Октябрьская революция и отделение церкви от государства 2 страница

На съезде Проханов столкнулся, однако, с оппозицией большинства делегатов и попытался изменить свою позицию, назвав свое «послание» заблуждением. «Но благодаря присутствию на съезде нашего осведомителя, - отчитывается Е. Тучков, - Проханова удалось убедить, что он этим поступком подорвет всякий авторитет». В итоге, сообщает Е. Тучков, «съезд подавляющим большинством (!?) выносит резолюцию в этом (т. е. признающим для всех евангельских христиан обязанность службы в армии - авт.) духе». Лишь «небольшая группа» делегатов съезда «стала рассылать по всем общинам свое обращение, указывающее на противохристианский поступок съезда и Прохановской компании». Тогда приближенные Проханова, сообщает о ходе развития событий хорошо информированный Е. Тучков, начали

просить ликвидировать эту группу, мотивируя тем, что она сов. власти вредна не только в военном вопросе, но и в политическом отношении, как состоящая из буржуазного элемента». Просьба, естественно, была немедленно выполнена: один из руководителей этой группы был взят под стражу, а затем сослан в Сибирь.

После принятых на съезде евангельских христиан решений многие верующие стали переходить к баптистам, что вызвало волнение в группе Проханова. Как пишет £. Тучков, «благодаря этого спора евангельских групп - баптисты... сумели перетянуть некоторые провинциальные общины на свою сторону, чем до крайности озлобили евангелистов-прохановцев, которые стали просить меня, чтобы и баптисты признали обязательным для себя военную службу». Но на сей раз у чекистов вышла осечка, выразившаяся, по информации Е. Тучкова, в отсутствии практической «возможности действовать сверху», что побудило «компетентные органы» начать «эту кампанию проводить снизу, т. е. с провинциальных общин, подготовляя их при помощи осведомителей к предстоящему Всероссийскому съезду баптистов». Органам ГПУ, сообщает Е. Тучков, к тому времени стало известно, что «коллегия баптистов в лице Павлова, Тимошенко и других» решила «во что бы то ни стало вынести съездом постановление по военному вопросу противоположного характера евангелистам... В этом направлении проходил весь съезд». Пришлось чекистам принять надлежащие усилия, после которых, как сообщает Е. Тучков, «часть делегатов (наши осведомители) стали наиболее смелее настаивать на принятии съездом решения по этому вопросу в положительном смысле».

Добившись смуты на съезде, чекисты тем самым добились своего, ибо съезд во избежание раскола принял «нейтральную резолюцию, не удовлетворив таковой ни правых, ни левых, в особенности средних, которые разъехались и повели кампанию за образование параллельной Всероссийской коллегии (баптистов - авт.). Узнав об этом, Павлов и К (0)... решили поговорить со мной и посоветоваться (!) как лучше выйти из этого положения». После полученных «советов» они «составили воззвание в духе Проханова и разослали для подписания всем членам совета». Хотя и не все еще подписали его, сообщает Е. Тучков, «но уже часть баптистов, узнавшая о нем, начинает укорять в его подхалимстве, нехристианстве и т. д.»

Свой отчет Е. Тучков заключает кратким победоносным резюме: «И так евангелисты и баптисты военную службу в Советской России признали для всех своих членов обязательной и тем самым произвели у себя раскол. Это явление, несомненно, послужит прежде всего прекращению роста сектантства и толкнет их к моральному разложению.

Все остальные секты, как-то молокане, адвентисты и т. д., гораздо менее интересовали нас, чем две первых, ибо они малочисленные и не имеют такойдисциплины как первые, но очередь, несомненно, дойдет и до них, так как работой по сектантству мы вплотную занялись только лишь с половины 1923 года..

27 февраля 1924 г. Нач. 6 отд. СО ОГПУ, Тучков» (102).

Как показывает история Церкви АСД в СССР, чекисты просто так не пугали и после своих «разборок» с баптистами и евангельскими христианами взялись за адвентистов седьмого дня. Хотя конкретная информация о «работе» Е. Тучкова с адвентистскими лидерами и отсутствует, думается, однако, вовсе не случайным было то, что в повестку дня юбилейного, посвященного 40- и 50-летию юбилея адвентистов седьмого дня в России и Европе, Пятого Всесоюзного съезда адвентистов седьмого дня, проходившего в августе 1924 г. в Москве, был включен, в качестве одного из центральных, вопрос об отношении Церкви к советской власти и воинской службе.

