Глава 1. Геополитика как научная дисциплина

Т.П. Лебедева. ГЕОПОЛИТИКА. Учебное пособие

Часть первая.

ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ГЕОПОЛИТИКИ

Глава 1. Геополитика как научная дисциплина.

Глава 2. Классическая геополитика.

Глава 3. Русская геополитическая мысль.

Глава 4. Ревизия классической геополитики после Второй мировой войны.

Глава 5. Формирование новой геополитической парадигмы: конец XX – начало XXI вв.

Часть вторая.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТИНА СОВРЕМЕННОГО МИРА.

Глава 6. Глобализация и демократизация как процессы, трансформирующие геополитическое пространство.

Глава 7. Геополитика ведущих государств.

7.1. Государство как актор геополитики.

7.2. Геополитика США.

7.3. Геополитика Европейского Союза.

7.4. Геополитика Китая.

7.5. Геополитика Японии

Глава 8. Россия как актор геополитики.

Глава 9. Регионы в современном геополитическом пространстве.

9.1. Формирование мирового центра в Восточной Азии.

9.2. Геополитическая стратегия Латинской Америки.

9.3. Геополитические проблемы Африки.

Глава 10. Особенности современной системы международной безопасности и геополитические угрозы.

ЧАСТЬ I. ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ГЕОПОЛИТИКИ.

Глава 1. Геополитика как научная дисциплина.

После распада биполярного мира геополитика опять стала востребованной научной дисциплиной. Геополитика возникла на рубеже XIX – XX вв. благодаря исследованиям таких западных ученых, как Ф. Ратцель, Р.Челлен, А.Мэхэн, Х. Маккиндер, К. Хаусхофер и др. Они создавали новую науку, отвечая на вопрос, от чего зависит величие, процветание государства, его сила и влияние в мире, и пришли к выводу, что могущество государства определяется, прежде всего, пространственно - территориальной характеристикой. Великими, по их мнению, являются те народы, которые обладают чувством пространства и стремятся к расширению территориального пространства. Каждый из классиков создавал научные концепции с целью способствовать приобретению или сохранению могущества своего собственного отечества. В данном контексте их научные изыскания были фактическими рекомендациями национальному правительству относительно их дальнейшей политики. Таким образом, геополитика уже со времен ее отцов-основателей позиционировала себя не только как научная дисциплина, но и как политически значимая практика.

Геополитика пережила довольно сложную судьбу. XX век - это взлеты и падения геополитической науки, но постоянно, в течение этого столетнего периода геополитике было неудобно внутри социальной науки по двум родственным причинам. Во-первых, социальные науки развивались таким образом, что изучение общества, экономики, политики было возможно только на основе материала, полученного при анализе государства. Во-вторых, эта государственная перспектива имела значительную склонность к сосредоточению на одном, отдельно взятом государстве, пренебрегая связями между государствами, т.е. разнообразие, многочисленность, сложность государств, отраженная в их взаимоотношениях, были вне исследования. Не говоря уже о геополитике, даже теория международных отношений, самостоятельная и востребованная сегодня наука, долгое время в структуре политического знания была «золушкой». Кроме того, определенное забвение геополитики после Второй мировой войны определялось во многом фактом длительного существования биполярного мира, относительная стабильность которого лишали геополитическую науку стимулов для дальнейшего развития. Научные работы по геополитике выходили в основном в США.Европейское общество к термину «геополитика» относилось с опаской вследствие того, что немецкая классическая геополитика накануне Второй мировой войны стала весьма агрессивной и фактически выродилась в идеологию, оправдывающую стремление нацистской Германии к установлению мирового господства. В так называемых социалистических странах о геополитике было принято говорить в негативно-критическом смысле. Геополитика определялась как направление буржуазной политической мысли, основанное на крайнем преувеличении роли географических факторов в жизни общества, как идеологическое обоснование «агрессивной внешней политики империализма».

Но и сегодня, когда происходят глубокие сдвиги в соотношении сил на мировой арене, сопровождающие крушение старого мирового порядка, когда цивилизационные процессы трудно объяснить в чисто политических, экономических или натуралистических терминах, в связи с чем, необходимым и актуальным, казалось бы, мог стать геополитический анализ, авторам геополитики в жестких спорах и дискуссиях приходится отстаивать научный статус геополитики, определять ее предмет и место среди других социальных наук. Некоторые авторы, по-прежнему, подобно классикам геополитики, оперируют термином «геополитика» тогда, когда речь идет о спорах между государствами по поводу территории, продолжают рассматривать геополитику в территориально-пространственных и силовых терминах[1]. Но это узкое, традиционное, понимание геополитики совершенно не отражает тех огромных и радикальных изменений, которые произошли и происходят в мире. Такие мировые тенденции, как глобализация и демократизация существенно трансформировали геополитическое пространство, разрушили основные традиционные «императивы» классической геополитики. Современное геополитическое пространство уже далеко не «межгосударственное» - в нем появились и другие авторитетные акторы. В результате глобализации, глобальных вызов и угроз девальвировались традиционные представления о государстве, его безопасности, национальном интересе и политических приоритетах. В наше время территориальный фактор как элемент государственного могущества утратил свою прежнюю значимость. Могучий арсенал цивилизации существенно ослабил в XX веке роль географических пространств и ограничений, налагаемых ими. Конечно, современная трактовка геополитики вовсе не означает пренебрежения географическими факторами, ибо без их полного учета по-прежнему трудно правильно оценивать мировые процессы. Речь идет о том, чтобы добавить к географическим другие более значимые сегодня факторы, формирующие геополитическую модель современного мира, и изменить их иерархию. Если в XIX веке большие в территориальном отношении державы были и самыми сильными, то в начале XXI века силу и мощь государства, кроме размеров территории, гораздо в большей степени определяют такие ресурсы, как экономика, демография, культура. Технологический прогресс может гораздо сильнее укрепить мощь той или иной страны, чем любые территориальные приобретения (Япония, Сингапур и др.). Другие ученые сомневаются в инструментальных возможностях геополитики[2] или считают, что геополитика может рассматриваться не как наука или дисциплина, а лишь как социологический подход, связывающий географическую среду и международную деятельность государств[3]. Кроме того, есть авторы, которые относят геополитику к идеологии[4]. По мнению большинства ученых, отстаивающих научный статус геополитики и ее широкое толкование, современные формы социального изменения предоставляют геополитике особенно благоприятный момент, чтобы выбраться из интеллектуальной периферии. Они подчеркивают серьезное интеллектуальное значение геополитики для будущего, ибо геополитический междисциплинарный подход и накопленный этой дисциплиной теоретический багаж - это то, с помощью чего можно успешно исследовать современную геополитическую картину мира, прогнозировать ее дальнейшее развитие, предотвращать вызовы и угрозы.

