Тема 3. Система колониальной эксплуатации

Меркантилизм как учение и как экономическая система на службе у европейского торгового капитала. Торговые монополии, запреты, ограничения и регламентации в эксплуатации колониальных стран европейскими метрополиями. Системы флотилий в торговле Испании и Португалии с Новым Светом. Навигационный акт 1651 г. для английских владений. Королевские монополии в заморских владениях Франции. Торговая политика голландской Вест-Индской компании. Роль налогового бремени в эксплуатации американских колоний. Сравнительная характеристика налоговых систем в испанских, португальских, британских, французских и голландских владениях.

Основу эксплуатации колоний составляла торговая монополия метрополии, которая, исключая иностранную конкуренцию в экспорте и импорте колоний, позволяла диктовать цены и эксплуатировать их за счет неэквивалентного обмена. Так, торговля Испании с ее колониальными владениями с 1503 г. полностью контролировалась Торговой палатой (Каса де контратасьон) и велась поначалу только через Севилью, а позже, с 1717 г., и через Кадис. В 1543 г., во время войны с Францией и в целях борьбы с пиратами, Испания ввела ограничения на мореплавание в Атлантике, предоставляя такое право лишь крупным судам, не менее 100 тонн водоизмещением, притом группами из 10 и более кораблей. В 1561 г. она ввела систему ежегодной отправки в Америку двух флотилий под охраной военных кораблей: одна отправлялась в январе в Панаму, другая в августе в Веракрус. При этом отправлявшиеся из Испании суда подвергались строгому досмотру в Севилье или Кадисе, по прибытии в Новый Свет снова осматривались уже чиновниками колониального аппарата, по разрешению которых товары поступали в продажу, но обязательно в строго обозначенные места, где проводились знаменитые ярмарки. Лишь с 1765 г. бурбоновскими реформами трансатлантическая торговля была в какой-то мере либерализована.

Португалия поначалу не особенно строго запрещала иностранцам торговать с Бразилией. И по сей день один из районов Рио-де-Жанейро называется Фламенго, напоминая о том, что некогда здесь находился голландский квартал. Однако с 1580 по 1640 г. Португалия находилась в унии с испанской короной, и Испания распространила на Бразилию те же порядки, которые существовали в ее собственных владениях. Так, в 1660 г. была введена такая же система флотилий, включавших и суда тех государств, которым официально разрешалось торговать с Бразилией. Ограничился доступ к колониальной торговле и для португальских купцов, поскольку с 1647 г. бразильская территория была поделена на сферы влияния отдельных торговых компаний, наделенных монопольными правами.

Торговая монополия дополнялась королевскими монополиями на производство и/или сбыт отдельных, как правило, особо доходных товаров. В частности, в Испанской Америке были введены монополии на ртуть (1559), соль (1609), перец (1634), игральные карты (1572), гербовую бумагу (1638), а со второй половины XVIII в. на водку и табак. Доходы от монополий, например, в Новой Гранаде составляли в 1791-1795 гг. на водку 1,14 млн. и на табак 1,77 млн. песо. В Перу существовала, кроме того, королевская монополия на добычу селитры для производства пороха.

Важным механизмом эксплуатации являлись запреты, ограничения, регламентации в торговле между колониями и в колониальном производстве. В качестве лучшего примера можно сослаться на положение дел в текстильной отрасли испанских колоний, где для учреждения мануфактуры требовалось особое позволение заморского монарха, деятельность мануфактур строго регламентировалась королевскими ордонансами и нередко ограничивалась территориально, о чем свидетельствует, в частности, королевский указ 1599 г. для Мексики, запретивший создавать мануфактуры где бы то ни было, кроме Мехико, Лос-Анхелеса, Антекеры-дель-Валье-де-Оахака и Вальядолида. Колониальная администрация ограничивала торговлю между колониями запретами или квотами.

Большую помеху развитию рыночного хозяйства в колониях составляло практически не упоминаемое в литературе вмешательство властей в ценообразование. Так, в Мексике (Новой Испании), колониальные власти, руководствуясь соображениями экономиста Томаса де Меркадо о праве общества устанавливать справедливые цены на продукцию частных производителей, назначали цены на продукты массового спроса маис, пшеницу, мясо, а с 1583 г. в Мехико по причине резкого вздорожания зерна из-за наличия множества перекупщиков и перепродавцов появился казенный оптовый элеватор, куда производители были обязаны свозить зерно по фиксированным ценам и откуда оно продавалось в розницу хлебопекарням столицы. В Испанской Америке подобные элеваторы (альондига) и порядки торговли хлебом, мясом и прочими товарами широкого потребления существовали в XVII-XVIII вв. повсюду.

