Глава 5. Дом с призраками

POV FRANK.

Половицы под ногами скрипели точно так же, как много лет назад, когда я впервые тайком пробрался в особняк. Стараясь не оборачиваться на мебель, накрытую чехлами, которые в полумраке дома напоминали мне призраков в простынях, я прошел по пыльным тяжелым коврам в гостиную и огляделся по сторонам, толком не понимая, что именно я ищу.

Я подошел к стене, изучая старомодные обои, на которых остался след от висевшего гобелена с семейным древом. Подушечками пальцев я исследовал каждый миллиметр вдоль стены, надеясь найти тайник или карман, в котором Джерард мог оставить для меня записку, но не нашел ничего, кроме слоя пыли. Я подошел к книжному шкафу и, сдвинув пластиковый чехол, стал перебирать корешки древних, как мир, книг, надеясь найти хоть какую-то подсказку. Затем заглянул под диван и даже просунул руку в щель между сиденьем и подлокотником, где обычно пропадал пульт. Я обследовал кофейный столик на наличие тайных ящиков, но снова остался ни с чем.

После гостиной я перешел к кухне, но, едва взглянув на полки, забитые фарфоровыми тарелками, хрустальными кубками и серебряными приборами – я понял, что, в лучшем случае, найду тут пустой пакет из донорского центра. И то вряд ли. Пожалуй, стоило проверить второй этаж.

Я никогда не поднимался туда, потому что Джерард почти всегда спускался вовремя, и практически все время мы проводили либо на кухне, либо в гостиной, либо выходили пошататься по городу. Стоило уже тогда заметить, что Джерард даже ночью не снимал своих солнцезащитных очков. Тогда я думал, что это выглядит мега-круто, но сейчас понимал, что он просто не хотел довести меня до инфаркта, если бы его глаза внезапно решили загореться кровавым пламенем.

Таинственный особняк больше не заставлял меня дрожать от восторга, лишь изредка по коже пробегали мурашки. Затаив дыхание, я поднялся по лестнице, утопая в густом ковре, покрывающем ступени. Подушечками пальцев прикасаясь к широким перилам, я невольно вспомнил, как впервые скатился вниз и плюхнулся на задницу. Детство, такое далекое и почти забытое, показалось мне безоблачным. Тогда вампиры были лишь моей детской несбыточной мечтой, которую я загадывал в Сочельник и которая никогда не имела права стать реальностью. Сейчас я оказался между двумя кланами, которые были готовы перебить друг друга до последнего. Из-за меня. И я был совершенно бесполезен в этой бойне, в эпицентре которой оказался по чистой случайности.

Ну… честно говоря, я был рожден, чтобы стать причиной этой войны, которая вот-вот должна была разразиться. Я был рожден Инфантом, и вместо гордости я чувствовал только ярость: будь я обычным ребенком, всё было бы гораздо проще. Зак рассказал мне всё. И, хотя это стоило мне многого, теперь я знал, как осуществить превращение. Не будь я сыном вампира, я бы уговорил Джерарда превратить меня, как только мы закончим колледж. А сейчас мое превращение повлекло бы за собой кровопролитную битву, в которой пострадали бы оба клана, которые так или иначе были мне дороги.

Прикусив губу, я поднялся на второй этаж и огляделся по сторонам. В доме царила абсолютная тишина. Слышно было лишь за закрытыми ставнями бушевал зимний ветер. Темный коридор, в который практически не проникал солнечный свет, был устлан тяжелым пыльным ковром. Я насчитал пять дверей из прочного дубового дерева и декоративной резьбой. За первыми двумя были ванные – с современными душевым кабинами из прочного темно-зеленого стекла и массивными ваннами из черного акрила. За третьей дверью оказалась комната Боба – довольно простая в своем оформлении. Во всяком случае, в шкафу я нашел лишь дюжину пустых вешалок и полиэтиленовых пакетов, но никаких засохших скелетов и органов в банках.