Возможно, принятый на Пятом Всесоюзном съезде адвентистов новый политический курс и не стоит объяснять одним лишь давлением чекистов и работников Антирелигиозной комиссии. Возможно, при анализе причин и факторов, повлиявших на принятые в ходе работы съезда решения, следует, помимо объективных, учитывать и субъективный фактор. В частности, вспоминая о Г. И. Лебсаке, сыгравшем огромную роль в становлении российского адвентизма, глубоко и искренне верующем христианине, нельзя забывать и о том, что ему, как человеку, хотя и прожившему всю жизнь в России и считавшему ее своей единственной Родиной, но бывшему по паспорту немцем, хорошо было известно, с каким подозрением к таким людям всегда относились как власти, так и обыватели. Вот почему у нас в стране до сих пор самые ярые патриоты - частенько люди неславянского происхождения. Вполне возможно, что, наряду с прочими, и это обстоятельство вынуждало Г.И. Лебсака время от времени делать политические заявления о своей лояльности российским властям, будь то власти царские или коммунистические, высоко оценивать то, что они дают России и ее народу. И вполне возможно, особенно в начале 1920-х гг., что это не было фальшью.

Очевидно, у Лебсака были основания положительно отзываться о советской власти, поскольку он на личном опыте знал, каким жестоким преследованиям подвергались протестантские проповедники и миссионеры в царской России. Многие другие протестантские лидеры с восторгом приняли декрет Совнаркома от 1918 г. об отделении церкви от государства и надеялись, что в стране установится подлинная свобода совести, которую их церковь, перестав быть гонимой, сможет использовать в своих интересах.

Председатель Союза баптистов СССР И. А. Голяев по этому поводу говорил: «Религиозные затруднения к проповедованию Евангелия Христова и упрочения царства Божиего в нашем отечестве бывшие в царское время и ныне советской властью упраздненные, в минувшем 1925 году еще более устранены, и мы имели широко раскрытую нам дверь к благовестию Христову». Такие надежды казались тем более реальными, что «работа по разложению сектантства» велась еще не в открытую, а тайными методами, скрытно, тогда как в открытой печати и публично большевистские лидеры декларировали веротерпимость и свободу совести. Г. И. Лебсак же, как вспоминают его ближайшие друзья и сподвижники, всегда отличался удивительной доверчивостью и даже наивностью и не мог заподозрить других в коварстве и злонамеренном обмане. Вполне возможно, что, слушая и читая декреты и постоянную пропагандистскую демагогию большевистских лидеров об отделении церкви от государства, он верил, что религиозная обстановка в стране со временем улучшится.

Г. И. Лебсак продолжал в это верить даже тогда, когда из 21000 членов Церкви адвентистов в России в начале 1930-х гг. почти 3.000 оказались в тюрьмах или в ссылке. Ближайший помощник и друг Лебсака Г. А. Григорьев, живший рядом с ним и часто общавшийся с ним в 30-е годы, рассказывал, как после очередного вызова в ГПУ Г. И. Лебсак пригласил Григорьева к себе и с большим воодушевлением и подъемом рассказывал ему о том, что работники ГПУ довольно мягко и приветливо беседовали с ним, заверяя его, что государство более не будет преследовать ни церковь адвентистов, ни его лично. А закончил свой рассказ Лебсак на совсем оптимистической ноте: «Вот так, брат Григорьев, теперь дело в шляпе, и мы с тобой еще поработаем» (103). В тот же вечер Г. И. Лебсак был арестован (104).

Как бы то ни было, Пятый Всесоюзный съезд адвентистов седьмого дня, руководимый Г. И. Лебсаком, уже в день открытия единогласно «постановил послать на имя ЦИК СССР благодарственную телеграмму за разрешение Съезда» следующего содержания:

«Пятый Всесоюзный Съезд Адвентистов седьмого дня, заседающий в городе Москве, третьем доме Советов, искренно благодарит ЦИК СССР за дарованную Конституцией свободу совести и разрешение настоящего Съезда для устройства своей общинной жизни по законам СССР».

