Кремнийорганика; пробуждение наяву

Санка зашла за мной, и мы пошли на «мясотряску», т. е. в ночной клуб с развернутой танцпрограммой. За ее деньги, разумеется. И в тайне от родителей, т. к. отпускать неразумных отпрысков неизвестно куда и с кем вышеупомянутые не имели обыкновения. Клуб находился в центре и был недосягаем для меня так же, как и его название – «Horizon». Мы приехали к 11 вечера и ждали еще полчаса до его открытия. Потом прошли в ресторан на 3-ем этаже, перекусили, выпили по бокалу гранатовую крепленую настойку – фирменный презент заведения – и спустились этажом ниже. Здесь крутили «попсу» вперемежку с древними вальсами. Мне тут нравилось, а Санка уговаривала пойти на первый – там ставили всяческие новинки электронной музыки. Для «кислотной» тусовки я была одета неудачно – коротенькое вечернее платье и туфли на каблуках. Санка придерживалась стиля «унисекс» - ее за уши из джинсов не вытащишь – и чувствовала себя везде как рыба в воде. Мы подергались минут 20, потом Санка отправилась якобы в туалет, а вернулась с косячком в руке.

- Хочешь дернуть? Никто не узнает.

- Да я вообще не курю. Не стоит.

- Ну попробуй, никто тебя «садиться» на «дурь» не заставляет.

Я затянулась и закашлялась. В голове помутнело, ноги стали ватными, захотелось смеяться без причины.

- Я больше не буду…

- Как знаешь, - ответила Санка и пустилась в электрический пляс. Она была обижена на мать и отца (она мне сказала, что он недавно ни за что ее ударил), и я понимала ее желание оторваться по полной.

Мы разошлись в разные концы танцпола. Я устала и села за столик возле стены. Санка аритмично подергивалась как заведенная.

Ко мне подошел мужчина средних лет и предложил «дури» на разный вкус: от «винта» до экстази. Я отказалась. Тогда он запустил мне руку под юбку, приговаривая: «Ну, значит, мы так повеселимся!». Я завизжала. Необъяснимо, каким образом сквозь толщи децибелов Санка услышала и бросилась ко мне. Подбежала и пнула горе-любовника промеж ног. То ли действие «травки» не кончилось, то ли шок так подействовал, но она схватила с ближайшего фуршетного столика вазу с бесплатной шипучкой и надела ему на голову. Он так и стоял, согнувшись, только снял вазу и сказал:

- Ты не знаешь, с кем связалась, сука. За меня Зубан стоять будет, я тебя из-под земли достану!

- Больно страшно, - ответила Санка, - и не таких обламывали, - и мы побежали к выходу.

*

Дела не клеились. Подопытный «экспонат» так и не находился. Дмитрий Романович забрел в первый попавшийся бар и заказал бутылку водки. Потом еще одну. И еще. С огромным трудом поднялся на ноги и поплелся домой…

 

Санке не спалось. Она отбросила недописанный компилятор собственного языка «фак ю», взяла из холодильника пирожное и колы и принялась мечтать. «Это ведь как у Гибсона, Желязны, Лукьяненко, Тюрина…- бескрайние киберпросторы и ты. Один на один. Победить или проиграть, принять или отпустить… Это единение интуиции и точности, где любая информация как на ладони, и потом, это самый бесповоротный способ уйти от гнетущей реальности. Машина не предаст, не обманет, не променяет на другую. И еще – Сандра впервые признавалась себе – это возбуждает почище всяких там Семенов и Шуриков. Слиться с машиной. Принять машину. Стать машиной… И остаться человеком. Только бы подвернулся случай…»

Случай подвернулся. Отец приполз (это не метафора) домой около четырех утра. Он был пьяный, уставший и опустошенный. Пройдя на кухню, он сел на стул, не зажигая свет, обхватил голову руками. Сандра пришла следом, пристроилась рядышком и обняла отца.

- Прости меня, тебе и без того сильно достается…

И Мословского прорвало. Какие там государственные секреты, когда жена ушла, а единственную дочку видишь лишь в нечастые отпуска!

Он рассказал ей все: о проекте, о приказе, о безвыходной ситуации, о жене, о вине перед Сандрой; просил прощения, говорил: «Ты – моя последняя любовь, я ведь что хочешь для тебя сделаю…».

Шальная киберптица счастья взмахнула стальным крылом. Сандра робко поцеловала отца в щеку и сказала:

- Пап, хочешь убить двух зайцев сразу? Это ничего, что мне всего 14 с половиной, ты ведь сможешь все утрясти. А моя мечта всей жизни осуществится…

Отец вскочил на ноги, будто и не потреблял полутора литров водки.