За следующей дверью я задержался чуть больше, очарованный темно-красным бархатным пологом над кроватью. В углу стояло трюмо с потускневшим от времени зеркалом, обрамленное искусными узорами по краям. Также в углу стоял письменный стол со стулом и небольшая книжная полка, набитая учебниками с румынскими названиями. Я пролистал пару книг, но не нашел ничего, кроме непонятных букв и тонны пыли.

Последняя дверь, по идее, должна была вести в комнату Джерарда. Задержав дыхание, я отворил дверь… и увидел самый обыкновенный чулан, набитый моющими средствами и швабрами.

На целую минуту я непонимающе разглядывал банки с хлоркой и порошками, и только затем понял – комната Джерарда должна быть на мансарде. Именно там я видел зажженный свет в первый день его приезда. Рассеянно оглядевшись по сторонам, я все таки догадался поднять голову и увидел там, в тени, скрывающей потолок, веревку со стальным кольцом на конце. Я встал на цыпочки и горько усмехнулся, вспомнив, как развеселил своим ростом Джерарда, когда дотягивался до кнопки звонка у парадного входа.

В конце концов, к моим ногам спустилась узкая лестница, ведущая в темноту.

Я вскарабкался по ней и вскоре оказался на мансарде. Несколько мгновений я оглядывался по сторонам, изучая обстановку. Диван, книжный шкаф, письменный стол – ничего лишнего. Смущало лишь отсутствие кровати.

Опустившись на диван, я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, откидывая голову на спинку.

Дом был пуст. Джерард действительно уехал в Румынию, и я так и не смог с ним объясниться. Я так и не смог извиниться за собственную трусость на рождественской вечеринке в школе, которая, кажется, была сто лет назад. Я так и не позволил ему извиниться за эту мерзость, которую он позволил устроить Джамии. Я не смог спросить у него, почему Майк возненавидел меня с первой встречи и попытался убить. Я даже не смог попрощаться.

Интересно, с какими мыслями Джерард улетал из Штатов? Наверняка он переживал, потому что ближайший аэропорт находится в Нью-Йорке, в главном городе враждебного клана. Он, наверное, остался бы, будь у него шанс скрыться от моего отца и его вездесущих ищеек, которые уже обрыскали всю страну. Или он просто возненавидел меня и решил уйти как можно скорее, когда узнал, что я – Инфант ньюйоркцев? Тогда это очень, очень несправедливо, ведь я не виноват в этом. Почему я должен нести ответственность за то, что моего отца ненавидит вся Румыния?!

По моему виску скатилась слеза и скрылась в отросших волосах. Я сел, утирая лицо ладонями в обрезанных перчатках, и огляделся по сторонам еще раз. Что-то здесь не так. Что-то определенно не так.

Я поднялся и прошелся по комнате, изучая каждый квадратный метр. Затем остановился и сел на корточки, разглядывая пол. Глубокие борозды, обрамленные слоем облупленной краски, будто крупная кошка решила потянуться на этом месте, вонзая в пол свои когти. Или кто-то передвигал и поднимал что-то очень тяжелое. Что-то, что было необходимо Джерарду настолько, что он забрал это с собой.

На четвереньках я проползал по всей комнате, шаря по полу руками и изучая каждую неровность. Вскоре я обнаружил еще три борозды, почти идентичные с первой. Я выпрямился и оглядел пол. То, что отсюда сдвинули, было гораздо меньше кровати.

Я сделал пару шагов от царапины на полу к дивану и склонил голову набок.

Тогда я был готов поклясться, что на этом месте стоял гроб Джерарда.

- Боже…

Я почувствовал, что мне срочно нужно сесть, но удержался на дрожащих коленях и огляделся по сторонам, желая найти что-нибудь, что меня успокоит. Тогда я увидел на столе Уэя ворох бумаг.

В следующее мгновение я уже перебирал в руках счета и чеки. И конверт из плотной красной бумаги. Отложив его в сторону, я углубился в счета и чеки, изучая каждый по отдельности. Некоторые из них были помечены прошлой неделей – то есть, после недели со дня отъезда Джерарда.

