Со-бытийная общность – объект и источник развития субъективности

Объект развития. Определив в качестве предмета психологической антропологии субъективную реальность, изучив ее природу, необходимо ответить на вопросы: каковы источники субъективности как особой реальности, каковы механизмы становления и развития субъективности в пределах индивидуальной жизни? Первый шаг в поиске достаточно содержательных и адекватных ответов на эти вопросы – определение исходной ситуации, пространства развития, того источника, исходя из которого возможно выстроить и то, что развивается, и проследить, как осуществляется это развитие.

Прежде всего отметим, что источником (объектом) развития не может быть взята сама субъективность или индивид, обладающий субъективностью. Это означало бы признание изначальной врожденности у человека этой реальности и предопределенности ее развития; такое понимание характерно для натурализма.

Ранее уже отмечалось, что генетическая логика однозначно постулирует: то, что развивается, и то, во что нечто развивается, неконгруэнтны друг другу, при наложении не совпадают; в своей реальности не совпадают они ни по материалу, ни по структуре, ни по способу бытия. Предпосылки развития не совпадают с его следствиями, результатами. Что развивается и во что развивается не могут совпадать и при теоретическом воспроизведении этого хода – становления, функционирования, преобразования развивающегося объекта и, наконец, – возникновения того, что, собственно, и было предметом исходного интереса.

Это означает, что «объект развития» неочевиден, как неочевиден всякий теоретический объект изучения. Он вообще не существует натурально в своей законченной или жестко определенной форме; скорее он обнаруживает себя как некая общая тенденция, как принципиальный момент общей жизнедеятельности человека. Ранее уже отмечалось, что объектом (источником, ситуацией) развития субъективной реальности в онтогенезе является со-бытийная общность. Фундаментальный статус понятия со-бытийной общности людей как особого пространства, где происходит рождение и развитие субъективности человека, определен и задан теми религиозно-философскими представлениями о человеческой реальности, которые связаны с именами М. Хайдеггера (mit-Аnderen-Sein), М. Бубера (Я и Ты), А. С. Хомякова (неслиянно-нераздельная соборность) и др.

В рамках антропологической парадигмы со-бытийные общности должны быть осмыслены как «живые органы» психических способностей, как особые каналы, связующие человека с теми пластами культуры, в которых данные способности опредмечены. И если человек не попадает в определенную общность или выпадает из нее, то у него не складывается или оказывается травмированным какой-то орган, связующий его с миром людей, с культурой, а потому не складываются и соответствующие способности, развитие которых, по сути, и обеспечивается через данный канал.

На психологическом уровне идея со-бытийной общности тесным образом связана с известным представлением Л. С. Выготского об интерпсихическом этапе существования каждой высшей психической функции, об особом, находящемся между людьми, но никому лично не принадлежащем пространстве развертывания психических явлений. Для Л. С. Выготского главным источником психического развития является «социальная ситуация развития». Согласно его представлениям, социальная ситуация развития – это каждый раз своеобразное и неповторимое отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной.

При анализе основных методологических установок в психологии развития мы указали на ограниченность схемы интериоризации в объяснении механизмов развития субъективности. Поэтому понятие «ситуация развития» требует особого рассмотрения. Прежде всего, совершенно недостаточно представление только о «социальной ситуации» – это лишь одна из предпосылок развития. Помимо социальных есть еще и природные, и культурные, и исторические ситуации. Недостаточным также является введенное К. Левиным понимание ситуации как той или иной совокупности отношений субъекта с окружающим миром, значимых с точки зрения жизни, развития, деятельности.

При таком понимании ситуация – это всего лишь обстановка, характеризуемая беспредметными, формальными отношениями – совокупностью пристрастий, притяжений, влечений, побудителей, валентностей и др. Перспективным, но недостаточно проработанным оказывается и представление «ситуации» как задачи, данной в системе отношений (как производной второго порядка; первая – это цель, данная в условиях). Здесь прежде всего акцент ставится на задаче, а отношения ситуативны – оказываются элементами все той же «обстановки».

В контексте проблем психологии развития для понимания «ситуации» принципиально важно наличие соучастников – как полюсов напряжения, задающих ее целостность. Ситуация развития – это не состав вещей и обстоятельств, безотносительно к состоянию субъектов, но и не само это состояние. Прежде всего это единство, живое бытие одного для другого. Сама же обстановка есть предметное воплощение их единства, которое еще требует своей психологической интерпретации. Иными словами, в самом общем виде ситуация развития – это совокупность предпосылок и условий, преобразуемых в пространство связей и отношений между соучастниками, которые и создают динамизм, напряженность и внутреннюю противоречивость ситуации.