На съезде был заслушан Отчетный доклад председателя Всероссийского Союза адвентистов седьмого дня Г. И. Лебсака, который оценил работу Церкви за последние три года как «вполне удовлетворительную», что выразилось, по его мнению, прежде всего в дальнейшем «росте членов, общин и групп». Отчет был единодушно одобрен и принят.

В следующие дни обсуждались вопросы внутренней жизни Церкви, в первую очередь организационные. На четвертый день работы обсуждался один из центральных вопросов - «об отношении к Советской власти и службе в Армии». Съезд принял решение послать на имя ЦИК СССР «Декларацию», составление которой поручил специальной «комиссии для резолюций». На шестой день была единогласно принята резолюция, кратко выражавшая суть «Декларации», подготовленной комиссией Съезда в адрес ЦИК СССР: «Пользуясь свободой совести и религиозных убеждений, дарованными Советской властью, мы с своей стороны считаем себя обязанными нести все государственные повинности, поэтому признавая Советскую власть законною, Богом установленною, отдаем ей часть подати и налоги, согласно указаний Священных Писаний. Признаем воинскую повинность и каждый член АСД отбывает в согласии с убеждениями своей совести. Принятые на себя обязанности по службе, члены АСД должны исполнять честно и добросовестно».

В полной версии Декларации советские адвентисты седьмого дня эти тезисы развернули подробно, определив свое отношение к государственной власти СССР. Там, в частности, говорится: «С момента возникновения Советской власти на территории бывшей России, Адвентисты седьмого дня, живущие в СССР, ни на минуту не сомневаются, что лозунги, провозглашаемые Советской властью, как-то: «переход от капитализма к социализму», «заменить монархию Республикой», «вся власть трудящимся советам», «земля трудящимся крестьянам», «равноправие и самоуправление народов», «кто не работает, тот не ест», «свобода совести, религиозной и антирелигиозной пропаганды», «Советская Республика - убежище для всех религиозно-преследуемых», «отделение церкви от государства и школы от церкви» и «введение нового стиля и нового правописания» - являются магнитом, объединяющим всех здравомыслящих людей и народов в один крепкий Союз ССР. Адвентисты седьмого дня, будучи гонимыми при царизме, вспоминая ими пережитое и видя коренное изменение и стремление к устранению причин ко злу и угнетению народов, признали Советскую власть, как законную власть, имеющую право действовать в рамках данной ей Богом силы и поэтому, согласно Библии, Адвентисты седьмого дня отдавали, отдают и впредь будут отдавать Советской власти налоги и подати для поддержания и укрепления Республики и до глубины души уверены, что пока Советская власть будет руководствоваться принципами, изложенными в Конституции и декретах и не будет допускать ни угнетения народов, ни преследования искренно-верующих, то не будет во всем мире власти сильнее ее.Поэтому Адвентисты седьмого дня искренно молятся Богу, чтобы Он дал и впредь Советской власти мудрость для управления народами и стремление восстановить начатые святые принципы свободы и справедливости.

Принимая во внимание все вышеизложенное, в основе чего лежит сохранение жизни и свободы человечества, Адвентисты седьмого дня вполне приветствуют поднятый советской властью вопрос о разоружении всего мира. Выражая свое уважение организаторам Советской власти, предоставившей нам права гражданской и религиозной свободы, мы с своей стороны считаем необходимым нести государственные повинности, как гражданской, так и военной службы. С чувством радостного удовлетворения встретили мы опубликование единственного в мире и для всех стран примерного декрета от 4 января 1919 года и подтверждение от 14 декабря 1920 года, свидетельствующее о том, что Советская власть действительно озабочена обеспечить полную свободу совести, что позволяет нам исполнить наши повинности согласно убеждению совести нашей, как пред Богом, так и пред Советской властью. Вероучение Адвентистов седьмого дня чутко относится к свободе совести своих членов, поэтому не считает за собою права предписывать им поступать так или иначе по сему вопросу, и каждый член, руководствуясь своими убеждениями, лично сам отвечает за свое отношение к военной службе, и съезд не препятствует таким членам нести строевую службу, когда их совесть им это позволяет. Принятую же на себя обязанность по службе члены должны считать за свой гражданский долг и исполнять его честно и добросовестно».

