Гражданское общество, государство и государственная измена

Эта тема такова, что начинать её освещение придётся с определения значений терминов.

«Гражданское общество» — это термин, вошедший в политический лексикон СССР в годы перестройки. Для СССР его появление не было неким поучающим «откровением» более продвинутых культур, адресованным «отсталым дикарям». Его появление было всего лишь синонимическим преобразованием, приданием новой лексической формы тому, о чём многократно на протяжении десятилетий говорилось в советской пропаганде, в системе политучёбы и художественных произведениях социалистического реализма: каждый советский человек должен занимать «гражданскую позицию»[393], т.е. — по своей инициативе, исходя из норм морали социалистического общества, действовать в интересах общественного развития, выявляя проблемы и способствуя их разрешению как путём привлечения к ним внимания государственных органов, так и проявляя инициативу в общественных самодеятельных организациях (КПСС, комсомол, профсоюзы, разного рода тематически и проблемно ориентированные общества и т.п.).

Но пропаганда, система политучёбы и сюжеты художественных произведений социалистического реализма — это одно, а реальная жизнь, в которой партийно-советская бюрократия, ставшая эксплуататорским классом, целенаправленно подавляла тех, кто занимал гражданскую позицию по тем или иным вопросам в жизни страны, это — другое. Именно по этой причине некоторая часть советского общества в годы перестройки восприняла как нечто новое термин «гражданское общество», однако без того, чтобы вникнуть в то, как его смысл понимают и недопонимают зарубежные «учителя демократии». Поэтому обратимся к истории концепции «гражданского общества», внедрённой в нашу культуру в годы перестройки.

«Гражданское общество» это — русскоязычная «калька» англоязычного термина «civil society», введённого в употребление в XVII веке. Связанная с ним концепция личностно-общест­венно-государственных отношений формировалась главным образом в Западной Европе и в США на протяжении нескольких столетий, в процессе идеологической подготовки к «буржуазным революциям» и в ходе идеологического обеспечения становления и существования буржуазно-либеральных обществ. Вследствие этого концепция «гражданского общества» выражает их идеалы и отчасти — реально достигнутые ими результаты общественно-истори­чес­кого развития.

Поскольку всякий народ характеризуется, прежде всего, идеалами, которые он несёт через века, а подчас, и через тысячелетия, и каждый народ имеет своё историческое прошлое, во многом уникальное, — то политические концепции, рождённые в среде одного общества, не всегда легко воплощаются в жизнь в среде другого общества. Вследствие этого общество в России в настоящее время не является «гражданским» в том смысле, какой вкладывают в этот термин западные и отечественные социологи и политические деятели либерально-буржуазного толка. Но и для того, чтобы оно стало «гражданским» в общезападном понимании этого термина в перспективе, требуется, во-первых, искоренить идеалы, которые свойственны многонациональной цивилизации Руси (т.е. необходимо отказаться от своего будущего), а во-вторых, оплевать и предать забвению собственное историческое прошлое. Т.е. требуется, чтобы Русь-Россия исчезла из исторического прошлого, и её не было в будущем.

Есть люди с покалеченными мировосприятием и интеллектом, которые убеждены в том, что Запад — лидер цивилизационного развития человечества, который не совершал в прошлом и не совершает в настоящем ошибок стратегического характера, что и отличает его от других региональных цивилизаций планеты, которые совершили и совершают ошибки стратегического характера на протяжении всей своей истории. Иначе говоря, с их точки зрения всё, что делает Запад, — делалось и делается правильно, а возражения против этого — выражение слабоумия и отсталости в развитии культуры общества и личности. И соответственно такой позиции лучшая стратегия развития для всех прочих региональных цивилизаций представляется ими безальтернативной: побыстрее влиться в образ жизни Западной региональной цивилизации, может быть, сохранив свою традиционную кулинарию, фольклор и декоративно-прикладное искусство и не более того.

Что касается России, то западная концепция гражданского общества может быть в нашей стране своего рода «откровением» только для людей бесчувственно-бездумных, чьи представления о жизни формируются прочитанными ими текстами, авторы которых были возведены в ранг авторитетов кем-то для решения каких-то своих политических задач. И потому они не понимают, что стремление реализовать концепцию гражданского общества в том виде, как она сформирована на Западе, не несёт ничего хорошего никому, включая и сам Запад. Причины не только в том, что она чужеродна для России и выражает идеалы и исторический опыт других народов, а в том, что её идеалы ложные: поэтому она порочна в нравственно-этическом отношении и управленчески несостоятельна в аспекте реализации самим обществом полной функции управления.

