Какую же женщину позвать? С какими качествами?

Учитель находился в двадцати метрах от группы и ходил кругами по вестибюлю большого торгового центра, в который мы перед этим зашли. Вдруг, когда мы были в самом приподнятом настроении, предвкушая появление в группе еще одной женщины, откуда-то взялась пожилая сеньора и легонько стукнула Краснобая по голове. Это была дона Журема.

Как поживаете, сынки? — шутливо обратилась она к нам.

Все хорошо, дона Журема, очень рады снова вас видеть! — ответили мы хором, как вежливые дети.

Группа тут же посмотрела на задумчивого учителя, и всем одновременно пришла в голову страшная мысль: «Надо убрать старушенцию отсюда как можно скорее, иначе, не ровен час, он ее призовет следовать за ним».

Тут учитель, который теперь смотрел на тротуар, снова задал себе тот же вопрос:

Кого же позвать?

У нас по спинам побежали мурашки. Мы постарались заслонить собой дону Журему. Нужно было как-то избавиться от нее.

Солнце жарит… вовсю. Сеньора, ваш организм может оказаться обезвоженным. Вы вся в поту. Идите… домой, — заговорил Димас, мастер манипуляции человеческими сердцами. Но она не хотела покидать нас.

Погода великолепная, сынок, — только и промолвила старушка.

Боясь, что учитель может вот-вот подойти, Эдсон взял старушку под руку и отвел ее в сторону от «линии огня».

Вы, по-моему, очень устали. В таком возрасте нужно почаще отдыхать.

Я чувствую себя превосходно, сынок. Но спасибо тебе за беспокойство, — поблагодарила дона Журема.

Я тоже сделал несколько попыток. Пробовал напомнить о том, что она могла позабыть: обещание, визит, заплатить по счету. Безрезультатно. Старушка пояснила мне, что все запланированное на сегодняшний день выполнено.

Моника не понимала, почему мы так озабочены появлением доны Журемы. Ей показалось, что мы ведем себя как-то неестественно. Бартоломеу, самого честного из нас, еще раз занесло. Видя, что она и не думает идти домой, он нахмурил брови и обратился к ней:

Милая, прекрасная и бесподобная Журемочка!

Услышав эти ласковые слова Краснобая, старушка растаяла, и у нее задрожали реснички.

А Краснобай принялся развивать успех и произнес очередную глупость:

Сожалею, но не могу не сказать вам, что вы покраснели, как индюшка. Боюсь, как бы вас не хватил кондрашка. Ступайте сейчас же в больницу.

Соломон попытался, как я это делал неоднократно, заткнуть Краснобаю пасть, но не успел. Между тем дона Журема сделала нечто большее. Она ткнула тростью Бартоломеу в шею и сказала фразу, которая также стала культурным достоянием нашей группы:

Бартоломеу, с закрытым ртом ты незаменим.

Мы едва не умерли со смеху. Однако дона Журема встревожилась. Она поняла, что мы что-то от нее скрываем. И, чтобы продемонстрировать свои огромные возможности, она, хотя ей было уже за восемьдесят, а ее координация слегка пострадала из-за болезни Паркинсона, сделала несколько движений и попросила нас проделать то же самое, но нам это не удалось. Она показала несколько классических балетных па и предложила повторить их. К нашему стыду, мы совершили лишь несколько неуклюжих движений, чуть не упали и теперь стояли в оцепенении.

Старики — вы. Я молоденькая! Здоровье у меня превосходное! Где ваш гуру?

Гуру? Я задумался. Продавцу грез не нравилось, даже когда его называли учителем, не говоря уже о гуру. Мы ответили, что у него какие-то проблемы, что он что-то кому-то обещал и сейчас поговорить с ней не сможет. Наша попытка встать так, чтобы за нами его не было видно, успехом не увенчалась. Журема сумела обнаружить его через узкую щель в нашей «стенке». В это время Моника уже разгадала наш фарс. Она поняла, что мы являемся командой недоумков, которых еще нужно перевоспитывать, и что сейчас мы проходим сложный процесс трансформации.

Дона Журема прокричала еще громче:

Где ваш гуру?

Вдруг послышался голосище учителя, от которого у нас затряслись поджилки.