Комплексный обед на одну персону в придорожном кафе. Счета за воду (но не за свет). И последнее: чек с таможенной почты, подтверждающий оплату за отправление одного мольберта (ручной работы) двух гробов (декоративных, из японского черного дерева и из красного дерева). Я нервно улыбнулся. Видимо, Боб отправил Джерарду в Румынию его гроб. Второй наверняка принадлежит Майку – потому что среди бумаг я нашел уведомление с румынской маркой о прибытии гроба из красного дерева.

И, раз дворецкий отправил Джерарду его мольберт, значит, переезд окончательный. Иначе как объяснить это всё? И почему, черт подери, Боб не уехал вместе с сыновьями старшего Уэя?

Я прикусил губу, разглядывая бумаги. Затем, аккуратно запрятав их среди страниц учебника химии, я убрал всё в сумку. Красный конверт я оглядел со всех сторон. Он был один из тех, в котором я получил первое письмо от Джерарда. В верхнем углу было выведено немного грубым, но ровным почерком:

«Фрэнку Айеро младшему, первому и старшему инфанту семьи Соединенных Штатов Америки».

Почерк явно принадлежал не Джерарду. Да и он никогда не стал бы так адресовать письмо.

Поэтому я небрежно вскрыл конверт и достал сложенный вдвое лист.

«Уважаемый мистер Айеро,
Наверное, Вы уже поняли, что Джерард поспешно покинул страну после конфликта его младшего брата, Майкла Уэя, с вашим телохранителем, мистером Вэндженсом (простите, если допустил ошибку в фамилии, мой английский недостаточно хорош). Джерард искренне раскаивается и приносит Вам свои глубочайшие сожаления за столь неожиданный отъезд, вследствие которого он просто не имел возможности извиниться лично. Изначально поездка в отчий дом была рассчитана на две недели, но, к величайшему огорчению, через неделю после прибытия Джерарда и его младшего брата домой, отец мальчиков запретил им возвращаться в США по ряду причин на неопределенный срок, и перекрыл их счета в американском банке. В связи с этим событием возвращение Джерарда в ближайшее время становится невозможным.

Джерард просил меня присматривать за Вами, но мое присутствие в особняке было невозможным в связи с тем, что Ваш отец, Фрэнк Айеро старший, жил недалеко от поместья. Дабы избежать конфликта, я был вынужден снять квартиру в Нью-Йорке, где найти определенного человека гораздо затруднительнее, нежели в вашем городе. Ниже я оставлю свой контактный телефон, чтобы у Вас была возможность получить мою помощь.

С уважением, м-р Брайар.

P.S. Я догадываюсь, что Вы проникли в дом через черный вход. Ключ от парадной двери в замке, можете воспользоваться им, чтобы выйти из дома, и оставить себе – на всякий случа й».

Ниже были нацарапаны цифры. Еще раз я пробежался взглядом по письму, пытаясь найти тайное сообщение, которое Боб мог оставить на тот случай, если бы до письма добрался не я, а кто-то другой. Например, мой отец.

Я вложил письмо в учебник химии к счетам и прочему хламу, забросил сумку на плечо и направился вниз, по узкой лестнице, на второй этаж. Я подтолкнул нижнюю ступень ногой, позволяя лестнице скрыться в темноте потолка, и, напоследок обведя взглядом тяжелые двери, спустился по лестнице вниз. В скважине я действительно обнаружил ключ – один из тех массивных ключей с кучей завитушек и узоров. Я повернул его, открывая дверь, вышел, закрыл замок и запрятал его в карман.

Потом нахмурился, глядя на небо. За то время, что я провел в особняке, небо успело затянуться грязно-серыми тучами и потемнело. Я смотрел на голые ветви деревьев, дрожащие от порывов ледяного ветра, и внезапно осознал что-то, что заставило мое сердце споткнуться.

Пока я искал письмо в доме, я не включил ни одной лампы и не воспользовался карманным фонариком, который лежал на дне моей сумки. Но я видел прекрасно, как и при солнечном свете.

Дрожа всем телом, я направился по дорожке из гравия к воротам особняка. Уже закрывая ворота, я понял, что дрожу не от холода, которого больше не чувствую.