Что сегодня можно понимать под геополитикой как научной дисциплиной? Каково ее предметное поле? Для ответа на этот вопрос целесообразно рассмотреть эволюцию определения предмета геополитики, связанную непосредственно с постоянной в большей или меньшей степени трансформацией геополитической реальности. Для определения предмета геополитики традиционно были необходимыми, какими остаются и до сих пор, три основные категории – государство, пространство, ресурсы. Отцы-основатели новой научной дисциплины – Ратцель, Челлен, Мэхэн, Маккиндер, Хаусхофер и др. - трактовали геополитику как науку о государстве в пространстве. Пространство понималось ими только как географическое земное пространство – суша и море. Считалось, что мощь и перспектива развития государства зависит, прежде всего, от таких географических ресурсов, как размер территории и местоположение государства в пространстве. Согласно Ратцелю и Челлену, государства в своем территориально - пространственном расширении с целью выживания и процветания стремятся к естественно замкнутым конфигурациям., т.е. обязательному очертанию государственных границ, в связи с чем оправдывали присоединение других, малых государств в результате военной экспансии. Начиная с Мэхэна, ученые-геополитики считали, что государству, которое стремится к мировому лидерству, совершенно не обязательно увеличивать территорию, на которую непосредственно распространяется его государственная власть, и закрывать ее национальными границами, а вполне достаточно осуществлять контроль над морями и вполне формально суверенными государствами, которые могут быть расположены и весьма далеко от его границ. Таким образом, геополитика надолго отождествила государственную власть с контролем над территориями и определила международную политику как конкуренцию великих держав за господство на море и на суше.

Если Ратцель и Челлен основным ресурсом мощи государства считали масштаб его территории, который можно увеличить с помощью военной экспансии, то для Мэхэна таким ресурсом были военный и торговый флот, военные базы, находящиеся в стратегически важных районах земного шара и необходимые для быстрой переброски вооруженных сил в зоны кризиса, а также для безопасности торговли и торговых путей. Маккиндер подчеркивал, что не только масштаб территории, но и выгодное географическое местоположение может обеспечить государству мировое лидерство и господство. Он акцентировал свое внимание на «географической оси истории» – хартленде - подчеркивая, что уникальное положение и огромная территория хартленда могут обеспечить ему мировое господство, но при условии продолжающегося развития транспортных путей, связывающих воедино этот огромный регион. Готтманн и Майнинг были уверенны в том, что мирового господства государство может достичь с помощью распространения в мире своего образа жизни, своей культуры. Таким образом, одними из первых преодолевая географический детерминизм классиков геополитики, «привязанных» к территориально-географическому пространству, они фактически обозначили культурное измерение пространства. Позже Галлуа также утверждал, что геополитический анализ не должен ограничиваться земным пространством, необходимо изучать и прогнозировать будущее освоение информационного и космического пространства. Одним из первых он обратил внимание на такой приоритетный в современном мире геополитический ресурс, как оружие массового уничтожения (прежде всего, ракетно-ядерный), а также на такой фактор, как непосредственное вмешательство населения в государственную политику, который может иметь для человечества последствия, сравнимые с последствиями ядерного катаклизма.

Современное понимание геополитики учитывает и тот факт, что государство, которое в течение длительного времени оставалось единственным активным актором в геополитическом пространстве, сегодня в условиях глобализации, хотя и остается мощной действующей единицей (но далеко не все государства), функционирует в геополитическом пространстве наряду с другими образованиями, властными институтами и организациями, такими как интегрирующиеся регионы, межправительственные организации, международные неправительственные образования, транснациональные корпорации.

В настоящее время весьма распространенным в западной и российской научной литературе стало толкование предмета геополитики, учитывающее наличие разнообразных измерений пространства, многочисленных и разнообразных ресурсов, а также других, кроме государства, акторов. Такой подход к геополитике в течение долгого времени вырабатывался западно-европейскими и американскими учеными. В настоящее время значительный вклад в конституирование геополитики как науки вносят и отечественные авторы, такие как И.А. Василенко, К.С. Гаджиев, В.А. Колосов, Н.А. Нартов, А.И. Неклесса, К.В.Плешаков, К.Э. Сорокин и другие. Василенко предлагает следующее определение геополитики: «геополитика – это наука о закономерностях развития власти человека над пространством, объясняющая глобальные процессы, опираясь на комплекс гуманитарных, военных и политических факторов»[5]. Нартов считает, что геополитика – «это сфера деятельности и наука, изучающая закономерности и движущие силы развития политических отношений стран и регионов с учетом всех видов земного пространства (континентального, регионального), положения стран, влияния на эту деятельность морских, воздушно-космических, демографических, коммуникационных и других факторов»[6]. Плешаков, акцентируя внимание на том, что развитая цивилизация осваивает новые измерения пространства, такие как экономическое, коммуникационное или информационное, считает, что геополитика может быть "«определена не просто как объективная зависимость внешней политики той или иной нации от ее географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта международных отношений от совокупности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством»[7]. Учитывая современные тенденции, такие как глобализация и необходимость сотрудничества в решении глобальных проблем и противостояния глобальным угрозам, демократизация, становление многополярного мира, нельзя безоговорочно согласиться с обязательным применением категории «контроль над пространством» к определению геополитики. Все-таки способ мышления категориями «контроль над пространством», «сферы влияния» устарел, его время постепенно проходит. Если и можно говорить об этих категориях в данном контексте, то только применительно к некоторым геополитическим действиям США, которым все настойчивее противостоят многие страны и народы. Колосов, например, суть новой геополитики видит как геополитики взаимодействия. «Система категорий геополитики, - отмечает он, - с переходом от оценки главным образом соотношения политических и военных сил государств и их коалиций к более широкому исследованию взаимозависимости быстро расширяется. Помимо старых понятий – сферы влияния, баланс сил, страны-сателлиты, буферная зона, маргинальный пояс – теперь используются такие, как динамическое равновесие, равновесие интересов, интеграция-дезинтеграция, и другие термины и понятия»[8].

Существенно расширяют предмет геополитики К.Э.Сорокин, К.С.Гаджиев, А.И.Неклесса и др. Сорокин определяет геополитику как «комплексную дисциплину о современной и перспективной «многослойной» и многоуровневой глобальной политике, многомерном и многополярном мире»… «Геополитика Современности – это совокупность десятков, даже сотен одно- и разнонаправленных, параллельных и пересекающихся процессов с отличающимися свойствами, положительная сумма (если иметь в виду благоприятную для человеческой эволюции) игры интересов государства»[9]. Новая фундаментальная геополитика, по его мнению, могла бы анализировать развитие событий не только на глобальном, но и на региональном, субрегиональном и даже внутригосударственном уровнях. А.И Неклесса пишет: “В мире возникла новая география – целостность, определяемая не столько совокупностью физических просторов, сколько возможностью синхронного мониторинга событий в различных точках планеты в режиме реального времени. А также способностью цивилизации к оперативной проекции властных решений в масштабе всей планеты»[10]. Понимая, что назрела необходимость радикального пересмотра фундаментальных и методологических принципов изучения мирового сообщества, К.С.Гаджиев в качестве одного из способов решения данной проблемы предлагает по-новому интерпретировать префикс гео- в термине «геополитика»: «не как картографическое измерение международно-политических реальностей, а как понимание мирового сообщества в виде единой «завершенной» системы в масштабах всей планеты»[11]. Он подчеркивает, что « гео-» означает «масштабы, параметры и измерения, правила и нормы поведения как мирового сообщества в целом, так и отдельных государств, союзов, блоков в общемировом контексте»[12]. В данном контексте можно утверждать, что для современной геополитики «гео-» - это не земля, в смысле географического территориального пространства, а это - планета «Земля», геополитическое пространство которой в настоящее время существенно расширено и не сводится только к территориально-географическому. Сегодня геополитика рассматривает мировое пространство не как мозаику геополитический карты с четко очерченными межгосударственными границами, а как общий для всего человечества «космический корабль Земля.