Её пороки проистекают из тех времён, когда буржуазия обрела экономический вес в обществе, а политическая власть над обществом по-прежнему оставалась в руках государственности, кадровой базой которого были наследственно-аристократические кланы, которые видели в буржуазии ещё одно сословие, обязанность которого — платить «оброк», не встревая в дела государственного управления. Представители же буржуазии, обретшей власть экономическую, желали обладать и властью политической, однако при этом представители буржуазии в своём большинстве желали продолжать заниматься бизнесом. Но ведение бизнеса не позволяло им участвовать в работе государственного аппарата непосредственно из-за нехватки времени, кроме того — они в большинстве своём и не имели такого желания, поскольку были невольниками процесса «делания денег». Из этого и проистекают два характерных свойства западной концепции гражданского общества:

· непрестанный конфликт между пресловутым «гражданским обществом» и государственностью, интенсивность которого может меняться в широких пределах — от готовности «гражданского общества» к войне против государственности до реального ведения боевых действий с целью свержения тех или иных политиков персонально либо свержения исторически сложившейся государственной власти в целом;

· идея «наёмной государственности», которая обязана служить тем, кто платит налоги, на том основании, что налогоплательщики якобы являются работодателями для всех представителей государственного аппарата.

При этом в западной концепции гражданского общества есть и лицемерная, заведомо лживая, составляющая:

· Наиболее доступная в наш интернет-век энциклопедия «Википедия» в статье «Гражданское общество» его первым признаком называет «наличие в обществе свободных владельцев средств производства».

· И потом к этому признаку добавляет другие: «развитая демократия; правовая защищённость граждан; определённый уровень гражданской культуры, высокий образовательный уровень населения; наиболее полное обеспечение прав и свобод человека; самоуправление; конкуренция образующих его структур и различных групп людей; свободно формирующиеся общественные мнения и плюрализм; сильная социальная политика государства; многоукладная экономика; большой удельный вес в обществе среднего класса».

В действительности первый из названных признаков — единственный признак «гражданского общества» западного типа.

Всё остальное стало реальностью либо культовой иллюзией, подменяющей реальность в миропонимании людей, и было причислено к атрибутам «гражданского общества» только в ХХ веке — большей частью во второй его половине. И произошло это не по доброй воле сообщества «свободных владельцев средств производства», а в результате ужаса, который вызвала у наиболее дальновидной части этого сообщества Великая Октябрьская социалистическая революция и её последствия в виде возникновения СССР с его идеалом искоренения угнетения и эксплуатации «человека человеком» и с последующим обретением СССР ранга «сверхдержавы» по итогам второй мировой войны ХХ века.

Ранее этого времени концепция «гражданского общества» уже существовала как минимум на протяжении двух столетий, но реально она распространялась только на буржуазную олигархию и в меньшей степени на среднюю по капитализации их бизнеса буржуазию. Особенности личностной психики большинства людей таковы, что численность «элиты» местного и общегосударственного уровня определяется ёмкостью «адресной книги» личностной психики, т.е. в пределах примерно до 250 человек: представители «элиты» любого уровня должны, если и не поддерживать систематическое общение друг с другом, то хотя бы знать и помнить о существовании друг друга. Соответственно этому обстоятельству «гражданское общество» в США реально это — 50 кланов, которым принадлежит почти вся экономика страны («средства производства») и ещё около двухсот сменяющих друг друга в преемственности поколений «интеллектуалов», обслуживающих «политический процесс» в стране: в том смысле, что именно эти люди в непрестанно текущем настоящем вырабатывают и проводят в жизнь решения, которые предопределяют облик будущего в обоих его аспектах — то, что было задумано, и то, что сопутствует задуманному, улучшая его качество в сопоставлении с задуманным, либо ухудшая его.

Остальной «средний класс» и наиболее слабоумная часть наёмного персонала, не получающая дивидендов по акциям в сколь-нибудь значимом объёме, только мнит, что они — тоже часть «гражданского общества», но они не формируют матриц, в которых реализуется будущее, а являются объектами и жертвами политики, которую делают другие[394].

Примерно так же, но с поправкой на размеры территории и численность населения, обстоит дело и в других государствах Запада: в каждом из них пресловутое «гражданское общество» — аналогичная по своему составу группа[395], численностью в пределах 250 человек. Всё остальное население, включая и мелкую буржуазию, реально было и есть один из многих «экономических ресурсов», на которые нормы буржуазно-олигархической этики «гражданского общества» не распространялись, не распространяются и не будут распространяться. При этом процедуры формальной демократии обеспечивали и обеспечивают легитимность государственной власти ставленников буржуазной олигархии и её хозяев, а принцип «равенства всех перед законом», пропаганда якобы «равных возможностей» до недавнего времени в общем-то успешно культивировали в сообществе «экономических ресурсов» иллюзию того, что общество — действительно гражданское, что каждый способен стать олигархом, если организует свой бизнес и будет много в нём трудиться; что в стране истинное народовластие и соблюдение прав человека, и потому, если кто-то не может стать олигархом, то он может войти в политическую или культурную «элиту» страны и т.п. — надо только много и хорошо трудиться; а если не может войти сам, то может агитировать за достойных политиков и голосовать за них на выборах.

