В связи с впечатляющими темпами строительства в СССР социального государства особую остроту для понимания его сущности приобретает дискуссия о роли тоталитаризма

Социальные успехи Советского Союза являются аргументом в пользу доводов ряда авторов о тоталитарной сущности самого социального государства, которое выступает как система дополнительного контроля за человеком. С другой стороны, безусловно существование дополнительных стимулов к огосударствлению социальных функций при тоталитарном режиме.

Обе эти позиции имеют под собой определенное основание. Практика СССР наглядно демонстрирует, что тоталитарная власть широко использует социальную политику в качестве инструмента регулирования поведения как отдельного человека, так и больших социальных групп и целых страт. Исключение из системы государственного социального страхования и пенсионного обеспечения колхозников; дискриминация работников, не являющихся членами профсоюза, и само огосударствление профсоюзов; недопустимость создания независимых рабочих объединений; установление уголовной ответственности за прогулы по неуважительной причине и даже за опоздание на работу; введение обязательных трудовых книжек; предоставление большинства пособий в зависимости от стажа работы и т. п. являются свидетельствами использования властью социальных благ в целях манипулирования людьми.

В то же время, чтобы использовать социальные манипуляторы, необходимо их создать, постоянно повышать их значимость и развивать. Другими словами, тоталитарная власть заинтересована в совершенствовании социальных способов удовлетворения потребностей людей и расширении возможностей манипуляции ими.

Принятие государством на себя социальных обязательств само по себе не ведет к ограничению свобод человека, но, по мнению Ф. Хайека, может стать орудием принуждения, как и любые другие формы зависимости человека от власти. Необходимо только отметить, что социальные формы воздействия являются для государства самыми дорогостоящими, особенно по сравнению с административными.

Концентрация власти при наличии четко поставленных социальных целей значительно ускоряет процесс организационной перестройки социальной политики, облегчает формирование новых институтов и механизмов, что мы и видим на примере первого десятилетия советской власти. Нужно признать, что успехи построения системы социальных гарантий в СССР обусловлены, в том числе и тоталитарной природой советского государства.

Существуют предпосылки считать, что первичное социальное государство, построенное в СССР, имеет иную основу, чем модели социальных государств других стран.

Прежде всего это касается сомнений в эволюционной природе социального государства в СССР. Если для развитых стран Запада возникновение социального государства связано с изменением роли человека на производстве, появлением личностного фактора и в целом с изменением отношения государство – общество на отношение государство – личность, что нашло отражение и в теории марксизма, то индустриальное развитие Советского Союза до 50‑х гг. шло по пути экстенсивного развития при замещении личной ответственности коллективной.

Другими словами, стимулы строительства социального государства в СССР имели не объективную природу, базирующуюся на научно‑техническом прогрессе и изменении характера производительных сил, а в изначальных идеологических установках, являющихся калькой теоретических обобщений развития общества и производства западных стран и российского гуманистического общественного сознания.

Особенностью СССР как социального государства стало то, что после революции 1917 г. новое государство в соответствии с лозунгами предреволюционной борьбы практически одномоментно взяло на себя социальную ответственность и определенные социальные функции и тем самым сразу продвинулось в построении социального государства. Странам, идущим эволюционным путем, понадобилось более десятка лет, чтобы взять на себя соответствующие функции.

Признание за социальным государством СССР наличия ограничений в реализации принципа общедоступности социальных благ не означает, что цели консолидации и солидарности общества не были актуальными. Масштабность пропаганды социальных завоеваний в СССР настолько грандиозна, что не остается сомнений – социальная политика рассматривалась как важнейшая составляющая идеологического и организационного сплочения народа. Особенность СССР в том, что идея справедливости, лежащая в основе солидарности, изначально была ограничена справедливостью только для одного класса.

На примере СССР можно увидеть модель частичного построения социального государства, ограниченную не только набором свойств и функций, но и нераспространением социальных обязанностей государства на отдельные социальные группы.

Сложившаяся в СССР к началу 40‑х гг. жестко централизованная социальная политика в период Второй мировой войны стала еще более зарегулированной. Произошли изъятие ряда важных социальных норм и снижение социальных гарантий.

Вместе с тем в послевоенный период возникли качественные изменения как в научно‑техническом уровне производства, что привело к появлению массовых профессий операторского профиля, возникновению многомиллионной занятости в высокотехнологических отраслях – химической, атомной, авиационно‑космической, электротехнической, машиностроении и других, так и в социальных ожиданиях людей, возникших на основе развития представлений о стандартах жизни.