Тяжелым прессом на торговле, производстве и населении в колониях лежала налоговая система. Внешняя торговля облагалась таможенными пошлинами альмохарифасго. Так, товары из Испании в Америку облагались 5% в Севилье и еще 10% в Америке (на вина пошлина в обоих случаях составляла 10%). С 1778 г., в период реформ по либерализации торговли, ввозные пошлины были снижены до 5% на товары иностранного производства и до 3% на испанские. Отдельной статьей облагался ввоз в колонии чернокожих невольников в размере 2 песо за каждую душу, вывоз колониальных товаров с 1562 г. 2,5% (с 1778 г. 3,5%), а торговля между колониями или между портами одной и той же колонии облагалась 2,5% вывозной пошлины и еще 5% ввозной. Помимо этого все товары облагались страховыми взносами авериа, за счет которых осуществлялось конвоирование флотилий военными кораблями.

Любые сделки купли-продажи в колониях облагались, кроме того, особым налогом алькабалой. С 1571 г. она составляла 2% стоимости товара, позже 4%, а в период бурбоновских реформ 6%. От ее уплаты освобождались церковь и монашеские ордена, индейцы, бедняки при покупке маиса, пшеницы и других зерновых, наследование собственности и т.п.

Многочисленными налогами облагались производство и сфера услуг. Треть доходов королевский терсио уплачивали в казну пользователи индейской рабочей силы, получаемой по системе энкомьенды и миты (о которых будет сказано ниже). Пятой частью доходов королевским кинто делились с короной владельцы золотых и серебряных рудников, сборщики жемчуга, изумрудов, янтаря и других драгоценных камней, разработчики свинцовых, оловянных, медных и железорудных месторождений, а также получатели энкомьенд, если вверенные им на попечительство индейцы выплачивали оброк золотом или серебром. Много доходов получала метрополия за счет продажи должностей в колониальном аппарате и подушной индейской подати (о ней подробнее будет сказано ниже), прочих налогов.

Кроме того, тяжелым бременем лежали на сельском хозяйстве колоний церковные налоги, в особенно десятина. Ее уплачивали все сельские производители: королевские поместья (1523), владельцы поместий из числа рыцарей военных орденов (1539), все земледельцы, в том числе индейцы (1533), все скотоводы (1552) и даже владельцы энкомьенд из той части получаемого оброка, которая выплачивалась индейцами натурой (1536).

Словом, старшее поколение ученых было абсолютно право в том, что не сама по себе политическая зависимость и не само по себе национальное (или расовое) угнетение индейцев, негров и прочих цветных в колониях послужили причиной войны за независимость, что гораздо более существенной причиной были присущие колониальному режиму материальные помехи росту товарного производства и капитализма торговые и королевские монополии, ограничения, регламентации, запреты, налоги и т.п. В этой части концепции М.С. Альперовича и его коллег состоит, на наш взгляд, ценное и перспективное решение проблем в изучении войны за независимость, придающее ей гораздо больше убедительности, чем в изложении сторонников зависимого капитализма.

Тем не менее эта позиция нуждается как минимум в трех существенных уточнениях. Во-первых, наличие указанных помех в колониальных владениях в Новом Свете не являлось отличительной чертой феодального абсолютизма Испании и Португалии, а было присуще абсолютно всем колониям, в том числе и тем, куда, по мысли старшего поколения ученых, передовые европейские державы несли буржуазные отношения. Если взять торговую монополию, то это еще большой вопрос, где она была жестче в колониях иберийских феодалов или во владениях буржуазных Англии, Голландии или Франции.

Так, для английских колоний подлинным бичом стал Навигационный акт 1651 г., дополненный в 1660 г. Он регламентировал их внешнеторговые отношения, запрещая им, в частности, вывозить свои продукты куда бы то ни было, кроме Англии, и ввозить товары из каких бы то ни было стран, кроме метрополии, перевозить свои продукты в Англию на судах, не принадлежащих метрополии. Документ даже запрещал английским торговцам ввозить в американские владения товары любого происхождения, кроме английских, чего не было ни в Испании, ни в Португалии. Колониальный гнет возрастал и в Северной Америке, особенно в 1760-1770-е годы при короле Георге III, когда там были введены многие ограничения на торгово-промышленную деятельность, сходные с регламентацией экономики в феодально-абсолютистских обществах.

Когда Франция захватила в Карибском бассейне Мартинику и начала ее осваивать (1635), она не устанавливала торговую монополию несколько десятилетий. Но стоило французским купцам предложить колонистам Мартиники товары по вдвое завышенной цене, как вспыхнувшим конфликтом сразу же воспользовались голландские конкуренты. Они, разрешив этим колонистам беспошлинный ввоз продукции в свои порты и поставляя им товары дешевле, надолго захватили в свои руки торговлю с вест-индскими владениями Франции. Отвоевывать эти владения у голландских купцов пришлось Вест-Индской компании, образованной в 1664 г. при непосредственном содействии Кольбера и запретившей колонистам и иностранным торговцам вести товарообмен под страхом конфискации кораблей вместе с товарами. Когда же компания обанкротилась и с 1674 г. торговля с колониями в Карибском бассейне перешила под непосредственное управление королевского правительства, то из года в год торговая монополия Франции крепчала, преследование контрабанды ужесточалось, а колонисты оказывались все более беззащитными перед грабительскими условиями обмена, навязываемыми метрополией.

