Атмосфера и настроение под Lifehouse - it is what it is 5 страница

— Казу?

Поднимаю взгляд, едва услышав произнесенное этим голосом, моё имя. Передо мной стоит удивленный Амано, с пакетом в руках. Интересно где он был?
Увидев мой растерянный взгляд, жалкий вид и легкую дрожь, Шинджи быстро хватает меня, поднимая с колен, отчего я невольно шиплю и падаю обратно. Затекли так, что каждое движение доставляет боль а в ступни будто вонзается тысяча маленьких, острых иголочек. Поэтому твердо встать на ноги мне удается не сразу.

— Идиот — шепчет мой сосед стаскивая с себя куртку и одевая её на меня — Где ты шлялся так поздно?!
Замок тихо щелкает, впуская нас внутрь темной, но теплой комнаты. Темнота. Но сейчас Амано включит свет и...

— Шин... — делаю слабую попытку, но увы, слишком поздно. После уличной темени, простой желтый свет кажется слишком ярким и режущим глаза, так что я даже невольно жмурюсь, закрывая глаза ладонью.

— Что, Коха...черт, да что с тобой?! — его глаза расширяются от удивления, когда он замечает отметины чужого человека на моей коже. Однако мой потрепанный вид говорит ему как-то совсем об обратном — Кто это сделал?
Что ему на это ответить? Если он предположит, что это Юу, то предположение будет верным. Да и врать я никогда не умел и не любил. Смысла нет оправдываться, пусть даже он считает, что меня изнасиловали.
Не нахожу иного решения, как просто подняться и пошатываясь закрыться в душе, не отвечая ни на один из его вопросов. Я знаю, он волнуется, но ничего не могу поделать.

Вечер проходит в немой тишине. Мы даже ужинаем каждый у себя, а не на кухне, как все нормальные люди. Что мне больше всего непривычно слышать, так это отсутствие этого настойчивого дребезжащего звука его часто расстроенной гитары — сегодня он к ней даже не прикоснулся. Просто поев, сразу лег спать, уткнувшись носом в стенку.
Ну и отлично, я поступил точно так же. Но заснуть мне не удается ещё довольно долго. Может от тревожных мыслей о том, что будет завтра — ведь зная себя и его, кто-то из нас точно сорвется. Или же от ноющих синяков и царапин, которые сплошь покрывают всё тело, мешая устроиться поудобнее. Но, в конце концов, даже от бурного мыслительного процесса, голова устает и начинает слегка побаливать в височной и затылочной области.
Поэтому быстро взглянув на часы — ровно 03:03, закрываю глаза, зарываясь с головой под мягкое одеяло, и стараюсь наконец задремать.

Ощущение, будто летишь головой вниз — где-то сверху гаснет едва светящийся прямоугольник изначальной точки падения. Будто бы я смотрю фильм, причем замедленной съемкой — вокруг проносятся...проносится... в общем что-то неясное и постоянно меняющее форму — от темных, пыльных лестничных пролетов, затем вроде бы отражающих яркий солнечный свет окон и под конец слоистых, земляных пластов разных пород. Но как ни странно — не страшно. Только странное и неприятное щекочущее чувство в животе. Голова кружится. Надеюсь, я не попаду в какую-нибудь бредовую страну чудес, как Алиса. Она ведь тоже долго-долго падала куда-то вниз. Но она сама виновата, что полезла в кроличью нору. Я бы был осмотрительней на её месте. Кажется, я перестаю падать, потому что слышу звон невесть откуда-то взявшегося будильника.

Всё это и правда выглядит нереальным и странным. Ну это я даже не знаю к чему именно отнести. Просто в последние дни вся моя устоявшаяся жизнь и правильное мировоззрение катиться ко всем чертям собачьим. И не пойму, с каких пор это "неправильное" длится? Сколько времени я закрывал на это глаза? Хотя я наверное и сейчас закрываю. Просто не хочу признаваться сам себе — я что-то действительно испытываю по отношению к Амано. Вот только боюсь — если я всё просто не так понял, и на самом деле принимаю действительное за желаемое? Если это ничего для него не значит, или он не готов к чему-то более серьёзному, чем просто использование меня в качестве игрушки для разрядки?
Не спеша раздумывая над этим, рассеяно наблюдаю за его движениями по кухне, глотая обжигающий стенки гортани крепкий кофе — противная вещь, но мне сейчас это необходимо, чтобы привести мысли в порядок. Он стоит ко мне спиной, готовя себе чай — как он любит, с лимоном и сахаром. Все эти жесты, привычки, вкусы — всё это уже мной изучено, заложено на подсознательном уровне и воспринимается, как часть его самого.
Может, я просто слишком досконально знаю его всего, поэтому и воспринимаю как друга, а не как возлюбленного?