До возникновения СССР и распространения его жизненных идеалов в других странах — «гражданские общества» Запада жили совершенно иначе. Так в США «в 1880 году средняя стоимость жизни составляла 720 долларов в год, а годовая средняя зарплата рабочих в про­мы­шлен­ности была около 300 долларов в год. При этом средний рабочий день составлял 11 — 12 часов, а нередко и все 15. Каждый шестой ребёнок работал в промышленности, получая половину зарплаты взрослого за одинаковую работу. Что такое охрана труда никто не знал. Все эти данные взяты из заключения Бюро трудовой статистики, представленного Конгрессу США. В конце этого заключения делается вывод: “Люди должны умирать для того, чтобы процветала индустрия”».[396]

Гуманизация же экономических отношений и развитие всеобщего образования начались на Западе только тогда, когда великая депрессия 1929‑го и последующих годов поставила либерально-буржуазную олигархию и обслуживающих её интеллектуалов перед выбором:

· либо реформы, направленные на гуманизацию экономических взаимоотношений и общекультурное развитие широких масс населения;

· либо марксистская революция со всеми её последствиями для буржуазной олигархии.

Тем не менее, не все либерал-буржуины это поняли тогда, как не все либерал-буржуины это понимают и в постсоветской России ныне. Поэтому в США реформы президента Ф.Д.Руз­вельта и его команды и аналогичные по целям реформы в других странах, направленные на профилактирование марксистской революции, вызвали сопротивление именно политически недальновидной буржуазной олигархии, т.е. у реального «гражданского общества», считавшего, что государственность должна безропотно служить только им, а не обществу в целом[397].

В Германии страх перед марксизмом, который немецкая буржуазная олигархия и её политологи оценили совершенно правильно как идеологию «отжатия» бизнеса и монопольного права на формирование государственной власти у национальной буржуазии транснациональной корпорацией марксистов [398] и их хозяев (см. раздел 3.2), привёл к власти нацистов: без поддержки нацизма прежде всего буржуазной олигархией ни становление, ни существование гитлеровского режима было бы невозможно. Однако политическая недальновидность и некомпетентность германской олигархии и спонсируемых ею политологов привела к 9 мая 1945 г. в том виде, как оно известно в Истории. Того факта, что гитлеризм изначально был марионеточным, ни германская олигархия, ни её политологи либо не понимали (в их большинстве), либо деятельно участвовали в поддержании марионеточного статуса гитлеризма (в их меньшинстве). Неонацисты последующих времён во всех странах от германских «нациков» первого поколения в этом аспекте ничем не отличаются: все концептуально безвластные марионетки.

Однако транснациональная и национальные буржуазные олигархии, хотя и обновляются по персональному составу кланов с течением времени, но политическая дальновидность и политическая компетентность, понимание уроков исторического прошлого — не их удел: их удел быть рабами денег. Поэтому суть западной концепции гражданского общества и суть толпо-«элитаризма» под вывеской «гражданское общество» с 1880 г., к которому относится приведённая выше цитата из доклада Конгрессу США Бюро трудовой статистики, до настоящего времени не изменилась. Изменились только организационные формы, в которых выросли абсолютные издержки буржуазной олигархии и её хозяев на содержание и воспроизводство той части населения, которая объективно пребывает в статусе «экономического ресурса», хотя относительные издержки кое-где могли сократиться за счёт роста производительности мировой экономики и перераспределения производимого ею совокупного продукта в пользу так называемых «развитых стран».

В Российской империи, в СССР и в постсоветской России социологическая наука и социальная философия не развернули детально альтернативную концепцию гражданского общества. Тем не менее наши представления о гражданском обществе — альтернативны западным, давно известны и понятны без излишнего социально-философского графоманства из слов Н.А.Некрасова «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» [399].

Это — афоризм-метафора, которая обязывала быть гражданином и крестьянина, и прочих работников, и купца, и предпринимателя (как мелкого, так и капиталиста средней руки), и олигархов, и офицерский состав и прочих госслужащих, и в конечном итоге — государя-императора.

