые люди, высококвалифицированные специ­алисты из средних классов, лица свободных профессий, бизнесмены. Как заметил Г. Вайгель, «десекуляризация мира — одно из доминиру­ющих социальных явлений конца XX в.». Возрождение религии, или, говоря словами Ж. Кепеля, «реванш Бога», создает основу для иден­тификации и сопричастности с общностью, выходящей за рамки наци­ональных границ — для объединения цивилизаций.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раз­двоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди не­западных цивилизаций происходит возврат к собственным корням. Все чаще приходится слышать о «возврате в Азию» Японии, о конце влия­ния идей Неру и «индуизации» Индии, о провале западных идей соци­ализма и национализма и «реисламизации» Ближнего Востока, а в пос­леднее время и споры о вестернизации или же русификации страны Бо­риса Ельцина. На вершине своего могущества Запад сталкивается с не­западными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресур­сов, чтобы придать миру незападный облик.

В прошлом элиты незападных стран обычно состояли из людей, в наибольшей степени связанных с Западом, получивших образование в Оксфорде, Сорбонне или Сандхерсте, и усвоивших западные ценности и стиль жизни. Население же этих стран, как правило, сохраняло не­разрывную связь со своей исконной культурой. Но сейчас все переме­нилось. Во многих незападных странах идет интенсивный процесс девестернизации элит и их возврата к собственным культурным корням. И одновременно с этим западные, главным образом американские обы­чаи, стиль жизни и культура приобретают популярность среди широких слоев населения.

В-пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки — в богачей, но русские при всем желании не могут стать эстонцами, а азербайджанцы — армянами.

Глава 17. ГЕОПОЛИТИКА 759

 

 

В классовых и идеологических конфликтах ключевым был вопрос: «На чьей ты стороне?» И человек мог выбирать — на чьей он стороне, а также менять раз избранные позиции. В конфликте же цивилизаций вопрос ставится иначе: «Кто ты такой?» Речь идет о том, что дано и не подлежит изменениям. И, как мы знаем из опыта Боснии, Кавказа, Су­дана, дав неподходящий ответ на этот вопрос, можно немедленно полу­чить пулю в лоб. Религия разделяет людей еще более резко, чем этни­ческая принадлежность. Человек может быть полуфранцузом и полу­арабом, и даже гражданином обеих этих стран. Куда сложнее быть полукатоликом и полумусульманином.

И, наконец, усиливается экономический регионализм. Доля внутрирегионального торгового оборота возросла за период с 1980 по 1989 г. с 51 до 59% в Европе, с 33 до 37% в Юго-Восточной Азии, и с 32 до 36% — в Северной Америке. Судя по всему, роль региональных эко­номических связей будет усиливаться. С одной стороны, успех эконо­мического регионализма укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации. А с другой — экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации. Евро­пейское сообщество покоится на общих основаниях европейской куль­туры и западного христианства. Успех НАФТА (североамериканской зоны свободной торговли) зависит от продолжающегося сближения культур Мексики, Канады и Америки. А Япония, напротив, испытывает затруднения с созданием такого же экономического сообщества в Юго-Восточной Азии, так как Япония — это единственное в своем роде об­щество и цивилизация. Какими бы мощными ни были торговые и фи­нансовые связи Японии с остальными странами Юго-Восточной Азии, культурные различия между ними мешают продвижению по пути реги­ональной экономической интеграции по образцу Западной Европы или Северной Америки.

Общность культуры, напротив, явно способствует стремительному росту экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими ки­тайскими общинами в других странах Азии — с другой. С окончанием, холодной войны общность культуры быстро вытесняет идеологические различия. Материковый Китай и Тайвань все больше сближаются. Если общность культуры — это предпосылка экономической интегра­ции, то центр будущего восточно-азиатского экономического блока ско­рее всего будет в Китае. По сути дела, этот блок уже складывается. [...]

760 Раздел VII. МИРОВАЯ ПОЛИТИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

 

 

Культурно-религиозная схожесть лежит также в основе Организа­ции экономического сотрудничества, объединяющей 10 неарабских мусульманских стран: Иран, Пакистан, Турцию, Азербайджан, Казахстан, Киргизстан, Туркмению, Таджикистан, Узбекистан и Афганистан. Дан­ная организация была создана в 60-е гг. тремя странами: Турцией, Пакистаном и Ираном. Важный импульс к ее оживлению и расшире­нию дало осознание лидерами некоторых из входящих в нее стран того факта, что им закрыт путь в Европейское сообщество. Точно так же КА-РИКОМ, центрально-американский общий рынок и МЕРКОСУР бази­руются на общей культурной основе. Но попытки создать более широ­кую экономическую общность, которая бы объединила страны остро­вов Карибского бассейна и Центральную Америку, не увенчались ус­пехом — навести мосты между английской и латинской культурой пока еще не удалось.

Определяя собственную идентичность в этнических или религиоз­ных терминах, люди склонны рассматривать отношения между собой и людьми другой этнической принадлежности и конфессии как отноше­ния «мы» и «они». Конец идеологизированных государств в Восточной Европе и на территории бывшего СССР позволил выдвинуться на пе­редний план традиционным формам этнической идентичности и проти­воречий. Различия в культуре и религии порождают разногласия по ши­рокому кругу политических вопросов, будь то права человека или эми­грация, коммерция или экология. Географическая близость стимулиру­ет взаимные территориальные претензии от Боснии до Минданао. Но что наиболее важно — попытки Запада распространить свои ценности: демократию и либерализм — как общечеловеческие, сохранить воен­ное превосходство и утвердить свои экономические интересы наталки­ваются на сопротивление других цивилизаций. Правительствам и по­литическим группировкам все реже удается мобилизовать население и сформировать коалиции на базе идеологий, и они все чаще пытаются добиться поддержки, апеллируя к общности религии и цивилизации.

Таким образом, конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу, зачастую кровопролитную, за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и эко­номической сфере, борются за контроль над международными органи­зациями и третьими странами, стараясь утвердить собственные поли­тические и религиозные ценности.

Глава 17. ГЕОПОЛИТИКА 761