— Казу...

— А?

Ловлю на себе его изучающий взгляд. Он внимательно рассматривает... не меня, скорей даже — каждый укус на моей обнаженной шее и мне становится неуютно под этим его изучающим взглядом. Как будто я нашкодивший школьник, который сейчас сидит, сложив руки на коленях перед строгим, отчитывающим его директором.

— С тобой всё в порядке?

— Эээ...но... — раскрываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Я думал сейчас будет истерика, выяснение отношений, и крики с активным метанием в меня всех доступных в поле зрения предметов кухни. Но явно не этого. Не беспокойства

— Н... нормально...

Амано подходит ко мне вплотную, так, что я даже не успеваю среагировать и отстраниться, и крепко обнимает, прижимая мою голову к своей груди.
Мне сразу становиться тепло — где-то внутри, разливается тягучим, медовым коктейлем по венам, смешиваясь с кровью. Голова кружится — то ли от ощущений, то ли от его цитрусового запаха с примесью мяты. Чем он меня так пленил?
В таком состоянии, мы замираем точно минут на двадцать, прежде чем я все же решаю неуверенно и тихо позвать его. Не хочется разрывать эту густую, терпкую тишину, но мир не стоит на месте. Даже тот, что создали мы сами. Голос подрагивает, как будто сейчас я делал что-то таинственное и запрещенное. Тонкие, исчерченные зарубцованными порезами, пальцы гитариста вплетаются в мои волосы, всё ещё не отпуская от себя, но уже делая попытки ослабить хватку. И слова которые я должен был сейчас произнести, возможно, которых он втайне ждал, находятся сами собой.

— Я не исчезну больше, Шин. Я останусь здесь, с тобой.

Мгновения кажутся вечностью — чувствую по тому, как он слегка напрягается, пальцы прекращают теребить мои непослушные, черные пряди — чуть светлее, чем у него — оттенка сгоревшего пепла. Устало, но счастливо выдыхает — почти физически чувствую его улыбку. Ну что, полосатый — ты поймал меня? Покорил полностью своей воле и силе, в которой я никогда не сомневался. И нуждался – наверное, я сам хотел быть подчиненным тобой, быть пойманной, манящей жертвой в мягких, но когтистых лапах хищника. Я никогда не покорялся слабым людям.
Пока-пока избалованный мальчик Сугуру, с которым я теперь точно знаю — никогда не встречусь. А если и встречусь — мне не будет страшно — его физическая, грубая сила и властный, харизматичный Амано — они как небо и земля. Разные, раздельные, параллельные.

*****

Это утро какое-то другое.
Ммм...просто другое. Я ещё даже не проснулся до конца, не успел открыть глаза, нежась в теплых объятиях толстого одеяла. Тепло, солнечно, пахнет горелым...
Резко распахиваю глаза, поднимаясь на кровати. Что-то сгорело! Неужто Амано опять попытался состряпать завтрак?
Нетерпеливо, даже не утруждая себя переодеванием, спускаю ноги на холодный паркет и рысцой скачу до кухни.
Так и есть. Шинджи стоит около столика, выкладывая из картонных пакетов заказную еду, тогда как весь дым почти выветривается в открытую форточку. Ещё одно доказательство — сковородка в раковине, покрытая гарью. Шинджи, ну не дурак ли?
Брюнет, услышав мое мельтешение за спиной, разворачивается, ласково и чуть виновато улыбаясь.
— Прости, Кохара — он всплеснул руками, в которых держал по два красных, спелых яблока — Я хотел эээ...
Тихо хихикнув, подхожу к нему, оставляя на щеке легкий поцелуй.

— Завтрак в постель это очень мило — меня дико пробирает на хохот, но я стараюсь не показать этого, чтобы ненароком не расстроить его в такое замечательное утро. Шинджи Амано, ты неповторим в своей наивности. Он оставляет в покое почти разобранный пакет, и, развернувшись полностью, притягивает меня к себе, удерживая за предплечья. Тихий, заговорщицкий шепот раздается над самым ухом, отчего я даже невольно краснею.