Вопрос о «службе в армии» был, скорее всего, делегатам навязан. Уже тогда от них, очевидно, требовали принятия особой декларации об исполнении воинской повинности членами Церкви адвентистов седьмого дня, и делегаты пошли навстречу таким «пожеланиям», приняв требуемую декларацию, но в свою очередь, надеясь на соблюдение главного правила игры «ты - мне, я - тебе», высказали и свои «просьбы» в адрес советского правительства:

«Исходя из принципов Божественного управления миром, мы убеждены в том, что Бог в Своем провидении расположил сердце и дал мудрость нашему незабвенному В.И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного государственного аппарата.

Мы как делегаты 5-го Всесоюзного Съезда Адвентистов седьмого дня, выражаем правительству СССР и всем трудящимся нашей страны в центре и на местах, ведущим твердо к объединению всех под знамя труда и свободы, глубокую свою признательность и чистосердечное сочувствие за все завоевания свободы, и просим:1. Не отменять нигде и никогда принципов свободы совести, изложенных в Конституции СССР и гарантирующих навсегда нам и всем остальным гражданам СССР свободу личных убеждений в религиозных вопросах.

2. Сохранить данное нам право:

а) беспрепятственно созывать съезды и другие собрания общественно-религиозного характера, в пределах законов СССР;

б) издавать литературу духовно-нравственного и гигиенического содержания, а также пропускать из-за границы адвентистскую литературу на разных иностранных языках, содержание которой не противоречит законам СССР;

в) открывать санатории, приюты, лечебницы, сельскохозяйственные артели и другие общеполезные учреждения.

3. Предоставить и впредь беспрепятственно участвовать и помогать в общем строительстве СССР, где только могут быть использованы способности, опыт и энергия членов организации Адвентистов седьмого дня.

4. Не отказывать в выдаче разрешений на выезд за границу нашим делегатам, избираемым на съезды Европейский и Всемирный Адвентистов седьмого дня, а также и в выдаче разрешений на въезд в СССР делегатам, избираемым организацией заграничных Адвентистов седьмого дня, и посылаемым на наши съезды».

В заключительной части Декларации съезд приветствовал «представителей Советской власти «и особенно 13 пункт тезиса Пред. ВЦИКа тов. Калинина, который и стал 17 и 18 пп. постановления XIII Съезда РКП(б), где приглашаются сектанты к участию в общем государственном строительстве и поэтому Адвентисты седьмого дня желают быть одним из цветков в общем букете верующих граждан СССР».

Декларацию подписали председатель съезда Г. И. Лебсак, заместители председателя И. А. Львов и Г. И. Цират, секретари съезда В. С. Дымань и В. Г. Тарасевский, а также все остальные 80 делегатов Съезда.

Декларация, естественно, не удовлетворила советскую власть. От съезда ожидали большего, а делегаты его, несмотря на выражения своей верноподданнической позиции в адрес правительства, тем не менее в вопросе об отношении к службе в армии остались на принципиальных позициях, высказавшись в поддержку постановлений своего центрального руководства, выражавших мнение всей Церкви и предусматривавших прежде всего уважение к праву каждой личности решать вопрос об отношении к воинской повинности в соответствии со своей совестью.

Но такая позиция не устраивала советскую власть, и поэтому в повестку дня следующего, VI Съезда в 1928 г., под нажимом правительственных органов вновь был включен «Вопрос о несении воинской повинности членами АСД». О трагической обстановке, в которой проходил съезд и решался вопрос о воинской повинности, рассказывают участники и очевидцы событий, дожившие до наших дней. Таким свидетелем, в частности, был А. М. Демидов, главный редактор адвентистского журнала «Голос истины», рассказавший, как делегатам «выкручивали руки», понуждая их голосовать за милую советским органам резолюцию о воинской повинности.

Сам Демидов не был делегатом Съезда и в заседаниях и голосовании непосредственного участия не принимал. О том, что на них происходило, какая борьба там разворачивалась, он узнавал от друзей, заходивших к нему во время перерывов. Почти все они, по воспоминаниям Демидова, с «огромной душевной болью» говорили ему, что предложенный для голосования текст резолюции об отношении Церкви к воинской повинности идет вразрез с их взглядами и в случае принятия на съезде резолюция не только будет противоречить всемирному курсу Церкви адвентистов седьмого дня, но и вызовет большое волнение внутри самой Церкви в России, породив смуту и беспокойство в душах ее рядовых членов.