Результатом пересмотра традиционной классической геополитики, адекватного реальности и тенденциям ее эволюции, стало возникновениеновой геополитики как научной дисциплины, которой присущи следующие основные положения, касающиеся ее предмета и центральных проблем:

Новая геополитика, в отличие от традиционной, используя более совершенные методы анализа и учитывая такие мировые тенденции, как глобализация, интеграция, демократизация, а также вызовы и угрозы глобальной безопасности, является менее ангажированной, более беспристрастной.

2. Объектом геополитики как научной дисциплины является та сфера деятельности, которую принято называть геополитикой, где происходит взаимодействие политики и материальных и нематериальных ресурсов, обеспечивающее акторам влияние, авторитет, сотрудничество с другими акторами в геополитическом пространстве.

3. Новая геополитика анализирует обстоятельства глобального мира в широком пространственном измерении (территориально-географическое, воздушно-космическое, экономическое, политическое, культурно-цивилизационное, информационное) и способна предоставить целостную геополитическую картину мира.итическое, воздушно-космическоедушно-космическоеегия России. цузский ученый, генерал Пьер Галлуа.шениях на повестке дня возника

4. Новая геополитика акцентирует внимание на изучении деятельности в геополитическом пространстве крупных, ведущих государств, подчеркивая, что их геополитика имеет гораздо больше разносторонних глобальных последствий, чем геополитика малых государств.

5. Новая геополитика не рассматривает более государство как единственный или бесспорно главный субъект политической деятельности на всех уровнях анализа, а стремится интегрировать в теоретический анализ актуальные тенденции мирового развития, связанные с постепенной потерей государством роли главного актора транспограничных взаимодействий и с изменением приоритетов таких взаимодействий.

6. В отличие от традиционной, новая геополитика изучает новых субъектов в геополитическом пространстве: правительственные и неправительственные международные организации, транснациональные корпорации, националистические и сепаратистские движения, политические движения народов, не имеющих государственности и расселенных по территории нескольких стран, террористические организации.

7. Новая геополитика делает акцент на взаимодействии различных акторов геополитики.

8. Новая геополитика рассматривает и тот факт, что активная деятельность акторов может способствовать не только становлению стабильного, безопасного мира, но и дестабилизации геополитического пространства.

9. Новая геополитика избегает обращения к натуралистическим, детерминистским концепциям границ и пределов, свойственной старой традиционной геополитике. Она пользуется понятием гибких границ и барьеров. Новой геополитике характерен переход от вопросов о постоянных границах и предельных пространствах к бесконечному внешнему миру и открытым рубежам. Она имеет дело с границами, идентичностями и пределами, которые нестабильны и постоянно оспариваются.

10. «Новая» геополитика понимает национальную безопасность не только как военную, но и экономическую, экологическую, культурную и т.д.

11. Новая геополитика разрабатывает геополитические сценарии будущего, прежде всего, нового глобального геополитического порядка.

Используя эти основные характеристики, можно следующим образом определить предмет геополитики: геополитика – это наука, представляющая геополитическую картину мира на основании исследования такого взаимодействия политики и материальных, нематериальных ресурсов, которое позволяет акторам реализовывать свои интересы, приобретать авторитет и влияние в региональном, мировом пространстве, т.е. таким образом непосредственно участвовать в моделировании регионального, мирового пространства.

Для адаптации геополитики к современности ученые уточняют и обновляют ее основные категории и понятия: геополитическая структура мира; геополитическое пространство, геополитические ресурсы, акторы геополитики, геополитическая картина мира, геополитический центр, геополитический регион, геополитическое соперничество, геостратегия, национальная и международная безопасность, национальный интерес, геополитический кодекс, геостратегия, геополитические границы и др. Прежде всего, новым содержанием наполняется категория «геополитическое пространство», ключевое в геополитике, ибо все акторы существуют и действуют в определенном пространственном контексте, и именно в геополитическом пространстве происходят основные геополитические процессы. Если классики геополитики акцентировали внимание только на территориально-географическом измерении пространства, отождествляя понятия «пространство» и «территория», то в настоящее время большинство западных и российских ученых определяют современное геополитическое пространство как довольно сложное, имеющее различные измерения.Как правило, в современной геополитической науке выделяются следующие основные разновидности геополитического пространства, в которых государства и другие акторы геополитики стремятся играть значительную роль:

· территориально-географическое пространство (суша и море);

· воздушно-космическое пространство;

· политическое пространство;

· экономическое;

· культурно-информационное пространство.

Геополитические ресурсы – это те материальные и нематериальные факторы, обладание которыми позволяет акторам геополитики добиваться своих целей, приобретать влияние, авторитет в геополитическом пространстве. Американский ученый З.Бжезинский в своей последней книге, рассуждая о роли Америки в современном мире, отмечал двоякую роль геополитических ресурсов: «Мощь Америки и движущие силы ее общественного развития во взаимодействии могли бы способствовать постепенному созданию мирного сообщества, основанного на совместных интересах. При неправильном же использовании и столкновении друг с другом эти начала способны ввергнуть мир в состояние хаоса, а Америку превратить в осажденную крепость» [13]. К современным геополитическим ресурсам можно отнести экономический и технологический потенциал, обладание геополитически значимыми сырьевыми ресурсами, прежде всего энергетическими (нефть и газ), военный потенциал, прежде всего, обладание ядерным оружием, информационно-культурный потенциал (способность государства распространять свою культуру, язык за пределами национальных границ и др., степень присутствия в информационном пространстве других стран и т.д.), географические ресурсы (размер территории, ее местоположение, численный и этнический состав населения, характер природных ресурсов, особенности климата) и др.

Геополитическая структура (картина) мира – основной объект геополитики. В истории геополитики представлялись и представляются различные геополитические модели: концепция «континентального блока», модель Сердцевинной земли (хартленда), модель «хатрленд – римленд», модель мирового «униполя», однополярный мир, биполярный мир, многополярный мир и т.д.

Акторы геополитики – это те, кто непосредственно участвует в формировании геополитической картины мира.