— Я когда-нибудь научусь готовить, и ты не отделаешься от завтраков по утрам, соня.

— Ах-ах, надеюсь дождусь — мило улыбаясь, высовываю кончик языка. Раздразнить его вот так — необидно, игриво, милое дело. Ведь, если усомниться в каких-то способностях мужчин, они тут же начнут ръяно, всеми силами, доказывать обратное.
Вот и сейчас, вижу как в глубине его темно-зеленых глаз вспыхивает огонек озорства — он прекрасно понимает чего я добиваюсь и принимает правила игры.
Поднимаю взгляд и ощущаю его горячее дыхание на своих губах. Забываю как это — дышать. Словно первый раз, но такой долгий и желанный. Шепот складывается в слова, доносясь будто сквозь слой ваты — глухо, далеко.

— Наглый провокатор

— Неумелая домохозяйка

К слову, секс на столе – это, конечно же, не очень удобно, но не менее возбуждающе.

Уже после я все-таки решаюсь конкретно одеться и расчесать, ставшие совсем взъерошенными непослушные, тёмно-пепельные волосы. А еще сначала душ, пока Шин, едва отошедший, но всё ещё раскрасневшийся, наконец решается распаковать выложенную еду.
Это чувство — никак не покидает меня. Ощущение хрупкого баланса, которого мы с ним долгим путем добивались — для каждого свой. Проходя через все эти истерики, насилие, будто это вовсе не жизнь, а битва на острых мечах — иногда раня друг друга куда более глубоко, чем физически. Хотя... он меня жалел. Жалел и терпел все это.
И... наверное, тот парень — Юу, просто отфонил то, что происходило незаметно и медленно, будто и не касаясь меня. Заставил почувствовать любовь (к) Шинджи.
А я даже и не замечал. Или вероятно, он сам не замечал этого. Просто потому что я был всегда рядом, всегда в открытом доступе, всегда на глазах, а как только пришла ясная мысль, что я могу уйти, он просто не захотел отпускать. Сначала мне бы и показалось, что это просто привычка — как к близкому человеку, но он сумел доказать, что это не так. Что все обстоит иначе.
Философствовать в душе, конечно приятно, но судя по сморщивающейся на кончиках пальцев коже, мой дневной прием воды окончен. Быстро одеваю теплый, пушистый халат — будто окунулся в мягкое облако. Торопливо растираю пальцами запотевшее зеркало — мокрые волосы блестят и переливаются в свете яркой лампочки, щеки слегка розоватые, а широко распахнутые глаза влажно блестят — физиономия так и сияющая счастьем.
Вот в таком виде и выхожу из ванной, прислушиваясь к звукам в доме — Амано о чем-то тихо разговаривает по телефону, отвернувшись к окну. Вид его спины — гибкой, по-кошачьи грациозной, с четко выступающими ломкими линиями лопаток — заставляет тихо пищать. Все это принадлежит мне. А принадлежать ему — хочется просто до смерти.

— Ты всё? — чуть рассеянно поворачивается Шин. Однако, едва завидев меня, инстинктивно облизывается, проводя розовым кончиком языка по обветренным губам — Как тебе идет.

— Это комплимент?

— Не, это факт — поднимается, чтобы потянуть меня за край мягкого рукава и притянуть к себе, усаживая на колени.

— Кто звонил?

Он неопределенно поводит плечом.

— Да так.

— Ну не вре~едничаай — произношу голосом ребенка, который выпрашивает заветную игрушку и тянусь к его губам. Он не отвечает, ещё крепче прижимая меня к себе.
Так-так, минутку. Что-то здесь явно не так.
Та сила... с которой он прижимает меня к себе — словно я испарюсь, как утренняя роса под полуденным солнцем — отчаяние. Явственно ощущаю это.

— Амано?