«Ко мне в рабочую комнату, - вспоминает А. М. Демидов, - зашел Григорий Андреевич (Григорьев - видный адвентистский лидер в стране в те годы, ставший позднее председателем Всесоюзного Совета адвентистов седьмого дня - авт.), сотрясаемый внутренним волнением и болью. Сквозь душившие его слезы он говорил, что такая декларация не должна быть принята. Он плакал потому, что этот документ противоречил принципам его совести, и оттого ему было мучительно тяжело. Кое-кто пытался утешить Григорьева и других скорбящих вместе с ним делегатов, но это было невозможно сделать».

Несмотря ни на что, текст резолюции о несении воинской повинности членами организации Адвентистов седьмого дня Съездом был принят единогласно. Вот этот текст:

«Основываясь на учении Священного Писания Ветхого и Нового заветов (1 Цар. 8, 10-12; 10, 25; Лук. 20, 25; Рим. 13, 1-8; Тит. 3,1), согласно которому правительство является Божиим установлением для наказания злых, во благо добрым, а также принимая во внимание Декларацию V-го Всесоюзного Съезда Адвентистов седьмого дня о нашем отношении к Советской власти, VI-ой Всесоюзный Съезд настоящим разъясняет и постановляет, что АСД обязаны отдать «Кесарево кесарю, а Божие Богу», неся государственную и военную службу во всех ее видах на общих для всех граждан законных основаниях.

Всякого, кто будет учить иначе и побуждать к уклонению от несения государственных повинностей, Съезд рассматривает как лжеучителя, идущего против учения Священного Писания, отделяющегося от единства церкви Божией и ставящего себя вне организации АСД».О том, что придется принимать трудные и спорные решения, большинству адвентистских общин было известно задолго до созыва этого злополучного для российского адвентизма съезда. В связи с этим перед руководством стояла трудная задача: всеми мерами обеспечить такой состав съезда, который бы согласился принять это заявление. Один из противников декларации, бывший председатель новгородских адвентистов Нетович так описывает в письме к другому адвентисту, Тарасовскому, подготовку съезда: «Мне заранее было известно, что я зачислен кандидатом на съезд, так как делегатов избирали не общим голосованием в церквах на местах, а в центрах, униях и союзах, что было незаконно. Избирали угодливых и избегали опасных...» (Нетович. Письмо к другу и брату. С. 12)

Несмотря на принятые меры, на съезде все же не было единства в вопросе о принятии декларации. «На конференции... были не совсем-то согласны с декларацией. Что там делалось в совете... Лебсак угрожал исключить Я. Андерсона, если он не подпишет декларации». (Нетович. Письмо к другу и брату. С. 19)

Целые организации адвентистов (новгородская, ирбитская, томская, частично ленинградская) категорически возражали против «левого маневра» Церкви. Те, кто был против декларации, все-таки не называли ее инициаторов «изменниками делу», хотя и имели это в виду. Они их называли «лицемерами», «продавшимися сильным мира сего». «Фронт теперь прорван, - писали противники Декларации. - Борцы просто отступили в великом кризисе... побоявшись больше сильных мира сего, нежели Бога, пожертвовали своими убеждениями и ради своего временного земного благополучия пошли на уступки с совестью своею. Они лицемерили, лгали, льстили и заискивали (Нетович. Письмо к другу и брату. С. 2).

Далее Нетович писал: «В сближении... Лебсака с Калининым... я видел опасность. Имеющий дух Христов... никогда не уживется с сатаною» (Письмо к другу и брату. С. 14). В результате назрел кризис в общинах. В новгородскую общину отправился помощник Лебсака Я. К. Реймер. Вся община выступила против него. «Получили мы декларацию, - пишет Нетович. - Все высказались против декларации... Все были не согласны с декларацией...» (Нетович. С. 13). Реймер убеждает. Ему в ответ: «Мы открыто говорили, что все вы в Москве отступили от Бога и его закона». Один старик с места: «Слишком много фимиаму воскурили».

Далее в письме Нетовича говорится о поведении и словах Реймера: «...Адвентисты желают быть цветком в букете всех верующих граждан СССР. С этими приветствиями и выражениями Реймер не был согласен...» И дальше: «Реймер не видел здесь отступления (в принятии заявления), как мы, а только хитрый, дипломатичный маневр, ловкий и мудрый выход из создав-шегося затруднительного положения... Этим маневром наши вожди думали достичь лучшего... Это все было как бы только на бумаге (Нетович. Письмо к другу и брату. С. 14).