К началу 50‑х гг. в целом произошел возврат к довоенным показателям социальной политики: был восстановлен 8‑часовой рабочий день; были введены отпуска; были отменены сверхурочные работы; была отменена карточная система на продовольственные и промышленные товары, введенная в годы войны. В течение 1947–1950 гг. розничные цены на товары массового потребления снижались 5 раз и уменьшились за этот период на 43 %.

В середине 50‑х гг. общая сумма ассигнований на выплаты по социальному страхованию, на пособия, пенсии, стипендии учащимся, на бесплатное медицинское обслуживание, народное образование стала равняться трети всех расходов государственного бюджета СССР.

Особое значение стали придавать мотивации труда. К концу четвертой пятилетки сдельной оплатой труда было охвачено 80 % всех рабочих, широко стали применяться надтарифные доплаты, увязываемые с конкретными результатами.

Меняются и представления о социальных целях государства и его социальной политике. Ставится задача широкого предоставления государством социальных услуг и повышения уровня жизни советских людей.

Из Второй мировой войны СССР выходит с представлением о едином советском народе без антагонистических классов, что проявляется в большем распространении социальной поддержки на крестьянство.

В соответствии с новыми задачами преобразуется система управления социальной политикой. В 1949 г. создается Министерство социального обеспечения, которое наделяется рядом новых функций. Дальнейшее расширение функций министерства происходит в 1961 г.

На новое Министерство социального обеспечения возлагаются следующие функции: выплата пенсий; организация врачебно‑трудовой экспертизы; трудовое устройство и профессиональное обучение инвалидов; материально‑бытовое обслуживание пенсионеров, многодетных и одиноких матерей; предоставление протезно‑ортопедической помощи.

В конце 50‑х – начале 60‑х гг. происходят серьезные изменения в системе оплаты труда. Вводится единая система ставок и окладов (ЕТС) с учетом отраслей, производств и категорий работающих. Упорядочивается оплата труда в промышленности, строительстве, на транспорте и в связи. Повышается заработная плата низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих. Вводится 7‑часовой рабочий день. Средняя продолжительность рабочей недели составила 40 ч.

В июле 1956 г. принимается новый Закон о государственных пенсиях. В соответствии с этим законом значительно расширялся круг лиц, имеющих право на пенсию, и значительно увеличивался размер пенсий. Вводились также «льготные», досрочные пенсии для отдельных категорий работников особых производств и особо социально незащищенных – многодетных матерей и слепых. В 1964 г. принимается Закон о пенсиях и пособиях членам колхозов. Это означает переход к всеобщему государственному пенсионному обеспечению. В 1967 г. вводятся новые ставки пенсий, связанные с уровнем заработной платы, они в большей мере дифференцировали саму пенсию и уравнивали уровень жизни всех членов общества.

Система социальной защиты складывается из трех направлений: государственное социальное обеспечение, осуществляемое за счет государственных, республиканских и местных бюджетов; государственное социальное страхование, обеспечиваемое за счет страховых взносов предприятий и дотаций государства, и социальное обеспечение колхозников, осуществляемое за счет средств колхозов и дотаций государственного бюджета. К 70‑м гг. основными принципами социального обеспечения в СССР являлись: всеобщность социального обеспечения; многообразие видов обслуживания; обеспечение граждан различными видами социальной помощи.

Таким образом, к началу 70‑х гг. СССР имел весь набор признаков (атрибутов) первичного социального государства и успешно, одновременно с развитыми странами Запада прошел очередной этап развития – этап предоставления государством социальных услуг.

 

Отнесение СССР начала 70‑х гг. к типу социального государства социальных услуг правомерно не только по критерию наличия соответствующих целей, функций и механизмов, но и по направленности реальной социальной политики государства и фактическому объему предоставляемых услуг. Обеспеченность больницами (койко‑местами на 1000 населения); поликлиниками, детскими садами и яслями, комбинатами бытового обслуживания, библиотеками, стадионами, домами отдыха и санаториями соответствовала показателям самых экономически развитых стран, а по некоторым направлениям значительно их превосходила. Доступность медицинского обслуживания, лекарств и медоборудования, коммунальных и транспортных услуг, зрелищных и спортивных мероприятий, книг, санаторно‑курортного лечения, лагерей летнего отдыха значительно превосходила мировые стандарты. Яркий показатель – в первой половине 60‑х гг. в СССР была самая низкая детская смертность в мире (6–7 человек на 1000) и один из самых высоких уровней средней продолжительности жизни – 70 лет.

