Бердяев Н.А.Философия свободы

Смысл творчества

Если наука есть экономическое приспособление к мировой даннос­ти и послушание мировой необходи­мости, то почему же и в каком смыс­ле философия должна зависеть от на­уки и быть наукой? Прежде всего и уж во всяком случае философия есть общая ориентировка в совокупности бытия, а не частная ориентировка в частных состояниях бытия. Филосо­фия ищет истину, а не истины. Фи­лософия любит мудрость. София движет подлинной философией. На вер­шинах философского сознания София входит в человека. Наука в своих основах и принципах, в своих кор­нях и вершинах может зависеть от философии, но никак не наоборот. Допустима философия науки, но не­допустима научная философия. По своей сущности и по своей задаче фи­лософия никогда не была приспособ­лением к необходимости, никогда подлинные, признанные философы не были послушны мировой даннос­ти, ибо философы искали премудрой истины, превышающей данный мир. Философии чужд сервилизм. Завет­ной целью философии всегда было познание свободы и познание из сво­боды. Стихия философии — свобо­да, а не необходимость. Философия всегда стремилась быть освобождени­ем человеческого духа от рабства у необходимости. Философия может исследовать тот логический аппарат, который есть приспособление мышления к мировой необходимости, но она сама не может стоять в рабской зависимости от этого аппарата. Познание мудрое выше познания логического. Философия есть позна­вательный выход из мировой даннос­ти, прозрение, преодолевающее ми­ровую необходимость. Философия есть принципиально иного качества реакция на мир, чем наука, она из другого рождается и к другому на­правляется. Подчинение философии на­уке есть подчинение свободы необхо­димости. Научная философия есть порабощенная философия, отдавшая свою первородную свободу во власть необходимости. … Философия есть творчество, а не приспособление и не послушание. Освобождение философии как творчес­кого акта есть освобождение ее от вся­кой зависимости от науки и от вся­ких связей с наукой, т.е. героическое противление всякому приспособле­нию к необходимости и данности. В философии совершается самоосво­бождение творческого акта человечес­кого духа в его познавательной реак­ции на мир, в познавательном про­тивлении миру данному и необходи­мому, а не в приспособлении к нему. Философия есть искусство, а не на­ука. Философия — особое искусст­во, принципиально отличное от поэ­зии, музыки или живописи, — искус­ство познания. Философия — искус­ство, потому что она предполагает особый дар свыше и призвание, по­тому что на ней запечатлевается личность творца не менее чем на поэзии и живописи... Философия есть искусство познания в свободе через творчество идей, проти­вящихся мировой данности и необхо­димости и проникающих в запредель­ную сущность мира. Нельзя искусст­во ставить в зависимость от науки, творчество — от приспособления, свободу — от необходимости. Когда философия делается наукой, она не достигает своей заветной цели - про­рыва из мировой данности, прозре­ния свободы за необходимостью. В философии есть победа человеческого духа через активное противление, через творческое преодоление; в нау­ке — победа через приспособление, через приведение себя в соответствии с данным, навязанным по необходи­мости. В науке есть горькая нужда человека; в философии — роскошь, избыток духовных сил. Философия не менее жизненна, чем наука, но это жизненность творчества познания, переходящего пределы данного, а не жизненность приспособления позна­ния к данному для самосохранения в нем… Философия — ско­рее расточительность, чем экономия мышления. В философии есть что-то праздничное и для утилитаристов будней столь же праздное, как и в искусстве. Для поддержания жизни в этом мире философия никогда не была необходима, подобно науке — она необходима была для выхода за пределы данного мира. Наука остав­ляет человека в бессмыслице данного мира необходимости, но дает орудие охраны в этом бессмысленном мире. Философия всегда стремится постиг­нуть смысл мира, всегда противится бессмыслице мировой необходимос­ти. Основное предположение всякой подлинной философии — это пред­положение о существовании смысла и постижимости смысла, о возмож­ности прорыва к смыслу через бес­смыслицу. Это признавал и Кант, и нельзя отрицать в кантовской фило­софии творческого порыва, преодо­левающего пассивность старых мета­физиков. Еще сильнее был этот по­рыв у Фихте. Приспособление к бес­смысленной мировой данности мо­жет лишь помешать постигнуть смысл, а сторонники научной философии именно и требуют этого приспособ­ления, т.е. отрицают творческую при­роду философии. Правда, они силят­ся повысить в ранге самую науку, признать ее актом творчества и уви­деть высший смысл, логос в логичес­ких категориях, которыми наука опе­рирует. Но это повышение в ранге науки и распространение ее на выс­шие сферы достигается через привне­сение философии в науку, сознатель­но или бессознательно. Нельзя отри­цать, что в науке есть философские элементы, что в научных гипотезах бывает философский полет и что уче­ные нередко бывают и философами. Но нам важно принципиально отли­чать, что от науки и что от филосо­фии. И нельзя требовать от филосо­фии научности на том основании, что науке придан философской харак­тер. Нельзя отрицать относительное значение логических категорий, на которых покоится научное познание, но придавать им высший и абсолют­ный онтологический смысл есть про­сто одна из ложных философий, пле­ненных мировой данностью, бытием в состоянии необходимости.