Однако большинство членов Церкви АСД в СССР поддержало решения VI съезда, в том числе и решения о воинской службе. Аналогичные декларации, постановления и решения были затем приняты и на других адвентистских съездах и совещаниях. Так, 3-й Всеукраинский съезд адвентистов седьмого дня принял постановление, в котором заявлялось, что «на основании Священного писания и декларации 5-го Всесоюзного съезда» адвентисты седьмого дня могут нести воинскую повинность на общих со всеми другими гражданами СССР основаниях. Такого же рода постановления были приняты на 3-м съезде юго-восточного областного союза адвентистов седьмого дня в Ростове-на-Дону, на 4-м съезде восточного областного союза адвентистов седьмого дня в Самаре и на других совещаниях и конференциях.

История показала, что планы и надежды адвентистских лидеров были иллюзорными и принятая Декларация не спасла Церковь, но подтвердила старую истину: отступление от принципов, моральные и иные компромиссы ничем не могут быть оправданы и не предотвратят беды. Уже самый год принятия Декларации был ознаменован жестокими преследованиями Церкви. Здесь необходимо сделать ремарку. Сегодня хорошо известно о том, какими жестокими, кровавыми методами боролась советская власть с Церковью, верующими, священнослужителями. Любой, кто посетит Соловки, содрогнется от изощренности большевистской жестокости. Но обычно, когда речь идет о жертвах красного террора, имеют в виду преследования Русской Православной Церкви и невольно забывают о страшных репрессиях, которые обрушились на головы служителей и рядовых членов иных религиозных объединений, в том числе и адвентистских. А ведь из 21 тысячи членов Церкви адвентистов седьмого дня почти 3 тысячи оказались в тюрьмах или в ссылке. 21 марта 1934 г. в Москве был арестован главный адвентистский лидер Г. И. Лебсак. Присутствовавший в момент ареста Г. А. Григорьев вспоминал об этом: «После ночной молитвы мы пошли спать, но заснуть не могли. Наши грустные мысли были прерваны громким стуком в дверь. Сразу стало ясно, что этот стук не сулит ничего хорошего. Брат Лебсак открыл дверь и несколько сотрудников секретной службы с громким криком буквально ворвались в дверь: «Генрих Иванович Лебсак? Вы арестованы! Где ваше оружие, ценности?» Лебсак молча выслушивал их оскорбления и насмешки. Перед выходом из комнаты он обернулся и сказал: «Братья, работайте и не уставайте! Божья работа - как река, которую никто остановить не сможет». Его ударили по лицу, но кровоточащими губами он снова произнес: «Работайте, работайте и никогда не уставайте!» Последовавшие за арестом несколько недель, перед отправкой в Ярославль, Лебсак провел в таких печально известных тюрьмах Москвы, как Лубянка и Бутырка. Суд приговорил его к пожизненному заключению. В 1938 г. Лебсака не стало. Точной информации о том, где и как погиб Лебсак, нет. По одной из версий, он умер от тяжелых тюремных условий и болезни в Ярославле, по другой - был расстрелян там же.

Активизация борьбы советского государства с религией пришлась на конец 1920-х гг. Именно в это время начинается борьба И. В. Сталина за единоличную власть, что отразилось и на положении верующих в СССР. Причины активизации этой борьбы вполне понятны: верующие полагали своим единственным Господином небесного Бога, а «бог земной», на роль которого претендовал сам Сталин, такой конкуренции потерпеть не мог. Поэтому верующие и священнослужители и были причислены к разряду «врагов народа». Враги народа, как в то время писалось в большевистской печати, подстрекаются и финансируются главным противником советской власти - мировым капиталом. Религиозные организации в СССР, имевшие связь со своими единоверцами за рубежом, были объявлены контрреволюционными организациями со всеми вытекающими последствиями. В резолюции II Всесоюзного съезда воинствующих безбожников, состоявшегося в апреле 1929 г., адвентисты, баптисты, евангельские христиане и методисты были объявлены особо опасными религиозными организациями, руководство которых выступает в роли «политической агентуры... и военно-шпионских организаций международной буржуазии». В феврале 1929 г. в «Комсомольской правде» были напечатаны обложки всех религиозных журналов, которые издавались баптистами, евангельскими христианами, адвентистами и т. п., и там же были помещены комментарии: «Когда Антанта отправляла снаряды с целью подавления революции в России, то английские рабочие отказались их грузить, так как все это было направлено против их братьев по труду. Справедливо ли будет, когда наши рабочие-печатники будут набирать и печатать религиозную литературу, направленную к омрачению сознания всех трудящихся?». В результате такого призыва в том же году было прекращено издание всех религиозных журналов и иной религиозной литературы, в том же числе и адвентистской. Были закрыты курсы подготовки адвентистских служителей в Ростове-на-Дону по обвинению «в подготовке агентов международной буржуазии».