Геополитический центр – это государства, чье геополитическое значение вытекает из их уникального географического местоположения, которое позволяет им контролировать доступ других государств к важным регионам, к получению ресурсов и т.д.

Геополитический регион – пространство, характеризующееся достаточно высокой степенью интеграции, высокой интенсивностью политических, экономических, торговых и культурных связей (например, Европа, Северная Америка, Юго-Восточная Азия).

Геополитическое соперничество – противостояние и столкновение интересов разных государств и регионов.

Геополитические коды (кодексы) – это оперативные своды законов, состоящие из набора политико-географических предположений, которые лежат в основе внешней политики страны. Они включают в себя определение государственных интересов, стратегические предположения, которые правительство составляет о других государствах и регионах при формировании своей внешней политики, идентификацию внешних угроз национальным интересам, планируемое реагирование на такие угрозы, обоснование такого реагирования.

Геостратегия – это сформулированные цели и задачи актора геополитики, касающиеся его поведения, действий в геополитическом пространстве.

Национальный интерес той или иной страны состоит, как правило, в наращивании экономического, военного, финансового и научно-технического потенциала государства. В геополитике, так же как и в теории международных отношений, в мировой политике, «национальный интерес» отождествляется с «государственным интересом».

Экспансия – категория, которая довольно часто использовалась в геополитике XIX и XX вв. для характеристики территориальных приобретений, установления военно-политической сферы влияния. Большинство ученых, анализирующих современное геополитическое пространство, категорию «экспансия» почти не используют. В то же время российский геополитик К.Э.Сорокин, например, считает эту категорию одной из главных и характерных категорий современной геополитики как науки, называя ее производной от категории «государственных интересов» и расширяя ее содержание. Под экспансией Сорокин понимает не только имевшие место в истории военные агрессии, но и другие измерения: информационное, культурно-цивилизационное, религиозное и этнорелигиозное, политическое и особенно экономическое, которое и является стержнем современной экспансии[14].

В современном мире геополитика имеет большое практическое значение, о чем свидетельствуют ее функции: познавательная, прогностическая, управленческая, а также функция социализации. Познавательная функция – это анализ геополитической картины мира: исследование основных мировых тенденций, которые могут существенно трансформировать геополитическое пространство, изучение акторов, непосредственно участвующих в формировании геополитической картины мира (государства, регионы, межправительственные организации мирового и регионального уровней, неправительственные организации), выявление тех вызовов, угроз и конфликтов, которые могут повлиять на изменение геополитической картины мира. Реализуя эту функцию, геополитическая наука фактически пытается ответить на вопрос, существует ли мировой порядок.

Из познавательной функции вытекает прогностическая функция геополитической науки, цель которой на основе мониторинга определять позитивные или негативные перспективы участия тех или иных государств, регионов в формировании геополитической картины мира, обозначать возможные конфигурации стран и союзов, которые могут способствовать становлению безопасного мира или, наоборот, дестабилизировать его, а также предупреждать о тех угрозах и локальных конфликтах, которые могут иметь геополитические последствия. Одним словом, геополитика в состоянии моделировать перспективы развития и изменения геополитической картины мира.

В процессе познания и прогноза эволюции геополитической картины мира используется системный и структурно-функциональный методы, неоинституциональный метод, метод рационального выбора, а также такие методы анализа, как наблюдение, изучение документов, сравнение, экспликативные методы (контент–анализ, ивент-анализ, метод когнитивного картирования, эксперимент), моделирование, построение идеальных моделей вероятного развития событий.

Управленческая функция - это выработка практических рекомендаций для тех акторов, которые участвуют в формировании геополитической картины мира, в управлении региональными или мировыми геополитическими процессами (межправительственные организации мирового и регионального уровня, великие державы, неправительственные организации). Благодаря геополитическому анализу вырабатываются рекомендации для формирования стабильного и безопасного мира, для эффективного развития отсталых стран и регионов, для предотвращения геополитических угроз и разрешения локальных конфликтов. Современная геополитическая наука вполне в состоянии помочь государству и другим акторам геополитики выработать относительно реальную (а не утопическую) геополитическую стратегию.

Идеологическая функция геополитики может иметь позитивные или негативные последствия. Геополитика в ее современном, широком понимании может научить элиту и граждан «геополитически мыслить» и «геополитически действовать». Геополитика формирует у граждан представления о геополитической картине современного мира, т.е. граждане приобретают навыки многоаспектной оценки в сфере геополитики, способность моделировать мировые и региональные тенденции, а также понимание того, что только грамотная система управления внутренними и внешними процессами может обеспечить их государству достойное место и активную роль в современном геополитическом пространстве. Современное широкое понимание геополитики культивирует в гражданах такую ценность, столь необходимую в современном глобализирующемся мире, как толерантность. Но геополитика, если ее сводить только к идеологии, рассматривать в качестве пропагандистского инструмента для передела «сфер влияния», для осуществления «великой исторической миссии» может культивировать в гражданах и совсем противоположные чувства.

Вопросы для обсуждения.

Как определяется современными учеными предметное поле геополитики?
Какие новые категории появились в геополитике в последние десятилетия?
Какие основные методологические подходы используют современные исследователи геополитики?
Каково практическое значение геополитики?

Литература:

Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004.
Гаджиев К.С. Введение в геополитику. М., 2000.
Замятин Д.Н. Геополитика: основные проблемы и итоги развития в XX веке. – Полис, 2001, № 6.
Лебедева М.М. Мировая политика: Учебник для вузов. М., 2004, с.63-69.
Лебедева Т.П. Методологические проблемы преподавания курса «Геополитика» в высшей школе. – Ученые труды. М., Университетский гуманитарный лицей, 2002.
Лебедева Т.П. Геополитика. - Политология: Лексикон. М. 2007. С. 25-37.
Плешаков К. Компоненты геополитического мышления. – Международная жизнь, 1994, № 10.
Тихонравов Ю.В. Геополитика. Учебное пособие. М., 2000, с. 10-33.
Цымбурский В.Л. Геополитика как мировидение и род занятий. – Полис, 1999, № 4.
Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2004, с.46-75.
Parker G. Geopolitics. Past, Present and Future. L. and Washington, 1998.
O Tuathail, G. Critical Geopolitics. Minneapolis: University of Minnesota Press. 1996.

Глава 2. Классическая геополитика.

