Русская философия 19-20 веков: основные направления и представители

Русская философия — одно из оригинальных направлений мировой философии. Среди ее особенностей следует, прежде всего, назвать онтологизм — пристальное внимание к иссле­дованию основ бытия и существенных для человека сторон жизни. С онтологизмом связаны такие категории русской философии, как почвенничество, всеединство и соборность. Из онтологизма следует и такая особенность русской философии, как универсализм, «обще- человечность» (Ф. М. Достоевский), стремление к синтезу разных сторон жизни, преодолению разделения духовного и материального, личности и общества, власти и свободы. Русская философия также по преимуществу ценностна: мо­ральна, эстетична и религиозна. Следующее отличие русской философии состоит в историзме. Уже в Древней Руси мы находим труды, посвященные исследо­ванию истории славянских племен: Нестор-летописец, Иларион Киевский и другие писали о русской истории и обычаях славянских племен. Наконец, следует назвать такую черту русской философии, как ориентированность на социальную практику — «конкретизм» (Б. В. Яковенко). Независимо от своих мировоззренческих прин­ципов русские философы зачастую делали практические выводы из общих рассуждений о человеке и обществе, разрабатывали про­екты переустройства общества и государства и улучшения жизни отдельного человека, его воспитания и духовного совершенствова­ния. При этом абстрактные философские рассуждения конкрети­зировались русскими философами во многом исходя из принципа правды-справедливости, что в некотором смысле усиливает роль и значение моральных принципов в социальных построениях рус­ских м ы с л и тел е й.

В XIX в. теоретическая зависимость отечественной философии от западных философских доктрин существенно уменьшается. Это период расцвета оригинальной русской культуры, который начался, как «золотой век» русской литературы А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя, И. Тургенева, Л. Толстого и Ф. Достоевского и завершил­ся «серебряным веком» русской культуры, искусства и философии, веком А. Чехова и А. Блока, С. Франка и Н. Бердяева. В XIX в. по­являются новые университеты и новые культурные центры, успеш­но, хотя и ие без противоречий, развивается отечественная наука и экономика. Наступает период сложнейших процессов перехода от крепостной России и традиционного общества к новой бессослов­ной государственности.

Наибольшую значимость имеет для понимания философии XIX в. религиозная философия, представленная наиболее ярко в концепциях П. Я. Чаадаева, учении славянофилов и воззрениях В. С. Соловьева.

Историософия Петра Яковлевича Чаадаева (1794-1856) су­щественно повлияла на многих русских мыслителей и продолжает влиять в настоящее время. Независимо от своих взглядов филосо­фы в прошлом и настоящем вынуждены разрешать поставленные Чаадаевым «мучительные» вопросы о специфике русской куль­туры, государства и права, принять либо отвергнуть его тезис из «Философических писем» о том, что «идеи долга, порядка и права чужды русской действительности». Основная философская про­блема, интересовавшая Чаадаева, — сравнение России и Европы в их историко-культурных и религиозно-духовных основаниях.

Прогрессивный ход истории, по Чаадаеву, представляет собой последовательную смену форм монотеизма: ветхозаветный Из­раиль — учение Платона — европейское христианство (католи­чество). Близок к этому процессу мусульманский Восток и очень далеки — Япония, Китай и Индия. Особое место в философии Чаадаева занимало исследование России. Он пишет о том, что Запад под воздействием католицизма олицетворяет собой тройное единство: религии, культуры, нрав­ственности, и поэтому здесь идеалы Царства Божьего на земле в основном достигнуты. С этой точки зрения все остальные формы цивилизации представляют собой тупиковые формы развития мировой культуры. Россия же после принятия ею христианства от Византии оказалась между цивилизационными путями развития, не став ни европейской, ни азиатской цивилизацией. Тем самым в России потенциально, согласно Чаадаеву, заложена любая воз­можность дальнейшего культурного развития, и у нее имеется некоторое «преимущество отсталости», поскольку она может не повторять ошибок западной цивилизации.