В апреле 1929 г. в советской печати было опубликовано знаменитое постановление ВЦИК РСФСР «О религиозных объединениях», в котором в значительной степени были урезаны права религиозных организаций в сравнении с декретом СНК РСФСР от 1918 г. В частности, от них теперь в обязательном порядке требовали регистрации местными властями. В мае1929 г. была изменена статья Конституции РСФСР в отношении вероисповедания. Прежняя формулировка «свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» была заменена другой редакцией: «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Официальные комментарии властей к этой поправке объясняли, что отныне «проповедь Евангелия и деятельность с привлечением новообращенных в среду верующих людей рассматривается как преступление перед государством». Думается, читатель легко поймет значение этих ограничений для адвентистского движения, которое миссионерскую деятельность ставило во главу угла.

Наконец, в самом конце 1929 года «сектантский вопрос» был включен в повестку дня заседания Оргбюро ЦК РКП (б), на котором присутствовали Сталин, Калинин, Молотов, Ворошилов и другие большевистские лидеры. На заседании бы заслушан и единогласно одобрен отчет Антирелигиозной комиссии о своей деятельности. В протокол заседания была внесена резолюция: «Разработку указаний по дальнейшему разложению сектантства поручить спецкомиссии в составе Тучкова, Анцеловича, Смидовича, Красикова и К. А. Попова». Не трудно догадаться о том, какие «указания» последовали: усилить политику террора и репрессий по отношению ко всем верующим, в первую очередь «сектантам».

Большевистская печать в те же годы начала идеологическую кампанию против всех протестантских конфессий. О формах этой кампании мы уже писали в первой главе. Журналисты и корреспонденты официальных изданий смаковали факты, будто бы подтверждающие контрреволюционную деятельность адвентистов, баптистов и т. д. Но таковых было очень мало, и их высасывали из пальца, как это было в деле бедняка-адвентиста Стефана Русанова из станицы Урупская, Армавирского района Северо-Кавказского края. Он и вся его семья отказались, как сообщалось в газетах, идти в колхоз. Мотив отказа, якобы со слов самого Русанова, звучал так: «Довожу до сведения колхоза «Красный Путиловец», что я, гражданин Русанов, обсудив вопрос о вступлении в колхоз со своей семьей, решил воздержаться от этого. Причины следующие: я начал исследовать Библию, посредством которой увидел, что я должен иметь воздержание от нарушения заповедей Божиих. Также я вижу из Священного писания, что христианин должен придерживаться христианства. В виду таких убеждений совесть наша заставляет нас воздержаться от вступления в колхоз».

(Станция Урупская, Армавирского р-на Северо-Кавказского края).

Оценивая «поведение» Русанова, большевистские авторы писали: «Вот как практически сказалась в этом случае контрреволюционная по своей внутренней сути адвентистская вера? Как и всякая религия, адвентизм мешает социалистическому строительству. Он сковывает классовую волю трудящихся, затуманивает их классовые цели, Трудящиеся, не разорвавшие с адвентизмом, должны осознать, что они делаются игрушкой в руках нэпманов и кулаков. Они должны отойти от адвентизма. На вопрос: «кто такие адвентисты», «желают ли адвентисты трудящимся добра», ответ может быть один: адвентистская организация - классово чуждая трудящимся организация, вся история адвентизма - история предательства трудящихся, история союза адвентизма с буржуазией, история борьбы адвентистов с социалистическим строительством. Как и всякой религии, трудящиеся должны объявить адвентизму решительную борьбу!»