При содержательном описании того «пространства», где совершается развитие, недостаточно учитывалось до сих пор одно фундаментальное обстоятельство (вернее, на него постоянно указывалось, но оно не становилось предметом специального анализа): ребенок зарождается, рождается и живет в системе реальных (а не абстрактно-общественных), живых, хотя и разнородных связей с другими людьми (первоначально – с матерью, затем с близкими, впоследствии – с дальними). Наличие и сам характер этих связей (физических, биохимических, психологических, социальных, духовных и др.), динамика их преобразования в систему предметных отношений как раз и образуют подлинную ситуацию развития, образуют искомое единство исходных предпосылок и условий развития. Ребенок рождается не в качестве отдельного тела в пространстве тел физической реальности, а в культурно-историческом поле наличной социальности, наличных форм деятельности, наличных форм сознания. Своим рождением он поляризует это поле, преобразует жизнедеятельность взрослых в способ («орган») своего существования.

Живая общность, сплетение и взаимосвязь двух жизней, их внутреннее единство и внешняя противопоставленность друг другу указывают на то, что взрослый для ребенка (вообще – один человек для другого) не просто одно из условий его развития наряду со многими другими (не просто персонификатор и источник общественно выработанных способностей), а фундаментальное онтологическое основание самой возможности возникновения человеческой субъективности, основание его нормального развития и полноценной жизни.

М. Хайдеггер заметил, что человек есть не только «бытие-в-мире», но что он главным образом есть «бытие-с-другими». Общительность, общность являются сущностными атрибутами человека. Он по самой своей природе есть «бытие-для-других». Проблема общности поэтому не только социальная или историческая; она при более глубоком рассмотрении является глубинно экзистенциальной проблемой. Так, родовая общность устанавливается еще до появления человека на свет, и его действительное развитие как раз и связано со сменой и обогащением многообразных форм общности, через которые человек проходит на своем жизненном пути. Подлинная, бытийная общность предполагает, несмотря на препятствия и «непрозрачность» другого, выход за рамки самого себя и понимание (постижение) личности другого, а также чувство ответственности и преданности, которое включает в себя и Я, и ТЫ, и МЫ.

Эту уникальную, внутренне противоречивую живую общность двух людей мы обозначаем как со-бытие, как нераздельность и неслиянность двух самостных форм бытия. Со-бытие и есть та подлинная ситуация развития, где впервые зарождаются специфически человеческие способности, «функциональные органы» субъективности, позволяющие ребенку впоследствии действительно «встать в отношение» к своей жизнедеятельности. Со-бытие есть то, что развивается, результатом развития чего оказывается та или иная форма субъективности. Соответственно сам ход развития состоит в возникновении, преобразовании и смене одних форм совместности, единства, со-бытия другими формами – более сложными и более высокого уровня развития.

Определение со-бытия как объекта (источника, ситуации) развития фиксирует онтологические условия бытия человека – общественный характер его жизнедеятельности. Со-бытие – абстракция, схватывающая далее неразложимое генетически исходное отношение процесса становления и развития человека в многообразии его сущностных способностей. Категория со-бытийной общности позволяет преодолеть односторонность двух полярностей – абсолютного индивидуализма и не менее абсолютного коллективизма. Сугубо рациональный синтез между этими двумя крайними пределами человеческой реальности в принципе невозможен, так как окончательное совпадение с любым из этих пределов означает для человека остановку в развитии, а впоследствии – регресс и деградацию.

Структура объекта развития. Определение со-бытийной общности в качестве объекта развития предполагает исследование вопроса: через изменение и преобразование чего осуществляется развитие, т. е. определение структуры объекта развития. Конституирующими категориями любого человеческого объединения являются понятия «связи» и «отношения», которые пока еще слабо проработаны относительно проблем психологии развития.

В современных гуманитарных науках «отношение» считается одним из основных логико-философских понятий, отражающих способ (род) бытия соотносимых явлений и объектов. Понятие об отношении возникает по выбранному (заданному), но единому для них основанию. В свою очередь «связь» – это вырожденное отношение, при котором изменение одних явлений есть причина других. Связь – это взаимозависимость явлений, далее неразличимых в пределах самой связи. В развивающихся системах происходит постоянное преобразование связей и отношений, их взаимопревращение друг в друга, приводящее к возникновению систем нового типа (или нового уровня организации).

При всем многообразии форм человеческих объединений можно выделить два типа общностей – социальную организованность и неструктурированную общность. Социальные организованности (структуры) определены внешней целесообразностью (целевыми ориентирами). Они и возникают для того, чтобы выполнить некоторое дело, где дело есть цель, достижение которой рассыпает структуру (и тогда нужно новое дело). Неструктурированная общность задана ценностными основаниями. Общность всегда ориентирована на укорененность и устойчивость основы, где сохранность основы и есть дело, прекращение которого омертвляет и структурирует общность. Эти два типа объединения иноприродны друг другу, так как одно характеризуется преобладанием формальных отношений, а другое – преобладанием симбиотических связей.

Однако существующая оппозиция может быть преодолена с введением понятия со-бытийной общности, которая по определению есть целостная система связей и отношений, т. е. одновременно выступает в двух ипостасях: как структурная организованность и как связанная общность. Другой образ – принцип дополнительности, когда общность есть фундаментальное условие ценности и осмысленности наших целей, а организованность есть способ формирования и подтверждения основательности осуществляемого дела. В со-бытийной общности связи и отношения находятся в гармоничном единстве.

