Приложение. Методы изучения переходов

Примененный выше подход — всего лишь один из нескольких воз­можных. А поскольку методы влияют на выводы, полезно поместить его среди альтернативных подходов. Я не буду давать здесь обзор множе­ства научных работ, в которых использовались эти подходы. Меня ин­тересует основная логика альтернативных способов исследования.

Важнейшим является вопрос о модальностях той системы, которая возникает в конечном итоге. Завершается ли процесс демократией или диктатурой, новой или старой? Стабильна ли новая демократия? Какие институты ее составляют? Является ли новая система эффективной, приводит ли она к существенно важным результатам? Способствует ли она индивидуальной свободе и социальной справедливости? Таковы во­просы, ответы на которые мы стремимся получить, изучая переходы.

В целях стилизации назову систему, возникающую как конечное со­стояние перехода, бразильским термином «Nova Respublica», «Новая Республика». Отправным пунктом являются предшествующий автори­тарный status quo, ancien regime и социальные условия, которые спо­собствовали его возникновению. [...] Следовательно, переход протека­ет от ancien regime к Новой Республике.

Подход, превалировавший, вероятно, до конца 70-х гг., состоял в корреляции свойств исходного и конечного состояний. Этот подход из­вестен как макроисторическая сравнительная социология, и первые ис­следования в этой области были проведены Муром (1965), Липсетом и Рокканом (1967). Применявшийся при этом метод состоял в индуктив­ном соотнесении результатов, таких как демократия или фашизм, с пер­воначальными условиями, такими как аграрная классовая структура.

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 689

 

Стало быть, результат определен условиями, и история идет сама собой, без всяких усилий.

Этот подход во многом утратил свою популярность, когда на исто­рическом горизонте появилась возможность демократизации, сначала на юге Европы, а затем на юге Латинской Америки. Детерминистичес­кая перспектива не способна была сориентировать политических дея­телей (actors), убежденных, что успех демократизации зависит от стра­тегии, их собственной и противников, а не предопределен прошлыми условиями. Бразильцы не верили, что все их старания напрасны в силу аграрной классовой структуры страны; испанским демократам в 1975 г. казалось смехотворным, что будущее их страны раз и навсегда пред­решено из-за относительных сроков осуществления индустриализации и всеобщего избирательного права для мужского населения. Макроисторический подход не привлекал даже тех ученых-активистов, которые отрицали интеллектуальные предпосылки микроподхода, потому что он обрекал их на политическое бессилие.

По мере развития событий изменялась и научная рефлексия. Было исследовано воздействие разнообразных черт ancien regime на модаль­ности перехода. Переходы были классифицированы по «способам». В частности, было проведено различение между коллапсом авторитарного режима и — термин избран испанский, и не без оснований — «ruptura pactada», концом режима, наступившим в результате переговоров. [...]

Обширная литература по этой теме доказывает, на мой взгляд, что эти исследования не были плодотворными. Оказалось, что найти общие факторы, давшие толчок либерализации в различных странах, очень трудно. Одни авторитарные режимы терпели крах после длительных периодов экономического процветания, другие — после острых эконо­мических кризисов. Для одних авторитарных систем управления внеш­нее давление оказалось уязвимым местом, другие с успехом использо­вали это давление для сплочения рядов под националистическими ло­зунгами. Проблема, с которой сталкиваются эти исследования, — и масса литературы по Восточной Европе дает тому все новые и новые примеры, — состоит в том, что легче объяснить ex post, почему данный режим «должен был» рухнуть, чем предсказать заранее, когда это должно произойти. Социальная наука просто еще не может определять глубинные структурные причины и ускоряющие ход событий условия. И в то время как объяснения с точки зрения структурных условий удов­летворительны ex post, они бесполезны ex ante. Больше того, даже не­большая ошибка в определении сроков крушения режима может обер-

690 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

 

нуться человеческими жертвами. Режим Франко все еще казнил людей в 1975 г., за год до того, как с ним покончили.