Славянофильство представлено именами Алексея Стенановича Хомякова (1804-1860), Ивана Васильевича Киреевского (1800-1856), Константина Сергеевича Аксакова (1817-1860), Юрия Федоровича Самарина (1819-1876). В славянофильстве ключевой является категория соборности, что позволяет определять данное течение как философию соборности. Соответственно, в славянофильстве определены следующие критерии соборности: внутренний — религиозно-этический и внешний — социально- политический. Отличием славянофильской концепции соборности является сочетание трех моментов: православной веры, личной свободы и любви. Основой гносеологии славянофилов является представление о вере. Веру, соединенную с эмпирическим знанием, Хомяков на­зывает «живознанием», знание от веры и знание от рассудка вместе создают цельный разум. Тем самым в соборном сознании индивида присутствует единство разума, свободы и нравственного чувства любви. Ценная сторона философии славянофилов заключалась в вы­явлении нравственно-религиозных основ политики и права, обу­словленных всей духовной культурой русского народа. С точки зрения славянофилов, в политике государства должно учитываться материальное положение отдельных сословий, богатые должны де­литься своим богатством с бедными. Исходя из этого, государство не может строиться на формальном праве, а предполагает наличие нравственного права.

Славянофильская философия получила свое дальнейшее раз­витие во второй половине XIX в. Связано это с деятельностью и творчеством представителей так называемого неославянофильства: Николая Яковлевича Данилевского (1822-1885), Константина Николаевича Леонтьева (1831-1891), Николая Николаевича Страхова (1828-1896).

Наиболее систематичной и последовательной в своих теорети теорети­ческих основаниях является философия Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900) — крупнейшего философа России. Его религиозные взгляды могут квалифицироваться как христианский универсализм, ставший идейной предпосылкой соответствующей философской системы мыслителя. Она получила название фило­софии всеединства, и соответственно последователи Соловьева относятся к «всеединцам». В философии всеединства была по­ставлена задача раскрытия единства бытия и культуры в контексте христианских нравственно-религиозных ценностей.

Согласно Соловьеву, всякий общественный союз возникает на базе нравственного принципа предшествующего ему союза. До­бро или высшее благо, абсолютно сущее — направляющие начала исторического процесса. Предмет человеческой воли составляет общественное благо, моментами которого выступают формальное (материальное) благо, абсолютное существование и справедливость. Из стремления человека к благу проистекают все формы обществен­ных союзов. Так, из стремления к формальным благам возникает государство, из влечения к вечной жизни — духовное общество, а из стремления к справедливости — право. Соловьев выделяет три ступени развития человечества. Первая — экономическая начинается с семьи, где преобладают материальные потребности. Следующая — политическая: общение всех индивидуумов между собой. И самая высокая ступень — духовное общение, то есть церковь.

Философия Соловьева исходит из утверждения ценности сво­бодной личности и ее достоинства. Сущность свободы заключена в добровольном выборе человеком божественной цели, по отно­шению к которой даже свобода играет подчиненную роль. «Высший нравственный идеал требует, чтобы мы любили всех людей, как самих себя, но так как люди не существуют вне народностей (как и народность не существует вне отдельных людей) и эта связь сде­лалась уже нравственной, внутренней, а не физической только, то прямой логический вывод отсюда есть тот, что мы должны любить все народы как свою собственную народность». Соловьев пола­гал, что христианство не упраздняет национальностей, но только в свершении великого дела — создании всечеловечества — народ сохраняет свою душу. Идеалом Соловьева является свободная теократия — высшая цель развития христианского государства и нормального общества, где свершилось един­ство духовной и светской власти, личности и государства.

Идеи Соловьева получили свою конкретизацию в философии права. Он выделяет в праве следующие основания: силу, разум и свободу. Противопоставляя благодатное право и юридическую за­конность, Соловьев воспроизводит характерную для русской мысли коллизию закона и благодати и видит достоинство русского народа в его «неспособности возводить свое несовершенство в закон».