Предтечей современной геополитики является классическая геополитика, которая представлена такими западными учеными, как Ф. Ратцель, Р.Челлен, А.Т.Мэхэн, Х. Маккиндер, К. Хаусхофер, П. Видаль де ла Бланш, А.Деманжон и др. Классическая геополитика была весьма авторитетной до начала Второй мировой войны. Эти ученые стали классиками, потому что их значительные теоретические заслуги смогли устоять перед исторической критикой. Во-первых, они создавали новую сферу научного знания, задаваясь вопросом, от чего зависит безопасность государства и суверенитет, процветание государства, его сила, мощь и влияние в мире. Во-вторых, они сосредоточили основное внимание на анализе факторов и методов, обеспечивающих могущество государства в мире, чем во многом помогали государствам формулировать свои геополитические кодексы. В-третьих, они были инициаторами создания пространственного подхода к объяснению смысла политических событий, оперируя такими основными категориями, как «пространство», «большие пространства». В-четвертых, начиная с Маккиндера, почти все авторы представляли геополитические сценарии мирового масштаба, т.е. рассматривали мир как единое функционирующее целое, имеющее рациональное объяснение. Хотя их геополитические конструкции не были лишены идеологической нагрузки, так как каждый геополитик был обеспокоен, прежде всего, проблемой безопасности и могущества своего отечества, все же им нередко удавалось представить относительно объективную картину мира и определить основные тенденции его дальнейшего развития. В-пятых, представители классической геополитики ввели в научный оборот категории геополитики, многими из которых до сих пор оперируют ученые при исследовании геополитической картины мира: «геополитика», «пространство», «большие пространства», «географическое положение», «великие державы», «планетарный статус государства» и т.д.

Классическая геополитика сыграла большую роль в формировании геополитики как науки, но ей свойственны и определенные недостатки, многие из которых можно объяснить исторической ограниченностью. Во-первых, это использование фактически только географического детерминизма как основного методологического принципа исследования геополитики, который основывался на признании того, что именно географический фактор, т.е. размер территории, местоположение страны, ее природно-климатические условия, близость или отдаленность от морей и океанов и другие географические параметры определяют основные направления общественно-политического развития того или иного народа, его характер, поведение на международно-политической арене. Хотя уже в рамках классической геополитики представители французской школы предпринимали и небезуспешно первые попытки преодолеть географический детерминизм. Во-вторых, это чрезмерное увлечение картиной планетарного дуализма – «морские силы» против «континентальных сил» или талассократия («власть посредством моря») против теллурократии («власть посредством земли»). В-третьих, понимая геополитику как воплощение государственной власти в пространстве, они пропагандировали стремление к прямому военному или политическому контролю над территориями, и в данном контексте довольно часто пропагандироваласьстратегия «анаконды» - блокирование вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что постепенно должно было привести к стратегическому истощению и экономическому удушению противника. В-четвертых, считая контролируемое государством территориальное пространство основным фактором его силы и мощи, обосновывая необходимость стремления государства к динамичному территориальному росту, к расширению жизненного пространства, некоторые представители классической геополитики (Ратцель, Челлен, Мэхэн) признавали военную экспансию как вполне естественный способ приобретения геополитического могущества.

Основной категорией геополитики классики считали пространство, которое они понимали только как предельное территориальное пространство, имеющее свои постоянные границы. Процветание государства, по их мнению, полностью основывается на свойствах его территории. Для своего существования и процветания государство должно обеспечить себя жизненным пространством и стремиться к постоянному динамичному пространственно-территориальному росту. Толькозначительное территориальное пространство обеспечивает государству безопасность, суверенитет, политическую силу и доминирующие позиции в мире, отличает процветающие государства от упадочных. В связи с этим они разрабатывали стратегические и тактические методы, с помощью которых можно было расширить собственное территориальное пространство, обеспечить доминирующие позиции в мире и контроль над другими регионами.

Для отцов-основателей классической геополитики немецкого географа Ф.Ратцеля (1844-1904) и шведского государствоведа и географа Р.Челлена (1864-1922) геополитика – это учение о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве. Для них государство – живой, сложный организм, развивающийся в пространстве и не признающий принцип «нерушимости границ». Государство рождается, растет, умирает, подобно живому существу. Причем развитие государства объективно необходимо связано с ростом численности народа, которому уже не хватает земли внутри страны и он устремляется вовне, т.е. к внешней колонизации. А «новое пространство», обретенное народом, является как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы. Разложение каждого государства происходит при его отказе от большого пространства. По мнению Ратцеля, государство, если оно желает быть «подлинной» великой державой, должно иметь в качестве своей пространственной основы площадь приблизительно в 5 миллионов квадратных метров. Если государство – живой организм, который подчиняется категорическому императиву расширения своего территориального пространства, то вполне естественной для Ф. Ратцеля и Р. Челлена являлась экспансия государства, включая войну.

Ф.Ратцель работе «Законы пространственного роста государства» (1896) сформулировал семь основных законов пространственного роста государств, многие из которых не потеряли своего актуального значения до сих пор:

1. Пространство растет вместе с ростом культуры нации.

2. Рост государства предполагает дальнейшее развитие идей, торговли, т.е. повышенную активность во всех сферах жизни общества.

3. Рост государства осуществляется путем присоединения и поглощения малых государств.

4. Граница – это периферийный орган государства, в котором проявляются его рост, сила или слабость и все изменения в организме государства. Сильное государство – то, которое в состоянии поддерживать тесные связи между своими пограничными зонами и сердцевиной. Любая тенденция к ослаблению этого взаимодействия неизбежно ослабит государство и приведет к потере пограничной зоны, которая может провозгласить независимость от центра или присоединиться к другому государству.

5. В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физико-географической среды; береговые линии, русла рек, равнины, районы, богатые естественными ресурсами.

6. Первый импульс к территориальному росту приходит к примитивным государствам извне, от более высоких цивилизаций.

7.Общая тенденция к слиянию территорий, разветвляясь, переходит от государства к государству и набирает силу. Государства в своем пространственном расширении стремятся к естественно замкнутым конфигурациям. И это стремление к врастанию в естественные границы может быть удовлетворено в границах континентов.

Ратцель одним из первых отметил геополитическое значение моря. В своей книге «Море, источник могущества народов» (1900) Ратцель указывал, что планетарный масштаб полноценной экспансии требует от мощной державы развития военно-морских сил. «Океаном будущего» он называл Тихий океан, который, имеет выгодное стратегическое положение, уникальные ресурсы и огромные размеры. Именно в зоне Тихого океана Ратцель прогнозировал столкновение пяти ведущих держав мира: Англии, США, России, Китая и Японии, отмечая при этом, что в данном конфликте пространственные континентальные державы имеют преимущество перед державами морскими, не обладающими достаточным пространством в качестве геополитического ресурса.

Р.Челлен утверждал, что мощь государства зависит от суммы таких факторов, какестественно-географические свойства, прежде всего, территория, а также хозяйство, народ, форма государственного правления. Но под хозяйством он понимал не достижение экономической мощи, конкурентноспособности, с помощью которых можно было завоевать доминирующие позиции в мире, а достижение автаркии, самодостаточности и независимости в отношении продовольствия и природных ресурсов. Считая народ фактором мощи государства, Челлен, как все представители классической геополитики, говорили сугубо о поддержании численности населения. Что касается формы государственного правления, то Челлен отождествлял ее с конституционной и административной структурой. Но при этом утверждал, что сила государства – более важный фактор для поддержания его существования, чем закон, поскольку сам закон может поддерживаться только силой. Он считал, что государство – это цель сама по себе, а не организация, которая служит целям улучшения благосостояния своих граждан.