- Да что тебе в голову взбрело?!! Это крайне опасно! Я не могу пожертвовать даже сотрудником, не то что собственной дочерью! Нет, нет и еще раз нет!

И тогда Санка достала из рукава бесчестный козырный туз, - недаром в школе преподавалась прикладная психология. Она отстранилась, пряча лицо, и тихо-тихо прошептала:

- Так-то ты меня любишь. Отказать в единственной просьбе – велико проявление любви!…- Санке стало обидно, что отца не бывает рядом, что он сорвался на ней, что не понял ее.

Это был мастерский удар по самой больной мозоли. Сандра повернулась, чтобы уйти, но отец пустым, холодным, мертвым голосом остановил ее:

- Подожди. Я согласен. Нужно только все хорошо проверить…

 

Прошли долгие месяцы ожидания. 29 мая отец сам заехал за Сандрой в школу, объяснил ситуацию отсутствия на выпускном, мол, срочно надо лечь в больницу. Тут кстати оказались частые «болезни» Мословской. Учителя даже спорить не стали: «Пускай подлечится, молодая совсем…».

С 1-го этажа исследовательского центра до нижнего, 12-ого яруса «клиники Холдейна» - как в шутку окрестили лабораторию под руководством солидного вида доктора Джо – добирались дольше, чем из школы загород. Шесть раз переодевались и проходили дезинфекцию. Потом получили по инъекции какого-то суперантибиотика и спустились к месту назначения.

Встретившийся мужчина в белом халате завел Сандру в прокварцованную насквозь комнатушку, произвел всевозможные замеры: вес, рост, сила удара, зрение, скорость реакции, объем легких, пульс, рефлексы… затем дал слабительное и седативное и попрощался до завтра.

- Мария Павловна, проводите девочку в палату и пригласите дежурных, пусть подготовят к операции. Утром не кормить, - и удалился.

Сандра уснула сразу же. Виной тому успокоительное или нервное напряжение в предвкушении операции. Последней мыслью был анекдот: «20 детей! Надо же! Вы что, ребятишек любите? – Нет, сам процесс!..».

 

Мословский-старший мучился от бессонницы. «Завтра начнется эксперимент, в течение которого Сандре изменят функции зрения, слуха, продублируют мышечные реакции, добавят еще один, самостоятельный круг кровоснабжения, имплантируют чипсет алгоритм-преобразователя, обеспечат его питание посредством конденсации энергии движения; объяснят мозгу, что все это – по желанию применяемое - свое, родное… к тому же, десятикратно увеличат его запоминающую способность, возбудив «спящие» ранее участки нейрокортекса… Установят зашитые микропрограммы опознания, ЦАП и АЦП, порт для непосредственного «общения» с компьютером и еще много чего…. Операции закончатся через неделю с небольшим, и все это время виртуозы от медицины будут поддерживать жизнь Сандры в нужном количестве, варьирующемся от неподвижности до бессознательности… Потом еще полгода реабилитации…

Если с ней что-нибудь случится, я себе не прощу. Я сам себе имплантирую кол в определенное место. Я – старый дурак, не следовало держать слово, данное не на трезвую голову». Незаметно он заснул, и ему снились кошмары, которые утром даже не вспомнились.

 

Сандра проснулась около семи. Сходила в туалет, забралась под одеяло и стала вожделенно припоминать условия контракта и ожидаемые модификации. «Интересно, как это воспринимается – несколько уровней зрения и слуха?.. Жалко, что меня побрили, но, пока я тут лежу, волосы отрастут… Круто, внешне я останусь прежней, разве что несколько незаметных шрамиков… Вот здорово! Умноженная память, - я и сейчас умудрилась на пятерки сдать… Прелесть – «эйфорическая реакция на высокую дозу тироксина, ввиду особенностей синтез-ткани». Надо будет пить йод с молоком… Ха! «У вас не найдется йода с молоком, - уделаться хочу!». Вау! Непосредственное общение с компьютером! Слияние и 100% КПД! И зачем я мучилась – катала исходники, можно же – напрямую!..»

В полвосьмого за ней пришли. Измерили температуру, давление, укололи антигистаминами, антибиотиками и еще чем-то сложно запоминаемым – для подавления клеточных реакций на инородный предмет. Потом переодели в стерильно чистый халат. И повели в операционную.

 

Было легко и уютно. Белый операционный стол, бесчисленное количество техники вокруг, всяческие капельницы и анестез-агрегаты, нереально-огромная лампа над головой. Как в фантастическом сне!