Наряду с религиозной философией в России в XIX в. творчески развивалась и рациональная метафизика, тесно связанная с развити­ем философии Канта и Гегеля. В связи с этим в русской философии

возникают неогегельянство и неокантианство, которые, в частности, представлены в философии Б. Н. Чичерина и А. И. Введенского.

Борис Николаевич Чичерин (1828-1904) — один из крупней­ших русских метафизиков-гегельянцев, его философский метод продолжал традиции метафизики, восходящие к Аристотелю, Декарту, Каиту и Гегелю, и может быть назван метафизическим универсализмом. Чичерин верил в то, что наука — высшая наставница жизни, и ис­следовал в этой связи логические основания науки и метафизики.

Эмпирическая школа, но его мнению, в погоне за реальностью покидает всякую действительную почву. Мысли субъекта, кото­рый на самом деле есть деятельная сила, источник самого мышле­ния, превращаются в «пустую коробку», в которой сталкиваются и соединяются разнообразные впечатления. Чичерин призывал к объединению усилий философии, науки и теологии в познании мира и в раскрытии разумно-нравственной природы человека, так как целостность его духовной субстанции соответствует единству трансцендентно-божественного начала в мире.

Для понимания особенностей русской философии важным было и кантианство. Идеи Канта привлекли внимание ряда русских мыс­лителей. А. И. Введенский, И. И. Лапшин, Г. И. Челнанов, Б. В. Яко­венко и Ф. А. Степун могут быть отнесены к неокантианцам. Из них Александр Иванович Введенский (1856-1925) был, по общему мне­нию, наиболее последовательным приверженцем философии Канта.

А.И. Введенский, с 1887 г. — профессор Санкт-Петербургского университета, читал лекции по логике, психологии и истории фило­софии. Он выступил одним из инициаторов создания в 1897 г. при Петербургском университете Философского общества и до 1921 г. являлся его председателем.

Сущность философской системы Введенского может быть определена как критицизм. Этот термин стал характеристикой целого направления отечественной философии Х1Х-ХХ вв. Именно Вве­денскому принадлежит заслуга разработки логико-теоретических оснований критической философии. делена как критицизм. Этот термин стал характеристикой целого направления отечественной философии Х1Х-ХХ вв. Именно Вве­денскому принадлежит заслуга разработки логико-теоретических оснований критической философии. В рамках логическо­го учения Введенский развивает «русский способ» доказательства метафизики в виде логицизма, который сводит теорию познания к формальной логике, объявляет ее гносеологией и кладет в основу построения философского знания.

Среди важных течений русской философии XIX в. необхо­димо также назвать позитивизм, представленный в концепциях К. Д. Кавелина, В. В. Лесевича, М. М. Ковалевского, Н. И. Кареева. К позитивизму примыкала философия естествознания, в рамках которой работали И. М. Сеченов, Д. И. Менделеев, Л. И. Мечников, А. А. Ухтомский. В XX в. философия науки успешно развивалась В. И. Вернадским, К. Э. Циолковским и А. Л. Чижевским.

Из магистральных течений русской философии XIX — начала XX вв. следует назвать и философскую антропологию, концепции А. И. Галича, Н. Г. Чернышевского, П. Л. Лаврова, В. И. Несмело- ва, И. И. Лапшина. Она также ярко представлена в персонализме А.А. Козлова, интуитивизме Н. О. Лосского, экзистенциализме Л. И. Шестова и др.

Русские философы продолжили свое творчество и в XX в. В этом столетии, которое с полным основанием может быть названо рево­люционным, стоит выделить два главных направления развития отечественной философии. Первое — это философия русского за­рубежья, вобравшая в себя идеи и концепции мыслителей, многие из которых интенсивно работали в области философии еще до революции в России, но в связи с эмиграцией и высылкой из стра­ны оказались за рубежом. В их числе такие блестящие имена, как

Н.А. Бердяев, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк, И. А. Ильин. Они стали вынужденными эмигрантами в различных странах Европы и там написали фундаментальные философские труды, которые с новой стороны раскрыли грани их научного таланта.