Такую же политику в своих карибских владениях проводила Голландия через собственную Вест-Индскую компанию. Правда, в 1675 г. Кюрасао был объявлен зоной свободной торговли, в том числе для иностранных купцов. Но это стало возможным только потому, что остров использовался в первую очередь как главный склад товаров из Голландии и африканских рабов, предназначенных для сбыта как в свои, так и в чужие колонии.

Торговая монополия в буржуазных колониях также дополнялась и укреплялась запретами, ограничениями, регламентациями и другими мерами, ложившимися тяжелым грузом на многие отрасли местного хозяйства. Так, Навигационный акт ввел запрет на переработку сырья в колониях, и в результате Англия, до 1650 г. зависевшая от ввоза сахара из Португалии или Голландии, сумела обеспечить свои потребности поставками сахара-сырца из собственных колоний Вест-Индии, создать на своей территории целую сахароперерабатывающую отрасль (первый сахарорафинадный завод был построен в Англии в 1644 г., а к 1753 г. их насчитывалось уже 120) и вдобавок до 20% ввозимого сахара, но теперь уже очищенного и более дорогого, реэкспортировать в свои же сахарные колонии.

Не менее откровенно грабила свои колонии и Франция, которая тоже указом 1684 г. запретила под страхом наказания штрафом в 3 тыс. ливров строить в колониях сахарорафинадные заводы, создала сахароперерабатывающую отрасль на собственной территории и к 1775 г. не только полностью обеспечила свои потребности в сахаре, но еще и реэкспортировала в колонии свыше 60% ввозимого оттуда сахара. Среди других мер стоит отметить введение Францией в обращение в 1670 г. американского ливра, на треть дешевле турского, или установление в карибских владениях закупочных цен на индиго в 8 раз ниже, чем на соседних английских островах и т.д.

Размеры эксплуатации колоний посредством неэквивалентного обмена, покоящегося на торговой монополии и многочисленных запретах, станут еще более очевидными, если принять во внимание, что колонии были вынуждены покупать у метрополий не только потребительские товары, но и те, что им были абсолютно необходимы для нормального воспроизводства отраслей, экспортировавших продукцию в метрополии. Одну из наиболее доходных для купцов метрополий статью колониального импорта составлял живой товар- чернокожие невольники из Африки. В этом бизнесе первенство поначалу принадлежало португальцам, которые еще в середине XV в., т.е. задолго до открытия Америки и пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, ежегодно ввозили в Европу от 700 до 800 рабов, затем расширили их ввоз в связи с развитием плантационного хозяйства на Мадейре, Азорских и других островах Атлантического океана, а с 1532 г. начали регулярно их поставлять и в Бразилию. Вслед за португальцами устремились в Африку и испанцы, однако в охоте за людьми преуспеть не сумели и были вынуждены выкладывать огромные суммы за ввозимых в свои колонии невольников сначала португальцам, а потом и буржуазным колонизаторам англичанам, французам и голландцам. А эти последние в еще большей мере, чем в чужие колонии, обогатились на ввозе рабов в свои собственные владения в Новом Свете: если на каждого белого колониста Кубы в 1823 г. приходилось 0,8 негра-раба, то, к примеру, на английской Ямайке в 1787 г. это соотношение 1:9, во французском Сан-Доминго 1:11, а в голландском Суринаме в 1817 г. и того больше 1:24.

Налоговый пресс в буржуазных колониях также вряд ли уступал в тяжести поборам в феодальных владениях. Так, на французской Мартинике вывоз продукции в метрополию облагался пошлиной в 2%, за свое же жилище каждый колонист платил налог, равный 5% годового дохода, за каждого из своих негров-рабов плантаторы уплачивали налог в размере 33 ливров в год. Как и в Ибероамерике, подушной податью в 25 ливров в год облагались на Мартинике свободные цветные, оптовики и розничные торговцы уплачивали в виде налога соответственно 500 и 250 ливров, а торговые посредники 1.650 ливров в год.

Иными словами, можно говорить о большей или меньшей роли того или иного компонента колониальной системы эксплуатации в той или иной колонии Нового Света, но это никак не дает основания для деления колониальных владений в Америке на феодальные и буржуазные. Потому как везде, независимо от принадлежности феодально-абсолютистским Испании и Португалии или же буржуазным Англии, Франции и Голландии, колониальный режим был принципиально идентичен и состоял из одних и тех же механизмов, а именно: торговой монополии, запретов, ограничений, регламентаций, налогов и т.д.

Эти механизмы составляли колониальную оболочку производственных отношений (базис) в колониях Нового Света и, в свою очередь, являлись неотъемлемой частью учения и практики меркантилизма доктрины и политики европейского торгового капитала. Базис охранялся соответствующей надстройкой (о чем ниже).