В то же время динамика построения социального государства в СССР, который перед Второй мировой войной значительно опережал другие государства по показателям социального развития и темпам построения социального государства, в послевоенный период синхронизировалась с другими странами. СССР утратил опережающую роль в построении социального государства, но остался одним из лидеров этого процесса.

Данный факт позволяет сделать выводы, что, с одной стороны, развитие социального государства в СССР подчинялось общим закономерностям, определяемым общемировым научно‑техническим прогрессом и эволюцией государственных форм, а с другой стороны, преимущество на первоначальных этапах становления социального государства, обусловленное директивным огосударствлением социальных функций и тоталитарной социальной политикой, при дальнейшем развитии перестало играть стимулирующую роль.

Если в конце 30‑х гг. СССР опережал развитые капиталистические страны в огосударствлении социальных функций и по объемам социальных гарантий, но при этом уступал в уровне качества жизни и реализации принципа общедоступности социальных благ, то после 1945 г. набор и объем социальных функций государства в СССР и других странах практически совпали, и Советский Союз, и развитые капиталистические страны одновременно перешли к активной социальной политике и стали строить государства социальных услуг.

Первый итог стал очевидным в конце 50‑х гг., когда показатели качества жизни ведущих стран стали значительно превосходить аналогичные индикаторы в СССР.

Конец 50‑х – начало 60‑х гг. стали тем рубежом, когда Советский Союз в соревновании с капитализмом окончательно утратил свои, даже формальные, социальные преимущества. Государство социальных услуг, построенное в это время и в СССР, и в большинстве развитых стран, стало той формой советского государства, которая просуществовала до своего распада.

Развитые страны Европы и Северной Америки в этот период вступили в новый этап строительства социального государства – государства всеобщего благоденствия, обеспечивающий равный высокий уровень жизни всех граждан.

Необходимо отметить, что цели повышения уровня жизни, явившиеся результатом экономических успехов ведущих стран мира, в этот период декларируются и многими другими странами, в том числе и Советским Союзом, которые не имели соответствующих экономических условий. Это явление свидетельствует о том, что с развитием единого мирового информационного пространства социальные стандарты жизни в силу их значимости для людей начинают влиять на социальную политику любой страны независимо от ее внутриполитической и экономической ситуации. Появились социальные общемировые социальные регуляторы, которые не может игнорировать ни одно правительство.

В то же время провозглашаемые с начала 60‑х гг. в Советском Союзе лозунги повышения качества жизни и уровня благосостояния советских людей не являлись прямой калькой аналогичных процессов на Западе. Идея имущественного равенства лежит в основе социалистического мировоззрения. С первых лет советской власти вся социальная политика была направлена на обеспечение реального равенства. Механизм перераспределения благ через государственные общественные фонды обеспечивал одинаковую равнодоступность и единые нормы потребления. Практически бесплатные жилье и коммунальные услуги, здравоохранение и образование, рекреационные и спортивные учреждения не были связаны с индивидуальным трудовым вкладом человека. Низкая дифференциация заработной платы фактически противостояла провозглашаемому принципу оплаты по труду. Социальная политика СССР в то время ориентировалась на поддержание стабильного, достаточно однородного и невысокого уровня жизни населения. Это достигалось регулированием заработной платы, фиксированием цен на основные товары потребления, а также регламентацией механизмов спроса и предложения. Обеспечение реального социального равенства людей, экономической однородности советского народа было не только социальной, но и политической задачей советской власти. Ради этого вводились жесткие запреты на экономическую самодеятельность людей, ограничивались товарно‑денежные отношения, жестко регулировались доходы населения.

Цели социального равенства приносился в жертву, за редким исключением, лозунг повышения благосостояния советских людей. Государство не имело возможности улучшить жизнь всех граждан, и ради достижения социального равенства создавались ограничения в улучшении жизни тех социальных групп, которые такими возможностями располагали.

Исходным постулатом социализма являлось и положение о необходимости улучшения условий жизни, повышения благосостояния людей. Эти цели всегда были главной идеологической составляющей даже тогда, когда главными задачами провозглашались восстановление разрухи, защита страны во враждебном окружении, создание промышленности, победа в соревновании двух систем и пр. Даже безусловный приоритет во все годы советской власти промышленности группы «А» над промышленностью группы «Б» объяснялся в конечном счете заботой о человеке.

При этом цели повышения благосостояния советских людей, хотя и были постоянно идеологическими лозунгами, реально ставились и достигались только во второй половине 30‑х гг., после 1953 г. и в первой половине 70‑х гг.