Из наиболее интересных концепций этого направления следует назвать философию Сергея Николаевича Булгакова (1871-1944). Она построена на основе онтологического синтеза христианского мировоззрения и натурфилософии. Особенностью его философ­ских исканий был переход от содержательного анализа экономи­ческих отношений к последующему религиозно-метафизическому исследованию хозяйства как универсальной категории культуры и далее — к оригинальному обоснованию православного учения. Уже в ранний, марксистский период своего творчества Булгаков опубликовал цепные исследования: «О рынках при капиталисти­ческом производстве», «Капитализм и земледелие». Концепция Булгакова онгологична, так как он стремится рас­крыть натурфилософские основания хозяйственно-практической жизни. В этом контексте вполне оправданным является его об­ращение к натурфилософии Шеллинга, его философии тождества. Хозяйство расширяет про­странство жизни и свободы, оно покоряет и очеловечивает природу, «оживляет мертвую материю», в хозяйстве отражено естественное право человека на самосохранение, «хозяйство есть самозащита жизни».

Булгаков не отрицает необходимость хозяйства для обеспечения людей средствами пропитания, самосохранения человека. При этом стимулы труда видятся как в экономике, где он является предпо­сылкой и средством для преодоления бедности, так и в моральной сфере. В связи с этим Булгаков упоминает и пуританскую мораль, повлиявшую на формирование капитализма, а также говорит об аскетизме, который мог выполнять роль религиозной мотивации труда. Аскетическое отношение к труду как послушанию воспитыва­лось в монастырях Западной Европы и России. Нравственная моти­вация хозяйственной деятельности может быть различна для пури­танской культуры Запада, которая базируется на этике умножения имущества и богатства, и для России, где в основе позитивного отно­шения к хозяйству может быть положена этика служения обществу и государству. В последующем эта идея будет развита в евразийстве.

Николай Александрович Бердяев (1874-1948) является одним из наиболее известных и плодовитых философов России. Его философский стиль отличается отсутствием стремления к последовательному доказательству определенного тезиса и вы­страиванием непротиворечивой теоретической системы. Этот стиль

В. В. Розанов называл «высказыванием», он связан с эмоциональ­ным, образно-художественным самовыражением, желанием пере­дать личный духовный опыт, и в этом смысле он носит экзистен­циальный характер, характерный для всей русской философии. В своей философии Бердяев откровенно пристрастен и субъекти­вен, не стремится к точной фактологии, но он очень убедителен, так как обладает способностью интеллектуально заражать своих читателей, увлекая их не логикой, а общей духовной и культурной аргументацией. Он, несомненно, является одним из виднейших представителей европейского и русского экзистенциализма, он близок к Кьеркегору, Достоевскому, Ницше, Розанову и Шестову. Главная философская проблема, которая всегда волновала Бер­дяева, — это проблема человека, смысла его существования и судь­бы. Понятие человека, личности у него отличается от эмпириче­ского человеческого существа, которое составляет, с одной стороны часть Природы, а с другой — элемент социального целого. Проблема смысла существования человека заключается в том, что он находится на пересечении двух миров и сознает себя одновременно принадлежащим миру Божественному и природному. Важнейшей характеристикой подлинного бытия человека является свобода как «безосновная» реальность. Конкретизируя, он раз­деляет свободу на негативную и позитивную. Первая свобода — сво­бода в грехе, это дьявольская свобода отрицания. Вторая — свобода божественная, которая проявляется в творчестве. Содержанием положительной свободы являются любовь и истина, воплощен­ная в образе Христа. Любовь также является содержанием экзистенциального бы­тия, ибо любящие наиболее свободны в своем отношении друг к другу. Бердяев не отрицает необходимость государства, которое нужно для наведения элементарного социального порядка, но по­лагает, что истинная общественность возможна лишь при условии свободного союза людей. Идеалом подлинного общества является духовный союз людей, где присутствуют индивидуализм и свобо­да.