Это предполагает:

· единые нравственно-этические нормы для всех;

· «динамическое» распределение обязанностей (ответственности, компетенций) в обществе, обусловленное не происхождением, а профессиональными и нравственно-этическими качествами людей, а также и обстоятельствами, и соответственно — требует демонтажа сословно-клановой и персонально-личностной иерархии толпо-«элитаризма»;

· тем самым исключается конфликт подавляющего большинства граждан друг с другом, а также и конфликт общества граждан и государственности, кадровый состав которой — такие же граждане, как и все прочие.

Т.е. это предполагает, что работники государственного аппарата — не наёмные «слуги народа» (как это пропагандируется на Западе), где народ политически невежественен и тешит себя иллюзией, что государственность служит ему, а своим поведением на выборах он действительно что-то решает по отношению к своему будущему; и не «господа»-опекуны недостойных своего счастья «мелких людишек», составляющих народ, как это имело место в Российской империи и в разного рода «деспотиях-тираниях», которые знала История. Работники государственного аппарата — такие же граждане, как и все прочие, за исключением одного: на каждом из них лежит бо́льшая ответственность за судьбы всех прочих, поскольку качество жизни общества определяется господствующей над обществом концепцией и качеством государственного управления в русле этой концепции.

Приведённая выше метафора-афоризм Н.А.Некрасова выражает жизненный идеал многонациональной цивилизации Руси на все времена.

Это — лучшая концепция гражданского общества, нежели та, которую продвигает Запад, и она свободна от лицемерия. Однако её воплощение в жизнь требует личностного нравственно-этического и общекультурного развития всех. В противном случае мы получим ещё одну реализацию афоризма В.О.Ключевского, которым он заблаговременно охарактеризовал прожект строительства социализма в Российской империи: «Общество Праведного Общежития, составленное из негодяев» … но уже в глобальных масштабах.

Но метафора-афоризм Н.А.Некрасова нуждается в уточнении. Дело в том, что в его времена в культуре общества не было теории управления, с позиций которой общество рассматривалось бы как самоуправляющаяся система, взаимодействующая в преемственности поколений с разного рода внешними по отношению к нему иными системами; а в исторической науке и социальной философии его эпохи не было ясного понимания сущности жреческой власти и её взаимоотношений с обществом в целом и с государственностью, в частности; не было ясного понимания и различия жреческой власти, работающей на реализацию Промысла, и знахарской власти, работающей на удовлетворение нужд собственного своекорыстия земной жизни. Если же с позиций ДОТУ рассматривать жизнь общества[400], то гражданин — в понимании его социальной роли Н.А.Некрасовым — управленчески грамотен и является носителем жреческой власти, иначе говоря, — власти концептуальной, работающей на осуществление Промысла, и которая, если соотноситься с полной функцией управления, — выше царской власти, т.е. выше государственной власти, ВСЕГДА подчинённой той или иной определённой концепции. Т.е. гражданин в идеале Богу не грешен — царю не виновен.

В соответствии с этим уточнением концепция гражданского общества Н.А.Некрасова — в идеале:

Государство [401] — это мы все, что предполагает обусловленность гражданских прав каждого из нас обязанностями и долей ответственности за судьбы всех (т.е. ответственности за судьбы Отечества и Человечества) в русле Промысла, которые каждый принимает на себя соответственно принципу нравственно-этичес­кого единства всех граждан.

Но реальность далека от этого идеала. И это выражается в том, что на Руси, в России, в СССР, в постсоветских государствах:

· Были и есть граждане в некрасовском значении этого термина, но они, как и во времена Н.А.Некрасова, составляют меньшинство общества.

· А большинство — не граждане, а подданные государства, в котором они живут, причём далеко не все они — верноподданные. Причина в том, что по своей нравственности и психологии в целом они — безучастная «трава на поле боя» или холопы с барскими замашками, меньшинству из числа которых эти замашки удалось реализовать, сохранив подлую холопскую сущность (именно они и властвуют в соответствии с «конституцией по понятиям» — см. раздел 1 настоящей работы). Вследствие свойственного этой категории населения России барства-холопства они не способны к добросовестному исполнению принятых ими на себя (а равно — возложенных на них по службе или по работе) обязанностей и, как следствие, уклоняются от ответственности за судьбы всех, т.е. за судьбы Отечества и Человечества. Это характерно для них, где бы они ни имитировали трудовую деятельность: в государственном аппарате, в промышленности, в сельском хозяйстве, в науке, в медицине, в сфере образования или сфере услуг, в качестве руководителей или в качестве исполнителей и т.п.