Подход 0'Доннелла — Шмиттера (1986) сосредоточивал внимание на стратегиях различных деятелей (actors) и именно ими объяснял про­исходящие события. Среди участников этого проекта было много ак­тивных борцов за демократию, которым необходимо было понять пос­ледствия альтернативных курсов. Занимаясь стратегическим анализом, этот проект в то же время избегал формалистического, внешнеисторического подхода, характерного для абстрактной теории игр. Поскольку в то время в научном словаре главенствующее положение занимал макро язык классов, их союзников и «пактов о доминировании», то ре­зультатом оказался интуитивный микро подход, часто формулировав­шийся в макро языке.

Главный вывод 0'Доннелла — Шмиттера состоял в том, что мо­дальности перехода определяют черты нового режима; в частности, что пока вооруженные силы не распадутся, успешный переход возможен только в результате переговоров, пактов. Отсюда следовал политичес­кий вывод: про демократические силы должны быть осторожными и го­товыми пойти на уступки. Кроме того: демократия, появляющаяся в ре­зультате ruptura pactada, неизбежно консервативна как в экономичес­ком, так и в социальном плане.

После того как демократия была установлена в нескольких странах, эти выводы сочли излишне консервативными. Впрочем, легко судить, пребывая в безопасности за толстыми стенами североамериканских на­учных учреждений. Между тем для многих активистов главный полити­ческий вопрос тогда состоял в том, вести ли борьбу одновременно за политические и экономические преобразования или ограничиться чисто политическими целями. Следует ли бороться сразу за демократию и социализм, или к демократии следует стремиться как к цели в себе? Ответ, который дали в своей политической практике большинство сил, оказавшихся исторически значимыми, был однозначным: демократия имеет самостоятельную ценность и ради нее стоит пойти на экономи­ческие и социальные компромиссы. То был простой урок, извлеченный из зверств, чинившихся военными режимами в Аргентине, Чили и Уру­гвае. Любое изменение лучше, чем массовые убийства и пытки.

В сущности, ретроспективный вопрос должен быть не политичес­ким, а эмпирическим: действительно ли модальности перехода опреде­ляют конечный результат? Как указывает мой анализ, переход через высвобождение оставляет институциональные следы, особенно в том

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 691

 

случае, если демократия оказывается под военной опекой. Но, во-пер­вых, эти следы можно постепенно устранить. В Испании сменявшие друг друга демократические правительства шаг за шагом изживали ос­татки франкизма, и военные были поставлены под гражданский кон­троль. В Польше соотношение сил развивалось так, что было ликвиди­ровано большинство реликтовых статей заключенного в Магдаленке пакта. Во-вторых, как обнаружилось, фактов, свидетельствующих о том, что черты «новой республики» соответствуют либо особенностям ancien regime, либо модальностям перехода, удивительно мало. Воз­можно, мой анализ неадекватен — ведь только теперь мы располагаем достаточным количеством фактов, позволяющих вести систематичес­кие эмпирические исследования. Тем не менее я могу указать по край­ней мере на две причины, по которым новые демократии должны быть похожи больше друг на друга, чем на условия, их породившие.

Первая причина касается времени. Тот факт, что недавние переходы к демократии прошли подобно волне, означает, что им сопутствовали одни и те же идеологические и политические условия. Кроме того, здесь сыграло свою роль нечто вроде заражения. Одновременность обуслов­ливает однородность. Новые демократии участия у старых демократий и друг у друга.

Вторая причина связана с тем, что культурный репертуар полити­ческих институтов весьма ограничен. Несмотря на вариации, институ­циональные модели демократии немногочисленны. Демократии — это системы президентского, парламентского или смешанного правления; периодически повторяющиеся выборы, которые закрепляют достигну­тые политиками соглашения; вертикальная организация интересов; и почти никаких институциональных механизмов прямого гражданского контроля над бюрократией. Конечно, типы демократии очень отлича­ются друг от друга, однако этих типов гораздо меньше, чем условий, в которых происходят переходы.

Таким образом, путь имеет значение не меньшее, чем исходный пункт движения. Ancien regime действительно формирует модальности и векторы переходов к демократии. Однако в пункте назначения все пути сходятся.

Печатается по: Пшеворский А. Переходы к демократии // Путь. 1993. №3.

 

 

692 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

С. ХАНТИНГТОН