Философ строит также своеобразную философию истории, согласно которой человечество в своем духовном развитии про­ходит три стадии, эона. Первая, соответствующая Ветхому Завету, есть фаза законнического сознания, вторая стадия соответствует Новому Завету. Согласно Бердяеву, только в эпоху христианства была открыта иррациональная стихия подлинной свободы, и с ней связан догмат о грехопадении, то есть признание, что в основе мира лежит первая иррациональная свобода. Третий эон, на пороге ко­торого находится человечество, есть эпоха творческого сознания, соответствующая антропологическому откровению в духе. В свя­зи с этим Бердяев в ряде работ рассматривает русскую историю и культуру и ставит также тему русского мессианизма. Он убежден в том, что Россия фатально предрасположена к решению эсхато­логических задач. Пространственно она поставлена в мире как великий «Восток-Запад», составляющий узел всемирной истории, заключающий в себе возможность решения всех мировых проблем.

Оригинальным течением русской философии XX в. было евра­зийство. Оно явилось довольно редким примером междисципли­нарного научного синтеза, поскольку объединило специалистов из разных областей знания; философов, историков, юристов, лингви­стов, экономистов и географов.

Важнейшие идеи евразийства содержатся уже в работе Николая Сергеевича Трубецкого (1890-1938) «Европа и человече­ство» (1920). Основной мотив его книги — критика абсолютизации преимуществ европейской культуры. Он писал, что «та культура, которую поднесли...иод видом общечеловеческой цивилизации, иа самом деле есть культура лишь определенной этнической группы романских и германских народов». Для евразийцев Россия — это не Запад и не Восток, а именно Евразия — особый географический и культурный мир с ее специфическим субъектом — симфониче­ской личностью. В культуре евразийцы выделяли «два порядка» ценностей: одни связаны с установлением направления и целей на­родной жизни, другие — со средствами их достижения — техникой и эмпирическим знанием. Из этого следовал вывод о преимуществе духовной культуры России-Евразии.

Ведущее место в идеологии евразийства занимает учение Петра Николаевича Савицкого (1895-1968) о месторазвитии, которое означает единство географического, этнического, хозяйственного и исторического начал в развитии тех или иных народов. Савицкий подчеркивает, что концепция месторазвития вполне сочетается с признанием многовариантности человеческой истории и с выделе­нием наряду с географическим также и самобытного духовного на­чала жизни. Развивая свою мысль, он определял Россию, как по сво­им пространственным масштабам, так и по географической природе, единой во многом на всем ее пространстве и в то же время отличной от природы прилегающих стран. Этому континенту, предельному «Европе» и «Азии», но в то же время не похожему ни на ту, ни на другую, подобает имя «Евразия». Евразийцы обратили внимание на то, что исторические границы Евразии совпадали с историческими границами Российской империи, что свидетельствовало об их есте­ственности и устойчивости. Ограниченная с севера полосой тундры, а с юга горной полосой, Евразия мало соприкасается с Мировым океаном, и для нее исключается активное участие в океаническом (региональном) хозяйстве, характерном для Европы. Вместе с тем огромные размеры и наличие естественных богатств Евразии по­стоянно подталкивали ее к идее и осознанию экономической самостоятельности, превращения в «континент-океан». Все реки России текут в меридиальном направлении, а непрерывная полоса степей объединяет и пронизывает ее с запада на восток. Объединителем Евразии не могло стать государство, возникшее и остававшееся неподвижно в том или ином речном бассейне. Понятие «границы» оказывается важным определением для существа той культуры, которую представляла Евразия. Приведенные положения об особом отношении континенталь­ных государств к мировому океаническому рынку служили обосно­ванием неизбежности государственного вмешательства в экономи­ку. Отчетливо осознавая связь с государственным вмешательством в экономику таких недостатков, как бюрократизм, волокита и бесхо­зяйственность, евразийцы считали средством их изживания, наряду с сознательной борьбой с ними самих государственных органов, также и конкуренцию со стороны частного предпринимательства. Для евразийцев были неприемлемы стяжательский характер запад­ной цивилизации, подчинение человека погоне за прибылью, замена человеческих отношений жестким экономическим расчетом, дух рационализма и конкуренции. Необходим, по их мнению, третий путь, устанавливающий связь материального с духовным и умело сочетающий то, что должно быть национализировано, с тем, что должно оставаться частным (земля), потому что «хозяйское цене- ние хозяйства начинается с религиозного корня».