Геополитическому могуществу государства, по мнению Челлена, также могут способствовать три пространственных фактора: расширение, территориальная монолитность, свобода перемещения. Каждое государство имеет свое соотношение этих факторов. Так, Россия обладала большой территорией (осуществила расширение), территориальной монолитностью, но не свободой перемещения, так как ее доступ к теплым морям ограничен. Великобритания обладала свободой перемещения благодаря своему приокеаническому положению, мощному флоту и господству на океанических путях; огромным расширением, благодаря своим заморским доминионам и колониям, но не территориальной монолитностью, в чем заключалась слабость Британской империи. У Японии имелась территориальная монолитность и свобода перемещения в зоне самого большого Тихого океана, но не было достаточной протяженности территории. Самое благоприятное для геополитики соотношение трех факторов имели Соединенные Штаты Америки: и протяженное пространство, и свобода перемещения, и территориальная монолитность, чем весьма эффективно воспользовались в будущем.

Ратцель и Челлен был первыми, кто начал формулировать важную геополитическую концепцию – концепцию «мировой державы». Так, Ратцель подчеркивал, что большие страны в своем развитии имеют тенденцию к максимальной географической экспансии, выходящей постепенно на планетарный уровень, т.е. становятся постепенно мировыми державами. Судьбу континентальной «мировой державы» Ратцель в будущем предрекал Германии. Эту идею Ратцеля довел до логического конца Челлен в книге «Великие державы» (1910). Он утверждал, что основным субъектом геополитики являются великие державы, которые «обречены» подчинить себе малые страны и объединить их в большие географические и хозяйственные «комплексы». Он указывал, что отдельные «комплексы» такого вида, в частности, США, Британская империя, Российская империя, сложились в XVIII-XIX веках, причем Россию называл «центральной фигурой планетарной выставки», поскольку она является сферой пересечения двух больших культурных миров – Западной Европы и Восточной Азии. В силу этого она более других стран, чем даже США, подходит для посреднической роли в межгосударственных отношениях. В начале XX века, по мнению Челлена, должен образоваться большой европейский «комплекс» под эгидой Германии, ибо пространство Германии обладает осевым динамизмом и может структурировать вокруг себя остальные европейские страны. Как известно, эта идея Ратцеля и Челлена о Германии как «континентальном государстве», объединяющем страны Европы, была «блестяще воскрешена» лидерами Третьего Рейха.

Если Ратцель и Челлен создавали свои геополитические концепции, во многом задаваясь вопросом, как обеспечить будущее величие Германии, то американский историк и адмирал морского флота А.Мэхэн (1840-1914), в своих основных работах: «Влияние морской силы на историю. 1660-1783 гг.» (1890) и «Заинтересованность Америки в морской силе в настоящем и будущем» (1897) акцентировал внимание на геополитических ресурсах и методах, которые могут обеспечить будущее мировое величие США.Одним из первых Мэхэн рассматривал категорию «национальные интересы» в контексте внешней политики. Национальные интересы США он формулировал по-военному четко. Определение национальных интересов Мэхэна – это классический имперский подход к национальным интересам. Они выражались прямо и откровенно, что соответствовало типу мышления того времени. К числу таких интересов, помимо обороны национальных границ, он относил активизацию морской торговли (прежде всего с Китаем), приобретение территориальных владений, которое бы способствовало контролю над морями, поддержку докторины Монро (Доктрина Монро – первая геополитическая доктрина США, провозглашенная в послании американского президента Джеймса Монро (1758-1831) Конгрессу 2 декабря 1823 г., согласно которой выдвигался принцип разделения политического влияния в мире между США и Европой. Доктрина провозгласила главенствующую роль США В Латинской Америке) и гегемонию в Карибском бассейне. Для американцев доктрина Монро стала такой же священной, как Декларация Независимости и Конституция США. В течение длительного периода она оправдывала военную интервенцию США в страны Латинской Америки, Карибского бассейна. Во времена холодной войны доктрина Монро являлась фактически патентом США на вмешательство в западный мир и постепенно в остальную часть мира.

Мэхэн утверждал, что могущество государства обеспечивается «морской силой». В отличие от Ратцеля и Челлена, он выдвинул идею преимущества морской державы над континентальной. Американский геополитик утверждал, что обладание морем или контроль над ним являются теперь и всегда были великими факторами в истории мира. «Морская сила» государства, по Мэхэну, - это наличие военного флота, торгового флота и военно-морских баз. Он выделял шесть критериев, которые могут обеспечить государству планетарный статус:

1. Географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами. Протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы.

2. Конфигурация государства, прежде всего конфигурация морских побережий, и количество портов на них расположенных, от чего зависит процветание торговли и стратегическая защищенность страны.

3. Протяженность береговой линии (чем больше, тем лучше).

4. Численность населения страны, что важно для оценки способности государства строить флот и его обслуживать.

5. Национальный характер, проявляющийся в способностях народа к занятию торговлей.

6. Политический характер правления, от которого зависит ориентация лучших природных и человеческих ресурсов на создание морской силы.

Мэхэн был уверен, что только морская сила обеспечит Соединенным Штатам Америки планетарную судьбу, мировое господство. Для этого США необходимо положить конец изоляции, построить мощный флот, расширить участие в мировой политике, международной торговле. Он предлагал создать американо-британский альянс, который управлял бы морями и океанами мира, и был противовесом материковым державам, контролирующим большую часть Евразии, в первую очередь России и Китаю, во вторую – Германии; бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей; координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии. Если рассматривать американскую военную стратегию на протяжении XX века, то вполне очевидно, что она строилась в прямом соответствии с идеями Мэхэна.

Американским геополитиком была предпринята одна из первых попыток анализа планетарных геополитических структур, «больших пространств». Основной такой структурой, способной вследствие интенсивности торговли и политической активности бороться за мировое влияние, он считал «северную континентальную полусферу», южная граница которой маркируется Суэцким и Панамским каналами. Наиболее важным элементом внутри данной полусферы в пределах Евразии он называл Россию, как доминантную континентальную державу. В его геополитическом проекте-прогнозе Соединенным Штатам отводилась роль мирового лидера, лидера европейской цивилизации, преемника и наследника Великобритании, что впоследствии и было реализовано.

Планетарное значение у Мэхэна приобрел принцип «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в северо-американской гражданской войне 1861-1865 гг. Американский геополитик считал, если мощь государства определяется «морской силой», то в случае противостояния стратегической задачей номер один является недопущение обретения этой силы противником. Согласно Мэхэну, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует удушать в кольцах «анаконды», сдавливая континентальную массу за счет выведенных из-под ее контроля береговых зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам. Мэхэновская стратегия «анаконды» реализовывалась в первой и второй мировых войнах, но особенно очевидной она была в эпоху холодной войны, когда США и их союзники стремились изолировать континентальную мощь СССР, сковывали его вооруженные силы по периметру всей территории, а во внешнем кольце создавали постоянную ракетно-ядерную угрозу. В евразийской прибрежной зоне Соединенные Штаты создали две линии военно-морских баз: с запада вдоль евразийского побережья простирались военные блоки НАТО, СЕАТО, СЕНТО.