Кругом носились люди, отдавались короткие указания, проверялись аппараты…. Сандра росла в крайне благополучных условиях, что ни говори, и мелкие детские обиды не в силах были сформировать ожидание неприятностей; она даже ни разу не подумала о возможной неудаче – мало ли что могло пойти не так. Для нее все было решено: сегодня – операция, завтра – новая чудесная жизнь.

Вошел доктор Холдейн и медики, техники удалились. Потом вошел отец, натянуто улыбнулся, и, пожелав всем удачи, вышел. Молоденькая сестра подключила капельницу и сделала укол. Мир померк.

Две недели с момента первой анестезии Сандра не осознавала действительности. Вот он – человеческий фактор! Индивидуальная реакция! Даже во время коротких «передышек» между операциями она не приходила в себя. Отец боялся атрофации мозга, но Холдейн заверил, что датчики показывают нормальную работу… для данных условий. Врачи сновали туда-сюда, отступать было поздно.

Для Сандры же прошло всего одно мгновение. Мир померк… И появился вновь!..

 

Глава 5

Escape

 

Непонятно как, но он выяснил, где я живу. Видно, о Санке тоже осведомился, но приходить под двери, оснащенные домофоном и камерами, не стал.

Я увидела его из окна. Мне просто повезло. Я высматривала Санку с Нэсси, - обычно мы выгуливаем собак вместе. И вот те на! Тот мужик с дискотеки да еще два амбала прогуливаются так степенно возле подъезда. Дело – дрянь. Я позвонила Санке. Ноябрь на дворе, гололед. В школу-то идти придется, а по гололеду далеко не убежишь.

- Я сейчас, - говорит Санка. – Ты форточку на кухне не закрывай. Что-нибудь придумаем.

- Ты чего это? 5-ый этаж…

- Успокойся, я в секции скалолазания занималась.

Бандиты патрулировали с одной стороны. Чтобы охранять окна во внутренний дворик у них ума не хватило. Ну кто по трезвой голове подумает, что девушка по водосточной трубе спустится… или поднимется?

Минут через 20 она была у меня, весело так смеялась своей задумке. Потом мы пили чай с черничным пирогом.

- Жалко, - говорю, - что ты День Рождения в больнице встретила.

А она так рассеянно улыбнулась, вздрогнула.

- Ничего, - говорит, - что ни делается, все - к лучшему.

- Что у тебя хоть лечили? А то ваша семейка – прямо Клондайк какой-то с секретами! Когда успела в секцию ходить? Где отец работает? И что еще за болезни, кроме патологической тяги к приключениям?

- Да всего понемножку, зато теперь я как заново отлита, - и улыбнулась.

Мы доели пирог (я сама стряпала: большой – для родителей и маленький, черничный, - для себя, любимой). Санка стала одеваться.

- Пойдем, в школу опоздаем. Я сразу с портфелем к тебе лезла!

- Ну, голова! А как мы мимо этих? Я посмотрела в окошко.

- Как-нибудь провремся, - засмеялась Санка, и мы пошли: она впереди, я следом.

Только вышли, как один амбал, тот, что слева, схватил меня за руку, а второй рванулся к Санке.

- Сейчас безлюдно, все на работе, вот мы с вами и разберемся.

Санка незаметно уклонилась, замелькала между ублюдками, как в китайском боевике, я молча созерцала с выпученными глазами. «Ну, скажи еще, что в секцию карате ходила», - с трудом выдавила я.

- Было маленько. Эй, вы, бандиты с большой дороги! Попробуйте, суньтесь еще, - рот на пятки натяну!

И мы пошли в школу. Вернее, побежали. Санка твердила, что боится опоздать. Она теперь, видите ли, «законопослушный гражданин», а меня, сами понимаете, особо и упрашивать не надо – подальше бы от этих…

Домой вернулись поздно. После школы Санка захотела отметить расправу над преступностью. Мы зашли в маленькую кафешку и наелись вдоволь мороженого, - аж из ушей полезло.

На следующий день Санка пришла грустная, потом повеселела: последний день недели, как-никак, и шепотом мне на ушко говорит: «Слушай, теперь у меня тусоваться можно, ну хотя бы через день, - как твои отпустят. Отец со срочным поручением за границу отбыл, месяц-другой я одна-одинешенька, не считая Шурика и охраны, буду. Можешь со своим Тимкой приходить – ты на него еще в детстве глаз (или что ты там?) положила!!!».

- У-убью! – заорала я и понеслась за подругой по школьному коридору.

Это были самые веселые дни в моей жизни – праздник целый месяц! Я даже по учебе съехала. А Санка – хоть бы хны! И когда только успевает?!

 

Глава 6