Условия и предпосылки развития. Обозначение предпосылок и условий развития снова возвращает нас к вопросу о сущности субъективности. Фундаментальной характеристикой субъективности является способность индивида становиться в отношение к условиям своей жизнедеятельности. Чтобы встать в практическое отношение к собственной жизнедеятельности, должен случиться выход за ее пределы, выход из непосредственного, натурального течения жизни. Однако собственно органических, врожденных органов такого выхода у человека нет; имеющиеся же природные способности позволяют лишь сливаться, совпадать с наличной жизнедеятельностью. Иными словами, родившийся человек должен сразу, с первого шага реализовать свой человеческий способ жизни, но специальных, готовых средств такой реализации у него изначально нет. Таково бытийное противоречие человеческой жизни. Данное противоречие человек вынужден решать каждый раз практически, подтверждая и утверждая собой саму возможность быть человеком.

Отсутствие природной заданности средств практического отношения к своей жизни не означает и противоположной крайности, что специально человеческие способности развиваются и формируются только путем присвоения общественно-исторического опыта. С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что вообще неверно всякое рассуждение, которое не выходит за пределы альтернативы: либо все изнутри, либо все извне; либо общественно заданные способы деятельности вовне, либо морфология тела изнутри как «депоненты» человеческих способностей. Субъективная реальность не предсуществует в теле человека, не пробуждается в нем и не дозревает. Но субъективность и не усваивается в готовом виде извне. В обществе – как и в теле – нет ничего такого, что можно было бы уподобить некоторому «про-образу» субъективности.

Выше уже отмечалось, что теории развития как теории усвоения (интериоризации) общественно-исторического опыта низводят природные качества человека до простого безразличия, до почвы, на которой, создав соответствующие условия, можно «вырастить» любое, самое экзотическое свойство. В то же время разного рода теории созревания и природной обусловленности делают ничтожной саму возможность человека быть самодействующим, самосознающим, саморазвивающимся существом.

Преодоление этой ложной альтернативы предполагает переосмысление предпосылок и условий развития субъективности. Для становления человеческой субъективности природное и общественное, социальное и биологическое есть прежде всего предпосылки («материал»), из которых живущий человек строит принципиально другое – нечто третье, способствующее освоению (превращению в свое) и противостоящих ему (а не внутри находящейся) его собственной природности и его же собственной социальности.

Этот – всегда конкретно-исторический – путь преобразования исходных предпосылок в некоторую совокупность способностей, обеспечивающих собственно человеческое, практическое отношение к своей жизнедеятельности, и есть путь становления внутреннего мира человека, его субъективности с имманентной способностью быть «для себя». С точки зрения антропологического принципа исторически сложившиеся системы представлений о человеческой реальности являют собой, с одной стороны, предпосылки развития (Природа, Социум), с другой – условия развития (Культура, Божественная Реальность).

В первой книге – «Психология человека» – было показано, что природно-органические особенности человека воздействуют на его психологию не прямо, а опосредованно – они преломляются через социальный контекст жизни человека, через его собственное отношение к своим природным свойствам и качествам. Биологические, физиологические особенности индивида не безразличны для его психического развития: для полноценного становления и развития внутреннего мира человека совершенно необходимо нормальное функционирование и развитие его природно-органических свойств.

В. Э. Чудновский высказывает предположение о том, что «роль биологических факторов в психическом развитии и становлении личности увеличивается в тех случаях, когда мы имеем дело с отклонениями от “нормы”».[69]При этом биологические факторы прямо не задают направленность психических изменений человека – они могут приводить к негативным и к позитивным последствиям – в зависимости от того, какое субъективное значение они приобретут. «Наличие зрительных ощущений – действительно простая предпосылка, условие нормального психического развития, мало сказывающаяся на становлении личности. Но отсутствие зрения становится чрезвычайно значимым фактором, от которого во многом зависит та или иная направленность личностного развития».[70]

Общественно-культурные факторы также непосредственно не определяют ход и результаты психического развития человека, не переходят прямо в содержание психического. С. Л. Рубинштейн в свое время сформулировал общий закон: внешние причины действуют через внутренние условия на внутренний мир субъекта. Формула «внешнее через внутреннее» преодолевает социоморфистские и культуралистские установки в психологии развития, указывает на внутренние источники изменений в человеке, объясняет возможность появления в одних и тех же условиях индивидуальных траекторий развития.

При этом необходимо иметь в виду многообразие и неоднозначность как самой культуры, так и ее влияния на человека, на процесс его развития. В свое время Л. И. Божович отмечала, что «психическое развитие ребенка, формирование его личности может быть понято лишь в рамках его социализации, но “образцы”, с которыми встречается в ходе своего развития ребенок, отнюдь не однозначны. Они могут представлять собой продукты творческой созидательной деятельности, но они могут быть продуктом негативного опыта, и если процесс социализации происходит стихийно, то нет никакой гарантии, что он будет направлен на усвоение лучших, а не худших образцов».[71]