————————

Соответственно изложенному выше пониманию сути гражданского общества Русской многонациональной цивилизации и государства как организационной структуры концептуально властных граждан:

Государственная измена — это деятельность обывателей, депутатов и госслужащих (гражданских, а также — военнослужащих, спецслужбистов и представителей правоохранительных органов), направленная против внутренней жреческой по её сути концептуальной власти государства, в каких бы конкретных проявлениях эта деятельность ни выражалась.

Государственная измена в том смысле, как он определён статьёй 275 УК РФ[402], — только частный случай государственной измены в указанном выше понимании.

Но государственная измена в указанном выше смысле неискоренима карательными мерами: её искоренение требует общественно-политического и общекультурного развития. Более того, возбуждение страха — способствует воспроизводству холопско-барской нравственности и психологии, что препятствует решению задачи построения гражданского общества в его Русском понимании как в нашей стране, так и в масштабах глобальной цивилизации.

Исходя из смысла предшествующего абзаца, всё изложенное выше в разделе 7 настоящей работы можно было бы не относить к тематике «Основ правоведения», если бы не один аспект, затрагивающий деятельность представителей юридической системы.

Дело в том, что судебные вердикты в нашей стране выносятся «именем Российской Федерации», т.е. от имени государства граждан России в некрасовском значении термина «гражданин»; а если соотноситься с действующей конституцией, то от имени народа[403]. Это означает, что если вердикт вынесен на основе антинормального порядка применения законодательства, то это не только те или иные преступления против правосудия, но и государственная измена (ст. 275 УК РФ), поскольку вследствие вынесения неправосудного вердикта государственность и судебная система теряют доверие населения, а это — помощь, реально оказанная иностранным государствам, международным или иностранным организациям или их представителям в деле подрыва безопасности Российской Федерации.

То же касается и всех прочих случаев, когда должностное лицо, состоящее на государственной службе, попирает законные права граждан, провозглашённые государством, действуя от имени этого же государства, будучи облачённым в форменную одежду того или иного государственного ведомства, предъявляя служебное удостоверение ведомства, либо действуя в официальном офисе того или иного органа государственной власти или ведомства.

Вред усугубляется, если такое должностное лицо является руководителем того или иного органа государственной власти или его подразделения и изменнически по отношению к государству руководит работой этого органа власти или подразделения.

Такого рода изменническая деятельность представляет особую опасность, поскольку если граждане и подданные государства не находят узаконенных работоспособных средств очистить государственный аппарат и депутатский корпус от изменников, то в обществе неизбежен рост действительно экстремистских настроений, некоторая часть из которых обязательно будет реализована произвольным образом не всегда узаконенным порядком; а в случае превышения количеством носителей действительно экстремистских настроений некоторой критической доли по отношению к численности общества, крах государственности и сопутствующие ему социальные бедствия становятся неизбежными.

Общественная опасность такого рода деяний представителей юридической системы создаёт все основания для того, чтобы к составам преступления «против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» (гл. 30 УК РФ) и преступлениям против правосудия (гл. 31 УК РФ) «плюсовать» состав преступления, предусмотренный ст. 275 УК РФ — государственная измена в форме оказания «иной[404] помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации». Это тем более правомерно, что, как показывает практика, по крайней мере с середины XIX века (если не раньше) ни в одном государстве мира не было «самостийных» оппозиций, но у всякой концептуально безвластной оппозиции всегда были кураторы как от спецслужб зарубежных государств, так и от «мировой закулисы», делающей глобальную политику.

Если же государственная власть не очищает самою себя от изменников (см. комментарии к деятельности ряда депутатов и госчиновников в предшествующих разделах), то с течением времени она в целом становится изменнической, следствиями чего являются:

· утрата ею объективной сакральности;

· автоматическая утрата легитимности во мнении граждан (в некрасовском значении этого термина).

И хотя с точки зрения изменнической государственности такие упрёки в её адрес — экстремизм, однако же в этом случае, как показывает История, ей и её представителям персонально лучше не бороться с выдуманным «экстремизмом», а подумать о своих взаимоотношениях с «Немезидой» (см. раздел 2) и перестать быть изменниками и предателями по отношению к своему народу ранее того времени, когда контрольные сроки, известные «Немезиде» (ещё раз напомним, что в одной руке она держит часы), истекут, и она обрушит на творящих кривду свой меч…

Соответственно для тех, кто не понимает происходящего в России, а равно убеждён в том, что страна деградирует, поскольку не вливается в Запад, объясняем:

Россия медленно, но всё же строит гражданское общество, исходя из того смысла слова «гражданин», который прочувствовал и выразил Н.А.Некрасов ещё в 1956 г.