о беспорядках, какой внесло правительство, был билль о дублинской полиции, против которого город подавал петиции.
1787 год. В речи вице-короля гораздо более определенно говорилось о беспорядках на юге, и дебаты по поводу адреса в ответ на эту речь были бурными. Во время этих дебатов правительственная партия (Фицгиббон, например) оценивала волнения как направленные против духовенства, обвиняла лендлордов в том, что они тиранят народ и подстрекают к беспорядкам, и просила дополнительных полномочий.
Палата общин. 19 января 1787 года. Фицгиббон в речи (1787 г.) сказал, что волнения начались в Керри, люди собрались в католической церкви, там поклялись повиноваться законам капитана Райта. Вскоре волнения распространились по провинции Манстер. Их объект — десятина, затем регулирование цен на землю, повышение цен на труд, а также сопротивление сбору налога на очаги и других налогов. «Я отлично знаком с провинцией Манстер и знаю, что нельзя представить себе такие человеческие бедствия, которые превзошли бы бедствия несчастного крестьянства этой провинции. Я знаю, что бессердечные лендлорды высасывают все соки из злосчастных арендаторов — последние совершенно не имеют возможности отдавать духовенству то, что ему справедливо причитается, — у них нет ни пищи, ни одежды для самих себя, все захватывают лендлорды; и... не довольствуясь нынешним вымогательством, некоторые из них настолько подлы, что подстрекают повстанцев лишить духовенство десятины — но не для того, чтобы облегчить бедствия арендаторов, а для того, чтобы они могли добавить к ужасающей, непомерной арендной плате, которую они уже взимают, и долю духовенства... Бедняки Манстера живут в такой крайней нищете, что не верится, как может выдержать это человеческая природа, их бедствия невыносимы, но не духовенство причиной тому, и законодательное собрание не может стоять в стороне и смотреть, как они сами берутся за устранение злоупотреблений. Для них нельзя сделать ничего, пока страна пребывает в состоянии анархии».
Лонгфилд, джентльмен из графства Корк, заявил, что размеры волнений преувеличены, но бедствий — нет. Он обвинил правительство в том, что оно из политических соображений уже год безучастно взирает на волнения.
Карран внес поправку к обращению (отвергнутую без голосования). Сказал между прочим:
«Перестаньте прибегать к бесплодным жалобам на неизбежные следствия, когда сами вы являетесь их причиной... терпение народа совершенно истощилось; обиды его (уже давно) являются предметом пустых разговоров в этой палате, и никакого полезного результата от этого не последовало. Непроживание на месте лендлордов, тирания землевладельцев-посредников. Вы отрицали существование злоупотреблений и отказались устранить их... Не удивительно, что крестьянство созрело для мятежа и восстания... С мятежниками не связан ни один собственник, ни один влия тельный человек...
Вас торжественно призвали... произвести надлежащие преобразования в народном представительстве: согласились ли вы на это? Нет; как же обстоит дело теперь? Да ведь места в этой палате, сэр, покупаются и продаются. Они выставляются на публичный торг; они полностью стали предметом торговли — торговли конституцией... Гнилые местечки на продажу. Естественно, что, купив народ за известную денежную сумму, его продают... Крестьянство возымело надежды на помощь... Народ, когда его угнетают, — хотя бы и по закону, — в ответ будет мстить; и в этом подлинные причины волнений. Система отвратительной торговли должностями распространяется на патенты мировых судей (24 патента
К. МАРКС
мировых судей посланы в графство Клэр с одной почтой) и на шерифов. Вы можете говорить о расширении торговли... но бога ради, какое это имеет отношение к несчастному крестьянству?»
Палата общин, 19 февраля 1787 год. Билль о «Справедливых ребятах». Одна выдвинутая правительством и отклоненная статья предписывала властям разрушать католические церкви, в которых будут обнаружены заговоры или будут даваться незаконные клятвы. Карран выступил против всего билля в целом.
Карран. «Народ слишком возбужден сознанием своей силы и значения, чтобы стать подходящим объектом для такого кровавого кодекса, какой нам сейчас предлагают...» Упоминает о памфлете д-ра Вудворда, епископа Клойпа, в защиту десятины. Этот памфлет «явно направлен на то, чтобы возродить разногласия, от которых мы так недавно избавились, и ввергнуть нас в варварство, от которого мы начали освобождаться, — или, быть может, обагрить нас кровью религиозной войны»... (Билль был передан в комиссию 192 голосами против 31).
20 февраля 1787 года. Обсуждение того же билля, посредством которого проведен акт о беспорядках. О'Нил предложил ограничить его Корком, Керри, Лимериком и Типперэри. (Предложение об ограничении отвергнуто 176 голосами против 43.) В этом билле Todesstrafe — смертная казнь за дачу клятвы и т. д.
«Боюсь, — сказал Карран, — что поскольку кара так велика, а для помощи беднякам не принимается никаких мер, мятеж будет продолжаться тайно... пока пламя не охватит все королевство».
13 марта 1787 года. Десятина. Граттан предложил резолюции о том, что если к открытию следующей сессии спокойствие будет восстановлено, то палата рассмотрит вопрос о десятине. Предложение отклонено без голосования. Карран поддержал предложение Граттана.
Карран. «Закон о карах и наказаниях, по жестокости превосходящих все, что имело место во все другие времена... Правонарушения были местными и частичными... причины таких правонарушений были всеобщими... Унижение и несчастное положение ирландского крестьянства. Секретарь» (англичанин!) «заявляет, что ему совершенно неизвестны их бедствия, но желает дать никакой надежды на то, что они когда-нибудь будут рассмотрены парламентом!»... «Достопочтенный джентльмен ие мог провести акт о беспорядках, не сопроводив его явно выраженным отказом облегчить их бедствия или хотя бы выслушать когда-либо, даже в отдаленном будущем, их жалобы». «Кто должен исполнять его (этот закон)? Та самая группа людей из класса, стоящего над крестьянами, которую представляли как враждебную правам духовенства и которая, говорят, потворствовала этим правонарушениям»... «Но каковы бы ни были намерения секретаря-англичанина, у нашей палаты хватит благоразумия заявить, что укоренившееся зло не может быть освящено какой-либо давностью».
