Над зеленою солнце взошло пеленой,
Смыло небо индиго с одежды ночной,
И опять злые львы стали яростны, хмуры,
И от них погибать снова начали гуры.
Снова колокол бил, как веленье судьбы,
Снова кровь закипела от рева трубы.
Столько в громе литавр загремело угрозы,
Что всех щек пожелтели румяные розы.
И опять Джовдере появился; огнем
Он пылал, и усталости не было в нем.
И Хинди, эту гору узрев пред собою,
На хуттальском коне приготовился к бою.
И хоть много ударов нанес он врагу,
Бесполезно кружась на кровавом лугу,
Но, напрягши всю мощь и наморщивши брови,
Всей душою возжаждавши вражеской крови,
Снес он голову руса; упала она
Под копыта лихого его скакуна.
И, гарцуя, Хинди звал врагов на сраженье,
Всем спешившим к нему нанося пораженье.
Был прославленный муж. Его звали Тартус.
Восхвалял его каждый воинственный рус.
Этот красный дракон, быстрым пламенем рея,
Пожелал опрокинуть воителя Рея.
И помчался он в бой, громогласен и скор,
Как ревущий поток, ниспадающий с гор.
Оба крепко владели всем воинским делом,
Каждый в этом бою был и ловким и смелым.
Все ж был натиск Тартуса так лют и удал,
Что рассыпался прахом индийский сандал.
Кубок тела Хинди он избавил от крови:
Лить вино, бить сосуды, - ему ль было внове?
"Я тот хищник, - сказал он, снимая свой шлем, -
Что всех львов повергает. - И молвил затем: -
Я слыву самым мощным и яростным самым,
Я был матерью назван всех русов Рустамом.
Ты, что хмуря чело, мнишь пролить мою кровь,
Ты себе не кольчугу, а саван готовь.
Не умчусь я, пока еще многих не скину
С их коней, не втопчу этих немощных в глину".
Пал отважный Хинди. Нет отчаянью мер!
Извиваясь, как локон, стонал Искендер.
В бой хотел повернуть он поводья и строго
Наказать гордеца, но помедлил немного
И окрест поглядел: кто хотел бы за честь
Румских сил постоять и помчаться на месть?
И увидел: с мечом, разъяренно подъятым,
Скачет всадник, сверкая китайским булатом.
Он храбрец, он умело владеет конем,
А под ним черный конь ярым пышет огнем,
Весь в железе он скрыт, только рдеющий лалом
Сжатый рот его виден под тяжким забралом.
И, гарцуя, мечом заиграл он, и вот -
Стал на жаркую схватку взирать небосвод.
И была длань безвестного дивно умела,
И Тартуса рука в страшной битве слабела.
И на руса направя стремленье свое,
Вскинул всадник меча своего лезвие, -
И врага голова от руки его взмаха
Пала наземь и стала добычею праха.
И, огнем своих глаз в пыльной мгле заблестев,
На безвестного новый набросился лев,
Но утратил он голову мигом. Немало
Еще новых голов наземь тяжко упало.
Сорок русов, подобных огромной горе,
Смелый лев уложил в этой страшной игре.
И коня цвета ночи погнал он, в рубины
Обращая все камни кровавой долины.
И куда бы ни мчал черногривого он, -
Разгонял он все воинство вражьих племен.
Кто бы вышел на бой? Торопливое жало
Неизбежною смертью врагам угрожало.
И смельчак быстроногому вихрю, - всегда
Поводам его верному, - дал повода.
Было сто человек в этой скачке убито,
Сто поранено, сто сметено под копыта.
Искендер отдавал восхищения дань
Этой мощи, и меч восхваляя и длань.
А наездник все б.ился упрямо, сурово.
Лил он пламя на хворост все снова и снова.
И пока небосвод не погас голубой,
Не хотел он.покинуть удачливый бой.
Но когда рдяный свет пал за синие горы
И смежил яркий день утомленные взоры,
И всклубившийся мрак захотел тишины,
И, от Рыбы поднявшись до самой Луны,
Затемнил на земле все земные дороги,
И пожрал, словно змей, месяц ясный двурогий, -
Дивный воин, ночной прекращая набег
И коня повернув, поскакал на ночлег.
Так поспешно он скрылся под пологом ночи,
Что за ним не поспели взирающих очи.
И сказал Искендер, ему вслед поглядев:
"С сердцем львиным, как видно, сей огненный лев".
И, задумавшись, молвил затем Повелитель:
"Кто ж он был, этот скрытый железом воитель?
Если б смог я узреть этот спрятанный лик,
Мною спрятанный клад перед ним бы возник.
За народ в его длани я вижу поруку,
И мою своей силой усилил он руку.
Чем подобному льву я сумею воздать?
Да сияет над смелым небес благодать!"