Хрупкий мир звенит, готовый лопнуть, как дребезжащее стекло. Тревога и что-то ещё... Ощущаю, как тишина — напряженная, затихшая — как природа, перед смерчем, опускается и замирает маревом посреди светлой кухни. Страшная тишина.
Хочу расшевелить его, сказать "Эй, всё ведь хорошо. Что произошло?" но сам уже боюсь пошевелиться. Только бы не было что-то ужасное. Этот телефонный звонок неспроста.
Чтобы хоть как-то нарушить атмосферу тоски и отчаяния — беру ладони Шинджи в свои, осторожно прикладывая его холодные пальцы к своим щекам. И повторяю вопрос.
На этот раз, он помедлив с полминуты, всё же совсем тихо отвечает.

— Прости...

Звучит как прощание. В голове усиливается пульсация — сетки венок бьются под кожей, в такт тревожному набату, разносящемуся откуда-то из глубин души. Что случилось? Чточточточточто?

— Шин... — на последнем слоге, будто голос обрывается и звук выходит совсем ж тихим и жалким. Это уже моё отчаяние.

— Помнишь, меня не было допоздна — неловко и отстранено начинает мой сосед, убирая руки от моих щек, но не спеша выдергивать из моих ладоней — Была последняя попытка. Шанс стать кем-то значимым. Я прошел прослушивание.
Его взгляд устремлен на меня. Если прошел, что теперь? Разве так плохо?
Озвучиваю последний вопрос, на что он только, стараясь изобразить ласку, улыбается

— Ты не понял. Я буду играть в группе. В другом городе. Мне придется уехать отсюда, Кохара.

Мир раскололся. Рассыпался мириадами зеркальных осколков под ногами.

— Я поеду с тобой!

— Нет.

— Но почему?!

Устало выдыхает, будто сейчас пытается объяснить третьекласснику простейшее уравнение. Голос ровный и почти неживой.

— Ты должен остаться. Нет, ммм, не так — закусывает губу, стискивая мои пальцы. Мучительно-медленно подбирает нужные слова — У тебя есть кое-что. Я уже говорил — голос...

— И...!

— Не перебивай — обрывает он мои попытки достучаться до него, сказать что всё не так страшно и не решаемо — Я буду окружен вниманием со стороны прессы, сми, лейблов, фанатов, даже самих участников группы — и естественно в моей личной жизни будут копаться — мелко, мерзко, досканально, как могильные черви. И если узнают про тебя — тебе здорово достанется.

— Ну и что!!?

— Кохара! Не будь идиотом! Я не хочу, чтобы ты пострадал и более того, чтобы тебя поливали грязью — Амано невольно сморщился. Но заметив, что я сейчас вот-вот перестану сдерживать подступающие к горлу, удушающим комом, отчаянные слёзы, обхватил меня за плечи, нежно прижимая к себе — Ты должен быть наравне со мной. Пройди прослушивание, добейся любыми усилиями. И тогда я вернусь за тобой.

Звучит дико. Нереально. Что-что, неужели вот так всё можно сделать? Так просто и зыбко. Такое впечатление, будто он сейчас говорит мне о пешей прогулке по Марсу.

— Почему...?

— Только так.

— Когда...?

— Завтра.

Значит ещё сегодня он только мой. Не отпущу, нет-нет-нет. Крепко сжимаю кулаки, чтобы почувствовать, как ногти впиваются в кожу — чтобы заменить одну боль на другую.
Голос совсем меня не слушается — слышу только свои сдавленные всхлипы и отрывистое дыхание.
Не. Должно. Быть. Так.
Уже завтра не будет его тонких, изрезанных струнами пальцев, которые сейчас так ласково гладят мои влажные волосы.
Не будет его теплого дыхания на моих губах.
Не будет его теплой улыбки по утрам.
Не будет.
Его.

— Ты обещал научиться готовить мне завтрак.

Тихо выдавливаю из себя, пытаясь успокоиться. Все не так страшно. Просто внутри сейчас как-то странно-быстро пустеет. Как будто бутылку опрокинули горлышком вниз и из нее хлещет прозрачная вода, прямо на иссушенную, потрескавшуюся землю.

— Я вернусь за тобой. И научусь — так же, срывающимся голосом, шепчет Шинджи, дрожа всем телом. Так же похоже на меня. Раз он решил все за нас, за меня, и раз выбора нет — я сделаю все, что в моих силах.

— Ага — слабая попытка улыбнуться с моей стороны — И тогда я скажу тебе "с возвращением"

 

*****

-Наши дни-

 

— Шооо~

—...

— Ну Шооо~ооо!