В теории хартленда (Сердцевинной земли) британского географа Х.Д. Маккиндера (1861-1947), изложенной в его известной работе «Географическая ось истории» (1904), впервые была представлена целостная геополитическая картина мира, состоящая из трех основных регионов – хартленд, внутренний полумесяц, внешний полумесяц. Определяющим моментом в судьбе народов и государств Маккиндер считал их географическое положение. Он утверждал и одновременно опасался, что в границах Мирового острова, куда входят Азия, Африка и Европа, находится Евразийский континент, а в центре последнего – «сердце мира», или «хартленд» - континентальные массы Евразии, осевой регион мировой политики, который в XX веке может контролировать весь мир, ибо баланс сил меняется в его пользу. Согласно Маккиндеру, любая континентальная держава (для Маккиндера хартленд – это, прежде всего, Россия и Германия – два самых опасных противника Англии), захватившая господствующее положение в осевом регионе – хартленде, будет соперником Великобритании в борьбе за обладание статуса мирового лидера. В связи с этим британский геополитик сформулировал тезис, ставший впоследствии афоризмом: тот, кто управляет Восточной Европой, тот управляет хартлендом, тот, кто управляет хартлендом, тот командует Мировым островом, тот, кто управляет Мировым островом, тот командует всем миром. Высокий геополитический статус хартленда Маккиндер объяснял двумя факторами. Первый - недоступность хартленда для судов морских держав. Второй фактор – это развитие транспортной технологии, которая обладает способностью изменять физические свойства пространства Земли. Транспортные артерии, по мнению Маккиндера, способствуют большему единению континентальных территорий и проникновению на сопредельные территории. В начале XX века, по мнению Маккиндера, эра превосходства океанического полушария подходит к концу, а новые транспортные технологии, прежде всего железные дороги, меняют вектор геополитических сил в пользу континентального полушария. «…Теперь трансконтинентальные железные дороги изменяют положение сухопутных держав, и нигде они не работают с такой эффективностью, как в закрытых центральных районах Евро-Азии…»[15]. Именно с развитием транспортных технологий Маккиндер связывал экономическое и пространственное могущество хартленда.

Точные границы хартленда Маккиндером не проводились, более того, они менялись от работы к работе, но всегда в центре хартленда лежала значительная часть России, занимающая в Евразии, по его мнению, центральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит Германии. В модели Маккиндера хартленд окружает планетарный пространственный элемент – внутренний полумесяц, который представляет собой евразийский пояс прибрежных территорий, включающий морские страны Европы, Ближний и Средний Восток, Индию, Юго-Восточную Азию и Китай. Именно эти обширные территории как щит защищают хартленд, но сами могут быть объектом экспансии со стороны морских держав. За внутренним полумесяцем следует внешний, или «островной», полумесяц, включающий острова и континенты за пределами Евразии: Британию, Южную Африку, Австралию, обе Америки, Японию, мощь которых будет уменьшаться по мере расширения территории континентального союза и укрепления его ресурсной базы. Сплочение внутреннего и внешнего полумесяца океанических государств под британским водительством, по мнению Маккиндера, могло бы блокировать хартленд, не допустить роста его геополитической мощи.

Британский геополитик предвидел столкновение двух главных континентальных держав Германии и России в борьбе за хартленд и рассматривал эту перспективу прежде всего с точки зрения интересов Англии, которая должна будет в этой схватке держать сторону России. Чтобы избежать мировой войны и противостоять могуществу хартленда, предотвратить возможное движение Германии на восток, к центру хартленда, чего особенно опасался Маккиндер, сохранить баланс сил на Евразийском континенте и мировое лидерство Великобритании, необходимо, по его мнению, создать «срединный ярус» независимых государств между Германией и Россией. Хотя такие государства в Восточной Европе и были созданы после Первой мировой войны (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша Чехословакия, Румыния), но они, как показало Мюнхенское соглашение 1938 года, оказались неэффективным буфером. Мир не избежал новой войны.

Как свидетельствуют итоги Второй мировой войны, геополитические прогнозы и опасения британского геополитика относительно хартленда не были безосновательными: сильное давление из хартленда в западном, восточном и южном направлениях привело к еще большему его контролю над Евразией, образовался блок континентальных держав, превышающих по площади империю Чингизхана, во главе с СССР. Хартленд, как и прогнозировал Маккиндер, действительно стал сильным влиятельным пространством, но не благодаря тем факторам, на которые указывал английский геополитик (транспортные технологии, особенно в азиатской части, до сих пор остаются насущной проблемой России), а в результате победы в войне. В последних работах Маккиндер, отдавая дань изменившейся после Второй мировой войны геополитической картине мира, достаточно точно определяет будущий глобальный геополитический конфликт как противоборство между хартлендом (СССР) и странами «внешнего полумесяца» и призывает западные страны, объединившись, отстаивать концепцию «атлантической цивилизации». Позже эта идея нашла реальное воплощение в создании блока НАТО.

Если Маккиндера волновала возможная утрата статуса мирового лидера Великобританией, то крупнейший представитель немецкой школы геополитики Карл Хаусхофера (1869-1946) был обеспокоен будущей политической судьбой Германии. В своих геополитических концепциях Хаусхофер развивал многие идеи отцов-основателей классической геополитики Ратцеля и Челлена. Он был солидарен с отцами - основателями геополитики в понимании того, что есть геополитика, какова ее роль и значение. «Геополитика, - писал Хаусхофер, - есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством, именно – искусством руководства практической геополитикой. Геополитика – это географический разум государства»[16]. Основная цель государства, по его мнению, - это расширение жизненного пространства, которое позволяет стать экономически и политически независимым, т.е. великой державой. «…Геополитический подход, - подчеркивал Хаусхофер, - выступает как необходимость, и в гораздо большей степени для того партнера, который при проведении границы был ущемлен в отправлении его жизненных функций, чем для того, который получил от этого преимущества»[17]. Ущемленной страной Хаусхофер видел Германию: после первой мировой войны Германия потеряла все свои колонии и оказалась зажатой в центре Европы. Немецкий ученый и политик считал своим долгом найти и обосновать пути и методы достижения геополитической мощи немецкого государства. Оперируя основными геополитическими категориями своих предшественников, прежде всего такими как «жизненное пространство», «пространство как фактор силы», признавая грандиозность планетарных идей Маккиндера, учитывая реальную геополитическую ситуацию, стремление Германии достичь преимущества одновременно и на Суше и на Море, К.Хаусхофер сформулировал три возможных, по его мнению, геополитических сценария, предусматривающих интересы Германии: теорию Больших пространств, панрегионализм и теорию континентального блока.

