«мало-помалу перешла в руки владеющих капиталами европейцев, — при туземных правителях индейцы- не знали ростовщиков» (стр. 68).
Der Geschlechtscharakter (родовой * характер *) управления исчезает с того момента, когда энкомьендеры получили право заменять неугодных им касиков [Aelteste, Vorsteher * (старейшин *)] своими креатурами. К этому надо прибавить политику энкомьендеров, сводившуюся к тому, чтобы укрепить свою власть, вызывая и используя раздоры между индейцами и их старейшинами, с одной стороны, и между различными индейскими деревнями и племенами, с другой.
Эти внутренние раздоры, ведущие к разорительным тяжбам и лишающие индейцев последней силы сопротивления испанцам, становятся единственным проявлением их, так сказать, «политической» жизни [на стр. 68, 69 дальнейшие подробности].
Для ведения бесконечных тяжб, вызванных этими внутренними беспорядками, индейцы вынуждены постоянно прибегать к займам у ростовщиков, а часто для уплаты своим кредиторам, — к продаже того ничтожного имущества, которое им еще оставили испанцы (стр. 69, 70). [Совершенно очевидно, что индейцы, обремененные налогами в пользу энкомьендсра, завидовали своим старейшинам, получавшим незначительные сборы, причитавшиеся им по традиции и на основании испанского закона, и старались лишить их этих доходов. С другой стороны, дешевая политика энкомьендеров, которые выставляли этих старейшин как вымогателей у индейцев и занимали последних происками и интригами против этих посредников между ними самими и энкомьендером и попытками заменить одного старейшину другим.]
С разложением родового * характера общины * связано то, что она во многих местах распалась также и как сельская община *,
вследствие того, что обособившиеся друг от друга лица стремились стать частными собственниками.
Важна следующая выдержка из Сурити: «Невежество европейцев в отношении юридического характера общинных союзов и недооценка их важности (в интересах общественного порядка и мира) были причиной того, что колониальное правительство признало за многими индейцами право частной собственности на отдельные участки общинной земли, находившейся лишь в их временном пользовании, не имея на то более серьезного основания, кроме показаний самих заинтересованных лиц, ссылавшихся на факт владения и обработки этих участков их предками. Когда старейшины (начальники) хотят воспротивиться такому ограблению общин, их протесты не принимаются во внимание». Возникающие таким образом частные владения, по свидетельству Суриты, недолго остаются в руках индейцев. Обремененные налогами, они в большинстве случаев закладывают или продают их испанцам, метисам и мулатам, которые, рассчитывая на такой исход, поддерживают в сельском населении страсть к разделу общинных земель (стр. 70). [Отчет Суриты относится к середине XVI в.]
Уже в середине XVI в. (время отчета Суриты) во многих местах Мексики и Перу сельская община * перестает существовать. Однако она не совсем исчезла. В законодательстве Карла II она существует: «В имущество
* Это слово написано Марксом по-русски- Ред,
К. МАРКС
общины включается имущество, находящееся во владении индейцев данного поселения, которое должно расходоваться для общего блага, храниться там и увеличиваться». Община фигурирует также в описаниях современных путешественников (как Сарториус. «Mexico»; сравни примечание 4, стр. 70). «Туземцы, — говорит Сарториус, — нередко живут общинными союзами, как в деревнях, так и в городах, по кварталам. Особенностью индейцев является прочность их общинных союзов. Старшие члены не разрешают младшим переселения в другие деревни. Большая часть индейских деревень владеет землей и капиталами сообща и не хочет раздела. Только Wohnstellen (усадьбы *) с окружающими их садами считаются частной собственностью граждан. Пахотные и сенокосные земли составляют собственность каждой деревни и обрабатываются отдельными гражданами, без уплаты какой-либо земельной ренты. Часть их подлежит совместной обработке: доходы с них служат для покрытия общинных издержек» (указ. место). Это сохранение в широких размерах ** сельской общины объясняется, с одной стороны, привязанностью индейцев к этой форме земельной собственности, как наиболее соответствующей сту-иени их культуры; с другой стороны, отсутствием в колониальном законодательстве (в отличие от английской Ост-Индип] постановлений, которые бы давали возможность членам родов отчуждать принадлежащие им наделы * (стр. 71).
* * *
Giraud: «Recherches sur l'histoire de la propriété chez les Romains» 123.
Colebrooke: «Digest of Hindu Law on contracts and^ successions» (1864).
Sir Henry Sumner Maine: «Lectures on the Early History of Institutions». 1875.
Campbell: «Modern India». 1853.
«Calcutta Review». 1850.
«Systems of land tenure in various countries». — Cobden Club Essays.
«Selections from the records of the governement of India (Foreign department)» M 11 Report on the administration of the Punjab for the years 1849 — 50 и 1850—51. Calcutta, 1853.
«Selections from public correspondence. N. W. Provinces» M XXXIV. Report on Bhej Burrar tenures in Zillah Banda, by the late II. Rose, collector of Banda. 1845. (См. там же. Appendix). X *** Report on the Settlement of Chuklah, 16 December 1837 (Thomason).
«Selections from the public correspondence of the administration for the affairs of Punjab». (1857. T. I).
Там же. Summary settlement of the Hustnugur in the district of Peshawur, to Melville. Esq., secretary of administration, Lahore, 17 April 1H52.
Там же. Report on the Jouzoofzall district by lieutenant Lumsden, commissioner, Peshawur division, 17 January 1853.
Place. 5-й отчет Плейса Ост-Индской компании относительно управления Мадрасом.
Ману. В переводе Loiseleur-Deslongchamps.
Sicé: перевод «Виавагары — Сара Сан Грахи».
John D. May ne: «A treatise on Hindu Law and usage». Madras, 1878.
• Это слово написано Марксом по-русски. Ред. ** У Ковалевского: если общинное владение не исчезло совершенно. Ред. '*• Знак перед названием стоит в рукописи Маркса. Ред.