— Отстань, Амано, я занят! — мысли путаются. Все никак не могу сообразить, почему микрофон не работает. Вроде вчера все было в порядке, да и внешних повреждений нет. А теперь ещё и Тора донимает своим тихим поскуливанием. Наверное, стоит его пожалеть, как-никак именно я случайно этим микрофоном ему и заехал. Чисто случайно, когда заметил, каким взглядом он рассматривает нашего переодевающегося басиста. Такаши всегда и на всех фиолетово. Иногда мне кажется, что он кроме себя, басооблизывания и микрофоноцелования больше ничего не любит.

— Между прочим, у меня из-за тебя шишка будет на затылке — вооот, он пустил в ход тяжелую артиллерию. Знает ведь, что стоит вызвать во мне чувство вины, и я сразу же сдамся. Устало вздохнув и оставив в покое несчастный микрофон, наливаю себе кофе в стаканчик и размеренным шагом подхожу к нашему обжитому дивану в студии. Обжитой — наверное потому что тут и спят, и едят и... ещё много чего делают.

— Дай посмотрю — осторожным движением наклоняю его черноволосую голову, изучая пострадавший затылок гитариста — Ой, и правда.
Хотя Тору это ничуть не волнует — он только наслаждается легкими массирующими движениями моих пальцев в своих волосах. Но он, видимо все-таки пожертвовав моей нечаянной лаской, уже тянется к стаканчику кофе и я поздно замечаю, что половины там уже нет. И чтобы загладить вину, Амано быстро устраивает свою голову на моих коленях, прекрасно зная что в таком состоянии "незащищенности" и открытости, я естественно его не буду ругать. Хорошо устроился, нечего сказать!

— Шоо~оо — снова по-детски, капризно растягивает слова Шинджи, будто это просто для того, чтобы чувствовать на языке вкус моего имени. Точнее нет, просто псевдонима. Моё имя он произносит куда более интимным тоном.

— Чтоо~оо? — четко, размеренно и в тон ему. Тора только усмехается, ерзая затылком по моим коленям. Неа, ему совсем не больно.

— Ну не злись, Казу — неожиданно-ласково. Звуки его низкого голоса мягкие, чувственно проникающие внутрь меня, заставляя сердце биться быстрее и разбавляя загустевшую кровь своими целительными свойствами. Дышать рядом с ним легче, чем во всем этом чертовом, пыльном помещении. Хочется вот так застыть, чтобы никто больше не мешал.

— Мы в разгаре репетиции, а вы тут бездельничаете! — это врывается из соседней комнаты запыхавшийся Наоюки, прижимающий к груди стопку белых листов. Он вечно чем-то занят — Шо-кун, сейчас твоя запись в комнате. Иди скорее.
И сразу исчезает за дверью, ведущей уже в коридор. Ничего не поделать. Пусть нас и приняли как пару, и привыкли к нашим нежностям на глазах у всех и тихим воркованием по углам — от всех, но здесь — время принадлежит не нам, а тем людям, ради которых мы все это делаем. Наше время там, за стенами этого прокуренного, пропыленного и изрисованного маркером по стенам, помещения. В маленькой, теплой и уютной — только нашей квартире. Где мир сужается только лишь до её стен. Где живут ещё два кота, не считая самого Торы, которые трутся об ноги, встречая нас после работы.

А сейчас мне надо просто зайти в комнату, обитую специальным волокном, не отражающим эхом чистый звук голоса, надеть большие наушники, из которых польётся минусовка и вспомнить слова, написанные специально для меня.

 

owari

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/5435

Песни дождя

http://ficbook.net/readfic/24984

Автор: Kirara (http://ficbook.net/authors/sirahime)
Бета: Сама себе бета.
Фэндом: Alice Nine
Персонажи: Тора/Шо
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, Songfic
Предупреждения: Насилие
Размер: Миди, 15 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен

Описание:
Прошлые и настоящие воспоминания.

Посвящение:
тому, кто не прочтет этого.

Публикация на других ресурсах:
с разрешения. А кому оно надо.

Примечания автора:
Неожиданно о_О. я не планировала продолжение, думала, допишу и заброшу. Но нет - эта история меня чем-то зацепила. Посмотрим, что выйдет. К слову о гивуссе я не нашла практически никакой информации, так что прошу простить неточности.
На этом автор уходит в творческий запой.

Морось.