Так, Николай Николаевич Алексеев (1879-1964) полагал, что общее направление пути, которому должно следовать преобразование собственности, можно выразить в формуле: «ни капитализм, ни социализм».

Евразийская модель смешанной экономики была, по их мнению, наиболее адекватна географическим, экономическим и историче­ским условиям России. Плановое хозяйство и предоставляемая лич­ности свобода выбора хозяйственных форм, согласно Савицкому, — два внешне противоречивых, а по существу, вполне согласуемых принципа. В связи с этим Алексеев развивал концепцию «правед­ного государства». Право не должно быть оторвано от обязанности, обязанность должна обосновывать правомочие и сливаться в право­отношении в одно органическое целое, как это и соответствует духу подлинно христианского вероучения. Таким образом, евразийство развивало особую философию культуры, тесно связанную в своих истоках со славянофильством. Оно продолжалось и в последующем в философии Л. Н. Гумилева.

Особую значимость для русской философии XX в. представляет творчество Ивана Александровича Ильина (1883-1954) — ори­гинального ученого, внесшего большой вклад в развитие русской философско-правовой мысли.

Его философия во многом посвящена исследованию нравст­венно-религиозных оснований права. В период, когда в филосо­фии права господствовали позитивистские тенденции, он пока­зал необходимость апелляции к духовности человека в решении философско-правовых вопросов, ставил цель сиять противоречие между государством и индивидом, частным и общественным инте­ресом, естественным и положительным правом, внешней и внутрен­ней свободой личности.

В творчестве Ильина всестороннее и глубокое освещение полу­чает проблема противостояния злу. Решая ее, он критикует теорию «непротивления злу насилием» Л. Толстого, полагая, что непротив­ление есть потворство злу. Согласно Ильину, «добро есть любящая сила духа, зло — слепая сила ненависти». Поэтому в борьбе со злом нужно использовать, прежде всего, душевно-духовное воздействие на человека.

Развитие русской философии XX в. тесно связано также и с тру­дами философов, которые продолжали жить и творить на террито­рии СССР. Г. Г. Шпет, П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Л. П. Карсавин, не имея возможности для свободного философ­ского творчества, тем не менее, продолжали писать и создавать интереснейшие сочинения. Некоторые из них: П. А. Флоренский, Л. П. Карсавин, Г. Г. Шпет — погибли в сталинских лагерях. Их труды являются важнейшей составляющей русской философии в ее национальном и универсальном значении.

В контексте отечественной философии XX в. необходимо на­звать и советских философов, которые стремились выявить гу­манистические стороны марксизма. Работы А. А. Богданова, Э. В. Ильенкова, М. К. Мамардашвили, М. С. Кагана, В. П. Тугаринова и др. раскрывали «человеческое» содержание марксизма.

Необходимо сказать и о том, что, несмотря на некоторое на­чальное отставание в своем развитии от западноевропейской фило­софии, русская философия сумела его преодолеть. В XIX в. она продемонстрировала удивительную способность к ускоренному прогрессу, и отношения между русской и западноевропейской философией перестали быть односторонне направленными. В это время происходит расцвет и возникает «цветущая сложность» философской культуры в России, создаются многие оригинальные и глубокие философские концепции.