Концепция Больших пространств Хаусхофера – это формирование геополитических макроструктур на преобладании или смене широтных и меридиональных тенденций экспансий мировых держав. Согласно Хаусхоферу, настоящие геополитические структуры (Большие пространства), развивающиеся по меридиональным направлениям (США – Латинская Америка; Европа – Африка; Япония – Океания; «стратегия теплых морей СССР), во второй половине XX века сменятся широтным порабощением США всей планеты. Хаусхофер фактически предугадал ориентацию геополитических устремлений США по линии Запад-Восток. Он был уверен, что будущее планеты зависит от результатов борьбы двух тенденций: сможет ли англо-американская экспансия вдоль параллелей побороть сопротивление восточно-азиатской экспансии вдоль меридианов. Опасаясь данной геополитической тенденции, которая будет безусловным препятствием для восстановления былого величия Германии, Хаусхофер стремился поделить мир заранее. Так появилась его концепция панрегионализма, согласно которой объединение государств, формирование глобальных регионов происходит на основе так называемых пан-идей, т.е. социально-экономической, социально-политической и идеологической общности, и которая весьма похожа на современного механизм формирования больших пространств. Пан-идеи, писал Хаусхофер, - это широкие цели, но только те, «которые, - возвышившись над откровенно завоевательским и эксплуататорским мышлением, - выступали носителями культурных миссий…» [18]. Когда пан-идеи воплощаются на просторах Земли, они становятся объектом геополитики. Именно пан-идеи, по мнению Хаусхофера, должны стать основой новой мировой системы, которая будет формироваться в результате упадка Великобритании и более мелких морских держав и в которой доминирующее положение займет Германия. В своей первой панрегионалистской модели Хаусхофер разделил мир на три с севера на юг ориентированных панрегиона, каждый из которых состоял из ядра и периферии, а также обладал экономической самодостаточностью: (1) Пан-Америка с ядром в США; (2) Евро-Африка с ядром в Германии; (3) Пан-Азия с ядром в Японии. Из этой модели вовсе было не ясно, какую роль в ней играет СССР. Позже он предложил другую панрегионалистскую модель – четырехчленное деление мира: четвертым панрегионом стала Пан-Россия с ее сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане. Формирование после Второй мировой войны биполярного мира сделало понятие панрегионов временно несостоятельным. Однако с распадом биполярной системы мира, с распадом мировой социалистической системы вначале экономические блоки, а в настоящее время и так называемые панрегионы фактически возвращаются в мировую практику.

Хаусхофер хотел процветания и величия Германии, а потому искал возможности для этого, исходя из создавшихся внешнеполитических и внутриполитических условий и тенденций. В начале 40-х годов XX века он оставил панрегионалистскую концепцию и перешел к теоретическому обоснованию другой идеи - большого континентального блока, или геополитической оси: Берлин – Москва – Токио, т.е. ориентация Германии на Восток. «Самым крупным и самым важным поворотом в современной мировой политике, - подчеркивал Хаусхофер, - несомненно, является формирование мощного континентального блока, охватывающего Европу, Северную и Восточную Азию»[19]. Он понимал, что положение Германии в центре Европы делало ее естественным противником западных морских держав – Англии, Франции, в перспективе США. Сами талассократические геополитики также не скрывали своего отрицательного отношения к Германии и видели ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических противников морского Запада. Хаусхофер вслед за Ратцелем и Маккиндером считал, что континентальная держава обладает значительным преимуществом над морской, вследствие чего рассматривал Германию и Россию как ядро Евразийского союза. В перспективе к этому ядру могут присоединиться Япония и Китай, в результате чего будет создан трансконтинентальный блок. В статье «Континентальный блок» Хаусхофер писал: «Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа – немцы и русские – всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики»[20]. В этой же работе он отмечал, что очень сильный континентальный блок способен парализовать «политику анаконды» англо-саксонского мира в военно-политическом, военно-морском и экономическом отношениях. Только идея Евразии, воплощаясь политически в пространстве, даст Германии возможность для долговременного расширения ее жизненного пространства». Восток он рассматривал как жизненное пространство, дарованное Германии самой судьбой.

Будучи, прежде всего, ученым, Хаусхофер считал, что континентальный блок можно создать мирным путем, совместными усилиями России и Германии. Он приводил некоторые аргументы возможности формирования данного блока. Во-первых, он пытался идентифицировать Германию как западное продолжение евразийской, азиатской культуры, вследствие чего «ориентация на Восток» вполне естественна. Во-вторых, он считал, что «в России всегда существовало политическое направление, понимавшее пользу и возможности германо-русско-японского сотрудничества»[21]. В – третьих, он был уверен, что такой значительный геополитический аргумент, как создание крупного в территориальном отношении и мощного в силовом отношении континентального блока, не может не привести Советский Союз к пониманию льтате победы во Второй мировойй мировой войне.необходимости его создания и к его последующему добровольному соглашению о контроле Германии над Евразией. В данном контексте Хаусхофер как историческую веху воспринял германо-советский пакт о ненападении 1939 года (Акт Молотова – Риббентропа). В нем он видел путь преодоления крайне неблагоприятного «зажатого» положения Германии между талассократическими державами и хартлендом. Союз Германии с Россией обеспечил бы Германии трансконтинентальные коммуникации от Рейна до Амура и Янцзы, свободные от англосаксонского влияния. Германия получила бы выход к открытому океану и стала бы обладать мощью как континентальной, так и океанической державы.

Немецкий геополитик пропагандировал идею борьбы за «жизненное пространство» среди своих соотечественников: научных и деловых кругов, чиновников и студентов. Но в Германии того времени Хаусхофер увидел только одну политическую силу, которая могла бы реализовать столь насущную для страны идею, - нацизм, которому он фактически доверил свой научный потенциал. Известно, что геополитические воззрения Хаусхофера довольно успешно использовались нацистским режимом в пропагандистских целях, в результате чего немецкий исследователь был причислен союзниками к «видным нацистам». Развитие и реализация идеи «жизненного пространства» и теории континентального блока осуществлялись нацистами далеко не тем путем и не теми методами, которые предполагал Хаусхофер. После окончания Второй мировой войны Хаусхофер отмечал, что нацизм использовал геополитику независимо от геополитиков, вульгаризируя и извращая основные положения этой дисциплины.

Немецкой школе геополитики противостояла французская школа, видными представителями которой были Видаль де ла Бланш (1845-1918) и его ученики А.Деманжон (1872-1940) и Ж.Ансель (1882-1943). Такое противостояние отчасти можно объяснить фактом длительного соперничества Франции с Германией. Многие идеи французских геополитиков в большей степени соотносятся с современными, нежели идеи Ратцеля, Челлена и Хаусхофера. Французским мыслителям был чужд географический фатализм. Видаль де ла Бланш подчеркивал, что Ратцель и его последователи явно переоценили роль географического фактора, считая его определяющим в геополитике. Французский ученый выработал свою геополитическую концепцию «поссибилиз