Развитие марксистской теории

С начала XX в. до 1930-х гг. марксистская теория продолжала развиваться в боль­шой степени независимо от господствующей социологической теории. По край­ней мере, частичным исключением из этого правила стало появление критиче­ской, или Франкфуртской, школы, развившейся из гегельянского марксизма.

Автором идеи такой школы, развивающей марксистскую теорию, был Феликс Дж. Уэйл. Институт социальных исследований был официально основан в Герма­нии, во Франкфурте 3 февраля 1923 г. (Bottomore, 1984; Wiggershaus, 1994). С го­дами с критической школой стали ассоциироваться самые известные марксист­ские мыслители: Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно, Эрих Фромм, Герберт Маркузе и, ближе к сегодняшнему времени, Юрген Хабермас.

Институт достаточно безмятежно существовал в Германии до 1934 г., но при нацистском режиме ситуация изменилась. Нацисты не особенно считались с марк­систскими идеями, преобладавшими в Институте, их враждебность усиливалась и из-за того, что многие сотрудники были евреями. В 1934 г. Хоркхаймер, в ка­честве главы Института, приехал в Нью-Йорк, чтобы обсудить положение Ин­ститута с президентом Колумбийского университета. К немалому удивлению Хоркхаймера, ему предложили объединить Институт с университетом и даже выделили здание на территории университета. Так один из центров марксистс­кой теории переместился в самый центр капиталистического мира. Институт ос­тавался там до конца войны, но потом стали настаивать, чтобы он возвратился в Германию. В 1949 г. Хоркхаймер действительно вернулся в Германию и перевез с собой Институт. При этом многие работавшие в нем сотрудники начали соб­ственную карьеру.

Важно подчеркнуть несколько наиболее существенных аспектов критической теории. В ее ранние годы сотрудничавшие с Институтом социологи склонны были придерживаться довольно традиционных марксистских взглядов, уделяя большое внимание области экономики. Однако примерно в 1930 г. произошла большая перемена: эта группа мыслителей переместила фокус внимания с экономики на культурную систему, которую стала рассматривать значительной силой в совре­менном капиталистическом обществе. Это соответствовало взглядам, которых ранее придерживались гегельянские марксисты, такие как Георг Лукач, и послу­жило их дальнейшему развитию. В целях лучшего понимания области культуры критические теоретики заинтересовались творчеством Макса Вебера. Попытка

[83]

объединить Маркса и Вебера и таким образом создать «веберовский марксизм»¹ (Dahms, 1997; Lowy, 1996) придала критической школе определенную теоретичес­кую направленность и позже помогла узаконить ее в глазах социологов, начавших интересоваться марксистской теорией.

Вторым серьезным шагом, предпринятым по крайней мере некоторыми члена­ми критической школы, было применение точных соционаучных методов, разрабо­танных американскими социологами для исследования вопросов, интересовавших марксистов. Это, наряду с фактом усвоения веберовской теории, сделало критиче­скую школу более приемлемой для социологов традиционного направления.

В-третьих, критические теоретики попытались объединить фрейдовскую тео­рию с ее ориентацией на индивида с марксистскими и веберовскими воззрения­ми, для которых был характерен акцент на социальном и культурном уровне об­щества. Такая теория представлялась многим социологам более содержательной, чем теории, предложенные Марксом и Вебером в отдельности. Попытка объеди­нить столь несопоставимые теории, по меньшей мере, оказала на социологов и многих других интеллектуалов стимулирующее влияние.

С 1920-х гг. критическая школа провела много полезных исследований, и зна­чительное их количество остается актуальным для социологов и сейчас. Вместе с тем критическая школа вынуждена была дожидаться признания до конца 1960-х гг., чтобы быть «открытой» в широких кругах американских социологов.