В 1953 г. был провозглашен курс на повышение благосостояния народа. На V Сессии Верховного Совета СССР (5–8 августа 1953 г.) Г.М. Маленков в докладе говорил, что «в настоящее время мы можем и, следовательно, обязаны в интересах обеспечения более быстрого повышения материального и культурного уровня жизни народа обеспечить развитие легкой промышленности». И данные задачи были достигнуты. Реальный рост благосостояния с нарастающим итогом продолжился разными темпами до середины 70‑х гг.

Важными для повышения благосостояния советских людей стали решения XXIV съезда КПСС, состоявшегося в 1971 г. Была поставлена задача значительного усиления социальной ориентации экономики.

Особенностью того времени было то, что показатели роста благосостояния советских людей соотносились только между собой. Граждане СССР в течение всего последнего времени видели реальные изменения качества жизни. Уменьшался дефицит промтоваров, появлялись и с каждым годом становились доступнее новые потребительские товары – радиоприемники, холодильники, телевизоры, импортный ширпотреб и пр. С начала 70‑х гг. массовым стало приобретение автомобилей. Повышалась заработная плата, что при стабильности основных цен обеспечивало рост ее покупательной способности. Решалась самая острая, жилищная проблема. За 1961–1985 гг. было построено 54 млн квартир. К началу 80‑х гг. 80 % населения жило в отдельных квартирах.

За 1966–1970 гг. реальные доходы на душу населения увеличились на 5,9 %. Показательна динамика расходов на социальное обеспечение, приведенная на рис. 3.1.

 

Выравнивался уровень жизни в городе и деревне. Важным показателем общественного психологического климата стало ощущение стабильности, предсказуемости будущего, возможности управлять своей судьбой.

В то же время советские индикаторы качества жизни были значительно ниже аналогичных показателей в США, а с конца 50‑х гг. – и развитых стран Европы. Особенно быстро разрыв между качеством жизни в СССР и наиболее богатых странах Запада стал нарастать после ориентации этих стран на построение государства всеобщего благоденствия.

Экономический подъем 60‑х гг. на Западе совпал с серьезными экономическими трудностями в СССР, которые негативно сказались на социальной политике.

В результате упадка сельскохозяйственного производства – реальное увеличение сельскохозяйственной продукции в годы семилетки (1959–1965) составило только 15 % вместо запланированных 70 % – в 1962 г. впервые произошло повышение цен. Стоимость молока возросла на 50 %, мяса – на 25–40 %, соответственно изменились цены на весь мясо‑молочный ассортимент. С 1963 г. СССР впервые стал импортировать зерно.

Резко увеличился дефицит потребительских товаров. Снизилась стимулирующая роль заработной платы, возникли диспропорции в росте зарплаты и производительности труда. Рост фондов потребления не обеспечивал растущие потребности, что привело к снижению качества социальных услуг. Искусственное выделение приоритетных отраслей промышленности создавало диспропорции на территориальных рынках труда и в социальной сфере.

Экономические трудности, возникшие в СССР с начала 60‑х гг., не были компенсированы расширением экспорта углеводородов в 70‑е и последующие годы.

Потеря темпов технического перевооружения и обновления основных фондов, низкая производительность труда, отраслевая диспропорция, недостатки командно‑административного управления экономикой и прочие хорошо известные причины привели к невозможности обеспечения желательных темпов роста благосостояния населения Советского Союза.

Реальные доходы на душу населения в 1981–1985 гг. увеличились только на 2,1 %.

По средней продолжительности жизни населения СССР в 1985 г. переместился на 35‑е место в мире, а по уровню детской смертности – на 50‑е место.

В 1985 г. на здравоохранение в СССР тратилось около 4 % национального дохода, тогда как в развитых странах эта цифра составляла 10–12 %.

Неквалифицированным трудом в 80‑е гг. в СССР было занято около 40 % трудящихся. Мифом было высокое качество рабочей силы в СССР. В этих условиях государство ужесточило контроль за социальными выплатами, произошли частичное сокращение социальных программ, снижение социальных гарантий.

Если в развитых капиталистических странах отход на либеральные позиции связан с невозможностью обеспечить достигнутый уровень социального благосостояния, то для СССР сокращение социальной ориентации внутренней политики было связано с осознанием невозможности достижения провозглашенных целей, поэтому СССР как социальное государство было государством социальных услуг.

Советский тип социального государства – это впечатляющий образец государства социальных услуг, наглядно демонстрирующий предел развития социального государства без гражданского общества и при отсутствии взаимосвязи экономических и социальных стимулов развития.